№ 174

Донесение русского поверенного в делах в Китае К. И. Вебера Н. К. Гирсу о политике Франции в Индокитае в конце XVIII-XIX в.

№ 4

5 (17) июля 1883 г.
Пекин

Милостивый государь Николай Карлович!

С некоторого времени иностранные представители в Пекине, не исключая в известной степени и французского, играют роль зрителей драмы, разыгрывающейся на юге от Китая, в Аннаме, и нити которой сосредоточиваются в Париже. Китай, являющийся в ней одним из участвующих лиц, обрекает себя пока более на пассивную роль, сознавая, может быть, свое бессилие с успехом повлиять на ход и развязку драмы, в которой соперничествующими началами выступают, с одной стороны, торговые и политические интересы Франции, с другой — старинные предания и претензии Китая на сюзеренные права над Аннамом. [331]

Известные сношения между Францией и Аннамом установились в конце XVIII столетия, когда король аннамский Хеу-вын был убит мятежниками (в 1777 г.) , и племянник его Уянь-ань, спасенный католическим епископом Pigneaux de Behaine, обратился к Франции за помощью. Уянь-ань, принявший впоследствии прозвище Гя-лунь, успел победить противников и завладел престолом своих предков, присоединив в 1802 г. к Аннамскому королевству еще Тонкин, составлявший с тех пор провинцию оного 346. Преемники его не сумели, однако, заслужить себе расположение тонкинцев. Аннамские чиновники притесняли их, налагали на торговлю высокие пошлины и не заботились нисколько о восстановлении в стране спокойствия и ограждении жителей от набегов китайских разбойничьих шаек с севера и со стороны моря. В Северном Тонкине это были шайки «Черных и Желтых знамен», которые грабежами своими препятствовали развитию благосостояния страны и ее торговли 347.

Эти шайки образовались из китайских выходцев, остатков тайпинских мятежников, которые в 1864 г., по сокрушении восстания в самом Китае, были вытеснены из провинции Гуан-си. Опустошив Северный Тонкин, они спустились по р. Сонгкой (по-китайски Хун-цзян, т. е. Красная река) до тонкинской столицы Ханой, но, преследуемые китайским генералом Фын 348, должны были искать убежища в пограничных с Юньнаньской провинцией горах. После смерти предводителя их У-цзуна, в 1866 г. тайпинские выходцы под начальством Лунь-винь-фук (по-китайски Лю-юань-фу) и Хуан-ань (по-китайски Хуан-цзун-инь) сделали нападение на город Лао-кай, находящийся на р. Сонгкой при самом выходе ее из Юнь-нани, но лишь после двухлетнего осаждения (Слова двухлетнего осаждения карандашом исправлены на двухлетней осады) им удалось завладеть им. С занятием этого города они имели в своих руках главную торговую артерию, соединяющую Юго-Западный Китай с морем, и, разумеется, воспользовались этим, чтобы брать с бедных купцов, провозящих свои товары, значительные контрибуции. Неравномерное разделение между собою добычи послужило поводом к внутренним раздорам, вследствие которых Лунь-винь-фук с его шайкою оказавшеюся сильнее, остался в Лао-кае, а Хуан-ань должен был переселиться далее на восток в Хо-ян на берегу речки Цин-хэ (Чистая река) , вливающейся против города Сонтай в Сонгкой. Первые приняли название «Черного знамени» (хый-ци) , а последние «Желтого знамени» (хуан-ци) , и из бывших сообщников они стали непримиримыми врагами, старающимися друг другу вредить, а главное, отбивать источники доходов. Между тем, желтознаменные, будучи немногочисленны, со временем более смешались с тонкинцами; чернознаменные же, живя набегами и грабежом, сделались бичем страны. Число их простирается теперь приблизительно до 15 000 человек, и у них хорошо организованный военный отряд в 1600 человек, получающий ежегодно известную плату от аннамского правительства, вероятно, в виде выкупных, чтобы избавить своих чиновников от насилия и казенное имущество от разграбления.

Не менее чернознаменных угнетали и деморализировали страну китайские пираты. Они производили набеги на прибрежные деревни и увозили женщин и детей, которых потом продавали или в самый Китай, или в Хонг-конг и Сингапур, где бедные жертвы поступали в наложницы или прислугу к китайским переселенцам, оставляющим большей частью собственное семейство на родине. Когда впоследствии в этой торговле стал ощущаться недостаток, пираты не побрезгали мужчинами, которые, переодетые в китайский костюм, сбывались в Макао и потом через несколько месяцев попадали в качестве кули куда-нибудь на южно-американскую плантацию. Торговля эта оказалась до того прибыльною, что в Тонкине явились наконец [332] агенты-китайцы, которые внутри страны то обманом, то силою забирали людей, доставляемых ими на джонки корсаров. Аннамское правительство не принимало никаких мер, могущих повести к устранению подобных бесчинств.

