ПУТЕШЕСТВИЕ И ОТКРЫТИЯ ЛЕЙТЕНАНТА Л. ЗАГОСКИНА В РУССКОЙ АМЕРИКЕ

По роду своей жизни Ттынайцы воинственнее смежных с ними племен народа Канг-юлит, а между своими соплеменниками отличается дерзостью племя собственно Инкиликов. Они не покидают никогда своего оружия, даже при домашних отлучках в лес или к осмотру морд носят с собою копья, то есть пальмы насаженные на древки четырех фут длины. Грабеж или насилие при завладении чужим добром, считается ни во что, разумеется, над посторонними племенами или чуждыми поколениями. Поводом к всегдашнему вооружению Ттынайцев не мало служит и разъединенность одного и того же племени: верховые проживая большою частию отдельными семьями, опасаются и зверя и своего соседа. Подчиненности у них вовсе не заметно; отцы — старшины своих семей, но не редко между Инкалитами Юг-ельнут братья живут во ста милях друг от друга. Убийства, как и у приморцев, платятся смертью убийцы или выкупом. В поход наш к Зунду Котцебу, у племени Юннака-Хотана, мы видели одного туземца, который убил человека из своего племени: лицо его и руки были окрашены углем, [25] на шее, на руках у плеч и кистей и на ногах надеты были очищенные от коры таловые обручи, в роде браслет и ожерелья; в этом наряде, он повинен был проходить год и оставался неприкосновенным; в противном случае рисковал быть убитым от каждого собрата.

Система их войны также основана на нечаянном нападении и потому храбрость или отвагу дикаря ни как не должно ставить в паралель с истинным значением храбрости, заключающейся в презрении смерти, в пользу родины, отечества, Царя.

Оружие Ттынайцев состоит из простого выгнутого из березы или еловой крени лука, стрел с аспидными, обсидиановыми или железными копьецами, всаженными в костяные наконечники, одного или пары ножей, пальмы или якутской работы копья, — последние получаются от Чукчей, — и оленьего рога или сбитого из пальмы головолома; впрочем томагавки употребляются только верховыми племенами. У Гольцан верховья Кускоквима и Ттынайцев, проживающих по Тхальхуку с недавнего временя завелись и ружья.

Лодочки их строятся из бересты, но совершенно иной конструкции от якутских веток. Ветки совершенно плоскодонны, довольно широки, набор имеют сплошной, решетины частые и спаи берестяной обшивки сжаты на них с обеих сторон тонкими драночками и потом уже залиты пеком; напротив, Ттынайская лодка набор имеет весьма редкий, так что при длине осьмнадцати фут ставится всего семь шпантоутин или лучков, а продольных решетин кладется всего по две на стороне; перина их одноместных лодочек не превышает двух фут; швы обшивки замазываются еловой серой, слегка для большей тягучести прокипяченной в воде. Такая лодочка весом двадцать пять фунтов, и для непривычного валче алеутской байдарки.

Ттынайцы имеют собак особой породы от чукотской, поджарых, небольшого росту, не выше полутора фута, с тонкими ногами, стоячими ушами, острой мордочкой и гладкой беловато-серой шерстью. При случае припрягают их к нарточке, но более употребляют при охоте за оленями, лосями, дикобразами и прочим.

Верхние племена Ттынайцев жиру морских животных не употребляют, заменяя его для толкуш оленьим, медвежьим и лосиным салом. Молодые люди не едят гагар, указывая что ноги этой птицы такого устройства, что препятствуют [26] скорому бегу; не имеют общественных кажимов; не парятся в банях; не отправляют ни каких особых празднеств, признавая одного Высшего Духа; умерших своих жгут и пепел собрав в небольшой сколоченный ящик или согнутый из бересты кузовок, отвозят непременно на то место, которое назначено умирающим. Жгут тела тогда только, когда труп начнет разлагаться, и потому в зимнее время, если в которой семье случится покойник, то такого везут к избранному месту иногда месяца три, употребляя его себе на пути вместо изголовья. В честь или память умершего, близкие родственники остригают себе часть передних волос, до сорокового дня омываются чрез каждые пять дней, и столько же времени не едят ничего сырого. Кузовок или ящик с пеплом красят красной краской, вешают на четыре невысокие столба, пред которыми втыкают в землю лучшее оружие покойника; равномерно вешают его домашнюю утварь, бисера и прочее. Не слышно, чтоб кто из живых этим добром воспользовался.

Пляски в песни Ттынайцев как бы входят в сущность их религиозных верований: без плясок они не начинают ни какого дела. На многих селениях нас встречали пляскою и на вопросы наши «для чего это делается?» ответом было, что это мольба главному Духу, который защитит их от Русских. Все племена этою народа доселе полагают, что оспа свирепствовавшая в здешнем крае в 1838 и 1839 годах, была напущена Русскими. Подъезжая к какому-либо селению, Ттынайцы, выстроившись в ряд, поют свою песню, потом дружно выдернув свои лодочки на берег, становятся в один или два ряда, смотря по числу людей, и пляшут. Нам случилось заметить в Нулато, что несколько молодых людей, желая поскорее продать свои промыслы, пренебрегли этим обыкновением, и один старик долго им выговаривал и принудил выполнить этот обряд.

