43. ОТЧЕТ МАГИСТРА МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА П. Н. АРДАШЕВА ¹ МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РОССИИ М. Н. МУРАВЬЕВУ

5/17 мая 1898 г.

Ваше сиятельство,

Не имея чести состоять ни в какой служебной связи с ведомством, во главе которого Вы поставлены высочайшею волею, я полагал, тем не менее, что исключительное положение, выпавшее на мою долю, нравственно обязывает меня предоставить в.с-ву нижеследующий отчет.

Дело идет о е. выс-ве принце Чакрабоне (имя которого по странному, хотя, впрочем, и довольно обычному у англичан, недоразумению извращено в английской транскрипции в «Чакравамзу», Chacravamsa), о высочайшем соизволении на приезд которого в Россию, для завершения образования, в.с-во изволили на днях уведомить сиамского посланника в Париже.

Я обязан был благосклонному вниманию е.п. (Принятое сокращение: е. пр-ва) Николая Николаевича Гирса — в то время бывшего еще в Париже — высокой честью положить начало русскому образованию сиамского принца, который, таким образом, состоит в настоящее время моим учеником с начала прошлого декабря (нов.ст.).

За эти полгода совместной педагогической работы я имел возможность хорошо узнать юного принца, которому предстоит сделаться пионером русского культурного влияния на его далекой родине.

Мне тем легче выполнить мою задачу — изложить в.с-ву результаты моих наблюдений, что я могу говорить вполне откровенно, без всяких оговорок и умолчаний, потому что, говоря таким образом, я могу сказать лишь вещи, столько же лестные для е. выс-ва, сколько памятные для в. с-ва.

Принц Чакрабон, которому минуло недавно пятнадцать лет, живет с начала прошлого декабря в Элсенвуде, в 40-50 верстах от Лондона, вместе с своим старшим братом принцем Мага-Ваджиравуд (Маха Вачиравуд), наследником сиамского престола (17 лет), который, впрочем, помещается с своей свитой в другом доме, рядом с Элсенвудом, и посещает находящийся поблизости королевский военный колледж. Что касается принца Чакрабона, то он за все время своего пребывания в Англии — около двух лет — не посещал никакой школы, но учился дома, причем воспитание его находилось, до [96] меня, исключительно в английских руках (даже французский язык преподавал англичанин).

Когда я прибыл сюда, принц говорил уже прекрасно по-английски и понимать немного, хотя и не мог говорить, по-французски. В настоящее время он говорит немного и по-французски, и по-русски, по-русски даже несколько лучше, чем по-французски.

По тому факту, что юный принц успел овладеть столь трудным для иностранцев русским языком в пять с небольшим месяцев, никогда при том не бывав в России и не имея возможности слышать живого русского разговора (так как я здесь был все время единственным представителем русского элемента), — по этому факту, в.с-во, можете легко заключить о выдающихся дарованиях юноши. Нужно заметить, что все это время он продолжал занятия другими предметами с своим английским преподавателем, а также брал уроки верховой езды и военных упражнений. Из этого в. с-во можете заключить о в высшей степени деятельном образе жизни принца — по крайней мере, за эти последние полгода. Но центром тяжести его работы за все это время был русский язык, за изучение которого он принялся с жаром, с воодушевлением, с восторгом. Единственное, чего я опасался, это охлаждения этого священного огня; к счастью, опасения мои не сбылись, и юный принц решительно превзошел мои самые смелые надежды. В своем ученике я нашел не только редкие дарования, но и не менее редкое трудолюбие, которым отличаются часто натуры мало одаренные, а именно: любовь к труду, сознательная и серьезная, основанная на чувстве долга и одушевленная желанием достижения заданной цели.

Помимо чисто педагогических качеств умственная и нравственная физиономия юного принца характеризуется выдающимися достоинствами.

По общему умственному развитию принц стоит несомненно выше своего возраста. При редкой наблюдательности он чрезвычайно самостоятелен в своих идеях и в этом отношении вполне недоступен никаким посторонним внушениям. Он вырабатывает свои идеи, а не воспринимает их. Юноша также серьезен, быть может, не по летам, что, впрочем, отнюдь не исключает в нем способности отдаваться временами порывам чисто детской веселости.

В нравственном отношении это чрезвычайно прямой, искренний и благородный характер. Душа, чуткая ко всему благородному, возвышенному.

Английское воспитание, несомненно, отразилось, в общем, очень благоприятно на его характере, но вместе с тем оно наложило на него свою печать холодности, которая в Англии считается хорошим тоном, но которая столь расходится с русской приветливостью и задушевностью. Я боюсь, чтобы в России не стали судить о принце [97] но этим, чуждым для нас британским манерам, потому что суждение, основанное на этом, может оказаться ложным. К тому же, надо думать, юноше не трудно будет скоро «обрусеть» в этом отношении, тем более что, насколько мне удалось заметить, эти английские манеры столь же чужды его родному духу, сколько и русскому.

Что касается России, то принц отправляется в нашу далекую страну не только с охотой, но я не боюсь преувеличить, если скажу — с восторгом. Он успел заранее полюбить Россию, как полюбил русский язык, очевидно, под обаятельным впечатлением царской ласки, которой он удостоился во время первого свидания своего с государем императором в Дармштате и которая в настоящее время нашла свое торжественное подтверждение в милостивом изволении е. в-ва взять под свое высокое покровительство дальнейшее воспитание юного принца, который питает чувства восторженного обожания к августейшей особе нашего монарха, портрет которого, пожалованный на память принцу, с собственноручной подписью е. в-ва никогда не покидал классной комнаты принца.

Принц отправляется в Россию с тем большим восторгом, что чувствует себя в состоянии объясняться при посредстве русской речи и иметь, быть может, счастье приветствовать государя императора на родном языке е. в-ва.

С чувством искреннего почтения имею честь быть...

Павел Ардашев,
магистр Московского университета

АВПРИ, ф. Японский стол, д. 1856, л. 23—29, подлинник, рус. яз.

Комментарии

1. П. Н. Ардашев, магистр Московского университета, воспитатель сиамского принца Чакрабонга, являлся первым наставником в русском языке принца Чакрабонга в Лондоне, еще до приезда последнего в Россию (см. док. 75).