-

ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

1 июня 1906 г.

Балканские дела: турецкие и прочие зверства

Было время, когда наши «патриоты» с необычайною наивностью или с скрытым лицемерием возмущались насилиями и беззакониями, совершаемыми в Турции, не замечая или стараясь не замечать того, что творится в собственном отечестве. Турецкие порядки не изменились до сих пор, — по крайней мере в своих основах и сущности, — так как единственною уздою для них остается поверхностный и слабый международный контроль, относящийся лишь к некоторым частям турецкой территории и к определенным сферам деятельности султана. Иностранные газеты и теперь иногда с негодованием сообщают о возмутительных действиях турецких властей; но эти сообщения кажутся отчасти заимствованными из внутренней хроники русской печати, и потому неспособны уже вызывать христианские чувства российских «патриотов», привыкших у себя дома равнодушно проходить мимо самых вопиющих фактов административного произвола и даже оправдывать их соображениями государственной пользы.

В журнале «La Macedoine», выходящем в Париже, мы находим, например, статью под интересным заглавием: «Человеческий груз». «В день святого Георгия, 6-го мая, — говорится в этой статье, — в Салоникской гавани был нагружен людьми небольшой пароход под турецким флагом; это — политические пленники, отправляемые на каторгу или в ссылку в Малую Азию. Приготовленный к отплытию пароход давно уже пользуется печальной славою; он служил для вывоза в Азию и Африку многих тысяч армян, македонцев и младотурок. Несчастные помещались на палубе, в цепях, как невольничье стадо древних негроторговцев, и немногие из них пережили ссылку. На этот раз почти все принадлежать к болгарской народности; они в последнее время присуждены к наказаниям в размере от десятилетнего заключения до бессрочной ссылки. Одни содержались в знаменитой «кровавой башне», другие вышли из тюрем Ускюба и Монастыря; это большею частью учителя, зажиточные обыватели, торговцы. Один из них — выдающийся врач, приобревший большую популярность и уважение среди болгар; его личные качества, прямодушие и преданность народным интересах побудили мрачное турецкое правительство пожелать его исчезновения, ибо при Абдул-Гамиде только грубые хищники имеют свое [832] законное место на земле. С ним отправляются окружной директор болгарских школ из Велеса, известный купец из Ихтиба, три священника и другие «нотабли» из разных мест. Столько сил гибнет, и цвет населения беспощадно уничтожается для того, чтобы несчастная Македония оставалась добычей варваров! Из всей массы этих людей, молодых и сильных, которых за последние пять-шесть лет Македония принесла в жертву императорским хищникам, едва половина остается еще в живых. Одни медленно, мало-по-малу, задыхаются в тесных тюремных кельях; другие, дождавшись свободы в силу навязанных правительству амнистий, поочередно умирают от болезней, приобретенных в период заключения. Всякий рано или поздно падает под мстительными ударами великого убийцы, который никогда не соглашался на помилование иначе как под условием постепенной смерти. И вот новая серия 150 жертв уносится морем на глазах консулов великих держав, наслаждающихся кейфом на своих террасах в Салониках!»