Что касается произведений и естественных богатств Тонкина, то в них, по рассказам французов, в особенности Дюпюй и Кергарадека (Купен Дюпюй путешествовал в Тонкине в 1870 и 1873 гг. Он поднимался по р. Сонгкой выше Лао-кая до местечка Мань-хао, где река становится судоходною. Кергарадек был консулом в Хайфане (Hai-phong) и считается лучшим знатоком Тонкинских дел. В последнее время он получил назначение посланника при аннамском дворе в Хюэ. (Прим. док.) ) , большое изобилие и разнообразность. Г-н Кергарадек того мнения, что если страна эта будет находиться под охраною Франции, одна ввозная торговля ее может простираться до 150 млн. франков в год. Рис она в состоянии производить втрое больше Кохинхины; красная почва внутри страны весьма удобна для разведения сахарного тростника; она представляет все условия для успешного развития шелководства и уже ранее, когда процветали голландская и английская компании в Ост-Индии, существовала торговля между ними и Тонкином, из которого вывозились шелк и мускус. Между произведениями встречаются еще хороший лак, табак и пенька, а в горах имеется каменный уголь, свинец, золото и серебро. Орошаемый судоходною рекою Сонгкой, или Хун-цзян, берущею свое начало под названием Хэ-ди-цзян или Ли-хуа-цзян в Юго-Западном Китае, Тонкин получает еще при счастливом географическом положении своем особое значение для транзитной торговли, которая непременно воспользуется этим кратчайшим и удобным путем в богатую Юньнаньскую провинцию, как скоро порядок и спокойствие будут восстановлены в стране и провоз товаров более облегчен и обеспечен.

Относительно народонаселения имеется весьма мало данных; насчитывают от 10 до 18 миллионов, из которых до 80 000 христиан-католиков.

Таково положение и внутреннее состояние страны, являющейся в настоящее время яблоком раздора между Францией и Китаем.

Перед нашими глазами разыгрывается второй акт драмы, кончавшейся в первом — занятием Францией Кохинхины, т. е. южной части Аннама. Тонкинский вопрос не более как естественное продолжение и последствие завладения французами низовьев реки Мейконга в 1862 г. и 1867 г. (По Сайгонскому договору 1862 г. им были уступлены аннамские провинции Гядинь (Сайгон) , Динь-туонг (Ми-то) и Бянь-хао, а в 1867 г. были присоединены еще Винь-лонг, Као-док и Ха-тянь. (Прим. док.) ) Постоянные недоразумения с аннамским правительством, которое не исполняло принятых на себя обязательств, вследствие чего французы заняли в 1873 г. Ханой и несколько других городов в Тонкине (Французским отрядом командовал лейтенант Франсис Гарнье, тот же самый, который после смерти капитана де-Лагре был начальником известной Мейконгской экспедиции. В стычке под Ханоем Гарнье попал в засаду и был убит. (Прим. док.) ) , отчасти же политические и торговые соображения, вызванные в французских политиках по мере расширения их знакомства с Сонгкойскою долиною, привели в 1874 г. к заключению нового договора в Сайгоне, в котором Франция признавала Аннам вполне независимою от какой-бы то ни было иностранной державы страною и обещала ему свою помощь и покровительство. Аннамское правительство, со своей стороны, в признательность за таковое покровительство, обещало сообразовать свою внешнюю политику с французскою и разрешило иностранным купцам право навигации и свободной торговли по реке Сонгкой до границ Юнь-нани.

Условия трактата оставались мертвою буквою, они никогда не исполнялись. Король Тюдюк, вошедший на престол в 1847 г., посылал по-прежнему посольства к богдохану с данью 349. Вслед за отступлением из [333] Тонкина гарньеского отряда возобновились во всей стране преследования и избиения христиан, и никакая торговля по Красной реке не была возможна, так как хюэское правительство ничего не предпринимало для уничтожения угрожающих ей шаек Черных знамен. Положение Франции было весьма неловкое, и все протесты и требования, заявленные в Хюэ дипломатическим агентом ее, оставались без последствий.

Общественное мнение во Франции в то время еще мало знало и заботилось о том, что делалось на Крайнем Востоке. Внимание французов почти всецело было поглощено происшествиями в Европе: Дюппельскими окопами, битвою под Садовою и наконец защитою Парижа и последовавшими затем на родине переворотами. Тем не менее в публику стали понемногу проникать известия о Кохинхине и какой-то богатой стране, находящейся под протекцией Франции, и не мало содействовал тому другой вопрос, который был возбужден в конце 60-х годов, а именно, вопрос о кратчайшем пути в Китай, об открытии для иностранной торговли внутренних, в особенности юго-западных провинций его.

