№ 132

Продолжение № 44, 45 и 48 (См. док № 127, 129, 131)

После удачной операции с обезоружением партии мятежников в Джохоре, деятельность нашего десантного отряда была направлена на упомянутую уже в предыдущем донесении проверку вверенного ему участка. Работа эта производилась отчасти вооруженными автомобильными разъездами, отчасти — распределением небольших постов в местах, где можно было ожидать попытки прорыва. Все шло прекрасно, когда 12 февраля неожиданно произошло нападение на один из наших постов. Произошло это при следующих обстоятельствах:

Оба десантных офицера, взяв с собою трех человек команды, отправились к вечеру помянутого числа в объезд, чтобы снять на ночь посты. Уже начинало темнеть, когда с последнего поста послышалась сильная [253] перестрелка. Все бросились на выстрелы, с возможною осторожностью пробираясь по джунглям и ананасовым плантациям, но пикета уже не нашли и, опасаясь за его судьбу, пошли на розыски. Наступила уже ночь и хотя луна светила, но ее белесоватый свет скорее мешал что-нибудь видеть среди и без того серовато-белых ананасовых порослей. Вдруг, почти в упор, в двух-трех шагах сзади начальника десанта раздался выстрел, и шедший с ним матрос, тяжело раненный, навалился на него. Упал и еще один. Сейчас же легли — и тут началась отчаянная стрельба. При малейшем движении стреляли со всех сторон. Наши отвечали на вспышки выстрелов, но не зная ни числа, ни расположения нападавших, могли только заботиться о том, чтобы не отбиться друг от друга и не нести дальнейших потерь. С большим трудом и под непрерывным обстрелом ползком удалось добраться до более закрытого места и собрать людей. Как впоследствии оказалось, уже через неделю, на этом месте нашли 2 трупа мятежников, очевидно убитых или раненых нашими при этой ночной перестрелке. Выяснилось также, что пикет успел благополучно выйти на дорогу и добраться до лагеря.

На другой день разбившиеся на мелкие кучки мятежники сделали попытку прорваться в месте расположения наших пулеметов (всего их насчитали 22), но, разглядев опасность, прошли более глубокими местами к берегу пролива, и здесь 8 или 9 человек были захвачены нами совместно с подошедшими местными солдатами. Дальнейших вооруженных столкновений не было. Раненые доставлены в сингапурский военный госпиталь. Тот, которого в первую минуту считали безнадежным (прострелен на вылет через спину), быстро идет на поправку, другой, получивший 2 пули в плечо и в ногу, вне опасности, но страдает больше.

18 февраля десант сдал свой пост подошедшему из Рангуна отряду и вернулся в Сингапур, где губернатор в качестве командующего войсками произвел ему смотр. И власти и местное население встретили наш маленький отряд с большим вниманием и симпатией. По особой просьбе генерала отряд представился в своем походном снаряжении (хаки). При сем фотографии (На полях помета: отд. отправл.).

Утром в день смотра личный секретарь губернатора вручил мне прилагаемый при сем текст его речи ³⁸¹. Так как командир «Орла» не владеет английским языком, то я перевел ее и, приготовив ответ на английском языке, дал ему текст по-русски.

На смотр прибыли, кроме губернатора, адмирал Джеррам, генерал — командующий гарнизоном, все начальники частей, много офицеров, между прочим — японских, колониальный секретарь, жена губернатора и множество дам и публики. Приняв парад, губернатор сказал свою речь, которую по установленному церемониалу, я прочел перед фронтом по-русски. Затем капитан 2-го ранга Винокуров выступил с ответною речью и тут произошло небольшое недоразумение: намеренно или просто растерявшись, он сказал не заготовленную речь, но нечто совершенно другое, притом довольно несвязное и хотя заключавшее несколько слов по адресу губернатора, но совершенно не отвечавшее его речи. Даже при заблаговременной подготовке, я затруднился бы перевести в приемлемой форме его слабую речь ввиду ее неопределенности и многократных повторений; тут же, при необходимости немедленного ответа и перед громадным стечением англичан неудобно было рисковать экспромтами, — и я от имени капитана прочел в ответ губернатору тот [254] английский текст, который был заранее заготовлен (и кстати упомяну — одобрен самим капитаном).

