ФЕРНАНДО ДЕ МОНТЕСИНОС

ДРЕВНИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАМЯТНЫЕ СВЕДЕНИЯ

О ПИРУ

FERNANDO DE MONTESINOS

Глава 10. О царе Титу Йупанки Пачакути и о преобразованиях, которые он осуществил в своем царстве

На третий год правления этого царя и на шестой год после наступления третьего Солнца, что согласно счету наших историков соответствует второй эпохе мира [segunda hedad del mundo], в этом царстве жили, совершенно забыв добрые обычаи и предавшись всем видам пороков. По этой причине, говорят древние амаута, а они выучили это от старших и сохранили в памяти благодаря своим кипо [quipo] ⁴⁶ для вечной памяти, что Солнце утомилось совершать свой путь и скрыло от живущих, в наказание им, свой свет, и не рассветало более двадцати часов. Индейцы издавали крики, призывая своего отца Солнце, совершали великие жертвоприношения, чтобы смягчить его, пожертвовав многих баранов, и девушек, и юношей, и когда появился свет по истечении указанных часов, они выразили ему много благодарностей за полученные благодеяния.

А царь решил /46/ преобразовать свое царство. То, что он сделал, было преобразованием войска, ибо воины были мятежны в связи с тем, что цари в условиях мира забыли о складах и амбарах, где собирали пропитание для них, и так не давали им ни пищи, ни одежды, которую они имели обычай получать дважды в год каждый. Царь восстановил амбары и возобновил миту [mitas] ⁴⁷ одеждой, вследствие чего получил изобилие всего и довольство воинов, ибо чимо из Трухильо стали настолько окрепшими, что собирались воевать с царем Титу Йупанки.

После того как добрым обхождением было приобретено расположение войска и закончились праздники, которые он им устраивал многие дни, он проявил чрезвычайную умеренность в наказаниях мятежников без волнений и шума. Способ состоял в том, чтобы послать соглядатаев во все подразделения, когда семьи были на пирах и попойках, где высказывали то, что чувствовали в сердце и о чем свободные от опьянения молчали. Уличенных преступников приводили к десяти судьям из царского сословия, и они подвергали их допросу с пытками по поводу слов, которые они говорили, и виновные и соучастники были изобличены и схвачены. А для полного оправдания им давали пить из одного заколдованного кубка [vasso], и так они вершили над ними правосудие (смотри это о кубке в предыдущих сочинениях и помести в примечания).

Отсюда у индейцев осталась предосторожность /47/, когда они опьяняются, не делать этого в присутствии лиц, с которыми у них какое-либо родство [deszendencia], сообщая своим женам и близким родственницам, чтобы, когда что-нибудь такое случится, они отвели бы их туда, где их никто не увидит, и те не пили, и во времена инков никогда не видели, чтоб их жены напивались, из-за боязни своих мужей. Царь, проявив такую осмотрительность, установил закон, чтобы не устраивались собрания народа ни для пиров, ни для других дел без разрешения и присутствия его вице-королей и наместников. Он позволил им некоторые собрания, например, для обработки земель, которые назывались минка [mingas], для посева и строительства домов, и когда они устраивали и праздновали свадьбы, для других общественных праздников и похорон не нужно было разрешения, так как они устраивались в пампах [Pampas], но они постоянно жили в опасении соглядатаев.

Этот царь решил воевать с чимбо [chimbo] ⁴⁸, для чего послал спросить о пропуске для своих людей владыку Вильки [Vilcas], кторый ему ответил, что не может, дабы не навлечь на себя зло со стороны людей, кторые были так могущественны. Тогда он решил поменять войну на действия против Вильки, которые приостановил на несколько дней, в течение которых он умер, отягощенный годами, процарствовав ‹лакуна›.

Он оставил многочисленных сыновей, а наследником Титу Капака [Titucapac], который является пятнадцатым перуанским царем. Он правил 25 лет и умер, не совершив ничего достопримечательного.

Ему унаследовал Паульу Икар Пирва [Paullu hicar purua], который был шестнадцатым перуанским царем. Он прожил /48/ в большом мире и спокойствии 30 лет, и о нем не говорят ничего важного сверх того, что его смерть была очень оплакиваема его данниками.

Он оставил своим наследником Альоке Тесак Амаута [Alloqute sagamauta]. Говорят, что он был очень мудрым, и царствовал пятьдесят лет и умер в преклонном возрасте.

Он оставил своим преемником Кайо Манко Амаута [Cayo Manco Amauta], который прожил более 90 лет. Он имел многих сыновей и умер, не совершив ничего замечательного.

Ему наследовал на царстве Васкар Титу Тупак [Huascartitipac], второй этого имени.

Этот царь был очень мудрым. Он назначил вновь наместников во все области из своих родственников и царской крови, и отдал им приказ, чтобы они отобрали самых крепких парней до 30 лет, для того, чтобы упражнять их в военном деле, и военачальников, которые делали бы им смотр каждый месяц, и чтобы войско имело знаки отличия, и стрелы, дротики, облачения, копья в тридцать пядей и дубинки, целиком окованные медью, и другие, из черной пальмы, похожие на большие шпаги, такие гладкие и заостренные, что они резали, как будто были из стали.

Он придумал оборонительное оружие, которым были плащи из тонкого хлопка, наматываемые много раз вокруг тела, а на грудях и спинах – большие диски. Владыки их употребляли золотые, а другие, их крови, и полководцы – из серебра, а остальные – медные. В то время использовали маленькие круглые щиты из пальмовых листьев и хлопка. И с этим оружием воины и древние военачальники обучали новобранцев. Он приказал предоставить воинам многочисленные льготы, особенно тем, кто отличился /49/ в какой-либо битве. Им царь собственноручно оказывал знаки расположения, вручая драгоценное оружие и одежду.

Владыки также выполняли воинские упражнения, и люди из Ананкуско обучались вместе с людьми из Уринкуско, и иногда занятия обоих кварталов доходили до кровопролития, а так как все государство было разделено на эти подразделения, они повсюду имели такие объединения [vandos] и состязания, которые делали их отважными, отчего этот царь имел людей, весьма искушенных в военном деле.

Он основал также совет из двадцати своих родственников, старейших, и здравомыслящих, и многоопытных в управлении царством.

И, сделав это и другие примечательные вещи, он умер на тридцать третьем году своего царствования, прожив более 75.

Он оставил своим наследником старшего сына Манко Капак Амаута, четвертого этого имени. Он был очень мудр и великий астролог, из-за чего его и прозвали «амаута». Он устроил собрание всех знатоков этой науки, и посовещавшись с ними, сказал, что Солнце и Луна находятся в разных положениях [puestos]. Он приказал, чтобы начало общепринятого года приходилось на весну, что согласно нашему счету соответствует ‹лакуна› марта. Этот царь, вместе с другими астрологами, обнаружил, обращая внимание на связи звезд, что должны быть великие изменения в этом перуанском царстве, и так он принялся обучать этому своих сыновей и наследников, чтобы они всегда проявляли осмотрительность, обращаясь к Ильятиси Йачачик Виракоче, который является верховным Творцом всех вещей, чтобы он был к ним благосклонен, имея за ходатаев Солнце и Луну, их отцов и прародителей, постоянно принося им жертвоприношения.

Процарствовал этот царь 50 лет и мирно правил, имел многих сыновей и умер в возрасте более 80 лет, и оставил наследником своего первородного сына Тикатуа [Ticatua], двадцать первого перуанского царя.

О нем не говорят ничего памятного, кроме того, что он процарствовал 30 лет /50/, и ему унаследовал Паульо Тото Капак [Paullo Toto Capac], который процарствовал 19 лет и является двадцать вторым из перуанских царей.

Глава 11. О других перуанских царях и о некоторых событиях их времени

Паульо Тото Капак оставил наследником Као Манко Амаута [Caomanco Amauta], второго этого имени. В его время были большие волнения в его царстве из-за новостей, которые появились, о том, что через Тукуман, чиригуанов и Чили пришел жесточайший и суровейший народ. Као Манко приготавливался и в этих приготовлениях к обороне он умер, процарствовав 30 лет, и был двадцать третьим перуанским царем.

Среди многочисленных сыновей, которых имел Као Манко, он избрал наследником царства Мараско Пачакути [Marasco Pachacuti], третьего этого имени, двадцать четвертого перуанского царя.