Быть может, это трогательное описание подействует на иностранную публику и возбудить в ней чувство отвращения к турецкому правительству, прибегающему к таким мерам борьбы с «внутренними врагами», которые давно осуждены нравственным сознанием культурных наций; но для нас эта ссылка «политических пленников», приговоренных к наказанию каким-то турецких судом, не представляет ничего особенного, ибо наши газеты ежедневно печатают сведения о массовых ссылках русских обывателей, в том числе видных земских деятелей, публицистов, учителей и даже университетских профессоров, в отдаленные северные или сибирские губернии, без всякого суда, по произвольному усмотрению административных властей. По оффициальным данным, напечатанным недавно в «Правительственном Вестнике», число административно высланных русских граждан за одно полугодие с конца октября 1905 до конца апреля 1906 года составляет 6.825 человек, а содержалось к 1-му мая под стражей в том же произвольном административном порядке 2.627 человек. Едвали мусульманская власть в Турции успела сослать или упрятать в тюрьму такое количество христиан из Македонии в течение целых семи или восьми лет. Туркам далеко еще до наших отечественных усмирителей, и с нашей стороны было бы как-то странно и неловко нападать на жестокость турецкой администрации млн говорить о недостатках турецкого режима. Наворотив, вопреки резким обвинительным отзывам иностранцев, мы должны были бы еще удивляться мягкости и осторожности действий турецких начальников, гражданских и военных, в крае, находящемся в состоянии [833] хронического восстания. В Македонии распоряжаются военные отряды и действуют исключительные суды; но то, что приводятся газетами в виде ужасных образчиков турецкой юстиции, производит даже успокоительное впечатление сравнительно с более близкими нам общеизвестными фактами. Недавно чрезвычайный суд в Салониках разбирал дело двадцати шести болгар, арестованных в одном местечке после обыска, произведенного отрядом турецких солдат под руководством мудира; в доме одного болгарина нашли ружье и саблю; в саду другого обывателя открыли какой-то подозрительный погреб; остальные подозревались в принадлежности в местному революционному комитету. Чрезвычайный суд признал виновными пятерых болгар и приговорил их в трехгодичному тюремному заключению; прочие подсудимые, в числе двадцати одного человека, были выпущены на свободу, просидев четыре месяца в тюрьме. Ни один из них не был расстрелян солдатами, никто не подвергся предварительной телесной расправе, и оправданные никуда не сосланы административным порядком; — в общем это был обыкновенный судебный процесс, не заключающий в себе никакого явного беззакония. Другое дело разбиралось в Монастыре; судился болгарин, у которого в доме турецкие солдаты нашли будто-бы бомбу; но так как при обыске не было ни местного старшины, ни понятых, то офицер, для соблюдения установленной законом формальности, предложил подписать протокол болгарскому священнику и двум другим обывателям, которые однако на суде заявили, что не знали вовсе об отыскании бомбы в доме подсудимого; тем не менее, последний был присужден в тюремному заключению на пятнадцать лет. Опять-таки тут замечается стремление офицеров к соблюдению по крайней мере внешней законности. Бывают случаи, когда прямо выясняется добросовестность турецких властей; так, в одном местечке греки поместили корзину с тремя бомбами в болгарской школе и затем донесли о бомбах полиции, вследствие чего было арестовано восемнадцать болгар; между тем судебное расследование установило тот факт, что бомбы были принесены самими доносителями, и задержанные болгары были освобождены; недовольный этим мудир старался найти других виновных болгар и советовал одному местному обывателю, бывшему прежде участником восстания, удалиться в лес, так как он, мудир, думает обвинить его в доставлении найденных бомб; но обыватель не послушался, а принес жалобу на мудира высшему начальству в Салониках, после чего мог свободно вернуться в свое местечко. Конечно, происходят также простые избиения жителей турецкими солдатами и башибузуками, но эти избиения не прикрываются [834] подобием военного суда и имеют характер случайных столкновений или сознательных посягательств, вызванных расовою и религиозною ненавистью; чаще всего эти кровавые подвиги совершаются нерегулярными турецкими войсками и албанскими фанатиками. События подобного рода, дававшие материал для красноречивых рассуждений о турецких зверствах, не могут уже вызывать чувства ужаса и негодования, после того, что беспрепятственно делалось в течение последнего года в разных местах Российской империи. По газетным подсчетам, в одном Прибалтийском крае, только за два месяца с 1-го декабря 1905 года по 1-е февраля 1906 года, «карательным» отрядом генерала Орлова расстреляно без суда 620 человек, в том числе 11 народных учителей, 2 студента, 4 писаря, 1 аптекарь, 1 книготорговец и 29 владельцев крестьянских усадеб; повешено 18 человек, убито при столкновениях с войсками 321, подвергнуто телесным наказаниям 250, в том числе две женщины; сожжено 97 крестьянских домов, 4 школы, 2 волостных правления и 3 общественных здания; в маленьких городах сожжено 22 дома. Нам не подобает уже толковать о турецких зверствах и башибузуках, что бы ни творили мусульманские властители с своими христианскими подданными на Балканском полуострове.

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное обозрение // Вестник Европы, № 6. 1906