№ 193

Милостивый государь граф Михаил Николаевич!

В дополнение к моей вчерашней телеграмме ⁴⁸⁷ имею честь представить у сего на усмотрение в. с-ва копию с сообщенного мне здешним французским послом ⁴⁸⁸ французского текста протокола (См. АВПР, ф. Канц., 1898 г., д. 70, лл. 240-241 об.), подписанного и обмененного вчера в Вашингтоне между статс-секретарем Day’eм и французским послом г-ном Камбоном, уполномоченным на этот конец испанским правительством и действовавшим от имени сего последнего.

Как в. с-во изволите заметить, правительство Соединенных Штатов ничего не изменило в своих первоначальных требованиях, и выражения «contrоle», «disposition», и «gouvernement», относящиеся до будущего урегулирования положения Филиппинских островов и касательно коих испанское правительство тщетно ходатайствовало о разъяснениях, остались в протоколе во всей своей таинственной неопределенности.

Тем не менее герцог Альмодовар более чем когда-либо утверждает, что относительно сохранения в будущем верховных прав Испании на Филиппинах не может быть никакого сомнения.

Министр иностранных дел сказал мне третьего дня, передавая главные пункты условленного протокола, что он основывает это убеждение на том обстоятельстве, что правительство Соединенных Штатов ничего не отвечало на заявление, сделанное испанским правительством в ответ на американскую ноту от 30 июля, в том смысле, что Испания не может допустить, чтобы неопределенные выражения, заключающиеся в сказанной ноте, имели в виду какое бы то ни было ограничение испанского территориального владычества на Филиппинах.

«Самое большое, — прибавил герцог Альмодовар, — что мы можем уступить Соединенным Штатам, это право пользования каким-нибудь портом для угольной станции, а также установление на некоторых пунктах архипелага «chartered Companies» (Привилегированные компании (англ.)), но под непременным условием сохранения неприкосновенными всех территориальных прав Испании».

В. с-во изволите, конечно, заметить явное противоречие, существующее между настоящими заявлениями министра иностранных дел и теми, которые я передал с его слов в донесении от 27 июля (8 августа) за № 57 (См. док, № 191). В этот день герцог Альмодовар категорически заявил не одному мне, но и всем моим коллегам, что, отказываясь фактически от всякого разъяснения касательно неопределенности выражений, заключающихся в ноте 30 июля, правительство Соединенных Штатов дало также понять, что «главной заботой смешанной комиссии явится точное определение той части Филиппинского архипелага, которая перейдет в постоянное владение Соединенных Штатов». При этом министр [376] иностранных дел не скрывал даже серьезного опасения, что, выражаясь таким образом, правительство Соединенных Штатов прямо указывало на Манилу.

Что могло произойти с тех пор, чтобы дать герцогу Альмодовару такую самоуверенность в этом вопросе?

Некоторые полагают, что внезапный оптимизм этот основан на каких-нибудь затруднениях международного характера, которые Соединенные Штаты будто бы встретили при составлении своей филиппинской программы; другие убеждены, что папа, в глазах которого потеря Испаниею архипелага нанесла бы в то же время весьма чувствительный удар католицизму, деятельно хлопочет теперь в Вашингтоне и в Мадриде ввиду сохранения за Испаниею этой колонии с ее 8-миллионным католическим туземным населением, громадное большинство коего находилось до сих пор под исключительным влиянием монахов.

Не отрицая безусловно возможности того, что за последние дни испанское правительство получило относительно Филиппин какие-нибудь благоприятные известия из Америки, я, однако, склонен думать, что замечаемая всеми разноречивость в заявлениях министра иностранных дел объясняется его неопытностью и некоторым недостатком памяти скорее, чем резкими политическими поворотами. Так, например, в течение разговора нашего третьего дня герцог Альмодовар сказал мне самым положительным образом, что о ратификации мирного договора кортесами в имеющем быть подписанным в этот день протоколе не будет сделано ни малейшего помина. В этом смысле я и выразился в моей третьягодняшней секретной телеграмме ⁴⁸⁹ и был крайне изумлен, когда в препровождаемом ныне тексте протокола я заметил, что в статье 5-й оного прямо сказано, что «договор имеет быть ратификован согласно существующим в каждой стране конституционным правилам».

Очевидно, делая мне заявление в противоположном смысле, герцог Альмодовар находился в ту минуту под влиянием безвредного, к счастью, в данном случае припадка lapsus memoriae (Ошибка памяти (лат.)).

Примите, м. г., уверение в отличном моем почтении и совершенной преданности.

Шевич

АВПР, ф. Канц., 1898 г., д. 70, лл. 233-239 об. Подлинник.

Комментарии

487. В телеграмме от 1(13) августа 1898 г. Д. Е. Шевич сообщал лишь о факте подписания протокола (АВПР, ф. Канц., 1898 г., д. 71, л. 188).

488. Имеется в виду французский посол в Мадриде Реверсо.

489. Д. Е. Шевич ссылается на свою секретную телеграмму в МИД о поручении французскому послу в США Ж. Камбону подписать испано-американский протокол от 31 июля (12 августа) 1898 г.: «Испанское правительство с разрешения французского правительства уполномочило французского посла в Вашингтоне подписать с г-ном Дэем протокол, предложенный вчера в форме ультиматума Соединенными Штатами. Он содержит полный текст уже известных предварительных условий мира и обусловливает немедленное перемирие. Этот протокол будет подписан сегодня вечером или завтра. Он не содержит никаких указаний о ратификации законодательными органами, что подразумевается само собой. Смешанная испано-американская комиссия, призванная высказаться о добавочных условиях мира, так же как и о филиппинском вопросе, соберется немедленно в Париже, где будут проходить переговоры и подписание мира» (АВПР, ф. Канц., 1898 г., д. 71, л. 183 и об. На франц. яз.).