После заключения Тяньцзиньского и Пекинского договоров 350 и открытия 15-ти китайских портов, торговля с Срединным государством приняла весьма почтенные размеры, наделяя поклонников Меркурия громадными процентами. Легко им тогда доставались богатства, и в 1864 г. купеческие дома в Шанхае обставлены были княжескою роскошью. Но тех времен более не стало. От наплыва спекулянтов из Европы явилась конкуренция, явились также ловкие китайцы, которые в качестве компрадоров (Компрадор—это посредник, или, так сказать, маклер, принадлежащий к личному составу иностранной фирмы в Китае. (Прим. док.) ) или независимых хозяев, прошедших все мытарства компрадорского переходного состояния, забирали часть торговли и каботажного судоходства в свои руки. Район, предоставленный трактатами деятельности иностранных купцов, оказался слишком ограниченным. Торговые сношения возможны лишь с приморскими провинциями Китая и с узкой полосой вдоль реки Ян-цзы-цзяна, с внутреннею же страною весьма затруднительны вследствие тягостных поборов, которым товары подвергаются, и дурных путей сообщения.

Тогда возникла мысль об отыскании прямого пути в Юго-Западный Китай и, между тем как Англия старалась направить путь из Юнь-нани на Индию, или по крайней мере на Бамо и Рангун, Франция отправила в 1866 г. экспедицию в Кохинхину для исследования р. Мейконга. Большие надежды возлагались на экспедицию и на результаты ее изысканий, долженствовавшие облаготворить бедную колонию, не осуществившую пока всех ожиданий. Взоры всего света были обращены на Индо-Китайский полуостров, однако ни французская экспедиция, возвратившаяся в 1868 г., ни английские (Английские экспедиции и путешествия для отыскания торгового пути в Юньнань; D r Cl. Williams 1863, Major Sladen 1868, Cooper 1868-1870, Browne a Margary 1875, Capt. Gill 1877. (Прим. док.) ) не принесли значительной пользы той цели, для которой они были отправлены 351.

В 1870 г. купец Дюпюй в первый раз отправился по своим частным делам в Тонкин, а потом в 1873 г. поднялся по р. Красной для доставления юнь-наньскому генерал-губернатору купленных им военных снарядов и амуниции, в которых тот нуждался, защищаясь против остатков китайских магометан пантаев (Пантаи (под этим названием они были известны в Европе, хотя сами себя так не называли) были магометане, отделившиеся от Китая и основавшие в западной половине Юнь-нани особое государство со столицею Да-ли-фу. Султаном их был Сулейман, отравившийся при сдаче Да-ли-фу в 1873 г. (Прим. док.) ) 352. Издав по возвращении на родину описание своих [334] путешествий и впечатлений (L’ouverture du fleuve Rouge au commerce et les evеnements de Tong-kin 1872-1873. (Прим. док.) ) , вынесенных им по отношению к Тонкину, Дюпюй ознакомил своих сограждан со страною, подающею большие надежды на блистательную будущность, чем колония в дельте Мейконга. Очень может быть, что он в своих рассказах и выводах является оптимистом, что представляемое им изображение страны написано слишком яркими красками и что многое основано на слухах и предположениях, а не на научных исследованиях. Если и допустить все это, хотя его рассказы во многом подтверждаются Кергарадеком, то, правда, можно сомневаться в природных богатствах страны, но географическое положение и климатические условия ее дают Тонкину неоспоримый перевес над Кохинхиной. Последняя — французская колония, но не колония французов, т. е. она едва ли сделается когда-нибудь страною, где могут водвориться французы или вообще европейцы. Климат в тесном смысле слова убийственный: дизентерия, холера и злокачественные лихорадки болотистой Сайгонской низменности делают опасным для иностранцев жить там более трех лет. Говорят, что даже родившиеся там дети от европейцев не могут акклиматизироваться. Финансовое положение также не блистательное, и губернатору не всегда удается сводить концы с концами.

Одним словом, по мере того, как распространилось знакомство с местными условиями Кохинхины, иллюзии на счет ее исчезли, и завладение ею представилось французам чуть ли не политическим промахом 353. Между тем, чем более они приглядывались к Тонкину, тем важнее казалось им его значение. На счастливое положение его и на то, что через него пролегает кратчайший путь в Юго-Западный Китай, указано было выше. Климат его здоровее, по крайней мере жители Сонгкойской долины имеют возможность спасаться от жаров и эпидемий, находя убежище в северных горах. Коренные жители не относятся враждебно к французам, видя в них защитников от притеснений со стороны «Черных знамен» и китайских пиратов, если даже не освободителей от аннамского ига. Но кроме всего этого французы, кажется, пришли к тому убеждению, что Тонкин важен для них в политическом отношении. Что, говорят они себе, если Тонкин очутится вдруг в руках немцев или англичан? Сайгон тогда пропал и вместе с ним влияние Франции на Восток. Процветание Сайгона немыслимо, как скоро Тонкин будет в руках другой европейской державы, открывающей себе этим доступ во Внутренний Китай. «Нам следует или установить протекторат или окончательно отступить и отказаться от всего: ad majorem Britanniaegloriam» (К вящей славе Британии (лат.) ) ,— писали во французских газетах. Итак, завладение Кохинхиною влечет за собою с историческою необходимостью завладение Тонкином.