Во времена этого царя, говорят, вновь прибывшие люди силой принудили устроить великие служения идолам по всей стране. Он пожелал с многочисленным войском воевать с ними, но этому намерению помешал народ равнин, с которым он имел несколько стычек и никогда не мог овладеть у чимо [chimo] хотя бы пядью земли, хотя и сдержал их. Самое большее, что он сделал, так это усилил людей в гарнизонах, которые имел между двумя горными цепями, идущими через равнины до реки Римак, где сегодня находится город Лима, и в горах до Ванико [Huanico]. Его люди имели одну очень кровавую битву на перевале с варварами, у которых было много раненых и взятых в плен. И он имел другие благоприятные успехи, с которыми вернулся победоносным и торжествующим в Куско, где совершил великие жертвоприношения в Доме Солнца.

/51/ Была такой испорченность, которой варвары пользовались в своем идолослужении, что они пришли к тому, что перуанцы почти забыли о древних обрядах. Мараско Пачакути устроил общее собрание о преобразованиях и издал некоторые постановления. Он прожил 80 лет, из которых процарствовал более 40. Он умер в глубокой старости и оставил множество сыновей.

Он оставил своим наследником Паульо Атаучи Капака [Paullo Atauchicapac], который является двадцать пятым перуанским царем и который устроил сорокадневный траур по отцу, который был очень любим и уважаем своими данниками и за счастливые успехи, которые он имел, его назвали Пачакути, и он был третьим этого имени.

О Паульо не говорят каких-либо примечательных вещей сверх того, что его царствование было мирным, он имел многих сыновей и умер в возрасте 70 лет.

Он оставил своим наследником, процарствовав ‹лакуна›, Льуки Йупанки [Lluqui yupanqui]. Он был очень рассудительным, прожил 30 лет, был двадцать шестым перуанским царем, и царствовал из них 14.

Он оставил своим наследником Льуки Тикака [Lluqui Ticac], двадцать седьмого перуанского царя. Он процарствовал только 8 лет, а умер в возрасте 30.

Он оставил своим наследником Капака Йупанки [Capac Yupanqui], двадцать восьмого перуанского царя. Говорят, что этот царь был очень прямым и справедливым, и что он весьма обуздал народы равнин. Он умер в возрасте более 80, и из них процарствовал 50.

Он оставил многих сыновей, а наследником своего первенца, названного Топа Йупанки [Topa Yupanqui], первого этого имени и двадцать девятого перуанского царя. О нем говорят только, что он процарствовал 18 лет и умер очень старым.

И ему унаследовал его сын Манко Авито Пачакути [Mancoavito Paachacuti]. О нем говорят, что он вел многие войны и что, хотя был идолопоклонником, установил очень хорошие законы. Он процарствовал 50 лет, и отменил ‹пятно› относительно счета лет то, что прежде определил Капак Амаута, и приказал, чтобы осеннее равноденствие, которое выпадает на 27 сентября, было началом года, и чтобы им считалось 25 число этого месяца. Этого царя назвали Пачакути за добрые законы, которые он дал для изменения года, и он является четвертым этого имени. Процарствовал 50 лет и умер в преклонном возрасте.

/52/ Оставил своим наследником Синчи Апуски [Sinchiapusqui], своего сына, мужа очень доблестного и умнейшего, а из-за неспособности отстранил первородного, что было древним обычаем этих царей, приняв во внимание благо государства от этого, а не порядок природы и частных лиц относительно наследников.

Этот царь, видя, что выросло число богов, и что одинаково поклонялись и единому богу, и его предкам, и другим, новым, которых принесли разные народы, счел, что такое равенство было умалением древнего бога, и созвал большие собрания, и после них приказал, чтобы призывался великий бог Пирва [Pirua] под этим именем Ильятиси Виракоча.

И так как к этому времени уже было искажено имя Пирва и говорили Виракоча, отсюда и далее мы будем называть его так: Ильятиси Виракоча, что означает «сверкание», и «бездна», и «основание», в чем заключены все вещи, ибо illa означает «сверкание» [rresplandor], а tici – «основание» [fundamento], huira в древности, до того, как исказилось, произносилось pirua, что есть «вместилище всех вещей», а cocha– «бездна» и «глубина», и кроме того эти имена имеют большую выразительность [grandes enfasis] в своих значениях.

Так как этот царь установил это различие между верховным богом и остальными и изменил древнее имя, его назвали Варма Виракоча [Huarma Huiracocha], что означает «Юноша Виракоча». Он был очень мудрым и издал много законов против грабителей, прелюбодеев, поджигателей и обманщиков, и приказал карать их с такой суровостью, что в его времена не было тех, кто обманывал бы или крал, ни прелюбодеев, и была она таковой, что даже за ложь должны были поплатиться жизнью, и не решались говорить ее ⁴⁹. И было бы хорошо, если бы такая суровость продолжалась до сегодняшнего дня. Этот царь, будучи более чем восьмидесятилетним и процарствовав сорок лет, и говорят амаута, что к этому времени исполнилось 2070 лет после потопа.

Он оставил /53/ многих сыновей, а из них наследником Ауки Киту Ачаучи [Auqui Quitua chahuchi], который умер 29 лет, процарствовав только четыре.

Ему унаследовал Айай Манко [Ayay Manco], первый этого имени. Этот царь устроил в Куско общее собрание всех мудрых амаута для преобразования летоисчисления, счет которого был почти забыт в это время, и для того, чтобы привести его в соответствие со связями и положениями звезд в их движениях, и чтобы упорядочился счет времени.

И после многих дней, которые длилось собрание, определили, чтобы год не считался по луне, как было до того, но чтобы в каждом месяце было по тридцать постоянных дней, и чтобы недели были по десять дней, и пять дней, которые их превышают, были бы половиною недели, и в ней помещались бы високосы, которые они называют «алья кауки» [Allacauquis], и индейцы называют месяц из этой недели «месяц-малыш». Он приказал также, чтобы, подобно тому, как существуют недели из десяти дней, у них имелись бы и годы таким способом, чтобы они насчитывали по десять обычных лет в одном, и затем каждые десять этих декад – в другом, который был бы одним Солнцем, и половин, которую составляли бы 500 лет. Он приказал, чтобы его называли Пачакути по причине, о которой я сказал. Этот счет лет индейцы этого царства всегда сохраняли до прихода испанцев.

Глава 12. Продолжение последовательности перуанских царей

После того как правил Ауки Киту Ачаукучи [Auqui Quitua Chaucuchi] своими царствами в полном счастье и спокойствии, пришел конец его дням после шестидесяти лет его жизни. Он оставил наследником Виракоча Капака [Huiracocha Capac], второго этого имени, и он был тридцать четвертым перуанским царем; умер, процарствовав 15 лет.

Он оставил наследником Чинчи Рока Амаута [Chinchi Rroca Amauta]. Он был очень мудр и процарствовал 20 лет. Ему унаследовал Топа Амаро Амаута [Topa Amaro Amauta], первый этого имени. Этот царь прожил в постоянной печали, и никто в его царствование не видел, чтобы он смеялся в течение /54/ двадцати пяти лет, которые он царствовал.

Ему унаследовал Капак Райми Амаута [Capac Raymi Amauta], тридцать седьмой перуанский царь ⁵⁰.

Этот царь устроил собрание своих мудрецов и астрологов, и все они вместе с царем, который много знал, точно определили солнцестояния. Был некий вид солнечных часов, и, благодаря им, они знали, какой день был долгим, а какой коротким, и когда Солнце шло и возвращалось к тропику.

Мне были показаны четыре древнейшие стены на одном холме, и один креол, большой знаток языков и правдивый [Beriota], удостоверил мне, что это здание служило часами для древних индейцев ⁵¹.

Так как этот князь был столь сведущ в движениях звезд, он назвал месяц декабрь, в котором родился, «Капак Райми» [Capac Raymi], своим собственным именем, а затем назвали месяц июнь Ситок Райми [Citoc Raymi], как если бы мы говорили о большом и малом солнцестоянии ⁵².

