ХУАН ЛУИС ВИВЕС

О ВСПОМОЩЕСТВОВАНИИ БЕДНЫМ

DE SUNVENTIONE PAUPERUM

ХУАН ЛУИС ВИВЕС И ЕГО ТРАКТАТ ”О ВСПОМОЩЕСТВОВАНИИ БЕДНЫМ”

(Предисловие, перевод и комментарии Н. П. Денисенко. Перевод с испанского выполнен по изданию: Vives J. L. Obras sociales у politicas / Ed. pot J. Prieto. Madrid, 1960)

Хуан Луис Вивес (1492-1540), уроженец Валенсии, из заметной в экономической и культурной жизни города марранской семьи Марч, получив на родине неплохое по тем временам образование, в 16-летнем возрасте навсегда покинул Валенсию — отчасти для продолжения образования в Парижском университете, а больше — из-за начавшихся гонений инквизиции на членов его семьи (в конечном счете, Супрема "выкосила" в этой семье главу семейства, родную тетю, брата, шурина будущего гуманиста; по приговору инквизиции могила его матери была разрыта и прах ее развеян по ветру). Спустя несколько лет Вивес оказался в г. Брюгге, крупном фламандском торгово-экономическом центре, в котором издавна существовала мощная колония купцов из стран Арагонской короны. Здесь Вивес осел окончательно, сначала наставником, затем зятем в семье земляков — эмигрантов Вальдаура и полноправным гражданином города, ставшего его второй родиной. Здесь же он приобретает общеевропейскую известность как гуманист, интенсивно занимаясь научным творчеством, частным наставничеством в знатных испанских и фламандских семействах, читая курсы философии в Лувене и Оксфорде, завязывая тесное знакомство и сотрудничая с крупнейшими гуманистамиЭразмом, Бюде, Мором, служа чтецом у Екатерины Арагонской и наставником английской принцессы, будущей королевы Марии.

Трактат "О вспомоществовании бедным", написанный Вивесом в 1525 г. (См. подробнее: Денисенко H. П. Проблема бедности в трактате испанского гуманиста Хуана Луиса Вивеса ”О вспомоществовании бедным" // Возрождение: общественно-политическая мысль, философия, наука. Иваново, 1988) в известной мере необычное произведение в творчестве гуманиста такого "ранга", прежде всего как сочетание истинно гуманистических начал в трактовке человека и реакции на социальные проблемы (что само по себе не ново) с "приземленностью", стремлением выработать сугубо конкретные социальные меры и фискальные механизмы по решению проблемы пауперизма. Публикуемые ниже [128] отрывки из второй книги трактата дают, на наш взгляд, представление, пусть и не полное, о духе и направленности трактата, в социальной ориентации его автора.


Глава 1

Насколько правителю города надлежит заботиться о бедных

До сих пор я говорил о том, что должен делать каждый сам по себе; далее я скажу, что надлежит делать городу как сообществу людей и его правителю, который в городе — все равно что душа в теле. Душа оживляет не только ту или иную часть тела, но все тело; равно и для магистрата, управляющего городом, ничто в этом сообществе не должно оставаться вне его забот. Те, которые заботятся о богатых в ущерб бедным, поступают точно так же, как тот медик, который считает, что болезни рук и ног не следует лечить, потому что они удалены от сердца. И как подобное лечение представляло бы угрозу человеку в целом, так и в обществе пренебрежение низшими угрожает могущественным, ибо первые, стесненные нуждой, иногда начинают воровать... они испытывают зависть к богатым, впадают в возмущение и гнев из-за того, что у богатых хватает с избытком на содержание шутов, собак, наложниц, мулов, лошадей, слонов, а у них нечем накормить своих малых детей, страдающих от голода из-за того, что богатые бессовестно и надменно злоупотребляют своими богатствами, отобранными у им подобных.

Трудно вообразить, сколько гражданских войн возникало у разных народов вследствие всех этих жалоб: воспламененные ими, переполненные темной ненавистью, толпы раньше остальных обращают свою ярость на богатых. Именно этому учит пример Гракхов, а также Луция Катилины, развязавшего гражданские раздоры 1, не говоря уже о многих подобных ситуациях в наши дни у многих народов...

