№ 147
1662 г. октября 31. – Письмо ревельского бургомистра М. Паульсена в Посольский приказ о трудностях, мешающих его торговым операциям с русскими торговыми людьми.
/л. 494/ Перевод с свейского письма с тетрати, что подал на дворе диаком, думному Лариону Лопухину да Дмитрею Шубину, свейской маршалок Кондрат фон Барнер в нынешнем во 171 году октября в 31 день./л. 495/ [220]
1
Постановил я, бурмистр колыванской, з гостем и торговым человеком и купил у него 64 сорока соболей, и всякой сорок я своею печатью запечатал. И для денег учинили мы в цене договор, для того что повольной торговли не было и те соболи задержались; и многожды я челобитные о вольной торговле подавал, и указу мне не учинено.
2
Также я у руского торгового человека у Терентья Федорова на 300 пудов красных юфтей, всякой пуд по 4 рубли на серебряные деньги, взял было и крепко тот торг с ним утвердил; и те юфти задержаны.
3
Такою ж мерою я большой торг с торговым человеком с Михайлом Федоровым на 500 берковец чистой трепаной пеньки поставить было, которой /л. 496/ из Смоленска до Ругодива на своих проторях привести имел к весу поставить, а кождой берковец меж собою положили на серебряные деньги по 9 рублев; я для того, что я чаял такими товарами торговати вольно по мирному договору всякими товары, и я для того и купил. И как Михайло Федоров в Большой приход пришел и сказал, что он мне тое пеньки продал 500 берковец, и как я стоял при том, и они ему говорили, что не велено такими товарами торговати, и так ему грозными худыми словами отказали; и тот торговой человек от той торговли отшел, и торговля та стала до вашего царского величества указу, чтоб мне, Михайлу, бурмистру, тот товар поволили выдать.
4
А после того также 2 торговые человека, Петр Юрьев да Давыд Васильев, промеж собою вместе на 300 берковец чистой пеньки со мною уговор учинили и первою зимнею дорогою в Ругодиве поставить хотели по 9 рублев берковец, а 300 рублев серебряных денег на Москве дати мне, на которые 300 рублев 150 берковец пеньки, /л. 497/ которой я на Москве смотрил, и на свейском дворе в закладе тех денег в анбар положить обещалися. И тот торг на обе стороны за поруками и письменым свидетельством укрепился.
5
И те торговые люди до свейского двора не смели вести тое пеньки для того, что им заказано торговать, и те товары и стали з 22 числа июня, которая большая вся мне шкода учинилась. И как я вашему царскому величеству многижды челобитные подавал, и так мне боярин Илья Данилович в Коломенском при боярине при князь Алексее Никитиче Трубетцком и при сибирском воеводе при Петре Ивановиче Годунове вашего царского величества указ объявил, что мне те товары имати, а преж окольничему Родиону Матвеевичю Стрешневу о том говорити. И как я чаял, что мне те товары имати, и тех торговых людей велел он, окольничей, в приказ имати, и так то дело и стало, покаместа д[ьяки] Григорей Дмитреев /л. 498/ и Лев Ермолаев думного докладывали, и конечно велели у меня взяти те 300 рублев в Приказ, которые они к себе взяли, и говорили, что они тот торг постановлений на себя перенимают, и то все хотели они исполнить. И я поневоле принужден те 300 рублев им дать, [221] которые они июля 29 числа лета 1662-го за моею и Петровою руками запечатаны, взяли и письмо свое обнадеживали дати тотчес на себя, а слова своего не здержали, [з]а которой я на всякое время многожды за ними ходил, а отповеди не дали. И я в Коломенское ходил о заступе до боярина Ильи Даниловича, и как я пришол до царского величества двора в Коломенское, и я поневоле говорил окольничему Родиону Матвеевичю Стрешневу о той записи, что мне дьяки хотели дать на те 300 берковец чистой пеньки из его царского величества казны, и взяли у меня те дьяки 300 рублев серебряных денег на ту торговлю, которые торговые люди Петр Юрьев с товарыщи учинили со мною договор и поруку по себе /л. 499/ дати имели, и их не выпущали ис приказу, покаместа они поруку по себе дадут. Также и те, которые соболи продали и юфти 300 пуд и 500 берковец чистой пеньки, в приказ взято, которые убогие люди плакали и передо мною били челом о своей беде и обнадеживали, что они ту пеньку, 150 берковец, на свейской двор комисару Адольфу Эберсу за те 300 рублев в закладе дадут, и те 300 рублев от комисара взять, которые я комисару 300 рублев оставил, чтоб им дано было, и обнадеживали меня, что они ту торговлю по уговору содержати хотят и, боясь того, как их возьмут опять в Большой приход и учинят им наказанье, и они ту торговлю задержали. И для того буду я держатися того договору, которой дьяки Григорей и Лев со мною постановили и 300 рублев у меня взяли и больши недели у себя держали и после того насилу мне отдали, которые я у комисара Адольфа Эберса деньги 300 рублев оставил и велел отдать.
И я бью челом вашему царскому величеству о всех своих проторях и шкодах, которые /л. 500/ есть в тех трех торговлях учинились. И я о том буду стоять и моему милостивейшему королю и государю, его королевскому величеству, стану писать и буду бить челом.
Вашего царского величества подданной слуга Михайло Паульсен, бурмистр колыванский.
Ф. Сношения России со Швецией, 1662 г., № 8, лл. 494-500. Перевод XVII в.