Поскольку в подражание царю Варме Виракоча, первому этого имени, каждый народ назвал своих богов и идолов Виракочами, и даже некоторые главные владыки с определенной дерзостью, он приказал, чтобы только великий древний бог, которому поклонялись его предки именовался отныне и впредь Ильятиси Виракоча, и это соблюдали вплоть до прихода святого Евангелия. Он приказал также, чтобы никто не называл своих сыновей «Виракоча», что, хотя некоторое время соблюдалось, затем было нарушено. Он разрешил также, чтобы земледельцы считали год лунными месяцами, и он вооружил и дал отличия знатным, чтобы они отличались от простонародья.

Он умер среди многой скорби своих подданных, прожив много лет, о которых неизвестно, сколько их было.

Он оставил наследником Илья Топа [Illatopa], который умер в тридцатилетнем возрасте, а царствовал только три года.

Он оставил своим наследником Топа Амаури [Topa Amauri], второго этого имени. Он умер 30 лет.

/55/ Он оставил своим наследником и преемником Вана Каури [Huana Cauri], второго этого имени, и он умер на третий год своего царствования.

Ему унаследовал Тока Корка Апу Капак [Tocacorca apu capac], который был сороковым перуанским царем. Он был очень мудр, великий астролог. Он обнаружил равноденствия, которые индейцы называют «икляле» [iglales], и по этой причине они называют месяц март (В оригинале описка – mayo) ⁵³ «Киратокакорка» [Quiratocacorca], как если бы мы говорили о весеннем равноденствии, а сентябрь – «Камайтопакорка» [Camaytopacorca], что означает осеннее равноденствие, и точно также он разделил обычный год на четыре части и времени года, согласно четырем моментам солнцестояний и равноденствий.

Он основал в Коско знаменитую школу [celebre universidad] ⁵⁴ в связи с их малой воспитанностью. И в его времена, согласно тому, что говорят индейцы, имелись буквы и знаки [letras y caracteres] на пергаменте и на листьях деревьев, до того, как все они исчезли 400 лет спустя, как мы вскоре увидим. Он процарствовал 45 лет при всеобщем удовлетворении, и они так опечалились его смертью, что плакали тридцать ней.

Ему унаследовал его сын Вампар Сакри Топа [Huampar Sacri Topa]. О нем не рассказывают памятных вещей. Он процарствовал 32 года и оставил наследником и преемником Ина Чуилья Амаута Пачакути [Hina Chuilla Amauta Pachacuti], который был сорок вторым перуанским царем.

На пятом году этого царя Инака [Hinac], в его царствование, исполнилось 2500 лет после потопа, и поэтому этого царя назвали Пачакути. Он процарствовал 35 лет и умер, оставив своим преемником и наследником Капак Йупанки Амаута [Capac Yupanqui Amauta]. Он процарствоал 35 лет и оставил наследником Вапара Сайри Топа [Huapar Sairi Topa]. О нем ничего не рассказывают.

Он оставил своим наследником Како Манко Ауки [Caco Manco Auqui], второго этого имени. Он процарствовал 13 лет и умер очень старым.

Он оставил своим наследником Ина Вуилья [Hina huuella], второго этого имени; он процарствовал 30 лет.

Он оставил своим наследником Инти Капак Амаута [Inticapac Amauta]. /56/ Он оставил своим наследником Айар Манко Капака [Ayar Manco Capac], второго этого имени.

Во времена этого царя произошли большие беспорядки в Андах, где он был посредником, и своей рассудительностью не только сделал их друзьями, но и данниками своего царства.

Ему унаследовал Йавар Укис [Yaguar huquiz], первый этого имени. Он процарствовал 30 лет к общему удовлетворению своих данников. Он был великим астрологом, и определил хороший способ как должны считаться вставные дни или високосы каждые четыре года. Он приказал, чтобы для хорошего счета будущих времен каждые четыреста лет вставлялся один год и отказались бы из-за них от високосов, так как согласно амаута астрологам, с которыми он имел большие собрания, царь выяснил, что таким образом счет лет достигнет точности. И старики в память об этом царе и о событии называют високос «укис» [Huquiz], хотя ранее называли его «алькаалька» [Alcaallca], и также в память об этом царе назвали месяц май Лавар Укис [Lahuar Huquiz]. Он умер очень старым и оставил преемником и наследником Капак Титу Йупанки [Capac Titu Yupanqui], пятидесятого перуанского царя.

В его время в Куско и во всем царстве была большая эпидемия оспы [viruelas], и он умер от нее, процарствовав 23 года и имел возраст больше ста лет.

Ему унаследовал Топа Кури Амаута [Topa Curi Amauta], второй этого имени. Этот князь отдал приказ, чтобы равноденствия и солнцестояния отмечались большими праздниками и торжествами, представляя на них движение Солнца. Он процарствовал 39 лет, достигнув более чем восьмидесятилетнего возраста, и не рассказывают других памятных вещей об этом царе.

/57/ Глава 13. О событиях и последовательности некоторых царей Пиру

Топа Кури оставил наследником Топа Кури Амаута [Topacuri Amauta], своего сына. Он был мудрейшим и правил сорок лет. Он оставил многих сыновей, а наследником Вильянота Амаута [Huillanota Amauta]. Во время этого царя пришли многочисленные толпы народа через Тукуман, и его наместники поубегали в Куско. Он устроил собрание своего народа и тотчас же собрал большое войско. Он послал соглядатаев узнать образ действия, который используют враги. Он узнал, что идут два войска и разных народа. Он стал со своими людьми в высокогорной местности, полной снега, в 20 лигах от Куско, называемой Вильканота [Huilcanota], и ожидал там, укрепившись, врагов. Он дал бой первому войску, которое легко разбил, потому что они шли отдельно от второго. Узнав новость, те в большом беспорядке поспешили на помощь, и было то же самое. Царь вошел в Куско, торжествуя, ведя впереди побежденных со связанными руками и нагих. Из-за этого успеха древние назвали этого царя Вильканота.

В это время через Анды пришло большое число людей, и они сдались с условием, что им дадут земли, чтобы сеять, и они сказали, что пришли не воевать, а бежали от неких очень высоких ростом людей, которые изгнали их из их земли, по причине чего они принялись искать, где жить. Они сообщили, что прошли равнины, где они жили, землю очень орошенную и богатую, прошли, чтобы прийти туда по очень большим болотам и густым зарослям, полным диких зверей, и что, не зная, куда они идут, достигли этих пределов.

После того, как царство было умиротворено, и он прожил более 90 лет, /58/ и царствовал 60, и имел многих сыновей, он умер.

Он оставил наследником Топа Йупанки [Topa Yupanqui], второго этого имени и пятьдесят четвертого перуанского царя. Он был очень мудрым, и к нему были очень расположены все ближние и дальние соседи, и они посылали ему дары и драгоценности, и он отвечал взаимностью. Он поручал управление многим сыновьям, которых имел, и давал им советниками своих старых и опытных родственников. Он умер в 90 лет, царствовал 43.

Ему унаследовал Ильяк Топа Капак [Illac topa capac], процарствовал 4 года.

Он оставил наследником Титу Рами Коске [Titu reymi cozque]. Он процарствовал 31 год.

Он оставил наследником Укинин Ауки [Huquininaqui]. Он процарствовал 43 года, ему унаследовал Манко Капак [Manco Capre], третий или четвертый этого имени.

Амаута говорят, что на втором году правления Манко Капака почти завершилось четвертое Солнце от Сотворения, что чуть меньше четырех тысяч лет, и 2900 – столько после всеобщего потопа, и, считая год за годом, это был приблизительно первый год от рождества Христова, Господа нашего ⁵⁶. Этот царь Манко в то время имел наибольшее могущество, как никогда в Перуанском царстве ранее этого времени. Согласно счету этих перуанцев не хватало сорока трех лет до полного завершения четырех Солнц, и я обнаружил не без удивления, что согласно счету семидесяти переводчиков и тому, которому следует Римская Церковь, которая говорит, что Божественное Слово родилось из утробы Девы в 2950 году после потопа.

Царствовал Манко 23 года с двумя упомянутыми, прожив многие.

Он оставил своим наследником Кайо Манко Капака [Cayo Manco Capac], четвертого этого имени. Он процарствовал 20 лет.

Ему наследовал его сын Синчи Айар Манко [Cinchi Ayarmanco]. Он умер, процарствовав семь лет.

Ему наследовал Вамантако Амаута [Huamantaco Amauta], который был шестьдесят первым перуанским царем.

