№ 104

Одним из вопросов, находящихся в связи с направлением иностранной политики Японии и издавна обращающих на себя если и не обостренное, то все же постоянное внимание китайского общественного мнения, являются китайско-голландские отношения на почве китайских интересов в Нидерландской Ост-Индии, насчитывающей несколько сот тысяч китайского населения, которое во многих случаях является торговым посредником между местными европейцами и туземцами и в руках которого сосредоточена прямо или косвенно значительная часть естественных богатств этих колоний. Несмотря на это, китайцы между тем в предоставленных им на Зондских островах правах находятся в менее выгодном положении, чем японцы, которых ввиду их сравнительной малочисленности нидерландское правительство давно уже приравняло к европейцам, тогда как китайцы приравнены, за единичными исключениями, к туземцам, часть коих притом нисколько не уступает им в культурном уровне. Разница эта, зиждущаяся на основном, впрочем оспариваемом, принципе колониального управления, может не быть особенно значительной по существу, вместе с тем отражая известное необходимое административно-бытовое и юридическое обособление. Она, однако, обидна для самолюбия китайцев, в данном случае к тому же, почти всех — выходцев из южных провинций, где среди интеллигенции особенно сильны крайние либеральные течения. Этим объясняется как повышенный тон обсуждения южною и заморскою китайскою печатью несправедливости к ним в голландских владениях и якобы испытываемых ими там притеснений, так и периодически доходящие до Пекина корреспонденции, жалобы и петиции в том же смысле. В самом Китае вопрос о китайских эмигрантах, конечно, близко соприкасается с областью внутренней политической борьбы и является для оппозиции почвой для нападок на правительство и для получения от него разных доходных должностей, связанных с эмиграционными учреждениями и предприятиями. Надо сказать, что пекинское правительство, в глазах коего интересы южан за морем, естественно, бледнеют перед неизмеримо более серьезными вопросами, вообще и до сих пор не возвращалось официально к принципиальному обсуждению вопросов, разрешенных китайско-голландской конвенцией и обменом нот 8 мая нов. ст. 1911 г. (донесение 22 июля 1911 г. № 69), вступая в переписку — и то нередко в виде [203] «удовлетворения южанам» — лишь по отдельным возникающим делам. Интерес части китайского общественного мнения, однако, еще некоторое время тому назад оживился под влиянием так называемого Indie Weerbaar (Indies Defence Scheme) или проекта распространения на Нидерландскую Ост-Индию всеобщей воинской повинности с заменой последней в некоторых случаях соответствующим налогом на военные нужды. Возрос этот, насколько я знаю, находится еще в стадии обсуждения, но заинтересованные китайские круги отнеслись к нему довольно нервно с самого его возникновения, причем повторялись указания на первенствующую торговую роль китайцев в Зондском архипелаге и напоминали старое разногласие касательно подданства китайских насельников этих островов. За последнее же время почвой для антиголландской пропаганды явились действия в связи с объявлением войны Китаем Германии здешнего нидерландского посланника, которых я имел случай коснуться в моем донесении от 16 сего августа за № 58 ²⁹⁵. Часть местной китайской печати и в том числе инспирируемые японцами органы весьма резко реагировали на образ действий г-на Бэлаертса, доходя в своих нападках до обсуждения возможности объявления войны Китаем Нидерландам. Другие статьи, примером коих может служить прилагаемая при сем вырезка ²⁹⁶, рассматривают вопрос в более умеренном тоне, предостерегая между прочим читателей от японской ловушки, которая кроется в этой агитации.

Некоторое, хотя бы ограниченное отдельными частными лицами участие японцев в этой пропаганде, по-видимому, действительно существует и до известной степени освещает интерес Японии к Ост-Индским островам. Этот интерес подтверждается, помимо более выпуклых происшествий, вроде инцидента с о-вом Пратас (донесение 26 марта 1909 г. № 59), также мелкими фактами, например, высылки отдельных японских агитаторов из нидерландских колоний, допущения попыток китайцев фиктивно приобрести японское подданство на Формозе, чтобы затем воспользоваться соответствующими расширенными правами на Зондских островах, и другими частными случаями, не затрагивавшими, впрочем, добрых отношений Голландии и Японии.

Коснувшись этих входящих в поле моего зрения подробностей, связанных с малодоступными нашему наблюдению областями, я не могу попутно не отметить особого внимания к этим симптомам со стороны проживающих здесь уроженцев Австралии. Один из видных представителей последних в разговоре с секретарем миссии И. П. Митрофановым об австралийских интересах в Китае и о необходимости отдельного участия Австралии в здешнем великобританском представительстве, между прочим упомянул об исключительной важности для его родины деятельности японцев в омывающих ее морях. При этом он, оговорив, в качестве гарантии, несомненное предоставление Англией значительной части своего освободившегося после войны флота для нужд своих колоний, тем не менее упомянул о возникшем между Англией и Австралией несогласии, нашедшем выражение в недавних (июль нов. ст. с. г.) заявлениях Ллойд Джоджа (Так в тексте, следует: Ллойд Джорджа) и австралийского премьера Хьюза по поводу согласия Великобритании на предоставление Японии островов, занятых ею в Тихом океане на север от экватора. Пересмотра этого согласия, в особенности в отношении Маршальских островов, Австралия якобы будет всячески добиваться.