После смотра адмирал Джеррам и генерал — командующий гарнизоном устроили для команды обед, а затем у адмирала состоялся обед и для офицеров и консула. Через 2 дня состоялся также парадный обед у губернатора, и он еще раз в очень теплых выражениях благодарил за оказанную русским крейсером помощь «в действительно трудные минуты».

Заканчивая на этом свое донесение, я считаю долгом засвидетельствовать не только прекрасное поведение команды, но и то отношение к ней и к делу, которое проявлено офицерами, в особенности ввиду того серьезного и ответственного значения, которое имела возложенная на них задача, требуя от каждого неусыпного внимания, решительности и самостоятельной инициативы.

Командовал десантом старший офицер г-н Петров. Спокойный и распорядительный, он выказал не только отличное знание дела и военную доблесть, но и большую предусмотрительность при снаряжении отряда. Главным образом по его настоянию люди были с головы до ног экипированы по-походному (хаки), и я должен сказать, что только благодаря этому мы их не потеряли: будь они в белом ни один бы не спасся при ночном нападении.

Младший десантный офицер г-н Кованько как в прекрасном выполнении всех поручений, дававшихся ему старшим, так и в личном поведении под огнем заслужил одинаково всеобщее изумление и высокое одобрение.

С величайшею похвалою и глубоким уважением я должен отметить и третьего офицера, участника десанта, судового врача Н. Н. Кузнецова. Как доктор, он один успел осуществить ту задачу, которая не удалась ни одному из его коллег при французском, японском и английском десантах: благодаря его предупредительным мерам, в крайне нездоровой местности операций у него не было ни одного заболевания ни лихорадкою, ни дизентерией, ни тифом. Но не ограничиваясь своею специальной службой, доктор Кузнецов показал себя и прекрасным боевым офицером, серьезно понимающим патриотический долг. Видя, что каждый человек был у нас на счету, он с оружием в руках был повсюду первым с командою, и в сторожевой службе, и на разведке, и под огнем, подавая людям высокий пример добровольного служения русскому делу. Не говорю уже о том, что, когда по первоначальному плану его не предполагалось вовсе назначить в десант, он сам энергично просил о назначении, заготовив даже рапорт на случай, если бы в этой просьбе ему было отказано.

Я счастлив, что могу сказать в заключение: современная военная помощь и симпатичное гостеприимство, оказанное на «Орле» искавшим убежища женщинам и детям, оставили здесь глубокое впечатление, и как мне самому, так и офицерам приходилось неоднократно слышать от лиц самых разнообразных классов не только живую благодарность, но и удивление, что при ничтожности имевшихся в нашем распоряжении средств так много было сделано для общего блага.

Генеральный консул: Н. Роспопов

АВПР, ф. Тихоокеанский стол, д. 1365, лл. 26-31. Подлинник. Опубл.: «Международные отношения в эпоху империализма», серия III, т. VII, М.-Л. 1935, стр. 505-508.

Комментарии

381. Сообщение о смотре вместе с текстами речей губернатора Юнга и капитана Винокурова напечатано в статье «Губернатор инспектирует русский отряд», опубликованной в одной из сингапурских газет (см. вырезку из газеты: АВПР, ф. Тихоокеанский стол, д. 1365, л. 36). Название газеты и дату установить не удалось.

В своей речи губернатор Стрейтс Сеттлментс главное внимание уделил солидарности союзников как на главных фронтах военных действий, так и в Сингапуре, «когда русские, французы, японцы и англичане сражались бок о бок за сохранение безопасности и порядка в этой далекой колонии» (текст речи губернатора в русском переводе см.: АВПР, ф. Тихоокеанский стол, д. 1365, лл. 32.33, 36).