К описанным выше надо добавить общую опасность распространения болезней. Сколько раз мы видели, как один человек заносит в город ужасную всеобщую болезнь, вызывающую смерть многих, такую, как чума, сифилис и другие, подобные им! И как назвать это, когда в храме при большом стечении верующих идет торжественная служба и, чтобы туда войти, надо прокладывать себе дорогу между двух рядов, точнее эскадронов, болезней, гноящихся опухолей, лихорадок и прочих болезней, одни названия которых невозможно [129] терпеть, И притом это единственная дорога, по которой должны проходить девушки, дети, старики, беременные женщины? Ты думаешь, что они из железа и их не впечатляет эта картина, а тела их неуязвимы, если эти язвы не только бросаются в глаза, но и достигают носа, рта, рук и тела тех, кто проходит мимо? О как бесстыдно нищенство! Я уже не говорю о находящихся в толпе, явившихся сюда только что из похоронной процессии, провожавшей кого-нибудь, скончавшегося от чумы.

Об этих вещах должны заботиться правители города, чтобы искоренить болезни и предотвратить их распространение. Кроме того, негоже мудрому и ревностному в общественных делах магистрату допускать, чтобы какая-то часть городских жителей была не только бесполезной, но угрожала себе самой и другим, так как когда истощается доброта и закрываются руки многих [дающих], а нуждающиеся не в состоянии поддерживать себя, то одни оказываются вынужденными заниматься разбоем в селениях и на дорогах, другие воруют тайно; молодые женщины, потеряв стыд, не в состоянии сохранить целомудрие и продают его повсюду, и никто не вытащит их из болота, в котором они увязли; старухи посвящают себя сводничеству и сопутствующему ему колдовству; дети нуждающихся получают очень плохое воспитание; нищие со своими детьми, постоянно пребывая на площади у церкви или бродяжничая в поисках милостыни, не посещают церковных служб, не слышат слова божьего, и не легко установить, по какому божьему закону они живут и что чувствуют в том, что касается веры и обычаев...

Отсюда берут начало пороки, о которых я говорил и которые должны быть вменены в вину не столько нищим, сколько магистратам, не способным по-другому заботиться о благе города и не издающим правильных статутов по управлению народом, убежденным в том, что они избраны исключительно для разбирательства денежных тяжб и уголовных дел, между тем как им несравненно больше должно заботиться о том, чтобы граждане были законопослушными, а не о наказании и утеснении злоумышленников. Насколько меньше нужно было бы принуждение, если бы предусмотрительность была иной! Древние римляне предусмотрели для своих граждан [такой порядок], что ни у кого из них не было нужды просить подаяние, и это запрещалось законами "Двенадцати таблиц" 2. То же самое предусмотрели и афиняне. Господь дал иудейскому народу особые законы, суровые и безжалостные, какие и подобает иметь народу подобного характера, но и там в Дейтерономии он предписал ему не допускать между собой нуждающихся и нищих... 3

Определенно, для нас, христиан, долженствующих следовать первейшей, а возможно, и единственной заповеди — милосердию, вещь плохая и постыдная — сталкиваться на каждом шагу в наших [130] городах с нуждающимися и нищими. Везде, куда ни поверни голову, в глаза бросаются нищета, нужда, бродяги, просящие Подаяние, заставляющие тебя протягивать свою руку, чтобы наполнить их руки. И так же, как в городе обновляется все, что с течением времени или по случайным причинам меняется либо разрушается, — стены, рвы, парапеты, набережные, органы управления, обычаи и даже законы, с тем же основанием следовало бы обновить ту прежнюю форму распределения денег, которая по разным причинам со временем оказалась нарушенной. Серьезные мужи и другие заинтересованные в общественном благе горожан лица придумали некоторые здоровые меры: снижение налогов, раздел коммунальных земель между бедными дня обработки, публичное распределение некоторых Денежных сумм, находящихся в излишке, что, как мы видим, имеет место в наши дни. Однако для этого нужны иные возможности, которыми мы мало располагаем, поэтому нужно прибегнуть к более практичным мерам, могущим дать более длительные плоды.

Глава 2

О собирании бедных и их переписи

Кое-кто может спросить у меня: как ты мыслишь себе помощь столь великому множеству людей? Если бы милосердие имело ныне между нами какую-либо ценность, оно было бы нашим законом, не продиктованным сверху; оно сделало бы все вещи общими, а на чужую нужду смотрели бы, как на свою собственную. В настоящее время никто не распространяет своих забот дальше собственного дома, а часто даже дальше своей комнаты и, скажем больше, дальше самого себя: много таких, что недостаточно заботливы и надежны по отношению к своим родителям, детям, братьям, собственной жене. Следовательно, нужно с разных сторон предпринять чисто человеческие меры, главным образом там, где божественные деяния не столь действенны. По моему понятию, нужно делать это следующим образом.