/59/ Во время этого царя были видны многочисленные кометы и другие чудесные знамения, большие землетрясения, длившиеся многие месяцы. Они были столь примечательны, что обитатели пришли в смущение и совершили великие жертвоприношения Ильятиси Виракоча и матери-земле, которую называют Пачамама [Pachamama], умоляя их, чтобы столькие знамения и такие чудесные обернулись на добро.

Этот князь процарствовал только пять лет.

Он оставил наследником и преемником Титу Йупанки Пачакути [Titu Yupanqui Pachacuti], который является шестым этого имени и шестьдесят вторым перуанским царем. Его назвали Пачакути, так как в его время закончились 3 000 лет со времен потопа, и с ними четвертое Солнце от сотворения мира, что составляет четыре тысячи лет, и так как в его время пришли большие армии свирепейших народов как через Анды, так и через Бразилию и через материк, они вели большие войны и утратили письмо, которое имели до этого времени.

Глава 14. О смятении, которое вызвало в Куско вторжение иноземных народов в Пиру, из-за чего они утратили письменность

Было столь велико смятение, испытываемое в это время жителями Куско и всеми областями царства, как из-за чудесных знамений, которые ежедневно появлялись в небесах с таким разнообразием комет, и продолжались землетрясения и разрушение строений, так и из-за множества народа, приходившего со всех сторон, объявляя об истреблении и изгнании жителей царства Пиру, что царь Титу Йупанки Пачакути, полный тоски и печали, заботился только о совершении жертвоприношений богам, и увеличивалось уныние, ибо гадатели тарпута [Tarputaes] и алькавила [alcahuilas], и другие колдуны и жрецы /60/ говорили ему, что во внутренностях животных имеются очень плохие предзнаменования и плохие события во всем, и что чики [chiqui], так они называют враждебный рок, преобладает во всех вещах, касающихся царя.

Тем не менее, царь Титу приказал собрать всех своих наместников и военачальников и предпринял приготовления и меры защиты, укрепив гарнизоны и крепости, и приказав, чтобы все были начеку и чтобы соглядатаи умножились повсеместно. И, будучи среди этих приготовлений, он получил известие, что многочисленные толпы народа только что преодолели перевал, и что жестокие люди, которые идут со стороны Анд, приближаются, и что некоторые из них очень темнокожие, и точно также люди равнин, и что все образовали огромные армии и идут, уничтожая поля и завладевая селениями и городами. Наместники земель, по которым они проходили, не могли сопротивляться им, а так царь решил собрать все свои силы, чтобы противостоять этому народу. Против людей с перевала он послал некоторых военачальников, а других для того, чтобы они отражали тех, кто шел с Анд, в опасных проходах и у мостов через реки.

Титу Йупанки с большой массой своего войска пришел на высокогорье, которое называется Пукара, и устроил вокруг многих горных гряд рвы и окопы, с одним только узким входом на первый холм, и другие, со вторым проходом наискось со второй террасы, и таким же образом на остальных, вплоть до самого высокого места, где царь имел свои палатки и необходимые припасы, таким образом, что все напоминало сосновую шишку, и все войско находилось на террасах горных гряд и между двумя укреплениями.

Укрепившись таким образом, царь получил новость о том, что враг подошел близко, и вопреки мнению своих, вышел дать /61/ бой, который был очень ожесточенным. И поразили царя Титу Йупанки, который двигался повсюду на своих носилках, возглавляя свой народ, стрелой, и те, кто нес носилки, увидели много крови и тело царя, свесившееся с них. В большом смятении они издали крики и вопли, и из уст в уста распространилась весть о смерти царя по его войску, отчего все воины, бросив поле боя, бежали в укрепления вместе с телом своего мертвого царя.

Враги преследовали их, и тогда погибли многие военачальники с обеих сторон. Люди Титу Йупанки тайно перенесли его тело и положили его, как на сохранение, в Тампотоко [Tampocoto] ⁵⁷.

Затем они послали к противникам, которые большими пиршествами отмечали победу, посланцев, чтобы они дали разрешение похоронить трупы, но они его не дали, и через короткое время они разложились и заразили воздух так, что из обоих войск почти все умерли. Амаута говорят, что из противников осталось пятьсот живых воинов, которые бежали в Анды, оставив много больных, и люди из царского войска их всех убили.

И те из них, кто остались в живых, ушли в Тампоток [Tampotoc], куда не дошла зараза. Области царства, узнав о смерти царя, все восстали, а те, кто был в Тампотоко, имели многочисленные распри о выборе царя, и из-за этого погибло правление Перуанской монархии и более чем четыреста лет не возрождалось, и утратилась письменность.

В каждой области избрали своего царя, чему дало повод то, что наследник Титу, называемый титулом «ваманкичо» [guamanquicho], был совсем младенцем. Верные ему были малочисленны и не могли противиться остальным. Они ушли в Тампоток и там провозгласили его царем, так как из-за беспорядков некому было жить в Куско, потому что все было в смятении. И так мало-помалу люди стали жить в Тампоток под сенью царя, и он оставил Куско почти пустынным, в нем остались только служители храма.

/62/ Верные данники добровольно находились в Тампотоко с царем-младенцем, ибо там была пещера, столь почитаемая, что о ней поэзия амаута говорит, будто из нее происходят индейцы, утверждая как достоверную вещь, что там никогда не видели ни дрожи, ни чумы, ни землетрясений, и потому, если бы судьба преследовала младенца-царя, они могли бы поместить его и укрыть его в этой пещере, как в святилище.

Царь повзрослел, и жил с большой умеренностью много лет, и назывался царем Тампотоко, а не Куско, хотя приходил молиться в храм на несколько дней.

Он оставил наследником Коске Ваман Титу [Cosque Huaman Titu]. Он прожил 25 лет. С него и других преемников не рассказывают памятных вещей вплоть до переустройства Куско.

Коске Ваман Титу унаследовал Куйо Манко [Cuyo Manco], процарствоаал 50 лет.

Ему унаследовал Вика Титу [Huicatitu], процарствовал 30.

Ему унаследовал Сайри Тупа [Sairi tupa]; процарствовал 40.

Ему унаследовал Топа Йупанки [Topa Yupanqui], первый этого имени; процарствовал 25.

Ему унаследовал Вайна Топа [Huayna Topa], третий этого имени, он пожелал переустроить город Куско и по совету гадателей покинул его; царствовал 37 лет.

Оставил своим наследником Вана Каури [Guana Cauri]; процарствовал 10 лет.

Оставил своим наследником Вилька Вамана [Huilca Huaman]; процарствовал 60 лет.

Оставил своим преемником Ваман Капака [Huaman Capac]; он процарствовал 40 лет.

Ему унаследовал Паульо Тайме [Paulio Tayme]. Процарствовал 19.

Оставил наследником Манко Капак Амаута [Manco Capac Amauta], а этот Ауки Атавильке [Auqui Atauilque]. Он процарствовал 35 лет. Этот собрал много людей против мятежников, но смерть воспрепятствовала его намерениям.

Ему унаследовал Манко Титу Капак [Manco Titu Capac]; он процарствовал 72 года.

Он оставил наследником Вайна Топа [Huayna topa]; третьего этого имени, процарствовал 50.

Оставил наследником Топа Каури [Topa Саuri] ⁵⁸, четвертого этого имени, которого назвали впоследствии Пачакути, и который был седьмым этого имени из-за того, что мы увидим в следующей главе.

/63/ Глава 15. О событиях во времена Топа Каури Пачакути седьмого и о других перуанских царях

На девятый год царствования Топа Каури Пачакути седьмого исполнилось 3500 лет после потопа. Этот царь стал поднимать голову и подчинять некоторые города и области, но их уроженцы подчинялись ему со многими условиями и были настолько разложены в области религии и нравов, что он замахнулся завоевать их, так как говорил, что если бы какой-то народ исповедовал бы свою, она растлила бы его великими пороками, особенно идолопоклонством и содомией ⁵⁹, которым они целиком отдались как разнузданные животные. Он с кротостью разослал во все стороны посланцев, упрашивая главарей оставить поклонения и заблуждения по поводу стольких божеств, которым они поклонялись, и чтобы одни мужчины не использовались другими вопреки законам природы, но то, что вышло из этого, было малым исправлением и в одном, и в другом, и убивали его посланцев.