Действиями своими аннамское правительство ускорило ход событий, неумолимо разгромляющих всех, не внемлющих их предостережениям, и облегчило французам решение тонкинского вопроса.

В последние 3-4 года слухи о занятии Тонкина не умолкали, и еще в 1879 г. в Сайгоне господствовал самый воинственный дух. Говорят, что тогда же дано было знать аннамскому правительству, что если оно не в состоянии умиротворить своих буйных подданных, то Франция будет вынуждена вступиться и употребить силу. Когда угрозы не подействовали, в Сайгоне приступили было в 1880 г. к снаряжению экспедиции 354, но аннамцы дали какие-то успокоительные заверения, и гроза на этот раз миновала. Не надолго, впрочем. Аннамцы или были бессильны или вовсе не имели никогда твердого намерения исполнить требования французов и очистить долину Сонгкоя от разбойничьих шаек. Последствием того было, что французский отряд, отправленный морем к устью реки, занял в апреле прошедшего года [335] города Хайфан и Ханой. Дальнейшее движение их, вероятно, было остановлено наступлением жаров и появлением в Сонтае и под самым Ханоем «Черных знамен», против которых они могли выдвинуть лишь немногочисленный отряд. Вместе с тем показались в верховьях Сонгкоя китайские войска, и появившиеся в городах китайские мандарины стали относиться к французам довольно враждебно. Осенью прошлого года положение последних, не располагавших большими средствами и не получавших подкреплений, было не совсем безопасное.

В Париже колебались. Гамбетта и его партия проповедовали расширение колониального владычества, и к ним примкнули, между прочим, известный экономист и писатель Лероа-Болье (Leroy-Beaulieu) , Дюпюй, кохинхинский депутат Блансюбе (Blancsube) и купцы, составившие компанию для эксплуатации Тонкинских рудников. Против решительных мероприятий были президент республики Греви и его министры, за исключением адмирала Жорегибери.

Присутствие в Тонкине китайских войск показало, что Китай не относится безучастно к тонкинскому вопросу и к все более высказывающимся стремлениям Франции завладеть одною из провинций Аннамского королевства. Протестуя против ее действий, богдоханское правительство указывало на верховную власть его над Аннамом и вошло по этому делу в сношения с аккредитованным при нем французским посланником Бурэ, которые в конце прошлого года привели к подписанию в Тяньцзине посланником и канцлером Ли-хун-чжаном соглашения. Затем г-н Бурэ отправился прямо в Шанхай, где провел всю зиму, и в Пекин доходили только самые темные сведения о состоявшемся компромиссе. Вообще с тех пор и почти прекращается деятельное участие Китая в этом спорном вопросе, центр тяжести которого был перенесен в Париж.

В конце минувшего февраля получилось вдруг известие об отозвании г-на Бурэ, отвержении правительством его соглашения и назначении г-на Трику посланником. Газетные известия о прениях во французском сенате и появившаяся недавно в шанхайской прессе статья «The Chinese view of the Annam-question» («Китайская точка зрения на аннамский вопрос» (англ.) ) , написанная «высокопоставленным китайским сановником», т. е. вероятно самим Ли-хун-чжаном, и ответ на нее г-на Бурэ, разъяснили наконец суть упомянутого соглашения. Оно состояло, по-видимому, из следующих трех пунктов:

1) Китайские войска имеют отступить из Тонкина. Франция не намерена завладеть им и не нарушит территориальной целости Аннама.

2) Так как полудикие племена не перестают беспокоить уезд Мын-цзы-сянь (главный рынок южной Юнь-нани, недалеко от Мань-хао на Сонгкое) , то местечко (В китайской статье говорится о местечке Бао-шень. (Прим. док.) ) Лао-кай, вне границы, открывается для торговли. Лодки могут подниматься до этого места, где учреждается китайская таможня для взимания ввозных и вывозных пошлин, по общему морскому тарифу.

3) В северной части Тонкина, между Сонгкоем и китайскою границею будет проведена линия, к югу от которой вся страна будет находиться под протекцией Франции. Полоса же к северу от нее, между настоящею границею и проведенною чертою, будет считаться нейтральною. Но Китай оставляет за собою некоторые права на нее.

Вопрос о зависимости Аннамского королевства от какой бы то ни было другой державы не упомянут в соглашении. Не говорится ни о верховной власти Китая, ни о правах Франции, предоставленных ей договором 1874 г. Соглашаясь на взимание китайским правительством в свою пользу таможенных сборов в местечке Лао-кай, лежащем почти на границе Юнь-нани, и на [336] пользование какими-то правами в нейтральной полосе, Франция, очевидно, никаких особенных жертв не приносила, между тем как Китай обязался вызвать из Тонкина войска, открыть торговый путь в южные провинции и вместе с тем признал за Францией право на протекторат над Тонкином. Кажется, трудно было выговорить себе от Китая, не вынимая сабли из ножен, более выгодные условия, и поэтому очень понятно, что соглашение, по словам г-на Бурэ, было принято богдоханским правительством далеко не благосклонно 355. Кабинет Дюклерка, насколько известно, вполне одобрял действия своего пекинского представителя, и, если верить вышеупомянутой статье «высокопоставленного китайского сановника», г-н Бурэ получил две телеграммы из Парижа, в которых выражалось согласие правительства на заключенное им соглашение.

