Милостивый государь барон Федор Романович!

Общественное мнение находится в настоящий момент под удручающим впечатлением только что полученных из Ломбока известий о полном поражении и уничтожении трети всего экспедиционного отряда ¹²⁰.

Всего лишь 2 недели тому назад я доносил о быстром и блистательном окончании предпринятого голландцами похода, который завершился без выстрела занятием резиденций раджи, городов Матарама и Тиякра-Негара ¹²¹, свержением и смертию узурпатора Анак-Мадэ ¹²², водворением нового, угодного голландцам султана и уплатою Султаном военной контрибуции.

Казалось бы, что все кончено. Генерал-губернатор принимал уже официально поздравление по поводу столь удачно совершившейся кампании и поговаривали уже о скором возвращении экспедиции.

Между тем стали мало-помалу распространяться слухи, что на Ломбоке неладно, что население, вооружившись, удалилось в горы и что на некоторые изолированные голландские посты сделаны были нападения. Скоро слухи эти, которым не было придано должного значения. стали принимать формы более определенные и неблагоприятные. Уже с неделю тому назад не могло оставаться никакого сомнения в том, что голландцы слишком поспешно успокоились на своих дешево приобретенных лаврах, что они были обмануты кажущимся подчинением сасаков ¹²³ и что это подчинение было лишь маневром, имевшим в виду явно задобрить и замазать глаза голландцам с целью тайного сосредоточения неприятельских сил в горах, завлечения туда экспедиции и нанесения ей решительного удара.

Действительно, 27 августа получено было из Ломбока, via Булеленг (ка противолежащем острове Бали) известие о ночном нападении на голландский лагерь, причем были убиты второй командир экспедиции генерал Гам ¹²⁴, тяжело ранен полковник ван Бейлефельд ¹²⁵, убито 12 офицеров, 85 нижних чинов, ранено 148 солдат и 150 или 200 чел. оказались без вести пропавшими ¹²⁶.

Известие это было по своей неожиданности громовым уларом для генерал-губернатора и для правительства. Но ужасное впечатление, вызванное первою, далеко не полною реляциею, еще усилилось, когда 28 и 29 августа получены были от главноначальствующего генерала Феттера дальнейшие подробности: смерть генерала и 12 офицеров подтвердилась, лагерь при Матараме, по-видимому, был застигнут неприятелем врасплох, что указывает на непринятие голландцами самых элементарных военных предосторожностей. Кавалерия, шедшая на помощь атакованным, была отбита с уроном, сообщения между Матарамом и Ампенаном (на берегу, — порт Матарама) были отрезаны. Пробиваясь назад к Ампенану, голландцы понесли большие потери. Притом же они были вынуждены, поспешно ретируясь, оставить под [93] Матарамом весь багаж, обоз, 4 орудия и даже только что внесенную контрибуцию в 250 000 гульд. Солдаты целый день оставались без пищи, отряд прибыл в Ампенан истощенным от похода, голода и понесенных сильных потерь людьми. О колонне подполковника Лавик ван Пабст, направившейся во внутрь страны, ничего неизвестно, полагают, что она отрезана. Частный корреспондент Batavscha Niewsbald телеграфирует своей газете, что ван Пабст потерял 3 орудия.

Словом, катастрофа, тем более ужасающая и полная, что все это случилось в последний момент и было решительно для всех величайшею неожиданностью, более же всего для генерал-губернатора ван дер Вейка, который затеял эту экспедицию и поторопился донести в Гагу, что все благополучно кончено.

Генерал-губернатор вчера же отправился в Батавию, созвал в чрезвычайное заседание Совет Индии, генерала и вице-адмирала и решил немедля отправить пока на Ломбок один батальон, а затем и еще новые подкрепления, совершенно необходимые ввиду уничтожения почти третьей части всего отряда, полной его дезорганизации и разбросанности отдельных частей, сообщения между которыми, по-видимому, прерваны.

Конечно, военная честь голландцев, а равно и престиж правительства, которым нанесен столь чувствительный удар, требуют быстрого и блистательного удовлетворения, и нет сомнения, что все, что мыслимо, будет сделано для достижения этой двоякой цели. К сожалению, теория далеко расходится с действительностью: голландцы не располагают достаточными военными средствами, и для них будет не только затруднительно, но еще и прямо рискованно ослабить свои гарнизоны на Суматре (в Atjeh) и даже на Яве. Из Atjeh немыслимо убрать хотя бы один батальон, напротив, придется и туда направить подкрепления, так как уже ныне все ожидают, что поражение на Ломбоке вызовет среди фанатичных ачинцев новый, усиленный взрыв воинственности.