Тогда царь скрыл свои чувства, и совершил великие жертвоприношения и спрашивал Ильятиси Виракочу. Ответ был, что причиной заразной болезни были буквы, и чтобы никто их не использовал и не следовал им, ибо от их использования они должны будут претерпеть наибольший ущерб. Из-за этого Топа Каури установил законом, чтобы под страхом смерти никто не имел бы дела с килькой [quilca], которая была пергаментами и листьями определенных деревьев, на которых они писали, и чтобы никоим образом не пользовались письмом. Этот оракул, его они соблюдали с такой тщательностью, что после этой утраты перуанцы никогда не пользовались буквами, так что когда некоторое время спустя один мудрый амаута изобрел некие /64/ знаки, его сожгли живьем, и так с тех пор использовали нить и кипо с различиями, как мы увидим.

Он также устроил в Пакаритамбо [Pacaritambo] подобие университета, где знатные заботились об упражнениях в военном деле и о мальчиках. Их обучали способу считать при помощи кипо, добавляя разные цвета, которые служили буквами, из-за чего было облагорожено их маленькое государство.

Имея хорошо подготовленное войско и верность своего народа, он решил завоевать бунтовщиков, и тотчас все построились с оружием, но это начинание прервалось, так как случились достойные внимания землетрясения, которые разрушили многие здания во всей округе Куско. Реки вышли из берегов и потекли по сухим теснинам, где никогда не текла вода, были видны большие потоки ее в течение многих дней, и они разрушили многие селения. После этого случилась заразная болезнь, из-за которой умерло бесконечное множество народа, и говорят амаута, что только в Тампотоко не слышали и не видели этой эпидемии; опыт, который побудил Манко Капака [Manco Сapac], перенести сюда свой двор. С этой заразой скончался Топа Каури, более чем 80 лет. Он умер, оставив многих сыновей, которых имел от разных жен.

Он оставил наследником Арантиала [Arantial], который является семьдесят девятым перуанским царем.

Этот царь устроил похороны своего отца со всей пышностью, и вместе с ним были похоронены законная жена и другие самые любимые наложницы, и если они так не делали, их считали прелюбодейками.

Некоторые старые писатели, например, Бетансос ⁶⁰, говорят, что с царем Пиру хоронили тысячу младенцев, и когда он получал кисточку на головном уборе [vorla], что возникло потом, /65/ приносили в жертву две сотни младенцев, приведенных со всего царства. Можно выяснить, что это не было обычаем, но, что, вероятно, некоторые цари так поступали.

Способ, которым он похоронил своего отца, состоял в том, что у него вынули печень сердце, и их похоронили с прутиками из золота и серебра, а тело забальзамировали определенными ароматическими составами; они предохраняли его от разложения; и с тех пор инки, которые впоследствии унаследовали эту монархию, держатся этого обычая.

Арантиал начал царствовать почти без подданных, так как великие эпидемии оставили области опустошенными от народа, и из тех немногих, кто остался, одни ушли в Анды, другие – к Хаухе [Xauja] , где находились многие годы, до тех пор, пока с улучшением климата и добрым правлением не возвратились в Куско, как будет сказано далее. Он прожил более 70 лет, оставил своим наследником Вари Титу Капака [Huari Titu Capac]. Не рассказывают о нем памятных вещей, только говорят, что он прожил более восьмидесяти лет.

Он оставил наследником Виспа Титу Ауки [Huispa Titu Auqui]. Тот умер в возрасте более семидесяти лет, а царствовал только девятнадцать.

Он оставил своим наследником Токо Коске [Toco Cozque], который является восемьдесят вторым царем Пиру.

Во время этого царя пришли большие толпы людей через Панаму и через Анды, и пришли в Куско и в другие селения в некоторых областях, и поселились в них. Они жили как звери, много предавались содомии, без порядка и без правления, и ели человеческое мясо, и от тех, кто пришел через порт Буэна-Вентура происходят пирао [Piraos] ⁶⁰ и паэсе [Paeces].

Царь находился /66/ в уединении со своей небольшой семьей, и когда шли эти варвары, они радушно приняли их и стали смешиваться с ними, избежав почти всех их пороков и идолопоклонства. Умер восьмидесяти лет.

Он оставил наследником Айар Манко [Ayarmanco]. Он прожил много лет и царствовал двадцать два, оставив своим наследником Кондор Року [Condoroca].

Он был очень мудр, с большой рассудительностью обходился с варварами, заполнившими царство, хотя это было правление из учтивости, а не из повиновения [hera Gobierno de cortesia no de ovediencia].

Умирая, он собрал своих сыновей и сказал им, как те пороки содомии и людоедства были противны древним законам, и что Ильятиси Виракоча их всегда карал, и покарает за это их, если они не станут мало помалу избавляться от них. Он умер восьмидесяти лет, и не говорят, сколько царствовал.

Он оставил наследником Амаро [Amaro], который является восемьдесят третьим ⁶².

Этот оставил наследником Чинчи Року [Chinchi Rroca]. Он процарствовал 41 год. Этот царь, увидев множество сыновей, и внуков, и правнуков своих предшественников, основал семью, которую называют Викка Кирау [Huicca quirau] ⁶³. И с этого времени начали использовать идолов из золота. Он умер семидесяти лет.

Он оставил наследником первенца по имени Ильятока [Illatoca]. Он процарствовал семьдесят два года.

Он оставил наследником Льуки Йупанки [lluqui yupanqui], который царствовал сорок и пять лет.

Он оставил царем Рока Титу [Roca Titu], который процарствовал двадцать пять лет.

Он оставил наследником Инти Майта Капака [Intimaita Capac] на двадцать семь лет царствования.

/67/ В это время завершились четыре тысячи лет после потопа и пятое Солнце от сотворения мира, и поэтому его назвали Пачакути, восьмой этого имени, в чье время прекратился порок порчи нравов, и уже содомия была государственным преступлением [Pecado Politico]. Не было покорности, люди жили в беспорядке и как звери, что длилось определенное число лет, пока инки [Ingas] не водворились в этой монархии способом, который мы увидим в следующей главе.

Глава 16. О происхождении царей Инков и о способе, которым они учредили свою власть

С каждым днем дела в Перу шли все хуже, и цари Куско были таковыми только по имени, ибо пороки полностью устранили повиновение, из-за чего общественный порядок прекратился и установилась неразбериха, всеобщим состоянием было скотство, первопричина всех несчастий, которые произошли в царстве. Длился этот грех с лет потопа до ‹лакуна› года Искупления нашего, в течение более чем ‹лакуна›лет непрерывно ⁶⁴.

Теми, кто особенно страдал из-за этих несчастий, были женщины, ввиду того, что естество лишили приумножения /68/, а их – удовольствий. На своих собраниях они толковали только о несчастном положении из-за малого к ним уважения, которое настало. Они распалялись ревностью, видя мужчин, общающихся между собой с любезностями и ласками, которые им только должны были бы оказываться, и предпринимали меры к исправлению, и знали травы и уловки, но ничто не годилось для того, чтобы прекратить произвол.

В качестве руководительницы этих совещаний выступала одна госпожа из царского сословия по имени Мама Сибако [Mama Cibaco]. Она с сочувствием выслушивала жалобы остальных, утешала их и завоевывала их расположение, и была воля судьбы, чтобы они считали ее пророчицей. К женщинам присоединились многие мужчины, которые претерпевали зло от содомии; и те, и те были расположены к тому, чтобы пойти на какой угодно риск ради исполнения долга перед природой, их создавшей. Главой этих мужчин был неженатый сын Мамы Сибако, красивый, хорошо сложенный и очень отважный. У него были высокие помыслы, поддерживаемые возрастом двадцати лет, который он имел. Звали его собственно Рока [Roca] ⁶⁵ и, заменяя имя собственное нарицательным, среди его сторонников – Инка [inga] ⁶⁶, что означает: «Господин, один лишь вид которого вызывает любовь и уважение». Его мать не упускала случая, видя в сыне такое благородство, чтобы он имел на своей стороне большое число мужчин и женщин, которые поддерживали б ее намерения, сообщаемые только одной /69/ ее сестре, великой колдунье, получавшей ответы от демона в поддержку ее козней.

