Донесение М. М. Бакунина Ф. Р. Остен-Сакену о состоянии голландских колоний в Индонезии

Отдел I.

Нидерландская Индия или «Insulinde» ²²⁵. Составные части, население; Суматра и война на Ачине. Проект нового голландского порта в пику Сингапуру. Администрация специально Явы. Ее качества, злоупотребления прежних лет и произвол голландских чиновников в обличительной книге «Multatuli» о колониальном управлении. Германский генеральный консул в Батавии. Его роль, значение и способности.

Милостивый государь барон Федор Романович!

Я имею в виду в целом ряде донесений представить возможно полный очерк владений Голландии в Индийском и Великом океанах к ознакомить императорское правительство с политическим строем, а также с бытовыми условиями этой обширной и роскошной колониальной империи, некоторые части которой, как, например, внутренность о-вов Борнео, Целебеса и Новой Гвинеи, остаются до сего дня весьма мало исследованными. Большая внутренняя часть острова Суматры также еще не доступна, будучи населена дикими воинственными племенами, а на Борнео, Целебесе и Новой Гвинее отчасти еще и людоедами.

Таким образом, даже на весьма подробном и прекрасно сделанном атласе Нидерландской Индии или Insulindien, состоящем из 14 больших листов in quarto, огромные пространства на Борнео, Суматре и Новой Гвинее представляются s виде больших пятен с более или менее гадательным обозначением кое-где гор, куда никто не проникал, рек, источники и течение которых неизвестны, и редких населенных мест с голландскими военными постами.

На Суматре, кроме того, вся северная оконечность острова, страна ачинцев (Atjeh — по-голландски) все еще не покорена окончательно.

Война, начавшаяся 21 год тому назад восстанием этого фанатичного и воинственного племени малайцев, продолжалась без перерывов до сего дня, стоила голландцам совершенно непроизводительным образом до 12 000 солдат и до 350 млн. гульденов ²²⁶, иммобилизировала (Иммобилизировать (от франц. — immobiliser) — здесь сковывать, держать в боевой готовности) и ныне продолжает иммобилизировать на Суматре сравнительно значительные военные силы. Кровавые столкновения и нападения туземцев на голландские посты совершаются и ныне чуть не ежедневно; умиротворения края и полного его подчинения в близком будущем предвидеть и ожидать нельзя, так как голландцы располагают в Atjeh все же незначительными силами и, кроме того, не в состоянии за недостатком военных судов охранять берега острова и задерживать военную контрабанду [143] порохом и оружием, которые ачинцы почти беспрепятственно получают: от англичан из Сингапура, Малакки и Пенанга.

Лет 10 тому назад война на Ачине, казалось, близка была к благополучному окончанию: у командовавшего в то время генерала ван дер Гейде ²²⁷ было в данный момент до 12 000 чел. С этими силами энергичный и деятельный генерал проник в горы, разорил несколько ачинских кратонов (укреплений) и кампонгов (селений), захватил и казнил выдающихся вожаков восстания. Остальные помышляли о подчинении и уже отправили к генералу с этой целью особых уполномоченных. Тогдашний генерал-губернатор van Rees ²²⁸ поторопился отписать в Гаагу, что Ачин покорен и умиротворен. Ван дер Гейде, ближе знакомый с истинным положением дел, утверждал лишь, что доброе начало сделано, что ему удалось нанести восстанию серьезный удар, но что ввиду окончательного замирения ему, ван дер Гейде, необходимо дать полномочия и оставить в его распоряжении те 12 000 чел., которые уже сослужили столь полезную службу. Генерал ручался, что он в 2 года окончательно покорит и усмирит весь Ачин.

Но генерал-губернатор на предложение ван дер Гейде не согласился. «Son siege etait fait» (Дело было сделано (франц.)), он уже донес в Гагу, что ачинская кампания кончена, приписывая себе весь успех усмирения Ачина. Отказаться от своего оптимистического взгляда на дело генерал-губернатор не пожелал. Кроме того, он как уверяют, завидовал ван дер Гейде и опасался, как бы энергичный, популярный и влиятельный генерал не захватил власть в свои руки и не выступил успешным претендентом на пост генерал-губернатора Нидерландской Индии.