Одни бедняки помещаются в заведениях, называемых госпиталями... другие собирают подаяния в людных местах, третьи достойно, как могут, переносят лишения в своих домах. Я называю госпиталями заведения, в которых содержатся и лечатся больные, а также содержится некоторое число нищих, где воспитываются девочки и мальчики, сироты, в которых закрываются сумасшедшие, и где проводят всю свою жизнь слепые.

Пусть знают правители города, что все эти заботы входят в круг их обязанностей. Никто не вправе ссылаться на статуты основателей города, которые якобы должны оставаться [131] неизменными. В них [статутах] нужно не слепо следовать словам, а обращать внимание в первую очередь на дух справедливости — так же, как в контрактах, основанных на взаимном доверии, или в завещаниях по доброй воле, по которым, вне сомнения, завещанные блага были распределены и употреблены самым достойным образом и на самые благие цели. Завещатели не заботились столь много ни о распорядителях благ, ни о том, как надлежит их использовать, но больше — об их передаче и употреблении.

Кроме того, в человеческом обществе нет ничего, облеченного в такой степени свободой, чтобы не находиться в ведении тех, кто управляет обществом, ибо не является разумной свобода неподчинения или неповиновения публичным магистратам; наоборот, это благоприятный повод для подстрекательства к жестокости и распущенности, ведущей к власти любой прихоти. Равно, никто не может освободить свое имущество от надзора и юрисдикции Городских властей без того, следовательно, чтобы не выйти из подчинения им. И даже жизнь свою никто не может освободить, которая для каждого есть нечто самое любимое и дорогое по сравнению с прочими земными благами, особенно после того, как каждый приобрел их как награду благодаря городу, с его помощью сохраняет их и владеет ими.

Пусть же каждое из этих заведений посетит и произведет инспекцию комиссия в составе 2 магистратов, сопровождаемых нотарием, установит и запишет ренты и наличные деньги в кассе, перепишет всех, содержащихся в заведении, и мотивы, по которым каждый из них поступил туда, и представит эту реляцию бургомистрам и всему Юродскому совету...

Тех, кто испытывает бедность в своих домах, тоже надо переписать с их детьми с помощью двух депутатов в каждом приходе, узнав при этом, в чем именно они нуждаются и из-за каких случайностей впали в бедность. Установить, какого рода эти люди, каких жизненных правил и привычек, можно легко посредством опроса соседей. Не следует допускать, и об этом нужно помнить бургомистру и правительству, чтобы бедняк свидетельствовал о бедности другого бедняка, ибо зависть не дремлет. Если найдутся такие, на которых внезапно свалилось несчастье, пусть кто-либо из них сообщит Сенату об этом, а тот пусть примет меры сообразно достоинству и обстоятельствам просителей.

Сохранившие здоровье бродячие нищие, без определенного места жительства, обязаны объявить свои имена в присутствии всего городского совета, и по какой причине они нищенствуют, — и все это на каком-нибудь открытом и свободном месте, чтобы этот грязный сброд не ступал ногой в здание городского совета; больные нищие должны сделать то же самое в присутствии двух или четырех [132] магистратов, сопровождаемых медиком, чтобы избавить членов консистории от подобного зрелища; у них [нищих] также нужно потребовать свидетельства об их образе жизни. Тех, кто будет назначен, советом для обследования и выполнения названных чрезвычайных мер, нужно облечь широкими полномочиями обязывать, принуждать и даже заключать в тюрьму, чтобы с оказавшими неповиновение разбирался городской совет.

Глава 3

Каким образом надлежит устроить содержание всех их

В первую очередь нужно декретировать то, что завещал Господь всему роду человеческому под страхом наказания за преступление, а именно: всяк пусть ест хлеб, добытый трудом рук своих. Когда я говорю "есть", прокормиться”, "содержать себя", то под этим надо понимать не только еду, но и одежду, очаг, дрова, освещение — в целом все, что потребно для телесной жизни человека.

