Донесение А. Е. Оларовского В. Н. Ламздорфу об отношении Сиама к иностранным государствам

Милостивый государь граф Владимир Николаевич!

Франко-сиамское соглашение пока вперед не двигается; главнейшим образом причиной этого недоверия сиамцев к тому, что, если они примут все условия, предлагаемые Клабыковским, и выполнят их, у них не будет гарантий, что Франция с своей стороны выполнит условие очищения Чантабуна через 5 или 6 месяцев, как предлагает Клабыковский. Они боятся, что Франция найдет какой-либо предлог к тому, чтобы признать что-либо невыполненным сиамцами и вследствие этого отказаться от очищения Чантабуна. Я не совсем согласен с опасениями сиамского правительства, так как со времени посещения Думером Сиама французы ни разу ничего не делали, что бы могло дать сиамцам повод считать французские власти способными на невыполнение каких бы тони было условий, обещанных ими, тогда как нарушение обещаний со стороны Сиама было, и к чести французов нужно сказать, что они на них мало обращали внимания. Не далее как 2 недели тому назад по соглашению короля с Клабыковским е. в-во приказало отвести, по совместному выбору французского вице-консула и сиамского губернатора, место в Батамбанге под французское вице-консульство. Сиамское правительство, несмотря на приказание короля, приказало губернатору выбрать место и объявить французскому вице-консулу, что это место отводится ему под консульство; место оказалось непригодным, и французский консул сообщил об этом Клабыковскому, который вынужден был в довольно резкой бумаге напомнить князю Девавонгсе о том, что он настаивает на исполнении приказания короля и что в противном случае он должен будет довести до сведения короля, что приказания е. в-ва министром иностранных дел не исполняются, и только после этой угрозы дело было решено немедленно, и соответствующие приказания были посланы губернатору Батамбанга.

Вообще я должен сказать, что с тех пор как сиамцы дали развиться своим отношениям с Германией и Японией, что произошло по совету Англии, последняя первая начала от этого страдать, так что вынуждена была для поднятия своего престижа возвести своего представителя здесь в звание чрезвычайного посланника и полномочного министра. Кроме Англии от бездействия и мелких придирок и, что главнее всего, от нарушения трактатов страдают датские дела и ставят меня в положение очень трудное, так как, с одной стороны, как русский представитель я должен оказывать содействие дружественному нам королю, говорю именно только дружественному нам королю, так как половина министров далеко не дружественно относится к нам, что и. пробовала проявить в деле керосина ²⁵², но пока побаивается [203] открыто со мной враждовать из-за расположения и доверия ко мне короля и всей придворной партии.

В настоящее время министерства иностранных дел, внутренних дел и юстиции всецело следуют советам японского представителя, который не стесняясь, советует им по примеру Японии 70-х годов ²⁵³ тянуть все дела, во всем отказывать, возбуждать недоразумения, а главное, устраивать деловой антагонизм между Англией, Францией и Германией. Все это хорошо только до поры до времени и может, если король сам не возьмется энергично за личное руководство делами, повести к очень серьезным здесь осложнениям. На второстепенные государства, как Дания, Голландия, Бельгия и Швеция-Норвегия, они уже буквально никакого внимания не обращают, и нарушение трактатных прав сделалось обычным здесь делом.

Положение мое здесь, как датского представителя, очень незавидно, и для пользы дела и сохранения моего престижа здесь было бы не лишним дать сиамцам понять, что мы интересуемся и поддерживаем датские дела; подобная мера умерит несколько пыл означенных выше министров к незаконным нарушениям прав, даваемых датчанам трактатами. Во главе министерств, как в. с-ву известно, стоят: внутренних дел — князь Дамронг, иностранных — князь Девавонгсе и юстиции — князь Раби — все трое далеко не дюжинные люди, с громадной долей честолюбия и властолюбия; за последнее время в них заметно желание ограничить власть и вмешательство короля в дела. Для этого они употребляют всевозможные меры и способы, и, к несчастию, слабость короля к фавориткам им в этом часто помогает. Все это весьма вредно для интересов Сиама; все реформы и благие для страны мероприятия остановились, так как все они делались по личному почину короля, который, к сожалению, за последнее время как-то заметно стал упускать власть из своих рук, и дай бог, чтобы франко-сиамское дело, за которое он, по-видимому, хочет взяться сам, возбудило в нем прежнюю энергию и прежнюю жажду к деятельности. Из всех восточных властителей, с которыми мне пришлось за мою долголетнюю службу на Востоке встречаться, это самый умный, добрый и полный желания блага для своей страны монарх, и жаль будет, если самолюбие и честолюбие некоторых из его министров доведут Сиам до затруднительного положения.

С отличным почтением и глубокой преданностью имею честь быть, м. г., в. с-ва (Так в тексте, фраза не окончена) ...

А. Е. Оларовский

АВПР, ф. Японский стол, д. 1782, лл. 123-128, Подлинник.

Комментарии

252. Вопрос об импорте керосина возник в связи с желанием сиамского правительства обойти тот пункт неравноправных договоров, который устанавливал таможенный сбор с ввозимых в Сиам товаров в размере 3% их стоимости. В стоимость включалась рыночная цена продукта на месте производства и накладные расходы по доставке. Сиамское правительство решило изменить это определение и выводить стоимость керосина из средней величины между ценами на него в Сингапуре и Бангкоке. Такое решение повышало фактически таможенные сборы с ввозимого керосина. Эта мера могла подорвать сбыт в Сиаме русского керосина, который благодаря низкой себестоимости и дешевизне доставки вытеснил с сиамского рынка американский керосин (АВПР, ф. Японский стол, д. 1800, лл. 38-39).

253. В 70-е годы XIX в. после незавершенной буржуазной революции Мейдзи и вступления в ряды капиталистических государств Япония усилила свою внешнеполитическую активность. Японское правительство строило свои отношения с западными державами в расчете на более длительную и основательную подготовку к войне с Китаем, а также на пересмотр неравноправных договоров путем соглашения с западными государствами и особенно с Англией, занимавшей первое место в японской внешней торговле.