35. ЗАПИСКА ГЕНЕРАЛЬНОГО КОНСУЛА РОССИИ В НЬЮ-ЙОРКЕ А. Е. ОЛАРОВСКОГО В МИД РОССИИ

11/23 сентября 1897 г.

Судя по последним событиям на Дальнем Востоке, мы не можем не порадоваться той симпатии и тому доверию, с которым начали относиться к нам азиатские народы вообще, а народы Дальнего Востока в особенности, за исключением, может быть, Японии. Наконец-то китайцы и др. народности Азии убедились, что постоянно внушаемая им западными державами мысль о наших территориальных захватах, о нашем якобы порабощении и уничтожении народностей, поддавшихся нашему влиянию, о нашей ненасытной жадности к завоеваниям и т.п. — несуществующий вымысел, [70] создавшийся с целью устранения тяготения Дальнего Востока к нам, тяготения, которое в силу непредвиденно сложившихся обстоятельств уничтожить западным державам будет очень трудно. Весь Восток и вся Азия, как свободная, так и порабощенная, поняли, что сохранение первыми их независимости, а вторыми их индивидуальности зависит от России. Могущество Белого царя им хорошо известно, они знают, что подвластная ему Россия имеет в себе то неоценимое качество, что она по мере сил вносит в чужую жизнь свое прямодушие, доброту, а главное, взгляд на человека без различия расы, как на Божье творение, имеющее одинаковые с нами права на жизнь и существование. Горьким опытом убедились те из них, которые променяли дружбу и расположение России на дружбу некоторых европейских держав, доведшую их не только до унижения, но и до финансовых и политико-экономических затруднений. Нужно надеяться, что Китай и др. азиатские государства не впадут вторично в те же ошибки и не променяют расположение России на расположение некоторых др. европейских государств, основанное на личных их выгодах без расчета взаимности. Нет также сомнения, что нам придется зорко следить за происками Англии и Германии как наиболее заинтересованных стран в преобладании на Дальнем Востоке и в интригах против нашего там влияния; политические ошибки часто делались всеми, и я отнюдь не делаю исключения для восточных государств, в которых иногда из личных денежных выгод лиц, стоящих во главе управления, делались ошибки намеренные, как это было в Китае, Японии и Корее, но мне кажется, в таких случаях обязанность наших представителей устранять подобные явления.

Сиамский король, следя внимательно за ходом событий на Дальнем Востоке и имея пред собой уже примеры вреда, приносимого его королевству интригами Англии, которые благодаря только укрепившейся в Индо-Китае Франции ограничиваются пока захватом промышленности Сиама, не решаясь на захваты территориальные, естественно, должен был искать, как и др. восточные государства, покровительства государя императора, а пользуясь уже, со времени посещения государем императором Сиама, милостивым расположением е. в-ва, завязать и дружественные сношения не только политического характера, но и торгово-промышленного. Нет ничего удивительного, что при частых пограничных недоразумениях, случающихся с Францией благодаря, хотя и косвенно, Англии, взирающей после покорения Верхней Бирмы завистливым оком на долину Менам, сиамский король не особенно спокоен за свою независимость и ищет нашей санкции для поддержания таковой. Король рассчитывает, что устройством императорской миссии в Сиаме мы санкционируем его независимость и тем самым окажем [71] ему нравственную поддержку в его далеко не легкой задаче охранять независимость своего королевства, очутившегося среди двух могущественных европейских держав, добивающихся захватов его территории и не решающихся на это благодаря только антагонизму, существующему между ними. Король хорошо понимает, что, если только Франция и Англия найдут исходную точку для согласования своих интересов, сиамскому королевству несдобровать и что из независимого короля ему придется обратиться в вассала того либо другого из могущественных своих соседей; чтоб отчасти парализовать действия вышеупомянутых двух государств, король сначала был доволен возраставшей германской торгово-промышленной деятельностью, побудившей Германию войти с ним в более дружественные отношения назначением министра-резидента в Банкок, по постоянно возрастающее торговое могущество Германии, заставляющее последнюю искать место и территории для германской колонизации, возбудило в последнее время недоверие к ней короля и побудило его искать в других государствах опоры и поддержки и стараться завязать более тесные торговые и дипломатические сношения с ними. Он глубоко убежден, но словам лиц, прибывших недавно из Сиама, что с помощью государя императора, столь милостиво и сердечно относящегося к нему, ему удастся устранить и уладить все недоразумения, происходящие между Сиамом и Францией, и установить между ними более тесные и дружественные отношения, для восстановления которых почва в Сиаме подготовлена личными его симпатиями к Франции. Король сиамский убежден, что устранением недоразумений с Францией благодаря нашему содействию независимость Сиама будет обеспечена и позволит ему заняться исключительно внутренним устройством государства, легко поддающегося просвещению и цивилизации. По моему крайнему разумению, нам ввиду создающегося на острове Цейлон центра чистого буддизма, движения к религиозно-духовному объединению всех старо-буддистов, маленьким сиамским королевством пренебрегать не следует. Возникающее движение старо-буддистов, т.е. таких буддистов, которые сохранили учение Будды в первоначальном его духе, собирается, как носятся слухи между буддистами здесь, обратиться к е. в-ву королю Чулалонгорну и просить его принять на себя звание главного духовного иерарха буддизма, положение, соответствующее положению Папы. Слухи эти весьма правдоподобны ввиду именно того, что буддийское учение в первоначальной его форме сохранилось в настоящее время между независимыми государствами только в Сиаме; в Китае форма буддизма извращена, в первоначальном же его виде сохранилась только в виде буддийской секты на юге Китая; в Японии и Корее тоже, следовательно, последователям чистого буддизма нет другого [72] выбора, как только выбор короля сиамского. Возникающее движение о сохранении буддийской религии в первоначальной ее форме — движение не новое, оно началось года два тому назад и оформилось, как мне говорили, только с нынешнего года вследствие присоединения к буддизму некоторых американских якобы философов. Если движение это действительно существует и если сиамский король будет избран главным иерархом, значение и престиж его среди буддистов поднимутся очень высоко.