Из Бейтензорга ¹²⁷ отправлять некого, здешний батальон и без того ослаблен лихорадками и специальною яванскою болезнию «берри-берри» и числится здесь как бы на покое. Притом же это было бы опасно, имея под боком фанатичную провинцию Бантам (на запад от резидентства Батавии) с ее смешанным мусульманским и индусским населением, которое не далее, как лет 8 тому назад, уже сделало попытку к восстанию ¹²⁸. По той же причине нельзя ослабить гарнизон в Батавии, которая и без того отрядила часть расположенных в городе войск в ломбокскую экспедицию.

Остаются город и округ Сурабайя, второй по значению на Яве военно-политический центр. Но на юго-запад от Сурабаи лежат постоянно сомнительные в политическом отношении султанство Джокджокарта и империя Суракарта, или Соло ¹²⁹, за которыми, особенно в настоящий момент, приходится иметь вдвойне усиленное наблюдение.

Ко всему этому еще следует прибавить, что для отмщения за матарамское дело голландцам остается всего 4-6 недель, так [как] во время дождливого сезона, начинающегося с половины октября, немыслимы ни военные действия, ни даже передвижения.

Таким образом, к сожалению, оправдались опасения, высказанные мною в донесении от 17 июля № 16, а именно, как бы кампания на Ломбоке не затянулась на неопределенное время и как бы из этого не вышло для голландцев повторения ачинского похода.

Я уже тогда указывал на чрезвычайную затруднительность [94] положения, в которое будет поставлено колониальное управление в случае неудачи на Ломбоке.

Я писал об экспедиции, что она прекрасно снаряжена, хотя численность отряда не превышает 3200 чел. Так по крайней мере утверждали здесь в военных и правительственных сферах, и в успехе никто не сомневался. Ныне, после матарамского погрома, все усердно критикуют действия и распоряжения правительства, которое предприняло этот поход le coeur lеger (С легким сердцем (франц.)), без подготовки и на авось, не располагая даже теми 3200 чел., о которых я писал. Оказывается, что было всего каких-нибудь 2500 чел. Ив них ныне считают убитыми и без вести пропавшими до 700, больных и раненых тоже наберется до 700, так что в самом благоприятном случае голландцы располагают ныне на Ломбоке всего-навсего 1200-1500 чел. деморализованного войска. Высылаемый этим войскам в виде подкрепления один батальон прежде всего пополнит убыль людьми и не даст еще голландцам возможности предпринять наступательные действия. Кампанию придется начинать сызнова и, разумеется, с более значительными средствами.

Но при этом возникает все то же затруднение: где и откуда взять эти средства?

Общественное мнение вполне отдает себе отчет в том, что в военном отношении положение правительства критическое и что в недалеком будущем может ухудшиться также и политическое его положение, если, как опасаются, вести о поражении голландцев на Ломбоке вызовут в Ачине, Бантаме, Соло или Джокджо волнения или восстание.

Ввиду настоящего критического положения дел поговаривают уже о мобилизации на Яве национальной гвардии (из голландцев), которая будет содержать гарнизоны в крае и даст, таким образом, возможность регулярные войска отправить на театр военных действий.

В самом начале ломбокской кампании я в частном письме г-ну посланнику в Гаге выразил, что желательно было бы отрядить в, Батавию или в более центральную Сурабайю одно русское военное судно, полагая, что для нас интересно будет, с военной и морской точек зрения, следить за ходом колониальной экспедиции в этих краях.

Ныне принимаю смелость возобновить это предложение. Прибавлю к вышесказанным соображениям еще следующее: присутствие в здешних водах русского военного судна может оказаться полезным ввиду могущих возникнуть политических случайностей и даже международных компликаций: я в Батавии и здесь неоднократно слышал, как голландцы опасаются иностранного вмешательства или предложения посредничества и услуг со стороны, например Англии и Германии, которые, видя что голландцы не в состоянии сами справиться со своими затруднениями в Insulin’ии, способны, пожалуй, захватить какой-либо остров, чтобы оттуда удобнее наблюдать за событиями и тем оградить свои интересы, которым угрожает непорядок и анархия в Нидерландской Индии.

Буду иметь честь почтительно просить благоволить меня уведомить по телеграфу в случае, если императорское правительство признает полезным прислать в Батавию или иное место какое-либо русское военное судно.

Генерал Феттер телеграфирует, что колонне Лавик фон Пабст удалось пробиться к Ампенану, причем она потеряла убитыми самого командира, подполковника Пабста, 4-х офицеров и до 80 чел. [95]

С совершенным почтением и преданностью честь имею быть, м. г., в. пр-ва Покорным слугою.