Она закрылась наедине со своим сыном Инкой Рока и сказала ему следующее:

«Сын мой, ты имеешь отношение к счастливейшему положению, достигнутому нашими предшественниками, когда они обсуждали только как заниматься военным делом и жить в соответствии с приказаниями нашего великого отца Солнца и верховного владыки Итатиси Виракоча, следуя законам природы, и на том пути расцвел этот город, сменилось столько царей, увеличились их царства, были счастливыми их дела, торжествуя всегда над врагами, о чем ты найдешь наполненными наши кипо. Все это опрокинуло и изменило скотство, которое варварский народ принес в это царство, и держит его в том состоянии, которое ты видишь. Я решила сделать тебя царем, и уповаю на Итатиси, который должен помочь моим намерениями, и ты с твоей доблестью должен восстановить этот город и царство в их древнем состоянии». Речь ее прервали обильные слезы, затопившие слова на пути к устам. Ее ждало облегчение в словах доблестного юноши, который так сказал своей матери:

«Матушка и госпожа, если в том, что вы мне предложили, нет ничего сверх необходимого для общего блага царства – ибо, что касается меня лично, я его считаю правильным – то для того, чтобы осуществилось /70/ Ваше желание, я отдам мою жизнь один и еще две тысячи раз».

Мать была чрезвычайно довольна успехом своего дела и, узнав о решении сына, и насколько хорош был совет, который она получила, и способности, которые она нашла в нем для исполнения всего этого. Она положила руки ему на шею, говоря, что не ожидала меньшего от его доблести и духа, которые соответствуют его крови и плоти, которые она ему дала, и она предупредила его, что в делах такой важности более подобает молчать, ибо тайна является хорошим подспорьем для всех их стремлений. Взявшись за это и обязав его, чтобы план дела оставался только между его теткой и ею, Мама Сибако рассказала своей сестре Маме Сивако [Mama Cibaco] о том, что произошло с ее сыном, насколько внимательным она его нашла и осмотрительным, и что надеется на добрый исход во всем, что они замышляют, и чтобы та в равной мере приготовила со всей безотлагательностью подходящее. Сестра обрадовалась этому, и тотчас некие служители принесли и расплющили некоторое количество чистого золота на тонкие пластинки перед обеими сестрами. Без вмешательства других лиц они приладили золотые пластинки и множество сияющих самоцветов и драгоценных камней к одной достойной внимания рубахе, которая блестела в солнечных лучах. После того, как это произошло по их желанию, они много раз испытали с сыном способ, каким должны были действовать.

Для этого они тайно отвели его в подземный ход – замечательную пещеру, которая пролегает под Куско, и сегодня ее всю раскопали вплоть до обители доминиканцев, /71/ где в древности был Дом Солнца ⁶⁷. Они облачили его в эти пластинки и приказали, чтобы через четыре дня он показался в полуденный час на одном возвышенном месте, которое господствует над городом, таким образом, чтобы его увидели горожане и, чтобы, побыв там короткое время, он вновь скрылся в подземном ходе, для чего ему оставили достаточно еды.

Обе сестры в это время распространяли домыслы, что их сын и племянник Инка Рока, будучи спящим в своем доме под солнцем, был окутан его лучами и унесен на небо, говоря, что вскоре вернется царь Куско, ибо это был их сын. Они утверждали это и подкрепляли свидетельствами шести других членов своей семьи, посвященных в суть дела.

Им это хорошо удалось, все в это поверили, чему способствовало, кроме достоинств юноши, и уважение, которое все к нему испытывали. Непрерывно прибывало большое число людей разузнать, что нового, и сестры измышляли тысячу подходящих к случаю вещей, и через четыре дня, когда юноша должен был появиться, они все утро совершали большие жертвоприношения Солнцу, умоляя его с двойной настойчивостью, чтобы оно вернуло им их сына. Настал полуденный час, и Инка Рока вышел на место, называемое «Поклонным» [Mochadero], после индейцев там сейчас предалтарное возвышение с тремя крестами. На сияющих пластинках играло Солнце, /72/ которое, казалось, взошло в этот день более ярким, чем обычно, и камни блистали как оно само. Это видело большое число народа и осталось восхищенным событием. Они звали друг друга, чтобы увидеть это чудо, но он исчез так быстро, что тем, кто пришел, он добавил желания испытать это, и тем, кому не довелось это увидеть, рассказывали, что то был несомненно Манко [Mango], и что Солнце, его отец, явило его в таком подобии на мольбы его матери. Они желали ей счастья, и она благодарила за это одних, плакала от нежности вместе с другими, и перед всеми притворялась. Она находилась в храме, и они готовы были признать ее женой Солнца, и были столь великими похвалы, которые ей воздавали за ее сына, что она сказалась нездоровой, благодаря чему избежала усталости от стечения народа и избавилась от них, чтобы идти дать своему сыну распоряжения о том, чтобы еще через четыре дня он вернулся с целью устроить такое же явление и скрыться, как он сделал в первый раз.

Глава 17. Продолжение темы предыдущей и говорится о завершении этого события

Народ был поражен и желал видеть завершение столь замечательного дела. Прошли дни, в течение которых Инка Рока трижды появлялся со своими пластинами, а в последний раз – свободный от них и одетый в богатую /73/ рубаху разных цветов и с лазурной кистью на головной повязке-винча [bincha] лазурного и алого цветов, которая свисала над челом, и в сандалиях того же цвета. Он возлежал на чусе [chuce] или коврике, на котором были разные птицы и животные, вытканные с большим старанием.

В это время мать трепетала вместе с большей частью города и многими из тех, кто пришел из соседних селений, призванный молвой, стекавшимися в храм, где они совершали великие моления и жертвоприношения Солнцу, чтобы оно показало ее сына. Она измыслила, будто Итатиси сказал ей, что он будет на холме с подземным ходом, где она найдет своего сына, и чтобы его перенесли в храм, где бы все его услышали и исполнили то, что скажет от имени Солнца Инка Рока.

Замечательна была радость, которую вызвали эти новости, одних выводя из смятения, другим показывая цель их желаний. Они подготовили многие танцы и праздничные одежды, и поднялись к подземному ходу, сопровождая ту, которая шла впереди всех. Она выбрала путь через Ватанай [Guatanay] ⁶⁸ вверх, таким образом, что, когда начала подниматься на холм, все время смотрела на Солнце, обращала к нему многие мольбы, становилась на колени, целовала землю и все это с великим волнением, чтобы выдать за истину действо, которое затеяла обманно. Вместе с сопровождающими она подошла к полудню к крепости, и /74/ искала в укреплениях своего сына, и в разных других местах, где они побывали, задержалась на миг. Охваченная великой радостью она направилась к подземному ходу, давая понять, что Солнце сказало ей, что он находится там. Народ последовал за ней, и у одной скалы, обработанной в верхней части так, что образует любопытный карниз, который служил ему троном, они нашли Инку Рока лежащим и как будто спящим. Мать подошла к нему между смущением и радостью, громко позвала его и дотронулась рукой, и отважный юноша, загорелый на солнце, пробудившийся и будто удивленный, что видит себя в этом месте, и свою мать со столькими людьми, возвышенными словами сказал им, чтобы все возвращались в храм, потому что там его отец Солнце приказал сказать им то, что он от него услышал.

Он возвратились в храм с достойным внимания молчанием, и Инка Рока воссел на почетном месте на троне-тиане [tiana] из золота и каменьев, выполненном с большим искусством и кстати сделанном. Желание узнать столь редкостную вещь привлекло внимание, и Инка Рока, увидев слушателей пораженными, сказал им так:

«Кто сомневается, друзья мои, в особой любви, которую отец мой Солнце к нам имеет. Ведь когда эта держава умалила свое могущество, для того, чтобы дать волю своему милосердию, он занялся ее исправлением.

Пороки и зверства оказались огнем, который постепенно поглощал ее сократившееся величие, и привел к исчезновению, и ее строй [lo politico] обратил /75/ в беспорядок. Мы довольствуемся уже одними воспоминаниями о том, что было правление, при котором все области державы приносили дань в этот город, как в главный, а между тем, переливается через край презрение к нам, но еще бы, если жить навыворот и вместо того, чтобы следовать путями людей, красться звериными тропками, оставив настолько обабленной свою доблесть, что самыми забытыми вещами являются праща и стрела.