События, совершившиеся со времени японско-китайской войны 1, совершенно изменили взаимные отношения государств Дальнего Востока. В Индо-Китае отношения Франции к Англии вследствие некоторых преимуществ, приобретенных первой от Китая, усложнились и усилили их антагонизм. Голландия и Испания благодаря поступательному движению Франции на Индо- Китайском полуострове совершенно утратили свое влияние и значение. Китай, который до войны с Японией считался Западной Европой, за исключением России, общим врагом и который из-под тяготевшего над ним и подавлявшего его влияния Англии не мог освободиться, благодаря войне и покровительству России вновь крепнет и, чуя, что главнейшим ее врагом на юге является Англия, старается сблизиться с Францией как с естественным ее союзником против общего врага. Япония благодаря своим военным успехам стала единицей, которой нельзя пренебрегать, а приобретением Формозы и Пескадорских островов сделалась антагонистом Франции, так как приобрела острова, естественно подлежавшие сфере французского влияния, непростительно упущенного ею. Германия со свойственным ей терпением вытесняет Англию с торговых рынков и начинает быть преобладающей торговой державой и в этом направлении неминуемо займет одно из первых мест.

Несомненно, что благодаря русской дипломатии, показавшей замечательную дальновидность и последовательность, [России] принадлежит честь сохранения мира на Дальнем Востоке с приобретением для России преобладающего там значения, которое, нужно надеяться, мы сумеем сохранить. Как Япония, так и Китай всецело обязаны нам окончанием тягостной для обоих войны, первая тем, что мы, сохранив за ней большую часть плодов ее борьбы, дали ей возможность при начинавшей чувствоваться тяжести финансовых, культурных и даже стратегических затруднений выйти с сохранением национальной гордости и чести из войны, которую она начала, понадеявшись чересчур на свои внутренние средства; вторая тем, что мы сохранили ей территории на материке и финансовой помощью дали ей возможность оправиться от удара, нанесенного ей Японией, и доказать ей, что наши добрососедские [73] отношения мы ценим не только словом, но и делом. Занятое нами первенствующее положение на Дальнем Востоке благодаря политико-экономическому положению хотя и установилось прочно и солидно, но мы не должны отнюдь упускать из виду, что первенствующие торговые нации Дальнего Востока — Англия и Германия, в особенности первая, примириться с положением, занятым нами, не могут и будут пользоваться всеми удобными случаями, чтоб вырвать у нас из рук влияние и престиж, приобретенный нами в Китае.