Но кабинет Дюклерка подал в отставку, Фальер управлял делами лишь несколько дней, и как только образовался кабинет Ферри, г-н Бурэ был отозван. Трудно поверить, чтобы они руководствовались при этом в Париже одними политическими соображениями и что тут не пущены были в ход закулисные агитации и сплетни недоброжелателей г-на Бурэ и купцов-спекулянтов, желавших поднять курс своих тонкинских акций. Вопрос о Тонкине стал занимать видное место во всех газетах и обсуждался в сенате, в который был внесен законопроект об ассигновании на предполагаемую экспедицию 5 1/2 млн. франков 356.

Ораторствовать о расширении колониального владычества стало модною вещью, и как всегда, так и тут, явились крайности. Одни считают завладение не только Тонкином, но и всей восточной половиною Индо-Китайского полуострова, предоставляя другую половину Англии, необходимостью, и, вознеся Тонкин до небес, ставят преграды ни во что. Во-первых, указывают на обязанность Франции принудить аннамское правительство, чтобы оно исполняло постановления договора, ставящего оное в некоторую зависимость от Франции; далее, восхваляют богатства страны, ее положение, и считают ее хорошим рынком для сбыта французских произведений. Риска никакого нет. Протесты Китая, утверждают они, сохранят свой платонический характер, тем более, что верховной власти его над Аннамом не может быть и речи, и подарки, подносимые королем Тюдюком богдохану, не знак зависимости, а вежливости, чтобы угомонить и расположить к себе более сильного соседа. Французские отряды в Тонкине найдут большую поддержку в народонаселении, которое примет их с распростертыми руками, и так как расходы на экспедицию почти покроются таможенными доходами той страны, то для занятия оной не придется принести в жертву ни людей, ни много денег. Словом, это будет военная прогулка.

Другие опять, не ожидающие ничего хорошего для Франции от экспедиции в отдаленную, полудикую страну, умаляют выставленные воинственною партиею выгоды, которыми в конце концов воспользовались бы не сами французы, не любящие эмигрировать и не обладающие особенными колонизаторскими способностями, а друзья — немцы и англичане, уж и без того забравшие в свои руки всю торговлю в Кохинхине. Относительно Китая говорят, что он всеми силами будет противиться занятию Тонкина и что вместо военной прогулки выйдет сопряженная с большими потерями война с Срединной империей, располагающею значительным войском, обученным отчасти иностранными инструкторами, и довольно почтенным флотом.

Об окончательном завоевании и превращении северной провинции Аннама в французскую колонию в объяснениях министров пока нет речи, и правительство республики заявило, что оно лишь намерено стать там твердою ногою и поставить гарнизоны в более важные города для водворения спокойствия и безопасности, подчиняя вместе с тем своему управлению таможенную часть. Речи министра Шальмель-Лакур по этому предмету не [337] отличались, впрочем, чрезмерною ясностью и логичностью, так что ввиду этого и противуположных мнений публики, английская «St. James’s Gazette» с большим юмором делает вопрос: что французы поставили себе задачею в Тонкине? — завоевать ли Тонкин королю Тюдюку на зло, или защитить Тюдюка от его неприятелей, или защитить народ от короля, или Тонкин от Китая?

В то время как в Париже происходила борьба партий, возобновилась и на Сонгкое борьба, имевшая, к сожалению, для французского отряда злополучный исход.

Причиною новых неприятностей считают трех китайских мандаринов, разъезжавших в феврале и марте сего года между Тонкинскими городами Хюэ и Кантоном и подозревавшихся в подстрекательстве аннамцев против французов (Не безынтересно будет упомянуть здесь о другом эпизоде, не важном, но показывающем, может быть, какую роль играют в занимающем нас вопросе рудники и их акционеры. В местечке Хун-гай имеются каменноугольные копи, за получением концессии на разработку которых кто-то обратился к аннамскому правительству. Вдруг стало известно, что правительство хочет отдать копи китайской компании. Тогда отправили к этому местечку канонерскую лодку, которая 28 февраля с. г. высадила 50 чел. солдат, поднявших на нем французский флаг. (Прим. док.) 357) .