М. Бакунин

АВПР, ф. Тихоокеанский стол, 1894-1898 гг., д. 1517, лл. 10-14 об. Подлинник

Комментарии

119. М. М. Бакунин, прибывший в Батавию летом 1894 г., был, однако, не первым консульским представителем России в Индонезии. Вопрос о допуске русских консулов в Индонезию и заключении соответствующего русско-голландского соглашения был поставлен перед Министерством иностранных дел России еще в январе 1855 г., когда посланник в Гааге С. Ломоносов, сообщив К. В. Нессельроде о подписании Голландией и США консульской конвенции на правах наиболее благоприятствуемой нации — первой конвенции подобного рода, заключенной Голландией с иностранным государством, — запрашивал, «не следует ли начать переговоры о допущении русских консулов на Индийский архипелаг». («Политика европейских держав в Юго-Восточной Азии. 60-е годы XVIII — 60-е годы XIX в. Документы и материалы», М., 1962, стр. 250- 252).

В мае следующего года, когда такие же конвенции были подписаны Голландией с большинством европейских государств, С. Ломоносов снова писал в Министерство иностранных дел о необходимости для России заключить консульское соглашение с Голландией и о своих первых переговорах на этот счет в Гааге (там же, стр. 256-257). Однако предложение С. Ломоносова, видимо, не встретило поддержки, и вопрос о допуске консулов в колониальные владения Голландии в связи с расширением русского мореплавания в водах Индийского и Тихого океанов был возобновлен в правительственных кругах России только в 1665 г. После тщательного рассмотрения его министерствах иностранных дел, юстиции, финансов и в других ведомствах был даже подготовлен подробный проект консульской конвенции (там же, стр. 600), который однако, остался нереализованным. Только 2(14) апреля 1883 г. а Петербурге министром иностранных дел Н. К. Гипсом и нидерландским посланником А. Мазелем была, наконец, подписана русско-голландская конвенция «об учреждении российских консульств в портах нидерландских колоний». 21 апреля (3 мая) 1883 г. она была ратифицирована Александром III, а 4(16) июня того же года состоялся обмен ратификационными грамотами, после чего конвенция вступила в силу (АВПР, ф. Главный архив, 1-10, 1883 г.. оп. 28).

27 августа 1883 г. Министерство иностранных дел запросило русского посланника в Гааге Н. Столыпина, целесообразно ли учредить в Батавии консульство или внештатное вице-консульство, и просило его «озаботиться приисканием лица, на которое Министерство иностранных дел могло бы возложить исполнение столь важных для интересов наших в колониях обязанностей». Одновременно Н. Столыпину было сообщено и об уже имевшихся в министерстве сведениях о кандидатурах на должность русского консульского представителя в Батавии. Морское министерство, которое еще до заключения русско-голландской конвенции настоятельно рекомендовало назначить в Индонезию консула России, со своей стороны выдвинуло кандидатуру «местного негоцианта Пальмборга» (Palmborg), основываясь при этом на просьбах командиров русских военно-морских судов, заходивших в Батавию, и, в частности, на рекомендации адмирала Асланбегова. В 1884 — начале 1885 г. Пальмборг фактически и исполнял обязанности русского консула в Батавии. Однако из всех возможных кандидатур Министерство иностранных дел в конечном итоге остановило свой выбор на некоем Бауде, видимо, также голландском предпринимателе в Индонезии. В 1885 г. он был официально определен русским консулом в Батавии и занимал эту должность, очевидно, вплоть до назначения туда в 1894 г. М. Бакунина (ЦГАВМФ, ф, 410, оп. 2, д. 3955, лл. 1-57).

120. Здесь М. М. Бакунин имеет в виду реакцию на ломбокские события европейского населения Батавии и Бейтензорга, в первую очередь кругов, связанных с голландской колониальной администрацией. До 1870 г. численность европейского населения в Индонезии была незначительна: не более 10 тыс. человек в XVII — XVIII вв. и не более 20 тыс. в 50-х годах XIX в. (В. Н. М. Vlekke, Nusantara. A history of Indonesia, Bruxelles-Djakarta, 1961, p. 185; E. S. de Klerck, jlistory of the Netherlands East Indies, vol. II, Rotterdam, 1908, p. 205). Подавляющее большинство европейцев в Индонезии составляли служащие голландской Ост-Индской компании (в XVII-XVIII вв.) и чиновники колониальной администрации (в XIX в.), а также солдаты и офицеры колониальной армии. Так называемые «свободные горожане» Батавии — торговцы, ростовщики (преимущественно вышедшие в отставку чиновники Ост-Индской компании или колониальной администрации) — составляли незначительную часть европейского населения. Практически все европейское население состояло из голландцев, живших в столице Батавии и загородной резиденции генерал-губернатора Бейтензорге. Начиная с XVIII в. происходит процесс оседания части голландцев в Батавии и смешения их с местным населением. Подавляющая часть европейского населения, тесно связанная с колониальной администрацией, выступала за сохранение реакционного колониального режима и средневековых методов эксплуатации местного населения. Радикальные идеи проникали в голландское колониальное общество крайне медленно. Как правило, революционные события в метрополии получали в Батавии неизмеримо более слабый отзвук. Так, хотя через масонские ложи, основанные в Батавии в 60-х годах XVIII в., среди европейского населения Индонезии и получили некоторое распространение просветительские идеи, влияние французской революции на голландское общество на Яве было крайне незначительным. Одиноко прозвучал голос губернатора северо-восточного побережья Явы Дирка ван Хогендорпа, выступившего в конце XVIII в. за отмену принудительных работ и поставок и за замену их поземельным налогом. Слабый отклик в голландском обществе в Индонезии вызвали и революционные события 1848-1849 гг. в Европе.