Каждая песня Ттынайцев поется на особый напев; мера плясовых подходит близко к такту скорого марша. Ни один толмач не был в состоянии познакомить нас с содержанием которой-либо их песни. Запевал у них нет и все песни поются хором теми же плясунами. По отзыву некоторых Ттынайцев северных племен, они сами не понимают песней перенятых ими от низовых своих соплеменников, и усваивают только напевы. Пляска их однообразна, но как всякое движение, не определенное условными выражениями, не может [27] быть объяснена словами. Во время пляски Ттынайцы с места не сходят, гнутся, перегибаются, корчатся, так, что иные чупами достают землю. Неимоверная быстрота их воинственных, угрожающих телодвижений, какое-то исступление, овладевающее постепенно всеми до того, что у некоторых глаза как бы выпрыгивают из своих орбит, рот кривится, все лице принимает особенное зверское выражение, заставляли нас не раз в первую зиму держать свои пистолеты на втором взводе; впоследствии мы свыклись и даже двое из команды заучили и самую пляску и напевы некоторых песен. Ттынайцы пляшут с ножами в обеих руках, а за неимением их с лучинами или перьями, и никогда не раздеваются.

Замечать особенности домашнего быта туземцев внутренних стран Америки, изучать их поверья возможно только при довольно продолжительном проживании с ними в зимниках, в то время когда и морозы и вьюги, не дозволяя им заняться обычной жизнью для снискания себе пропитания в горах, заставляют довольствоваться тем, что каждым запасено в летнее и осеннее время. Не зная языка и не имея надежных толмачей, мы не вдавались в расспросы об отвлеченных предметах, но здесь в заключение можно прибавить, что все племена Ттынайцев наклоннее к принятию христианской религии. Из Голцан верховья Кускоквима мы нашли некоторых крещеных еще в 1838 году; целое племя Улукаг-мют, для принятия этого крещения, добровольно явилось в Михайловский редут, в 1844 году. Душ до пятидесяти Инкалитов-Югъельнут, крещеные в редуте Колмакова, совсем отстали от прежних своих обыкновений.

Переход и пребывание в редуте Колмакова. Очерк состояния этого заселения.

4 апреля. Утро облачно, просияние солнца; тихо по полудни, пасмурно, SW тихий.

В осемь часов утра мы отправились ближайшим переносом к реке Кусковиму при четырех нартах и осьми собаках. Главное направление переноса к месту выхода на реку у селения Кхальнаг-мют, по пеленгам прибрежных гор из Иког-мюта, есть SO 65° правого компаса.

От подъема на левый берег Квихпака мы шли миль семь хорошим строевым лесом, однако чем глубже подались в [28] материк, тем ель и береза становились мельче, ольховник и тальник кривее, так, что от заимки нашего проводника, про речке Тальгиксюак, только мили на три в тундру ростет лес; далее низменная, болотная равнина, усеянная многими небольшими озерами. В этот день мы прошли около двенадцати миль, переходя на пути через речки Амылькинох, Клэк и Тумъягак. Как по их берегам так и по Тальгиксюаку разбросано множество заимок туземцев Иког мюта, в которых они прокармливаются во время весенней и осенней распутицы.

5 апреля. Пасмурно; утро тихо; с полудня N тихий, морок.

От места нашего ночлега, при реке Тальгиксюак, мы шли около трех миль, небольшими перелесками и невысокими холмами (до осьми сажен высоты), поросшими редким еловым лесом и составляющими перевал от реки Квихпака, потом миль семь озерами и низменной тундрой, по которой местами обнажился черностоп; мягкая погода, разрыхляя снег, не давала ходу собакам. Ночевали при речке Какыглёт, впадающей в Квинчагак, в низкой, сложенной из хвороста бараборки, без огня и вари, потому что никому не пришло в голову взять несколько поленьев. Речка Какыглёт не более полуторы сажени ширины, но достаточно глубокая для байдар, сидящих в грузу более двух фут. Поставя кое-как оставленную близ заимки морду, на утро мы вынули до двух сот штук рыбки имагнат или чангият-голюха, архангельгородцев и черепокожных насекомых, называемых Квихпаг-мютами «ммыльнут», а в наших северных губерниях известных в простонародии под именем «водяных тараканов». Ммылунут, жареные на палке, довольно вкусны: мясо их белое; имагнат вареная безвкусна, мороженая для непривычного приторно сладка.

6 апреля. Пасмурно; до N IV тихий, после NNO умеренный, снег.

Речка Квинчагак, вытекая из озер и болот, находящихся между селениями Икалигвиг-мют и Ухаг-мют, по словам туземцев изливается в море; в таком случае устье ее должно предполагать в поверхностно осмотренном прибрежьи Берингова Моря, между мысами Авинова и графа Румянцова. Раздел вод Квинчагака, с принадлежащими к бассейну Кускоквима, незаметен. Обнаженная тундра простирается еще миль на семь от места нашего ночлега, но берег Кускоквима на две мили в материке окаймлен довольно крупным еловым лесом.