Численность отряда ван дер Гейде была вследствие сего сокращена на две трети, и непосредственным последствием подобной меры было то, что голландцы снова отретировались на свои укрепленные позиции и принуждены были отказаться от наступательных действий, ограничиваясь защитою, что практикуется с тех пор и по нынешний день и конечно, не способствует поднятию голландского престижа на Ачине.

Быть может, однако, что поощренный только что одержанным на Ломбоке быстрым и дешевым успехом нынешний энергичный губернатор ван дер Вейк ²²⁹ пожелает предпринять против Ачина более серьезные военные действия.

Пока голландцы лишь жалуются на англичан за поощрение и всяческую поддержку, будто бы ими оказываемую ачинцам, а в последнее время и радже острова Ломбока, толкуют, но лишь академическим образом, о пользе и желательности подорвать значение Сингапура созданием нового, голландского Сингапура с доками и депо каменного угля на одном из островов архипелага Риу или Лингга ²³⁰, расположенного к югу от султанства Джохорского (на крайней оконечности полуострова Малакки), при выходе из Малаккского пролива в ту часть Индийского океана, которая на голландских картах именуется «Java Zee». Один концессионер, голландец, уже несколько лет тому назад приобрел куплею у местного султана один из островов Риу в надежде, что в имеющие возникнуть на нем порт и доки будут предпочтительно, если не исключительно заходить русские и французские военные суда, минуя таким образом вовсе враждебный Сингапур, который притом может для них оказаться закрытым в момент возникновения политических усложнений на Дальнем Востоке (См. док. № 62). [144]

Между тем, на приобретенном острове еще не приступлено к возведению чело бы то ни было; дело не в недостатке капиталов, таковые нашлись бы в Голландии, так как предприятие заманчиво и сулит выгоды, хотя, конечно, не в такой мере, как о том мечтают концессионеры.

Надо полагать, что голландское правительство, взвесив все шансы этого предприятия и не заручившись еще формальными обязательствами России и Франции поддерживать это начинание, а также обещанием воспользоваться для своих эскадр преимуществами нового порта, не рискует вызвать своею инициативою в этом направлении недвусмысленного неудовольствия Англии.

Раздражение англичан могло бы выразиться не одним лишь протестом, но еще и облечь иную форму, еще более чувствительную для Голландии, как, например, усиление вывоза в Ачин военной контрабанды и подстрекательства к восстанию где-либо на Ломбоке или в Борнео, по соседству с владениями английской North Borneo Company или на границах с полунезависимым владением сэра Джемса Брука, признанного англичанами в качестве раджи саравакского (Sarawak) и состоящего под английским протекторатом ²³¹.

Но острова Суматры, ачинских дел и затеваемого голландского порта на островах Риу в пику Сингапуру, я коснулся лишь вскользь и не премину возвратиться снова к этому предмету, когда соберу более обстоятельные и точные данные.

Я точно также откладываю до более позднего времени составление отчета специально о торговле Нидерландской Индии.

В. пр-во изволите милостиво принять в соображение, что я нахожусь на Яве всего четвертый месяц, что после 24-летнего пребывания на континенте Европы, на постах исключительно политических и притом отдаленных, от моря ²³², я считаю себя недостаточно еще подготовленным, чтобы ныне же вдаваться в рассуждения и умозаключения по поводу столь сложных и совершенно для меня новых торгово-экономических и навигационных вопросов и интересов, с которыми я, конечно, не имел до сих пор ни случая, ни возможности ознакомиться в Яссах, Белграде и Сараеве.

Могу в настоящее время излагать лишь то, что мне известно и доступно, то, с чем я имел случаи ознакомиться.

К этой категории принадлежат прежде всего политическая организация и система управления Нидерландской Индией и, более специально, островом Явой, как представляющие более непосредственный интерес.