Ревизия китайского тарифа может послужить одним из пробных камней для начала интриг против нашего влияния, интриг очень возможных ввиду нашего второстепенного значения в торговом отношении по сравнению с Англией и Германией. Наше финансовое и экономическое значение в Китае не только не должно быть уменьшаемо, но, по моему крайнему разумению, мы должны всеми мерами стараться побудить Китай к поручению нам устройства его армии и флота, Китай должен проникнуться вполне мыслью, что, только действуя солидарно с нами, он может считать себя вне опасности от дальнейших интриг европейских держав, ищущих в нем наживы без соблюдения интересов взаимности. Япония по своему географическому положению должна сделаться державой морской и фабрично-промышленной, японское правительство это очень хорошо сознает и принимает все меры, как разными льготами, так и денежными даже ссудами, к развитию и расширению своей создающейся фабричной промышленности. Влияние войны, парализовавшей внутреннюю экономическую деятельность Японии, совершенно изгладилось, и Япония с новыми силами принялась за устройство своей торгово-промышленной жизни, ее фабричные товары уже наводняют рынки Соединенных Штатов и благодаря дешевизне завоевывают себе прочное положение. Усиленно распространяющееся отчасти японской и по преимуществу европейской прессой мнение о затаенной вражде Японии к нам мне кажется преувеличенным. Япония претендует, что она в культурном отношении ничуть не ниже европейских Держав, а что же касается Китая и Кореи, то стоит неизмеримо выше, подражая Европе; японское правительство очень часто в ущерб себе дает свободу не подготовленным к таковой общественному мнению и прессе, которые, не понимая вполне хода событий и не сознавая вреда в будущем от первоначальных требований, предъявленных японским правительством Китаю, превратно поняли вмешательство наше при заключении японско-китайского мира. Мнение масс поэтому видело в нас недоброжелателей, хотевших Для своих целей воспользоваться их победами, правительство же Японии, я убежден, совершенно иначе смотрит и смотрело на наше [74] дружественное посредничество, не возражает же оно и не опровергает общественного мнения в Японии, благоразумно сознавая, что опровержения только усилят нерасположение масс, тогда как полное игнорирование изгладит совершенно несправедливо создавшееся мнение о нашей враждебности к Японии. Я не сомневаюсь, что время изменит и в массах неприязненное отношение к нам, в особенности когда те же массы осязательно ощутят выгоду от нашего вмешательства, или, лучше сказать, услуги, оказанной Японии нами. Японский император окружен министрами и сановниками, между коими насчитываются очень недюжинные люди, которым положение дел на Крайнем Востоке и взаимные отношения различных государств хорошо известны, и, следовательно, трудно предполагать, чтоб японские государственные люди не сознавали, что ее политические интересы и торгово-промышленное благосостояние — в зависимости от политической солидарности с нами и от нашего расположения, основанного всегда на началах взаимности. Чрезмерные требования, предъявленные Японией Китаю, сделаны были с полным сознанием, что исполнение этих требований не будет допущено другими державами, и поэтому запрос был сделан с расчетом, чтоб было с чего сбавить. От нас и от нашей бдительности вполне будет зависеть сохранение нашего первенствующего положения, которого мы благодаря дальновидности нашей дипломатии добились на Дальнем Востоке, знакомство же наше с восточными государствами, нужно надеяться, не позволит нам почить на лаврах. Если Китай, который, как кажется, добивается пересмотра торговых трактатов, и в особенности увеличения своего таможенного тарифа, достигнет своей цели, то нам придется зорко следить за условиями, на которых европейские державы, в особенности Англия и Германия, согласятся на таковой пересмотр. В английской прессе начали часто появляться пробные шары условий, на которых Англия готова была бы допустить увеличение китайского тарифа, некоторые из этих статей, нет сомнения, носят характер внушенных, что и подтверждается лицами, бывшими в Китае последнее время. Из статей этих видно, что Англия не прочь была бы согласиться на увеличение тарифа, если Китай согласится, во-первых, допустить английских консульских агентов в Манчжурию, во всей той ее части, по которой пройдет железная дорога, во-вторых, уничтожить лицзин, т.е. внутренний товарный налог, в-третьих, откроет некоторые внутренние рынки как в северной части Китая, так и в южной и, наконец, в-четвертых, облегчение и дарование льгот при постройке Бирма-Сиамской Китайской железной дороги по проекту г-на Вольт Валлета. Поддержка последней была обещана лордом Сольсбюри 2 депутации от Ассоциации Торговых Палат, бывшей у него по этому делу в прошлом году. Для Германии ввиду [75] конкуренции с Англией увеличение тарифа в Китае не может представить серьезных невыгод, так как, имея почти что однородный импорт и экспорт и производя в настоящее время однородные с Англией товары, но наполовину дешевле, для нее тарифная надбавка не может быть столь ощутительна, в особенности при экономной и чрезвычайно простой жизни германских купцов, тратящих на себя вдвое менее, чем их английские собратья, уменьшая таким образом значительно накладные расходы на товары. Германия заметно задалась задачей вести торговую войну с Англией, ее систематическое изучение торговыми синдикатами с помощью правительства не только торговых рынков, но и строя, образа жизни и экономического положения государств достойно подражания, избыток же населения и фабричных товаров заставляет ее искать новых мест для колонизации, германские газеты довольно ясно делают намеки, указывая на то, что из всех государств Германия одна не имеет колонизационного pied-а-terre (Пристанище (фр.)) на Дальнем Востоке. С Францией Китаю, я думаю, не трудно будет сойтись в вопросе ревизии тарифа, так как проявляемая Францией усиленная деятельность на юге Китая со стороны ее Индо-Китайских владений требует особых исключительных льгот и преимуществ, на которые Китай, по-видимому, склонен согласиться. Что же касается нас, то, если Китай согласится урегулировать не выгодные для нашей торговли внутренние чайные налоги, по сортам, и уменьшить пошлину на керосин с оплатой таковой только с действительно проданного со складов, которые, наподобие складов опиума, он должен будет разрешить нам устроить, и некоторых других льгот в пограничной торговле, по моему крайнему разумению, нам возможно было бы допустить пересмотр тарифов, но при этом мы должны непременно настоять о недопущении Китаем в Манчжурию, за исключением порта Ньючуана, никаких иностранных консульских агентов; для успеха наших предприятий и для сохранения нашего первенствующего влияния и престижа Манчжурия должна оставаться исключительно в сфере нашего влияния.