Заносчивость местных чиновников доходила до того, что губернатор города Нам-динь стал вбивать сваи поперек реки, чтобы преградить французским военным судам доступ к городу. Тогда из Ханоя был отправлен туда отряд в 500 человек, которые, осадив город, 15 (27) марта взяли приступом, но потом, с своей стороны, были осаждаемы вновь прибывшими аннамцами и китайцами, укрепившимися в хороших позициях перед городом. Узнавши, что главнокомандующий французскими войсками в Тонкине капитан Ривьер стоит в Ханое с небольшим отрядом, аннамцы, подкрепленные чернознаменными китайцами, направились на этот город. Они были отбиты, но положение Ривьера стало весьма критическим. Все, что он мог собрать, это 500 человек, и на значительные подкрепления не мог рассчитывать, между тем он был окружен тысячами. Одних чернознаменных насчитывали до 4000 человек. Так продержался он до 7 (19) мая, когда думал сделать вылазку против того места, где стояли «Черные знамена». Но он попал в засаду, и почти на том же самом месте, на котором в 1873 г. был убит Франсис Гарнье, пал Ривьер. Отряд его при этом потерял убитыми и ранеными 76 человек и кое-как добрался до Ханоя.

Поражение привело, разумеется, всех французов и живущих в Тонкине европейцев в большое смущение. Вся торговля, все сношения их с местными жителями прекращены, и только Хай-фан представляет им еще некоторую безопасность. Вся страна в возмущении. Начались гонения христиан, и не один только католический миссионер поплатился уже своею жизнью. В глазах народа значение и влияние Франции должны быть крайне потрясены.

Тонкинский вопрос вступил в новый фазис, и положение дел для Франции сильно обострилось последними несчастными событиями, производившими, вероятно, сильное впечатление на легко воспламеняющихся французов. Для них едва ли найдется другой исход, как принять решительные меры для восстановления своего престижа.

Китайское правительство, хотя и встревоженное, но с виду относится довольно пассивно ко всему, что с начала сего года вокруг него происходит. С г-ном Бурэ, возвратившимся в марте месяце в Пекин, оно почти не сносилось по аннамскому вопросу, и только когда 25 мая новый посланник прибыл в Шанхай, богдохан вызвал канцлера Ли-хун-чжана, находившегося тогда в отпуску на своей родине, для возобновления переговоров с г-ном Трику. К крайнему удивлению канцлера и Цзун-ли Ямыня, г-н Трику не [338] заговорил о Тонкине, а потом объявил, что этот вопрос касается лишь Франции и Аннама. Всякий раз, когда только канцлер указывал на верховную власть Китая над Аннамом, тот отказывался продолжать разговор. Что происходило между ними, о том пока весьма мало выплыло наружу. Говорят, что г-н Трику возлагает ответственность за происшествия в Тонкине, за причиненные Франции вследствие оных расходы как в прошлом, так и в будущем, и за убийства католических христиан и миссионеров на Китай, который своим вмешательством в Аннаме будто бы не мало содействовал настоящему положению дел. Дела усложнились еще несколько полученными в последнее время известиями из Юнь-нани об убиении в марте месяце в городе Лун-Чан-сяне, к северу от Да-ли-фу, французского миссионера Терраса и многих христиан 358.

Ли-ху-чжан не мог придти в соглашение с посланником и возвратился на днях в Тяньцзинь, оставив последнего в Шанхае.

О канцлере известно, что он не расположен к войне, потому что он слишком хорошо сознает бессилие Китая, чтобы рассчитывать на успех в состязании с Франциею. Несмотря на то, что это он, который проводил и осуществил на деле идею о верховной власти своего отечества над Кореей, он сам не противился бы теперь отказаться, от имени Китая, от фиктивных прав относительно Аннама, предоставить короля Тюдюка и его владения на произвол Франции и открыть торговый путь в южный Юнь-нань, что, вероятно, в кратких словах, и составляет настоящие требования Франции, взамен уплаты военных издержек. Министры Цзун-ли-Ямыня весьма сдержанны, когда в разговоре с ними заводят речь об Аннаме. Но, судя по их ответам и также по тому, что не слышно о передвижениях войск или военных приготовлениях, следует предположить, что в Верховном совете богдохана пока преобладает мирное настроение.

Наши интересы на Крайнем Востоке, кажется, не затрагиваются занятием Францией Тонкина и увеличением через это ее влияния и могущества в этих краях. Последнее может служить для нас противовесом против влияния здесь Англии, которая в своей прессе всеми силами старается отговорить французов от тонкинской экспедиции, расписывая затруднения, которые они должны при этом встретить, самыми черными красками.

Об отправлении капитана Керкарадека посланником в Хюэ и последствиях, которые имело место письмо президента Греви к королю, не имеется здесь еще никаких подробностей 359.

С глубоким почтением и отличною преданностию имею честь быть, м. г., в. впр-ва покорнейшим слугою.

К. Вебер

Помета на л. 16: Копия сообщена миссии в Токио, генерал-губернатору Восточной Сибири № 3584 20 сентября 1883.

АВПР, ф. Гл. архив, I-9, 1883-1884 гг., д. 25, лл. 16-30 об. Подлинник.