В самом деле, политико-административный строй на Яве, установленный веками и солидно утвержденный, является в глазах самих голландцев идеалом управления и общим знаменателем, так сказать, к которому следует стремиться возможно ближе привести все механизмы правительствующей машины, действующие в остальных частях обширной колониальной империи. Идеал этот, однако, оказывается на практике осуществимым только на Яве, где спокон века голландская власть была более сильна и сосредоточена, между тем как в более отдаленных владениях, каковы Суматра, Борнео, Целебес и Молуккские острова, местные особенности, географическое положение, степень культуры страны и подчинения ее жителей голландцам определили самую форму голландского режима.

Условия существования в этих отдаленных окраинах настолько разнятся от условий жизни и управления на о-ве Яве, которые во всех отношениях приятнее, удобнее и безопаснее чем вне Явы, что существует особый, привилегированный в некоторой степени класс чиновников, [145] которые предназначаются специально для прохождения срока службы на Яве. Почти не представляется случаев перемещения таких «яванских» администраторов в иное место, например, на Борнео или Молуккские острова ²³³.

Насколько могу судить, администрация голландцев на Яве отличается честностью, аккуратностью, благоустройством и стремлением по возможности согласовать голландские государственные интересы с интересами и потребностями подвластных им туземцев. Эти последние, по-видимому, довольны своими повелителями и не выказывают духа неповиновения и желания сбросить с себя ярмо белого пришельца или стремления осуществить какие-либо свои национальные идеалы, если предположить, что таковые вообще существуют. Это, однако, на Яве сомнительно, за исключением разве чисто яванских областей, каковы полунезависимые султанство Джокджокарта и империя Суракарта, или Соло, где население фанатичное и неспокойное.

Я сужу не по свидетельству, более или менее пристрастному, голландских чиновников или голландцев, не принадлежащих к административным сферам.

Я лично имел случай удостовериться в том, до какой степени при всей строгости кастовых и племенных различий между завоевателями и покоренными, отношения между теми и другими естественно просты, предупредительны и даже патриархальны, часто не без некоторой теплой нотки сердечности.

Это было в Гаруте, в регентстве Преангер, километрах в 300-х приблизительно от Батавии. Тамошни контролер справлял новоселье, на которое пригласил резидентов, ассистентов и прочих своих товарищей, а также местных туземных «регентов» ²³⁴ с их помощниками и свитой. Масса простого народу, до 1500 чел., расположилась на земле вокруг дома ассистента и провела чинно и спокойно весь вечер и всю ночь, смотря и принимая живое участие в затеянных контролером играх и танцах. Регенты при этом по очереди, с целью оказать почесть контролеру и его гостям, танцевали перед ними свой национальный танец в виду собранного народа. Голландцы, все лица официальные, танцами же, согласно яванскому этикету, отвечали на оказанное им приветствие. Они в виду народа, пресерьезно выделывали в свою очередь с епанчею в руках различные па и телодвижения, довольно неуклюже выворачивали, почти до корчи, кисти рук и суставы пальцев, что вместе с топтанием на месте собственно и составляет так называемый яванский «танец». Они затем кланялись в пояс регенту, сходили вниз к народу, который громко выражал танцорам свое одобрение, угощали зрителей, ласково разговаривали, смеялись и чокались с ними. Все это делалось непринужденно и просто, но с соблюдением обоюдного достоинства и проявлениями уважения со стороны туземцев, которые в провинции поражают своею демонстративною почтительностью к белым, особенно после Батавии, где народ чрезвычайно деморализован и вышел из повиновения.

Некоторые из присутствовавших голландских чиновников были особенно популярны и, видимо, пользовались расположением и любовью населения.

