Милостивый государь Павел Николаевич!

Прибыв в Банкок 16 (29) марта с. г., я в тот же день обратился к министру иностранных дел с письменным предложением, в копии при сем препровождаемом (приложение № 1) (См. АВПР, ф. Японский стол, д. 1793, л. 4) , вступить с ним в немедленные сношения, не дожидаясь получения мною новых верительных грамот. Принц Девавонгс сейчас же выразил на это свое согласие. На приеме, состоявшемся на другой день, я ему заявил, что, хотя я был назначен еще бывшим императором, я тем не менее являюсь полномочным представителем нынешнего российского правительства, так как получил телеграфное извещение о высылке мне новых верительных грамот. Затем я сказал, что отречение императора Николая Второго освобождает меня, как и всех бывших его подданных, от принесенной ему присяги и что отныне мы подчинены новому правительству, тем более, что и великий князь Михаил Александрович отказался от престола и призвал всех граждан России признать новую верховную власть в лице Временного ее правительства. «Ввиду сего я приглашаю сиамское правительство, которое всегда было связано тесными узами дружбы с русским народом и его бывшим монархом, также уважать слово последнего, как и назначенного им преемника, и официально признать новое правительство в России, как это уже было сделано великими державами. Сиам докажет этим, что чувства дружбы, соединяющие его с Россией, не являются исключительно продуктом преходящих личных симпатий глав государств, но глубоко и незыблемо укоренились в сердцах самих народов».

Принц Девавонгс благодарил меня за сделанное ему заявление и ответил, что, вступив со мной в официальные сношения, он этим самым уже выразил готовность признать новое правительство. Относительно же издания сиамским правительством официального акта о признании он просил дать им немного повременить, так как сиамское правительство не хотело бы, по соображениям династическим и внутренней политики, проявить в этом вопросе большей поспешности, чем другие нейтральные государства. Я не счел себя в праве более настаивать на издании специального акта, тем более что у меня не было на этот предмет прямых предписаний из Петрограда.

Однако, когда я получил от принца Чакрабона письмо от 19 апреля (См. док. № 145) , (приложенное к депеше № 3 (См. док. № 156) ) , я не нашел возможным его оставить без должной отповеди и тем более счел своей обязанностью настаивать на формальном акте признания, что у меня явились опасения, как бы отсутствие такого акта не отразилось на моем положении полноправного представителя российского правительства во время могущих возникнуть переговоров о присоединении Сиама к союзникам и этим служить препятствием к самому ходу переговоров.

На мое письмо от 6 (19) апреля (См. док. № 146) , (также приложенное к депеше № 3) принц в свою очередь ответил письмом от 21 апреля, копию которого считаю [289] долгом при сем препроводить (См. док. № 147) , в котором он приводит несколько наивные оговорки замедления формального признания. В личной беседе я затем ему объяснил, что положение Китая, с которым он сравнивает нынешнее, было совершенно иное, так как от признания или непризнания великими державами нового китайского правительства зависело его существование, что едва ли может служить мотивом образа действий Сиама по отношению к российскому Временному правительству. Что же касается его опасений, как бы не пришлось после одного признания сделать второе, а может быть и третье, ввиду возможности смены верховной власти в России, то я его успокоил, доказав, что прежний режим, и по всей вероятности даже монархия, безвозвратно отошли в вечность, а что даже если пришлось бы сделать несколько признаний подряд, то едва ли это такое трудное дело, чтобы нельзя было его повторить, хотя бы каждую неделю. Если подобные соображения не могли остановить все главные государства обоих полушарий выразить свое официальное признание, едва ли они могут служить причиной для Сиама действовать отдельно.

Посетив в тот же самый день министра иностранных дел, я получил от него формальное заверение в том, что сиамский посланник в Петрограде уже вступил в официальные сношения с российским Министерством иностранных дел, а что торжественное признание сиамским королем нового правительства России состоится при вручении мною своих верительных грамот.

После этого, воспользовавшись тем обстоятельством, что до моего приезда был вручен министру иностранных дел вследствие телеграфных ошибок неполный текст телеграммы в. пр.-ва, я потребовал его возвращения и передал принцу Девавонгс исправленное сообщение, в коем, как вы изволите усмотреть из прилагаемой копии (См. АВПР, ф. Японский стол, д. 1793, лл. 7-8) , я удостоверил состоящее (Так в тексте, следует: состоявшееся) вступление мое в официальные сношения с сиамским правительством.

Полученным за сим ответом принца Девавонгса (приложение № 4 (См. АВПР, ф. Японский стол, д. 1793, л. 9) от 1 мая, я счел вопрос исчерпанным.

Примите, м. г., уверения в отличном моем почтении и таковой же преданности.

И. Лорис-Меликов

АВПР, ф. Японский стол, д. 1793, лл. 2-3 об. Подлинник.