Позволив этот упадок, и дабы он не перешел в рабство, предопределение моего отца Солнца и высшее сострадание состоят в том, дабы заняться вашим исправлением. Он повелевает, чтобы вы во всем подчинялись мне как его сыну, мне, чтобы я вас не неволил, чтобы я вас убеждал.

Если же во владении оружием этим вы должны упражняться, то ведь благодаря ему, говорят кипокамайо, стали владыками всего мира наши предки ⁶⁹. Это занятие очистит от праздности, возвратит послушание, принесет утраченное благо и завоюет блеск, которого нам недостает. В моем отце Солнце вы найдете покровительство, и своими лучами оно высушит для нас землю, и Луна не затопит ее своими дождями, явления, которые вы в разное время можете испытать на вашем побережье.

Из старины будут возрождены законы моего правления, а не изобретены заново. Благоприятно [lo feliz] в этом обещании то, что оно – отца моего Солнца, которое не может ошибаться, а тягостно то, чтобы вы подчинялись мне, его уполномоченному, и весьма искренне, ибо, если не станете подчиняться, /76/ он нашлет на вас громы, которые вас ужаснут, бури, которые повергнут вас в уныние, ливни, которые уничтожат ваши посевы, и молнии, которые лишат вас жизни».

Инка Рока сказал это с таким величием, что не было никого, кто возразил бы его словам. Они все подошли к нему, целуя руку, а он нежно обнимал их. Он устроил великие жертвоприношения животных и забавлял народ праздниками восемь дней.

По прошествии их он приказал созвать собрание амаута и кипукамайо, и выслушал на нем о событиях, произошедших в областях, которые были в подчинении у древних царей Куско, об их природе, жителях, какие крепости они имеют, какой способ сражаться, с каким оружием, о том, какие воинские инструменты используют, и кто из них имел привязанность к короне, а кто – нет.

Он решил отправить ко всем послов, а перед тем распорядился, чтобы пошли купцы обмениваться и заниматься торговлей в этих областях, и чтобы они распространяли вести, будто он был сыном Солнца, и что его отец перенес его в место собственного обитания, где он находился среди его лучей четыре дня, получив тысячу знаков внимания, и как он вернулся, чтобы царствовать и править миром, и чтобы ему все непременно подчинялись. Это дело у него вышло очень хорошо, так как будто бы вовсе не заботило его, и, видя /77/ добрые достижения, он отправил ко всем владыкам послов, сообщая им о происшедшем, и направляя каждому послание согласно достигнутому. Он просил, что не хотел бы от них ничего большего, кроме как чтобы они признали то, чем обязаны отцу его Солнцу, построили тому храмы и в них совершали жертвоприношения, и чтобы ему подчинялись как его сыну.

Все хорошо приняли послание, кроме царей Вильки, Вайтары и Тиаванако ⁷⁰, которые сомневались в происшедшем и которые послали бы, чтобы подчиниться ему, после того, как разобрались бы с достоверностью. Инка Рока скрыл свое огорчение и сказал людям своего совета, что, так как случай был столь трудным, и те не видели его, как они, он не удивляется, что царь Вильки усомнился, и что если бы отец его Солнце не приказал ему, чтобы они женился для того, чтобы по его примеру так поступили бы остальные и оставили бы дурное использование мужчин и содомию, он бы ни на миг не выпустил бы того из рук.

Глава 18. О свадьбе Инки Рока и карах, которые он установил против содомитов

Мама Сибако, мать Инки Рока, проявляла внимание ко всему, что /78/ устанавливал ее сын, восхищаясь его великими способностями. Она видела, что содомия была в силе и встречала одобрение, полагая поэтому, что Инку Рока это не заботит. Она высказала ему свежие жалобы об этом упущении. Он утешил, что отсрочка была предупреждением, и что вскоре она увидит то, что он предпринял для исправления. Он созвал на совет самых уважаемых и мужественных, которых избрал советниками, и сказал им, что получил срочный приказ жениться, дабы иметь в будущем наследование, ибо приказал его отец Солнце, чтобы для умножения живущих, которых истребили прошлые эпидемии и голод, он женился и по его примеру прочие, при строжайших наказаниях, которые будут налагаться на тех, кто губил бы человеческое семя, и что он созвал их для того, чтобы по их совету взять жену, и что по его собственному мнению он остановил бы выбор на своей сестре Мама Куракура [Mamacuracura] ⁷¹, ибо будет более несомненной преемственность Солнца, и Инка Рока сделал так лишь потому, что сестра уже прослышала обо всей его привязанности, и, сделав ее царицей, он обязал ее молчать.

Все члены совета одобрили выбор и отправились в дом Мамы Сибако, и сказали ей, что пришли /79/ за ее дочерью, и, пригласив всех горожан, со многими танцами отвели ее в храм, где ее принял Инка Рока, и оттуда отвел ее в царские покои.

После этой свадьбы на следующий день женились шесть тысяч человек, и вскоре царь издал жесточайший закон против содомитов, согласно которому тот, кто был бы застигнут в этом грехе сам или заподозрен в нем, хотя бы незначительно, был бы сожжен всенародно, и чтобы вместе с ним были сожжены его дома и деревья в его владениях, и выкорчеваны с корнем для того, чтоб и памяти не осталось о столь омерзительной вещи, и чтобы впредь никто не дерзал совершать такое преступление под страхом того, что за грех одного было бы снесено все селение, и чтобы народ не разговаривал с теми, кто сделал донос ⁷².

Установив это, Инка Рока приказал приготовиться военным и сделал им смотр. Он нашел десять тысяч человек людей битвы, по большей части женатых, которым во всем помогали их жены, словно рабыни, что было установлено инкой с целью облегчить браки.

Он предпринял поход на Вильку. Царь Лиматамбо предоставил проход ему /80/ и его людям, и то же самое сделал царь Абанкая ⁷³. А царь Ванкаррамы прислал к нему посланцев, чтобы он не шел через его землю с целью причинить вред Вильке, так как они не стерпят этого. Инка обласкал их и с ними послал послание царю Ванкаррамы ⁷⁴, что почему же у того не хватает честности, ведь раньше он пообещал подчиняться ему, и он послал некоторых своих подчиненных, чтобы они принесли ответ. Ванкаррамец принял их очень хорошо, и ответил, что Вака, так они называют своих идолов, сказал им, что он не истинный владыка, и так, пока он не узнает об этом точно, не обязан исполнять обещанное.

Несмотря на это, инка прошел вперед и нашел своего противника укрепившимся в одной местности, очень удобной для обороны, так как, чтобы достичь ее, инка должен был пройти один очень опасный склон, где сегодня проходит королевская дорога, лучше проложенная, чем та, которая была тогда.

Инка послал вперед своих строителей [inxenieros], и они вернулись с тем, что необходимо было бы, чтобы половина войска прошла внизу долины, а другая половина – по верхней дороге. Они сделали так, и когда достигли вершины, произошла битва, очень кровавая, в которой оказался побежденным и убитым ванкаррамец, и инка захватил идола, который дал ответ, и сбросил его /81/ по склону вниз. И сегодня еще бытует предание между этими индейцами, что когда пришли разбить камень, из него вылетел попугай, очень пестрый, и слетел с холма вниз, и вошел в один камень, который индейцы впоследствии очень почитали, и еще сегодня бьют ему поклоны.

Отец Хосеф Арриага [Joseph Arriaga] из Общества ⁷⁵ в трактате, написанном об искоренении идолопоклонства, упоминает письмо отца Луиса Теруэля [Luis Terbel], написанное из Куско, где он упоминает об этом происшествии с идолом, и говорит, что инкой был Манко Капак. Я, обходя этот приход, произвел проверку, и предание индейцев таково, что тот, о ком идол говорил, что он не настоящий владыка, был первый инка, и что его некоторые малолюбознательные писатели путают с первым царем, звавшимся Манко Капак, который установил владычество в Куско более чем [лакуна] годами ранее, чем тот другой. Отсюда отец Теруэль назвал Манко Капака первым инкой, следуя этому мнению. Я отрицаю это, ибо понятно, что, когда идол сказал это о первом инке, что он не был истинным владыкой, для того, чтобы помешать истреблению содомитов, это было из-за баснословного установления его царствования, и он тот самый, кого я называю Инка Рока, ведь, в соответствии с достоверным, он был первым инкой, а Манко – первым царем.