В заключение считаю долгом оговорить, что, уделив место рассмотренным в настоящей, а также другой депеше от сего числа за № 62 ²⁹⁷, [204] далеким от нас фактам и симптомам, отношение наше к коим предопределено частью еще торговым договором с Японией 1907 г. ²⁹⁸ (ст. 2 отдельных статей со стороны Японии), частью же сделанным нами в феврале текущего года японскому правительству заявлением касательно Шаньдуна и тихоокеанских островов ²⁹⁹, — я имел в виду главным образом те перспективы, которые могут определиться в связи с ними в будущем сотрудничестве государств о бассейне Тихого океана, сотрудничестве, в котором развитие упомянутых выше направлений японской деятельности может представить небезразличную, точнее — желательную для нас параллель, а когда-нибудь, может быть, и противовес ее преобладающей инициативе в более близко нас касающихся областях.

К сему имею честь присовокупить, что копия настоящего донесения препровождается послу в Токио и посланнику в Банкоке.

Посланник кн. Н. Кудашев

АВПР, ф. Китайский стол, 1917 г., д 141, лл. 329-332. Подлинник.

Комментарии

295. Н. Кудашев в донесении от 16(29) августа 1917 г. сообщал о поведении голландского посланника в Китае в связи с объявлением Китаем войны Германии и Австро-Венгрии. Голландский посланник за полчаса до объявления Китаем войны Австро-Венгрии принял на хранение оружие охранного отряда австро-венгерской миссии в Пекине и отказался передать его китайской стороне на том основании, что ему передали имущество на сохранение до начала войны. Действия голландского посланника вызвали недовольство как китайского правительства, так и дипломатических представителей стран Антанты (АВПР, ф. Китайский стол, 1917 г., д. 141, лл. 289-291).

296. Речь идет о статье «Антиголландская пропаганда» в газете «Пекин ивнинг тайме» от 8 сентября 1917 г. В статье указывалось, что китайское правительство имеет весьма серьезные претензии к голландским официальным лицам на Дальнем Востоке, которые в отличие от голландских торговцев настроены прогермански. В качестве примера пронемецких настроений среди голландских официальных лиц в Китае указывалось на отношение посланника Нидерландов к немецким и австро-венгерским интересам в Пекине. Далее в статье сообщалось, что особую активность в раздувании китайско-голландских противоречий проявляет японская пресса, которая побуждает Китай объявить войну Нидерландам и захватить в союзе с Японией голландские владения в Индонезии, воспользовавшись наличием многочисленного китайского населения на Яве. Газета предостерегала китайское общественное мнение против японских провокаций, указывая на необходимость разрешить китайско-голландские противоречия дипломатическим путем. В статье отмечалось, что США, видимо, заключили с Голландией секретный союз об обороне Индонезии и Филиппин против возможной японской агрессии, и выражалась надежда, что Китай не поддастся японской пропаганде и доверит урегулирование разногласий с Нидерландами своим и союзным дипломатам (см. АВПР, ф. Китайский стол, 1917 г., д. 141, лл. 333-334).

297. Н. Кудашев в своем донесении от 30 августа (12 сентября) 1917 г. сообщал о стремлении Японии укрепиться в Шаньдуне и выступить преемницей всех прав, которые до 1915 г. имела в этой провинции Германия. Кудашев указывал, что, хотя японское правительство пошло на некоторые уступки общественному мнению в Китае, заменив военное управление в Шаньдуне гражданским, восстановив китайскую таможню в Циндао и т. п., оно продолжает «исподволь укрепляться в этой области» (АВПР, ф. Китайский стол, 1917 г., д. 141, лл. 324-326).

298. 30 июня 1907 г. была подписана русско-японская общеполитическая конвенция, состоящая из гласного и секретного соглашений. Декларируя принцип «открытых дверей» и «территориальную целостность» Китая, эта конвенция в секретной ее части предусматривала раздел Маньчжурии на японскую (южную) и русскую (северную) сферы влияния. — 204

299. Речь идет о реакции России на предъявление Японией «21 требования» Китаю. Царское правительство выразило протест лишь против требований Японии, касающихся Маньчжурии. Внутренней Монголии. Остальные претензии Японии, в том числе и на Шаньдун, интересовали его в значительно меньшей степени. Как и другие державы Антанты, Россия в тот момент не хотела обострять отношения с Японией («Международные отношения на Дальнем Востоке», М., 1956, стр. 267).