Словом, этот импровизированный праздник, на котором мне удалось поближе встретить и ознакомиться с голландцами и туземцами, произвел на меня впечатление, выгодное для голландцев. Этим последним, по-видимому, удалась нелегкая и сложная задача — примирить туземцев с присутствием белых, внушить им глубокое убеждение, что они [146] принадлежат к низшей расе и освоить население с представлением о том, что «orang Wlanda» (человек из Голландии) естественный, власть имущий повелитель и вместе покровитель малайского племени.

Далеко не те патриархальные отношения существовали на Яве всего лишь лет 25-30 тому назад.

Голландцы в эту не столь еще отдаленную эпоху являлись более в образе хищных эксплуататоров туземного населения, чем разумными хозяевами и справедливыми повелителями, каковыми они кажутся ныне.

Акты насилия и произвола, взяточничество, превышение власти случались тогда сплошь да рядом.

Еще до сего дня в Голландии, и особенно в Нидерландской Индии, официальные сферы не могут вспомнить без негодования о разоблачениях, сделанных в 60-х годах одним бывшим голландским резидентом на Яве, г-ном Доявер Декер ²³⁵, писавшим под псевдонимом «Multatuli» (латинское «multa tuli» — так как Декер был отставлен от должности, подвергся преследованию и должен был «много перенести»).

Книга Декера в свое время своею резкою критикою и своими обвинениями против злоупотреблений и жестокости колониального управления вызвала огромную сенсацию и небывалый скандал.

По поводу его разоблачений были даже интерпеляции в голландском парламенте в 1863 г. Автор смело требовал официальных опровержений, но утверждал в то же время, что таковых не воспоследует, так как все, что им изображено и написано, чистая истина, основанная на фактах, собранных им в течение его 17-летней службы.

Декер не ошибся: не нашлось в Голландии ни одного человека, который выступил бы на защиту колониального управления, напротив, многие авторитетные лица, близко знакомые с порядками в Insulind’ии каковы, например, лейденский профессор и оринталист van Veth ²³⁶, даже похвалили автора за то, что он, располагая столь богатым материалом, все же изложил дело без злобы и parti pris (Предвзятого мнения (франц.)) и даже с некоторою умеренностью.

Времена, о которых [он] повествует, изменились ныне к лучшему, как меня уверяют мои коллеги, бельгийский генеральный консул Charlier и германский генеральный консул Dr Gabriel, которые в свое долгое пребывание на Яве (первый 8, а второй 6-й год), близко ознакомились с характером и особенностями голландского управления.

Что касается специально свидетельства германского генерального консула, я считаю, что оно заслуживает полного доверия. В самом деле, Dr Gabriel — человек серьезный, наблюдательный и в высшей степени способный. Он специалист по вопросам юридическим и колониальным и успел, кроме того, отличиться еще и на поприще политическом в бытность свою, до назначения в Батавию, временным поверенным в делах в Сиаме.

Dr Gabriel здесь не популярен. Голландцы вообще немцев не любят и опасаются немецкого влияния и германских захватов, как я уже имел честь изложить в одном из предыдущих донесений своих.

Но к д-ру Габриелю голландцы все же не могут не относиться с уважением. Они знают, что этот агент добросовестно и досконально изучил их управление, что он знаком со всеми особенностями оного и что д-р Габриель, готовящий себя к должности губернатора какой-либо немецкой колонии, человек во всех отношениях подготовленный и компетентный. [147]

Распространяюсь о германском своем товарище в виду того, по моему убеждению, далеко не невероятного предположения, что Dr Gabriel со временем может в Германии достигнуть высокого положения — статс-секретаря для колоний.

Отдел II.

Генерал-губернатор Нидерландской Индии. Его положение и почти неограниченная власть. Престиж «Туан Бесара». Строгий придворный этикет. Сношения с генерал-губернатором иностранных представителей. Аудиенции и приемы. Свита и entourage (Окружение (франц.)) генерал-губернатора. Сношения иностранных консулов с колониальным управлением. Чрезвычайная сдержанность и отсутствие предупредительности к консулам со стороны правительства. Тенденция умалить значение консулов.

Милостивый государь барон Федор Романович!