Чтобы среди бедных не было праздных — из тех, кто по возрасту и состоянию здоровья мог бы работать, св. Павел пишет в послании к фессалоникийцам: "Ибо когда мы были у вас, то завещали вам сие: кто не хочет трудиться, тот и не ешь. Но слышим, что некоторые у вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся; таковых увещеваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая, в спокойствии ели свой хлеб" 4. Также и автор Псалмов обещает всем, кто живет от трудов своих, счастье в земной и вечной жизни 5. И поэтому не следует терпеть, чтобы кто-либо в городе жил праздной жизнью: в нем должно быть все, как в хорошо поставленном доме, в котором каждому надлежит знать свои обязанности. К этому хорошо подходит пословица: безделье рождает злоумышление.

Необходимо считаться с возрастом и с возможным нездоровьем, однако остерегаясь при этом обмана посредством Притворства или ссылок на какое-либо недомогание, что происходит нередко. Избежать этого можно, прибегнув к заключению медиков, обманывающих надо подвергать наказаниям. Здоровых нищих-чужеземцев надлежит отправить в места, откуда они родом, как и предусматривает гражданское право, но дав им на дорогу, ибо было бы бесчеловечным высылать нуждающихся без всяких средств: поступив наоборот, какой же выход мы оставим нищему, кроме как украсть? Однако, если они явились из сел и местечек, разоренных войной, то надо следовать тому, чему учит св. Павел, а именно: среди крещенных кровью Христа нет ни грека, ни варвара, ни француза, ни [133] фламандца, но есть новое и высшее создание, и поэтому к ним должно относиться как к уроженцам и жителям города 6.

У нищих надо спрашивать, знают ли они какое-либо ремесло. Тех из них, подходящего возраста, кто ничего не умеет делать, следует научить занятию, к которому у них окажется больше склонности, или подобному ему таким образом, чтобы не умеющий шить одежды занимался изготовлением гамашей, ботинок, чулок. Совсем же старые и малоспособные должны быть обучены какому-нибудь простому и легкому для обучения труду, в конце концов, любому занятию, которое можно усвоить за несколько дней: копать, носить воду, переносить или перевозить на тачке грузы, сопровождать магистратов, исполнять посыльную службу, погонять нанятых лошадей.

Нужно содержать и тех, кто погубил свою судьбу постыдным и недостойным образом — в азартных играх, в проституции, в роскоши и обжорстве, так как никого не должно убивать голодом; однако, помимо прочего, пусть им дают работы более неприятные и тяжелые, а пропитание более ограниченное, чтобы они почувствовали на себе презрение остальных и раскаивались в своей прежней жизни и не могли бы легко впасть в прежние грехи в силу скудности пропитания и тяжелого труда. Не следует их морить голодом, нет, но его уколы они должны испытывать.

Для всех их не будет недостатка в мастерских, в которых их примут: шерстяники Арментьера, точнее, большинство тамошних мастеров, жалуются на нехватку работников; шелкоткачи Брюгге примут на работу любое число мальчиков, хотя бы для приведения в Действие всяких винтов и колесиков за ежедневную плату примерно в одну монету, называемую эсфутеро, помимо пропитания; и они не могут найти мальчиков-учеников, так как отцы последних говорят, что они приносят домой больше с милостыни. Распоряжением властей следует к каждому хозяину Мастерской приписать определенное число работников, не имеющих возможности вести собственное дело; если кто-либо из них продвинется далеко в своей профессии, пусть создаст свою мастерскую; им, как и тем, кому будет дано по нескольку учеников, надо поручить всякие общественные работы в городе, коих всегда в достатке, а именно: изготовление и строительство изображений, статуй, клоак, рвов, зданий, а равно все работы в госпиталях, так чтобы деньги, предназначенные для бедных, на них и расходовались. Эти же меры я посоветовал бы епископам, коллегиям, аббатам, но об этом мы, может быть, напишем в другом месте; более того, я надеюсь, что когда-нибудь они предпримут все сами без всякого моего или чьего-либо побуждения. Тех, кто еще не приставлен к какому-нибудь труду и не приписан к мастерской, надо содержать короткое время на месте за [134] счет милостыни, однако они в это время не должны вести праздную жизнь. В этих же домах должны даваться обеды или ужины беднякам-пилигримам, помимо некоторого вспомоществования на дорогу до ближайшего селения на их пути. Те, что имеют хорошее здоровье и присосались в госпиталях, как трутни, живущие за чужой счет, должны быть выдворены из них и использованы на работах, если только их пребывание там не основано на каком-либо праве, т.е. по завещанию вследствие наследования или потому, что они из своего имущества сделали крупный вклад на содержание дома. И даже в этом случае их следует привлекать к труду, плоды которого должны быть общим достоянием...