Комментарии

346. В 1771-1802 гг. во Вьетнаме происходило мощное народное движение, получившее название «восстание тэйшонов». В 1777 г. тэйшоны взяли Сайгон и казнили правителя Нам-ки (официальный титул его Хюэ Выонг, в документе искаженно назван Хеу вын). В 1783 г. его племянник Нгуен Ань (в документе искаженно назван Уянь-ань) бежал в Сиам, где обратился за помощью к католическому епископу Пиньо де Беэну. Последний, обещав Нгуен Аню военную помощь против тэйшонов, способствовал заключению в 1787 г. договора между Нгуен Анем и Францией. В 1791 г. Нгуен Ань начинает наступление на армию тэйшонов; окончательный разгром их сил произошел в 1802 г. со взятием Ханоя. Нгуен Ань взошел на вьетнамский престол в 1802 г. под именем За Лонга (в документе искаженно назван Гя-лунь).

347. Речь идет об отрядах «Черных и желтых флагов», образовавшихся из тайпинских повстанцев, которые после поражения восстания перешли на территорию Северного Вьетнама и обосновались в горных районах. Вьетнамское феодальное правительство пригласило на службу армию «Черных флагов», используя ее для укрепления своей власти в горных районах Северного Вьетнама. Одним из источников их существования был сбор налогов с населения в районе Лао-Кая, сборы пошлин с торговых судов по Красной реке, а также набеги на окрестные районы. Вскоре после перехода границы отряды «Желтых флагов» отделились и стали действовать самостоятельно. В период борьбы с французской агрессией они сыграли предательскую роль, вступив сначала в союз с французами, а затем став их наемниками. Отряды «Черных флагов» росли за счет присоединения мелких отрядов китайских повстанцев; во время войны к ним перешли остатки вьетнамских регулярных войск, разбитых французами. К началу французской агрессии (экспедиция Ривьера) в Тонкин «Черные флаги» представляли уже армию, которая насчитывала 13 тыс. человек. Возглавлял армию «Черных флагов» Лю Юн-фу, отдававший много сил военному обучению своих солдат. Более или менее прочная материальная и территориальная база, постоянная боеспособность, относительная свобода действий, военные и полководческие способности Лю Юн-фу сделали армию «Черных флагов» одной из основных сил сопротивления агрессии Франции. Французы считали ее опасным и стойким противником. Китайское правительство от политики игнорирования армии «Черных флагов» (до нападения Франции на Вьетнам) перешло к политике использования ее как орудия борьбы против французской агрессии, пригласив Лю Юн-фу на службу, дав ему чин генерала императорских войск, а армию «Черных флагов» сделав одной из китайских регулярных армий. После окончания франко-китайской войны цинское правительство обезвредило армию «Черных флагов», заставив «е перейти на территорию Китая и сдать оружие. Ее численность была сведена до 300 человек. Часть отрядов «Черных флагов» осталась на территории Вьетнама, где стала действовать совместно с вьетнамскими партизанами против французских агрессоров. Лю Юн-фу получил назначение на пост начальника военного округа в провинции Гуандун.

348. Речь идет о Фын Цзы-цае (1818-1903), уроженце провинции Гуандун, который начал карьеру генерала императорских войск с участия в подавлении крестьянского восстания тайпинов (1850-1864). В 1875-1881 гг. занимал пост командующего китайскими войсками провинции Гуанси. За оказание помощи правительству в подавлении восстания племени мяо и остатков тайпинских отрядов на территории Вьетнама был назначен на такой же пост в провинции Гуйчжоу (1875-1879), затем получил назначение в провинцию Гуанси в помощь местным властям для организации обороны границ. В 1882 г. ушел со службы по болезни. Но в 1884 г. в связи с тяжелым положением китайской армии на Тонкинском фронте был приглашен наместником провинций Гуандун и Гуанси Чжан Чжи-дуном для командования гуандунской армией. Фын Цзы-цай — активный сторонник сопротивления агрессии Франции — организовал контрнаступление китайских войск, которое закончилось крупным поражением французских войск под Ланг-Соном. Резко выступил против заключения Тяньцзиньского мира.

349. Перед лицом французской агрессии вьетнамское королевское правительство возобновило традиционную посылку дани в Пекин, стремясь заручиться поддержкой Китая в борьбе с Францией. Такие посольства были отправлены в Китай в 1877-1878 и 1880— 1881 гг.

350. Тяньцзиньские и Пекинские договоры были подписаны после поражения Китая во второй опиумной войне (1851-1861) между Китаем, с одной стороны, и Англией и Францией — с другой. Это были кабальные договоры, по которым число открытых для иностранной торговли портов достигло 15. Разрешалось свободное передвижение иностранцев по всей стране, допускалась свобода миссионерской деятельности, устанавливался контроль иностранцев над таможнями Китая, утверждался принцип наибольшего благоприятствования и т. д.