Прежде чем приступить к изложению того, как действуют различные правительственные органы и учреждения в Нидерландской Индии, считаю полезным в общих чертах познакомить императорское правительство с атрибутами и положением высшей колониальной власти, сосредоточенной всецело в руках и в лице генерал-губернатора.

Генерал-губернатор, в настоящее время г-н ван дер Вейк, официальный малайский титул которого «Туан Бесар» (господин великий), назначается на 5 лет, с титулом превосходительства, который он сохраняет лишь на время своего управления. Он представляет особу королевы ²³⁷ и имеет во всех отношениях высокое и привилегированное положение с почти неограниченною властью и инициативою.

Подчинение губернатора министру колоний в Гаге можно назвать фиктивным, так как генерал-губернатор имеет даже суверенные права, как то: объявлять войну, заключать мир, трактаты и конвенции в пределах своей юрисдикции, назначать и смещать чиновников, производить офицеров в чины, до полковника включительно, награждать орденами, разрешать или не допускать утверждение иностранцев в пределах нидерландских колоний и пр.

Генерал-губернатор получает при назначении своем 60 000 гульденов на подъем и обзаведение и 132 000 гульд. жалования в год. Он имеет 2 казенных дворца в Батавии и Бейтензорге, где собственно пребывает круглый год, посещая Батавию лишь раз в месяц для официальных приемов, а также в дни тезоименитств королевы-регентши (2 августа) ²³⁸ и молодой королевы (31 августа).

Дворцы в Батавии и Бейтензорге не отличаются, однако, ни размерами, ни роскошью своего убранства. Зато внешняя обстановка, приемы и выезды «Туан Бесара» рассчитаны на то, чтобы внушить его туземным подданным высокое представление о власти, значении и престиже королевского представителя.

Генерал-губернатор никогда не выходит пешком, это считалось бы умалением его достоинства. Он выезжает в карете, запряженной четвериком цугом, а в торжественных случаях в парадном экипаже шестериком с форейторами, лакеями и с золотым зонтиком, видимым знаком своей суверенной власти.

Замечательно, что вся без исключения прислуга генерал-губернатора, даже при торжественных случаях и выездах, ходит босиком. Эти [148] босые ноги прислуги производят, при рассчитанной импозантности обстановки, глубокий, почти комический контраст с золотым зонтиком, великолепными экипажами и лошадьми и голубой с серебром ливреей малайских лакеев с их платками на головах под жокейской шапочкой и с их национальными «саронгами» (Кусок полотна с цветными узорами. (Прим. док.)) вокруг бедер под европейского покроя куртками.

Но отсутствие обуви, как оно ни поражает европейца, имеет глубокий смысл, обувь может носить лишь европеец-туан (господин). Это — признак его белого происхождения и его 'Привилегированного положения властителя над туземцами. Точно так же голландцы не дозволяют туземцам говорить с ними на высшем культурном языке — голландском. Эго значило бы приблизить к себе низшую туземную расу. Голландцы, все без исключения, говорят с малайцами на малайском языке.

Этикет при дворе генерал-губернатора весьма строгий. Генерал-губернатор остается для частных лиц, даже для голландцев, недоступным и невидимым. Его ревниво охраняют от всякого соприкосновения с внешним миром приставленные к нему четыре адъютанта, которые постоянно озабочены, как бы не вышло случайно для е. пр-ва какого-либо умаления престижа.

Даже на публичных приемах или, вернее, «выходах» все совершается по придворному. Публика, собранная в зале, — мужчины во фраках и мундирах, дамы en grand toilette (В парадном наряде (франц.)), ожидает появления генерал-губернатора и его супруги («M^me Gouvernante», как ее здесь титулуют). Дежурный адъютант открывает настежь двери, провозглашая: «Le Gouverneur Gеnеral». Их пр-ва делают общий поклон, после чего начинается прием.

Чтобы иметь честь видеть частным образом генерал-губернатора, следует предварительно и письменно просить у него аудиенции через посредство дворцового интенданта, подполковника Стааля.