Никому не должно быть позволено присваивать себе имущество, предназначенное в свое время для подобного рода благодеяний. Это предостережение нелишне, ибо есть такие, что из презренных превратились в господ, и есть женщины которые, будучи принятыми при основании приюта служанками, ныне, пренебрегая бедняками и дурно с ними обращаясь, стали надменными сеньорами, богато живут, пышно и вызывающе роскошно одеваются. Отберите все это у них... употребите их в том качестве, в каком они пришли туда: пусть ухаживают за больными, подобно вдовам времен нарождавшейся церкви, коих с такой любовью восхваляют апостолы 7; в остающееся свободное время пусть молятся, читают, прядут, ткут, т. е. занимаются приличествующим и достойным делом, что св. Иероним предписывает самым знатным и богатым матронам 8.

И даже слепым не следует позволять оставаться праздными: много, есть дел, в которых они могут упражняться. Некоторые из них, способные к обучению, пусть учатся, если найдется кому почитать, — в этом отношении мы наблюдаем у некоторых из них заметные успехи; другие, способные к музыке, пусть поют, играют на струнных и прочих инструментах, третьи пусть вращают какой-нибудь винт или колесо; другие пусть помогают приводить в движение пресс или меха в кузнице. Мы знаем, что слепые изготавливают ящички, корзинки, коробочки, клетки, слепые женщины прядут нити и разматывают пряжу — одним словом, если они не хотят сидеть сложа руки и не избегают труда, то всегда найдется, чем им заняться. Лень и любовь к безделью, а не физические изъяны заставляют их говорить, что они не могут ничего делать.

Больным и престарелым следует давать легкие работы, какие позволяют их возраст и здоровье. Нет никого настолько беспомощного, чтобы у него не было абсолютно никаких сил что-то делать. И таким образом в непрерывном и напряженном труде будут преодолены их преступные наклонности и искривления души — родные дочери праздности. [135]

После того как госпитали будут очищены от этого рода кровососов, после проверки годовых рент и наличных сумм в кассах надлежит установить возможности каждого из этих заведений, а после этого отказаться от некоторых пожалований и излишних украшательств, которые более приятны детям и скупердяям, нежели полезны людям благочестивым. Затем в каждом из этих заведений следует поместить определенное число больных нищих с таким расчетом, чтобы рацион не был скуден, удовлетворяя голод едва наполовину. Это надо предусмотреть прежде всего для страдающих телесными болезнями и душевными, так как эти последние особенно и больше остальных огорчаются из-за нехватки еды; однако, несмотря на все это, не следует допускать подарков, могущих легко причинить им вред.

Поскольку предмет нашего разговора дает нам повод затронуть вопрос об умалишенных и нет ничего в мире, что превосходило бы человека, а в нем — ничего более высокого, нежели его разум, необходимо с наибольшим тщанием заботиться об излечении рассудка; и нам должно быть ясно, что наибольшее из всех благодеяний — вернуть здоровье тронутым умом или поддерживать их в равновесии и добром здравии.

После того как в госпиталь будет доставлен умалишенный, с нарушенной способностью рассуждать, надо удостовериться, является ли его безумие врожденным или вызвано какими-то событиями, а равно есть ли надежда на его выздоровление или случай совершенно безнадежный. Достоин глубочайшего соболезнования ущерб этой величайшей способности человека, и с пострадавшим от этой болезни следует обращаться с мягкостью и деликатностью, чтобы не умножать и не питать его безумие, как это происходит с сумасшедшими, когда над ними насмехаются, намеренно провоцируя и зля их, притворно соглашаясь с ними и одобряя их слова и бессмысленные поступки и подталкивая их на еще большие глупости... Можно ли измыслить большую бесчеловечность, нежели та, когда кого-нибудь доводят до безумия, чтобы было над чем посмеяться, и когда в предмет развлечения превращается одно из величайших несчастий? Пусть будут для каждого из них назначены подходящие средства излечения: одни нуждаются в хорошем питании и укрепляющих средствах, другие в вежливом и мягком обращении, в силу которого они, подобно зверям, постепенно успокаиваются, третьим нужны наставления. К некоторым, возможно, нужно будет применять наказания и физическое принуждение, но к этим мерам нужно прибегать столь осторожно, чтобы не привести их в еще большее возбуждение и помешательство; всеми средствами и до конца нужно [136] стараться внедрить в их души кротость и покой, после чего становится легким их возврат к здравому рассудку и умственному здоровью.