Инка Рока задержался в местности у крепости, называемой [лакуна], это в одной лиге от Ванкаррамы, похвалив ее и усовершенствовав, и оставил в ней гарнизон воинов.

Он прошел вперед со своим войском и перед тем, как войти в Антавайлью, обнаружил много народа, который преградил ему путь в теснине одного ущелья, и Инка Рока приготовился перед ними, имея сведения о том, что царь Антавайльи был того же мнения, что и Вильки, из-за ответа, который дал идол из Ванкаррамы. Он послал треть своего войска для того, чтобы они по горам, в полном молчании и со всей осмотрительностью, заняли выход из ущелья, чтобы враги не захватили его, с приказом, что, если бы вдруг они вошли в ущелье, напасть на них /82/ с тыла. Инка предвидел, как произойдет нападение на него, и именно так случилось, и окруженным людям из Антавайльи инка причинил большие потери, пока они не запросили мира, который он дал живым со всем добросердечием, и они признали его истинным сыном Солнца ⁷⁷.

Глава 19. Как царь Вильки и другие владыки послали выказать покорность Инке Рока и о его возвращении в Куско ⁷⁸

Царь Вильки пристально следил за этими успехами Инки Рока, будучи смущен тем, что, с одной стороны, он видел, как идол з Ванкаррамы сказал, что он не был истинным владыкой, а с другой, принимая во внимание счастье, с которым тот победил владык Ванкаррамы и Антавайльи. Будучи в своих землях и столь превосходя в людях и селениях, в конечном счете он решился предложить Инке Рока мир. Он отправил к нему своих посланцев, снабженных тонкими одеяниями и многими стрелами и луками. Инка Рока принял их в лиге от Антавайльи, выказал очень доброе отношение, и перед ними выбрал для себя одну богатую накидку, рубаху и сандалии, а остальные приказал распределить между своим воинами, которые с семьями стали лагерем, и с тех пор остался обычай делить доспехи и дары между воинами в качестве воинских наград.

Мать Инки Рока заботилась о том, чтобы знать о его успехах. Для доброго исхода она приносила большие жертвы и имела многих жрецов, предназначенных для этой службы, что затем подтвердилось у Инки Рока. Узнав о его победах, которые он одержал, и о том, что царь Вильки предложил мир, она послала к нему часки, упрашивая его вернуться в Куско, ведь Итатиси Виракоча уже пожелал, /83/ чтобы его враги были покорены.

Инка Рока сделал так и вошел в Куско с большим торжеством: воины впереди, украшенные своим доспехами, а за ними инка на золотых носилках, окруженный своими родственниками, которые с тем, чтобы охранять его, образовали свиту, и отсюда была учреждена свита «длинноухих», людей из царского сословия. Встречать его вышли все жители Куско со многими танцами, и таким образом он пришел в храм, чтобы поблагодарить Солнце, и оттуда в свой дворец, где пребывал восемь дней в великих пиршествах со своими родичами, и военачальниками, и самыми доблестными воинами.

Инка Рока установил законы, весьма соответствующие природному, и добавил суровые наказания против тех, кто нарушал старинные. И повелел разослать повсюду послание, что знатные не должны были жениться более чем на одной женщине, и что она должна была быть из родни, ибо она была бы ею и впредь, и чтобы они не смешивались одни с другими, и чтобы женились с восемнадцати лет и старше, ибо уже умели бы работать мужчины, а женщины – служить им, и чтобы все сообща одевались и ели. Этот закон изменился после того, как каждому индейцу дали землю для обработки.

Что касается религии, он приказал, чтобы Солнце имели за верховное божество и в его храме приносили ему великие жертвы и благодарили его, особенно за то, что оно послало им своего сына, чтобы он управлял ими и избавил от жизни распутной и содомитской, которую они вели.

Он приказал построить рядом с храмом здание или монастырь [convento] дев для служения, откуда остался обычай служить сегодня девочкам в церквях, и эти девы были царской крови. Он поручил им многие дела культа и религии, обещая от имени своего отца Солнца величайшие блага, если они будут делать это, дав им знать, что это оно приказывало так, в чем они убеждались, видя такие подвиги и такую мудрость Инки Рока.

Мужам царской крови он оказал честь тем, что они могли протыкать уши, откуда сегодня это делают женщины, но у женщин отверстия, кажется, составляют половину тех, что были у инки, и этот был признак знатности и царского сословия, которое испанцы /84/ назвали «длинноухими» из-за отверстий в ушах. А главным [los generales] он позволил головную повязку-льяуто [llauto] с кисточкой, которая свисала не на лоб, что он оставил для себя, а налево, когда они шли на войну, или направо, когда они возвращались с победой, а если побежденными – без нее.

Инка Рока, процарствовав уже ‹лакуна› лет и имея ‹лакуна› возраст, почувствовав себя обремененным болезнью, позвал двух своих законных сыновей, Альоке Йупанки и Манко Капака, и Маму Чава, свою дочь, и поручил им быть в качестве детей Солнца, заботясь, чтобы не пришло в упадок то, что он приобрел, и чтобы Альоке женился на своей сестре Маме Чава ⁷⁹, и после того, как дал им многие советы, умер.

Царство унаследовал Альоке Йупанки, который со всем довором выказал великие проявления скорби из-за смерти своего отца, которые длились более шести месяцев. За это время ему пожертвовали много скота, и птиц, и морских свинок [cuis], и, забальзамировав, поместили его тело в храме с той же пышностью в утвари и одежде, как и когда он был жив. Отсюда придерживаются обычая, чтобы инки впредь погребались со всем своим имуществом.

Альоке Йупанки, очень рассудительный и мирный, царствовал ко всеобщему удовлетворению, сохранив царство в состоянии, в котором оно досталось ему от отца. О нем не говорят достопамятных вещей кроме того, что в его время берет начало род Раураупанака [Rauraupanacas], который происходит от его брата Манко Капака. Альоке от своей сестры Мамы Чава [Mama Chaua] имел трех сыновей. Первым был Майта Капак [Mayta Capaca], вторым – Апу Кути Манко [Apucutimanca], третьим – Апу Така [aputaca], от которого происходят люди из рода Айлью Чибанин [aillo chibanin]. Он правил ‹лакуна› лет и умер возрасте ‹лакуна›, оставив наследником Майта Капака [Mayta Capac], который женился на Маме /85/ Танкарайвачи [Mama Tancarayhuachi] ⁸⁰. Об этом инке, который был третьим, не рассказывают памятных вещей сверх того, что он имел двух сыновей: Капака Йупанки [Capaca Yupanqui] и Путано Умана [Putano Uman], от которых происходят Ускамайта [Vscamaytas]. Он правил ‹лакуна› лет и умер в возрасте ‹лакуна›.

Комментарии

53. У Вамана Помы март называется Пача Покой (Pacha Pocoy), "Пора Созревания", а сентябрь – Койа Райми (Coya Raimi), "Праздник Царицы", у Бетансоса, соответственно Пачапокойкис (Pachappoccoyquis) и Китуакис (Cituayquis), у других колониальных авторов названия этих месяцев также отличаются от приведенных Монтесиносом..

55. В календарях Вамана Помы, Хуана де Веласко, Хуана де Веласко и Фернандеса де Паленсиа май называется Айморай (Aymoray), "Жатва", иногда с дополнительными обозначениями. Кристобаль де Молина называет его Хаукай Льюски (Haucay llusqui)

62. Имена трех из пяти последних "царей Пиру" Монтесиноса близки или совпадают с именами трех из четырех инков так называемой "династии Нижнего Куско", Урин Куско:

63. Виккакирау. Здесь Монтесинос впервые приводит имя одного из "инкских кланов" – родов, производивших себя от инков и претендовавших на привилегированное положение (во многих случаях "инкские кланы" определяются как panaca ("братство"), то есть, группа потомков умершего инки, которая должна была заботиться о его мумии и наследовала его имущество). Сравнение данных Монтесиноса об этих кланах и их списка из "Письма одиннадцати инков" 1603 года, приводимого Инкой Гарсиласо [16.С.646-647], обнаруживает их значительную близость:

* "Царь Пиру".

Текст переведен по изданию: см. комментарии.  

© сетевая версия - Тhietmar. 2009
© перевод: Талах В. 2006
© дизайн - Войтехович А. 2001

Мы приносим свою благодарность сайту
А. Скромницкому за предоставление текста.