Генерал-губернатор никому никогда не отдает визитов. Постоянно озабоченный сохранением и охранением своего престижа, генерал-губернатор не делает исключений также и относительно аккредитованных при нем иностранных представителей.

Я должен заметить вообще, что в Батавии существует видимое стремление умалить значение иностранных консулов, вследствие чего замечается со стороны правительства тенденция относиться к ним несколько пренебрежительно. По теории г-на генерального секретаря барона Свертса, на всех консулов без различия, на штатных и нештатных, правительство смотрит, как на агентов, исключительно коммерческих.

Консулы не имеют права непосредственно сноситься по делам не только с генерал-губернатором, но и даже и с генеральным секретарем е. пр-ва бароном Свертс ван Ландас Ниборг. Письменные сообщения свои они адресуют подчиненному барону Свертсу первому секретарю (Regeerings Secretaris), который отвечает формально: г-ну русскому, французскому и т. д. консулу, без означения фамилии адресуемого лица, а также с упущением начального и конечного приветствия (милостивый государь и благоволите принять и пр.) Первый секретарь пишет на голландском языке, вопреки всюду заведенному обычаю официальную письменную переписку вести по-французски.

Вследствие сего германский мой товарищ на голландские сообщения отвечает по-немецки, я же просил первого секретаря писать мне впредь [149] по-французски, «так как я голландского языка не понимаю», и имею в виду ему отвечать по-русски в случае, если обращение мое к нему будет оставлено без внимания.

На первое официальное мое представление генерал-губернатору я явился в мундире, о чем магу лишь сожалеть: принят я был не случайно, а в назначенные день и час. Тем не менее генерал-губернатор вышел ко мне не во фраке и даже не в сюртуке, а в коротком люстриновом черном пиджаке и белых холстиновых панталонах, т. е. совершенно по-домашнему, принял меня стоя, не посадил и весь прием не продолжился и трех минут.

Г-н ван дер Вейк не только не отдал лично моего первого официального визита, на что я, впрочем, и не претендовал, но он даже не счел приличным поручить отдать мне визит или по меньшей мере прислать свою карточку через одного из своих адъютантов или секретарей.

Считаю долгом указать на таковое игнорирование самых элементарных правил вежливости со стороны столь высоко поставленного лица.

Но я своего неудовольствия не выразил во избежание истории (Так в тексте) и конфликта на первых же порах моего пребывания в Батавии.

Наученный опытом, я, однако, имею в виду надевать впредь мундир камер-юнкера высочайшего двора, который имею честь носить, лишь уверившись предварительно в том, что генерал-губернатор также будет в мундире или по меньшей мере во фраке.

31 августа, в день тезоименитства королевы, генерал-губернатор принимал в торжественной аудиенции весь консульский корпус, представивший е. пр-ву свои пожелания и поздравления. Г-н ван дер Вейк был в шитом мундире, окруженный своими адъютантами, и принял нас стоя у подножия трона, под портретом во весь рост короля Вильгельма.

Приветствие наше, в котором, по инициативе германского генерального консула (состоящего не в слишком хороших отношениях с властями), мы, по моему мнению, слишком сильно и слишком часто подчеркнули наше соболезнование по поводу ломбокского инцидента. Генерал- губернатор благодарил за поздравление и коротко высказал надежду, что ломбокские дела поправятся.

В нынешнем году согласно прецеденту 1893 г., генерал-губернатор хотел принять консулов вместе с различными корпорациями и делегациями и притом после приема даже китайских и малайских представителей. Наш doyen от имени консулов просил специальной аудиенции, которая и была нам дарована. Замечательно, что каждый год повторяется то же самое, и яри этом нас хотя и принимают отдельно, но зато последними, после всех.