Если все немощные нищие не поместятся в госпиталях, должны быть основаны один или несколько домов с достаточным числом мест, где их и надлежит содержать; для этого понадобится нанять по контракту медика и фармацевта, слуг и служанок. В этом деле надлежит поступать, как это делает природа и строители кораблей, которые в одной клоаке собирают все отбросы, чтобы они не заражали тело. Следовательно, все инфицированные отвратительными заразными болезнями пусть спят и едят отдельно, чтобы грязь и зараза не перешли к другим, так как иначе болезням не будет конца.

Если кто-то из них выздоровеет, то с ним надо поступить, как с остальными здоровыми, т. е. послать его на работы, разве что он, движимый благочестием, предпочтет остаться в заведении и служить остальным.

Нуждающимся, проживающим в своих домах, должно предоставить возможность трудиться на общественных работах или в госпиталях; у них не будет недостатка в предложениях работы со стороны других сограждан; а если они докажут, что их нужды не покрываются заработной платой, им должно исчислить и добавить, сколько им не хватает.

Квесторы обязаны по-человечески и вежливо устанавливать, в чем нуждаются бедные, ни в коем случае не допускать злонамеренных заключений, не быть без надобности высокомерными и строгими к нарушителям и непокорными по отношению к публичным властям. Необходимо издать следующий закон: "Если кто-либо попросит »щи употребит свое влияние и власть для того, чтобы были выданы кому-либо деньги под предлогом нужды, он подлежит наказанию, и на него налагается штраф, сумма которою определяется магистратом". Можно лишь разрешить ему сообщать, что есть такой-то, нуждающийся во вспомоществовании, во всем остальном должно информировать распорядителей милостыни, или тех, кого назначит правительство, и помощь должна осуществляться сообразно размерам нужды, чтобы не случалось так, что с течением времени влиятельные лица просят из денег для бедных помощи для своих слуг, родственников, приближенных, отнимая таким образом деньги у тех, кто нуждается в них несравненно больше; вследствие этого влиятельность перестает считаться с нуждою, что и происходит, как мы видим, в госпиталях. [137]

Глава 4

Забота о детях

Для детей, нужно иметь особый госпиталь, где бы они воспитывались. У кого есть мать, пусть растит своего ребенка до 6 лет, после этого детей следует помещать в публичные школы, где бы они обучались началам грамоты, примерному образу жизни и где бы они содержались. Насколько это возможно, руководить этими школами должны мужи, воспитанные в скромности и учтивости, чей образ жизни служил бы примером, ибо что касается детей бедняков, то наибольшая опасность, с которой следует воевать при их воспитании, — это невежество, подлость, нравственная глухота. При подборе учителей магистраты не должны считаться с расходами: при небольших затратах они сослужат городу огромную службу.

Детей должно учить жить в умеренности, но в чистоте и в опрятности, довольствоваться малым; от них надо удалять всяческие наслаждения, и пусть не привыкают к подаркам, к алчности и не становятся рабами чревоугодия, которое ведет, если им чего-либо не хватает для удовлетворения их аппетитов, к тому, что они, отбросив всякий стыд, прибегают к нищенству, чтобы удовлетворить потребность — не в еде, а в горчице, в соусе и прочем...

Пусть их обучают не только чтению и письму, но в первую очередь христианскому благочестию и правильному суждению о вещах.

То же самое относится и к школам для девочек, в которых пусть обучают их началам грамоты, а если какая-нибудь из них обнаружит способность к обучению, нужно позволить ей продвинуться чуточку дальше с условием, что это неизменно будет способствовать совершенствованию ее привычек и манер; нужно прививать им здравые взгляды и дух благочестия, затем их следует учить прясть, шить, вязать, штопать, управляться на кухне и по дому, учить их скромности, мягкости, учтивости, стыдливости и, самое главное, внедрять стремление сохранять целомудрие, убеждение, что это единственное сокровище женщины.