Испытав все невзгоды от покровительства Китая и Японии, от их постоянной борьбы за первенство и от бедствий китайско-японской войны, Корея, доведенная до истощения, надо полагать, бесповоротно стала под наше покровительство, от которого ввиду географического ее положения и бесспорных народных ее симпатий к нам и ввиду сохранения нашего первенствующего положения на Дальнем Востоке нам не только нельзя отказаться, но и, вероятно, нам придется усилить наше там влияние отстранением всяких посягательств других держав на влияние в Корее и заняться [76] развитием ее, взяв на себя устройство ее военно-морского, таможенного ведомств и проведение железных дорог. Переходя теперь к Сиаму, мне в дополнение моей записки, поданной мной в. с-ву в бытность мою в Петербурге, остается прибавить несколько слов о пограничном франко-сиамском вопросе.

Французские пограничные претензии, основанные на историко-научных исследованиях, признают, что весь южный берег Индо-Китая принадлежал когда-то Камбоджии и что Сиам на берега не имел и не имеет никакого права, но, к счастью для Сиама, претензии эти в настоящее время так и остались научно-историческими, в действительности же теперь претензии Франции, хотя и не предъявленные Сиаму, но облюбованные ею, простираются только на две провинции: Батамбанг и Сием Роп (Имеется в виду Сиемреап), хотя и признанные Францией трактатом от 3-го октября 1893 года 3 принадлежащими Сиаму, но, тем не менее, которые Франции желалось бы очень заполучить. Признавая по III ст. трактата Батамбанг и Сием Роп сиамскими провинциями, Франция, однако, тем же трактатом ст.ст. III и IV ограничила права Сиама, лишив последний права возведения крепостей и военных постов не только в означенных выше провинциях, но и на расстоянии 25-ти километров вдоль правого течения реки Меконг, т.е. совершенно их нейтрализовала; необходимая же полиция в этих провинциях должна быть исключительно из местных жителей и ограничена строго необходимым числом чинов. Что Франция, так сказать, неохотно согласилась оставить себе названные провинции, хотя и номинально, в руках Сиама (Так в документе), доказывается уже тем, что Конвенцией от того же 3-го октября 1893 года ст. VI она оставила за собой право оккупации Чантабанга 4, занятого ею после блокады Банкока в том же 1893 году, до полной эвакуации сиамцами названных провинций и до полного умиротворения вышеозначенной зоны. Занятие Чантабанга французами весьма важно в стратегическом отношении, так как дает им возможность во всякое время угрожать Банкоку и изолировать облюбленные (Так в документе) ими провинции Батамбанг и Сием Роп от всякого постороннего влияния и посягательства. Ненормальность положения означенных выше провинций служит, мне кажется, главнейшим образом причиной часто возникающих пререканий и недоразумений по поводу национальности некоторых жителей в означенных провинциях, так как, насколько мне удалось узнать, большинство местных жителей этих провинций — выходцы из Камбоджи и предпочитают быть французскими гражданами, они [77] обращаются к французским властям за покровительством, последние же из собственных выгод и из-за поддержания престижа своей власти чересчур широко смотрят на признание разных выходцев камбоджанами, покровительство коим оказывается, как мне говорили, до второго и третьего колена. Естественно, что широко трактуемое французскими властями право избрания выходцами из Камбоджи и некоторыми лаосцами своего подданства, в особенности если они замешаны в преступлениях и проступках против сиамских законоположений, не может быть приятно сиамскому правительству, так как умаляет его значение и власть. Ни французы, ни сиамцы, ставя провинции Батамбанг и Сием Роп в то ненормальное полузависимое от Сиама положение, в каком они очутились по трактату 3-го октября 1893 года, не предвидели тех пограничных и других осложнений, которыми изобилуют взаимные отношения их, и нельзя не удивляться, что Франция, имевшая возможность после блокады Банкока удержать эти провинции в своем владении, не сделала этого, тем