351. В 60-70-х годах XIX в. между Англией и Францией разгорелась борьба за рынки Южного Китая. Пути для колонизаторов пролагали предприимчивые купцы и разного рода исследовательские экспедиции, пользовавшиеся официальной или неофициальной поддержкой правительств метрополий. В 1866-1868 гг. Франция направила по Меконгу экспедицию Дудара де Лагре, в 1870-1871 гг. французский купец Ж. Дюпюи из Юньнани проехал по Красной реке в Северный Вьетнам. Англия в 1874-1875 гг. снарядила из Бирмы в Юньнань экспедицию Брауна.

352. Пантэй, пантай (хуэй) — народность мусульманского вероисповедания в провинции Юньнань. В 1855 г. под влиянием Тайпинского восстания вспыхнуло восстание пантэев, выступивших против господства Цинской династии, которая разжигала национальную рознь между пантэями и китайцами. Восстание было подавлено в 1873 г., большая часть пантэев истреблена.

353. Положение французов в Нам-ки в 60-х годах XIX в. было столь незавидным, борьба с движением сопротивления требовала таких больших усилий и средств, что Наполеон III в 1864 г. согласился на переговоры с прибывшим в Париж вьетнамским посольством об отказе от владения тремя провинциями Южного Вьетнама за выкуп и оставлении там лишь французских торговых баз в трех городах. Однако под давлением торгово-промышленных кругов он не дал согласия на предложения вьетнамцев.

354. В 1878 г. в Бак-ки из Южного Китая перешел с войском восставших китайский генерал Ли Ян-цай, объявивший себя потомком правившей прежде во Вьетнаме династии Ли. Вьетнамское королевское правительство пыталось получить французскую военную помощь- для борьбы с Ли Ян-цаем, но встретило отказ, так как в это время французы пытались опереться на антингуеновский заговор в Бак-ки с целью установить затем свой «протекторат». Тогда король Ты-Дык обратился за помощью к китайскому правительству, которое ввело свои регулярные войска в Бак-ки и разгромило Ли Ян-цая в 1879 г. Неудачные попытки вмешательства во внутренние дела Вьетнама служили объектом критики для ультраколониалистских кругов Франции, стремившихся к военному захвату Бак-ки.

355. В Китае соглашение Ли—Буре было встречено с большим неудовольствием. На запрос Цзунлиямыня относительного этого соглашения власти Южного Китая, например, прислали коллективный доклад, в котором, разбирая пункт за пунктом, показали несостоятельность соглашения и осудили его. Как известно, соглашение Ли-Буре не было официально утверждено китайским правительством (АВПР, ф. Канц., 1883 г., д. 140, лл. 115-122; Гл. архив I-9, 1883-1884 гг., д. 25, лл. 16-30).

356. После прихода к власти в марте 1883 г. правительства Ж. Ферри, сторонника расширения французской экспансии в Бак-ки, министр иностранных дел Франции Шальмель Лакур выступил 27 апреля в парламенте с ходатайством о предоставлении кредита в сумме 1500 млн. фр. для дальнейших военных действий во Вьетнаме, дополнительной посылки 1500 солдат и небольшой флотилии. Добиться утверждения запрошенных кредитов правительству Ферри удалось лишь 29 мая 1883 г. после известия о разгроме отряда Ривьера в Ханое.

357. Согласно французским источникам Ривьер опасался, что за спиной китайской пароходной компании «Чайна мерчентс стим навигейшен», ведшей переговоры с вьетнамским правительством об аренде Хон-Гая, стоят англичане. Хон-Гай был занят французским отрядом 12 марта 1883 г.; там был организован военный пост.

358. Наместник провинций Юньнань и Гуйчжоу — Чэнь Юй-ин прислал на имя императора доклад, в котором, описывая подробно этот инцидент, сообщает, что французский миссионер Террас (китайское имя Чжан Жо-ван) силой заставлял местных жителей принимать католичество и построил церковь в местечке Ланцюнсянь (по документу Лун-Чан-сянь). В ночь на 27 марта 1883 г. толпа жителей в 200 человек ворвалась в церковь, убила Терраса и 14 китайских католиков и сожгла церковь [«Исторические материалы по китайско-французским отношениям в годы правления Гуансюй (1875-1908) Цинской династии», кн. 2, Пекин, 1932, стр. 8 (на кит. яз.); см. также Донесение Попова Гирсу от 5 (17) июля. 1883 г., —АВПР, Гл. архив 1-9, 1883-1884 гг., д. 25, лл. 18-30].

359. В апреле 1883 г. французское правительство намеревалось послать к вьетнамскому двору консула Кергарадека с целью еще раз попытаться оказать давление на вьетнамское правительство и принудить его отказаться от сопротивления французскому вторжению. Однако поездка не состоялась, так как вскоре отряд Ривьера в Ханое был разгромлен и французское правительство перешло к политике расширенных военных действий в Бакки.