Что касается мальчиков, то в соответствующее время наиболее способных и образованных из них надо оставлять в школе, чтобы они обучали других, а позже становились учителями в школе, в семинарии, пополняли штат священников; остальное же пусть изберут профессии, связанные с ручным трудом, сообразно склонностям каждого из них.... [138]

Глава 6

О деньгах, достаточных для этих затрат

- Очень разумно все это ты говоришь, — ответит мне некто, — но откуда взять денег на все это?

Я очень далек от мысли, что их не хватает, наоборот, как я ясно вижу, их будет излишек, так что можно будет удовлетворить не только повседневные нужды, но и чрезвычайные, которые нередко случаются в каждом городе.

В древние времена, когда еще кипела кровь Христова, все верующие бросали к ногам апостолов свои богатства, чтобы те распределяли их в согласии с нуждой каждого. Впоследствии апостолы отказались от этого как от недостойного их занятия, движимые желанием проповедовать, учить вере, а не распределять деньги, и эти обязанности перешли к диаконам; но и последние недолго занимались этим — так велико было их желание наставлять в вере. И тогда сами верующие миряне из собранных денег давали нуждавшимся... Но с ростом числа христиан некоторые стали отправлять эти обязанности не совсем честно. Епископы и священники, движимые любовью к бедным, вновь стали надзирать над собранными для бедных деньгами, ибо в то время все доверялось епископам, мужам беспорочной честности и испытанного благочестия, как о том свидетельствует в своих трудах Иоанн Богослов. Со временем все больше хладела кровь Христова, Господень дух сообщался очень немногим. Церковь начала соревноваться с миром в роскоши, пышности и блеске. И уже св. Иероним жалуется, что префекты провинций ужинают в монастырях более обильно, нежели во дворцах. Для этого требовалось много денег. И, следуя по этому неправедному пути, епископы и пресвитеры обратили в свои доходы и ренты деньги, составлявшие патримоний бедняков. О если бы, благодаря небесам, их коснулся дух Божий и они вспомнили бы, откуда у них то, что они имеют, кто им это дал и с какой целью, вспомнили бы, что они могущественны благодаря имуществу нищих и слабых! Их обязанность — учить, утешать, исправлять души, лечить тела (они делали бы это, если бы верили в Бога столько же, Как того требуют от других, но это всеобщая беда: каждый из нас требует от другого добра, которого сам не совершает), помогать нуждающимся хотя бы в малом из своего собственного добра, по примеру св. Павла, и, в общем, быть совершеннейшими в любви, милосердии, делая все для всех, не презирая низших, но нисходя к ним для благодеяний и не уступая вышестоящим...

Эти епископы и аббаты и прочие церковные иерархи, лишь пожелай они этого, легко бы удовлетворили большую часть потребностей бедных из своих обильных рент. Если же они этого не [139] желают, Христос им судья ("мститель". — Н. Д.). Они постоянно должны заботиться о том, чтобы избежать мятежа и гражданских распрей, что есть большее зло, нежели удерживать деньги...


Комментарии

1. Братья Гракхи, Тиберий (162-133 гг. до н.э.) и Гай (154-121 гг. до н.э.), — народные трибуны в Древнем Риме, инициаторы аитиаристократических аграрных законов; оба погибли насильственной смертью в ходе гражданских распрей и войн. Каталина Луций Сергий (108-62 гг. до н.э.) — политический деятель в Древнем Риме. Составил заговор с целью захвата власти, погиб в борьбе против консульской армии.

2. Древнейший памятник римского права (V в. до н.э.), сохранившиеся отрывки из которого цитировались более поздними юристами.

3. Второзаконие, 15, 7-11.

4. II Фесс., 3, 11-12; Эф., 4, 28; I Фесе., 4, 11.

5. Возможно, Пс., 2 ,6-7.

6. Римл., 1, 16; 1 Коринф., 1, 12-13; Галат., 3, 28; Кол., 3, 11.

7. Деяния Апост., 18, 2-3, 18; Римл., 16, 1-4, 6.

8. Св. Иероним (347-420) — один из отцов церкви, переводчик Библии на латинский язык, оставил несколько богословских трактатов и богатое эпистолярное наследие.

(пер. Н. П. Денисенко)
Текст воспроизведен по изданию: Хуан Луис Вивес и его трактат "О вспомоществовании бедным" // Возрождение: гуманизм, образование, искусство. Иваново. Ивановский государственный университет. 1994

© текст - Денисенко Н. П. 1994
© сетевая версия - Тhietmar. 2014
© OCR - Станкевич К. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001

© ИГУ. 1994