более что сиамское правительство в то время было убеждено, что оно лишится этих двух провинций и готово было их уступить ради прекращения военных действий. Мне кажется, что, не оставь Франция этих двух провинций в том неестественном положении, а присоедини их к своим владениям, последующих недоразумений и столкновений между двумя государствами не существовало бы; последнее предположение подтверждается большинством лиц, бывших в Сиаме, и отчасти даже различными историками сиамских событий за последнее время. Другой причиной натянутых отношений между Францией и Сиамом служит видимое тяготение Сиама к Англии, происходящее не столько от симпатий короля к Англии, сколько из боязни, а также отчасти и поневоле, ибо Англия при всяком удобном случае внушает королю, что ему ввиду завоевательных стремлений Франции спасение только в тесном сближении с Англией, а всякое подобное сближение, конечно, возбуждает подозрения Франции, которая, и совершенно справедливо, видит, что все политические стремления Англии в Индо-Китае и на южной границе Китая направлены против нее. Раз найдена будет Францией возможность умалить значение Англии в Индо-Китае и устранить торгово-поступательное движение ее на южно-китайской границе, отношение ее к Сиаму изменится к лучшему. Первый шаг в этом направлении Англия получила сближением Франции с Китаем, последствием чего явилась Жераровская конвенция, по которой Китай согласился на исправление тонкинской границы, уступку территории к востоку от реки Меконг, на французские товары уменьшены внутренние пошлины, соединены французские и китайские телеграфные линии в Ссымао (Шумао) и Монкае, Франция получила право на [78] соединение своих железных дорог с китайскими линиями, имеющими быть устроенными в Юннане, Гуанси и Гуандуне, для французской торговли открыты города Ссымао (Шумао), Хакхой и Тунхин. Жераровская конвенция бесспорно отстранила и помешала Англии в ее торгово-поступательном движении из Бирмана на Юннань, на что своевременно указывали правительству королевы не только английская пресса, но и различные торговые палаты и ассоциации. Сумеет ли Англия вновь парализовать приобретенные французской дипломатией выгоды и в каком направлении, покажут только последующие политические события Дальнего Востока, который, бесспорно, в настоящее время становится центром политического соревнования и политических комбинаций всех европейских держав, коих мы, бесспорно, должны явиться вершителями, и ни в коем случае не допускать создания нового восточного вопроса со всеми его последствиями.

д.ст.сов. (Действительный статский советник)
А. Е. Оларовский

АВПРИ, ф. Японский стол, д. 1779, л. 23-35, подлинник, рус. яз.


Комментарии

1. Японо-китайская война (1894-1895 гг.).

2. Лорд Солсбери Роберт Артур Толбот (1830-1903) — маркиз, британский государственный деятель и дипломат. В 1866-1867 и в 1874-1878 годах — министр по делам Индии. В 1880-1881 годах — министр иностранных дел, один из организаторов британской колониальной экспансии в Азии и Африке.

3. Текст см. Ministere des affaires etrangeres. Documents diplomatiques. Affaires de Siam. 1893-1902.Paris, 1902.P. 14-17. По франкосиамскому договору от 3 октября 1893 г. территории по левому берегу р. Меконг были уступлены Франции. Сиамское правительство по ст. 3 договора взяло обязательство не сооружать укрепленных постов или военных зданий в провинциях Баттамбанг и Сиемреап, а также в радиусе 25 км по правому берегу р. Меконг. Полицейские функции в указанной зоне должны были выполнять местные власти. Правобережье р. Меконг демилитаризировалось. Франции предоставлялось право учредить консульства в городах Корате и Нане. В течение последующих шести месяцев сиамское правительство обязано было начать переговоры с французским правительством по вопросу о таможенном и торговом режиме на территориях, перечисленных в ст. 3 договора, и о пересмотре договора 1856 года (см. Н. В. Ребрикова. Очерки новой истории Таиланда (1768-1917). — М., 1966. — С. 226; а также док. 48).

4. Имеется в виду Чантабури.