Г-н ван дер Вейк, по крайней мере, отвечает по-французски на наш комплимент, тогда как предшественник его отвечал по-голландски, что однажды вызвало крупный скандал: когда губернатор кончил свою речь, французский консул громко спросил: «que vient de dire S. Ex^ce, je ne comprends pas le hollandais?» («Что сказал е. пр-во, я не понимаю по-голландски?» (франц.)) E. пр-во настолько обиделся этою «дерзостью» француза, что просил в Гаге по телеграфу о его отозвании, в чем, однако, ему было отказано.

С совершенным почтением и таковою же преданностью честь имею быть, м. г., в. пр-ва покорным слугою.

М. Бакунин

АВПР, ф. Тихоокеанский стол, 1894-1898 гг., д. 1517, лл. 2-9 об., 15-18 об. Подлинник.

Комментарии

225. Инсулинда, или Инсулиндия, — употреблявшееся во второй половине XIX в. наименование Индонезии.

226. Бакунин преувеличивает расходы Голландии на ведение войны в Аче. В своей книге он указывает, что с 1873 по 1898 г. голландцы истратили на ачинскую войну свыше 300 млн. гульденов (М. М. Бакунин, Тропическая Голландия, СПб., 1902, стр. 278), а в настоящем донесении речь идет о расходах до 1894 г. По-видимому, ближе к истине цифра русского поверенного в делах в Голландии А. Э. Берендса — 200 млн. гульденов к 1894-1895 гг. (АВПР, ф. Канц., 1896 г., д. 65, л. 126). Она не противоречит данным Бакунина (300 млн. к 1898 г.), так как период 1896-1898 гг. был временем активизации военных действий Голландии в Аче.

227. Речь идет о губернаторе Аче в 1877-1881 гг. генерале ван дер Хейдене.

228. О. ван Рейс был генерал-губернатором Нидерландской Индии в 1874-1888 гг. Он являлся сторонником так называемой «политики невмешательства», сводившейся к стремлению установить господство над архипелагом, не вмешиваясь во внутренние дела различных княжеств Внешних владений и не прибегая к дорогостоящим военным экспедициям.

229. Имеется в виду захват Ломбока голландцами в 1894 г. во время правления генерал-губернатора C. X. А. ван дер Вейка (1893-1899), — активного сторонника военного покорения Внешних владений.

230. Архипелаг Риау-Линга находится между Малаккским полуостровом и Суматрой. О-ва Риау — его северная часть, о-ва Линга — южная.

231. В 1888 г. Англия установила протекторат над султанатом Бруней, территорией Северного Борнео, находившейся во владении «Бритиш Норт Борнео К°», и Сараваком, где правила династия Бруков.

232. Бакунин раньше служил в Румынии, Сербии и Австро-Венгрии.

233. Голландская колониальная администрация разделялась на службу «внутренних» (Ява и Мадура) и «внешних» владений (остальные о-ва Индонезии). Чиновники «внутренних владений» получали большие оклады, пенсии, как правило, быстрее делали карьеру.

234. Резиденты были административными главами областей, или резидентств, на которые делилась территория Индонезии, находившаяся под «прямым» управлением. В районах «косвенного» управления (Джокьякарта, Соло, ряд княжеств во Внешних владениях) резиденты, формально являясь советниками при правителях, осуществляли на практике власть голландской администрации. Резидентства делились на районы (onderafdelingen), во главе которых стояли ассистент-резиденты, а районы — на регентства, возглавлявшиеся представителями местной аристократии. При каждом регенте находился голландский чиновник — контролер.

235. Так Бакунин называет Дауэса Деккера, автора книги «Макс Хавелаар, или кофейные аукционы Нидерландского торгового общества».

236. Имеется в виду профессор П. Вет, лектор по этнографии Ост-Индского архипелага в Лейденском университете с 1877 по 1881 г., автор капитальных трудов по Индонезии.

237. Имеется в виду королева Вилхелмина, дочь Виллема III, вступившая на престол в 1890 г.

238. Имеется в виду вторая жена Виллема III и мать Вилхелмины Аделхейда Эмма Вилхелмина, бывшая регентшей с 1890 г. до достижения Вилхелминой совершеннолетия в 1898 г.