Лишь в 60-х годах XIX в., когда стала ясной невозможность сохранения системы принудительных культур и начали обнаруживаться явные признаки кризиса прежних методов колониальной эксплуатации, среди голландского населения в Индонезии появились представители не только либеральной, но и демократической оппозиции системе принудительных культур. Выразителями демократических взглядов были Эдвард Дауэс Деккер, чиновник колониальной администрации, написавший под псевдонимом Мультатули знаменитый роман «Макс Хавелаар, или кофейные, аукционы Нидерландского торгового общества», и Волтер Роберт Хувелл — основатель газеты «Tijdschrift voor Nederlans Indie» и президент Батавского общества искусств и наук, который разоблачал систему принудительных культур в своих многочисленных книгах, статьях и публичных выступлениях.

После 1870 г. в связи с развитием частного предпринимательства в Индонезии численность европейского населения, там резко возросла: 1872 г. — 36 467 человек, 1882 г. — 43 738, 1882 г. — 58 806, 1905 г. — 80 910 человек (E. S. de Klerck, History of the Netherlands East Indies, vol. II, p. 225). Наряду с чиновниками и военными значительную часть европейского населения стали составлять предприниматели и служащие различных компаний, а также лица свободных профессий. Центрами сосредоточения европейского населения по-прежнему оставались Батавия и Бейтензорг, но значительно большее, чем прежде, число европейцев появилось в крупных городах Индонезии и районах развитого плантационного хозяйства (например, на восточном побережье Суматры). Хотя либеральные и демократические идеи стали шире проникать в среду голландского населения в Индонезии (особенно с наступлением эпохи пробуждения Азии и периода «этического курса»), тем не менее основная масса европейцев по-прежнему оставалась связанной с колониальной эксплуатацией индонезийского народа и была заинтересована в сохранении колониального господства Голландии в Индонезии. В конце XIX — начале XX в., особенно во время правления генерал- губернаторов ван дер Вейка (1893-1899) и ван Хэютса (1904-1909), в связи с окончательным завоеванием Индонезии и подавлением народного сопротивления в различных ее районах в среде местного голландского населения были широко распространены шовинистические и захватнические настроения. Как правило, деятели голландской администрации в Индонезии выступали в колониальном вопросе с более реакционных позиций, чем политические деятели господствующего класса в метрополии. Европейское население было отгорожено непреодолимой стеной от местного населения, составляя правящую элиту, доступ в которую для индонезийцев был наглухо закрыт. Хотя в Индонезии существовала довольно значительная группа смешанного населения (евразийцы, или «индо»), которая формально относилась к европейцам, социальный статус представителей этой группы был значительно ниже, чем белого населения.

121. Имеются в виду столица Ломбока Матарам и ее пригород — резиденция раджей Чакранегара.

122. Имеется в виду Анак Агунг Маде (Густи Маде) — сын раджи Ломбока и Карангасема Анака Агунг Где Нгура. Приставки к именам среди балийцев давались в зависимости от принадлежности человека к определенной касте: Ида — для брахманов, Дева — для ксатриев, Густи — для весиев. Старший сын в семьях трех высших каст получал к своему имени приставку Путу или Где, второй — Маде, третий — Ньоман, четвертый — Ктут. Анак Агунг Маде был вторым сыном султана от жены из касты весиев, о чем говорит приставка Густи.

123. Сасаки — коренное население о-ва Ломбок.

124. Речь идет о заместителе командующего экспедицией генерале ван Хаме.

125. Имеется в виду командир батальона подполковник ван Бейлевелт.

126. К без вести пропавшим сообщения, поступившие 27 августа в Батавию, относили весь отряд подполковника ван Лавик ван Пабста.

127. Бейтензорг (теперь Богор) — загородная резиденция голландского генерал-губернатора на Яве, находящаяся к югу от Батавии (Джакарты).

128. М. М. Бакунин имеет в виду антиголландское восстание, начавшееся 9 июня 1888 г. в Бантаме, которое колонизаторам удалось подавить лишь через несколько месяцев.

129. Имеются в виду так называемые самоуправляющиеся территории Джокьякарты, где правил султан, и Соло (Суракарты), правитель которого именовался сусухунаном (официальный титул правителей Матарама с 1625 г.).