В селения Кхалькаг-мют нас упрашивали ночевать, но мы [29] отвязалось и за это жестоко были наказаны, потому что не прошли двух моль вверх по реке, как застигнуты были слякотью. Ночь провели в лесу под брезентом. Главное направление Кускоквима до купы Ташатулит — чисто к востоку правого компаса.

7 апреля. До полудня пасмурно, NO тихий, оттепель; по полудни ONO; ночью первый дождь.

Проходя по местам, в которых туземцы признали некоторым образом наше влияние допущением избрания из среды своей старшин и, не ожидая на настоящем месте от них посещений, я отменил караул. Но привыкнув пробуждаться несколько раз в ночь для удостоверения в бдительности часовых, я проснулся когда едва начинал брезжить свет; слышу шорох в людской говор, приподнялся и, саженях в десяти от тлевшегося огнища, двое туземцев покашливали, давая тем о себе знать: то было два заказчика ⁸ с пройденного нами селения; вчера они были в отлучке и пришли с подарками. Замечаем этот случай как выражение приветливости и добросердечности туземцев, при хорошем с ними обращении управляющих нашими заселениями. На месте, до нашего обзора, весьма неопределенном для колонияльного начальства, один человек, — говорим о С. Лукине, — успел многих дикарей и просветить светом христианства и ввести между ними такой порядок, всякое изменение которого не приведет к лучшему; вспомним, что этот человек — креол, без всякого научного воспитания. Не достоин ли он полного уважения?...

Отдарив, чем могли, добрых людей, близ семи часов утра мы отправились и едва на закате дотащились до селения Ухаг-мют, пройдя в двенадцать часов не более тринадцати миль. Селение находится на правом берегу и состоит из четырех зимников и кажима, в котором мы и остановились. Большая часть жителей находились на оленьем и бобровом промысле, по реке Аниану и ее притокам; оставшиеся старики и [30] женщины приготовлялись к ловле еврашек на близлежащих горах хребта Кыхтулит. Еврашек ловят и собаками и петлями; петли, чтоб не крутились, делаются из гусиных перьев и настораживаются над норами.

Перед вечером впервые видели пролетевших уток.

8 апреля. До полудня пасмурно; после облачно, временно просияние солнца, оттепель.

От Ухаг-мюта до Тулукагнаг-мюта не более девяти миль, из которых каждая стоила нам часового хода. Кускоквим, на протяжении между последним селением и Кхалькаг-мютом, весьма извилист, разбит многочисленными островками и в чистых плесах не шире ста пятидесяти или двух сот сажен. По правому берегу непрерывною цепью тянется ряд холмов, высотою от трехсот до пятисот футов. Левый берег луговой, лесистый до самого хребта Кыхтулит, отделяющего воды Кускоквима от вод, вливающихся в Бристольский Залив.

Жителей никого не было; снигири и подорожники безбоязненно стадами садились на крыши барабор; мы добыли несколько экземпляров для чучел и для ночлега приютились в одном углу кажима, еще не затопленного водою.

9 апреля. Мало облачно; утро N тихий; полдень S тихий; вечер W тихий.

В ночь несколько простывало и мы, решившись этим воспользоваться, с половины третьего по полуночи до осьми часов утра перешли близ десяти миль к устью небольшой речки и, не зная имени ее, назвали «Безымянною». Она составляется из многих горных потоков, протекающих в логах прибрежных холмов левого берега. Проживая в редуте Колмакова и часто посещая тундру, мы заметили, что не взирая на постоянную промышленость, в вершинах ее притоков водятся бобры и выдры. По меридияльной высоте солнца широта ее устья определена в 61° 34' 12''. До трех часов за полдень жарь был нестерпим, показались подснежные насекомые, запорхали бабочки. Быть холодной весне! решило натуралисты промышленые; и точно — приметы их сбылись впоследствии.

10 апреля. Облачно, просияние солнца; утро NO тихий; полдень SW тихий.

С двух часов по полуночи, при двухградусном морозе, [31] мы поднялись в путь. От одиночки Кухлюхтакпак почти до редутских запоров брели выступившею на лед водою; это последняя неприятность настоящего похода. В семь часов утра радушный управляющий угощал нас домашнем чаем из цветов багульника и кипрея.

* * *

После обзору Васильевым Кускоквима, в 1830 году, главные правитель колонии Ф. П. фон-Врангель, приказал управляющему Александровским редутом избрать место для основания на этой реке заселения, которое, в 1832, и учреждено при впадения в нее реки Хулитнак, то есть поставлена изба и поселены в ней один креол и три человека новокрещеных Аглег-мют. Для производства торговли с туземцами, заселяющими низовье Кускоквима, место на Хулитне оказалось отдаленным и потому артель наша, с 1834 года, на зимнее время переселялась в селение Квыгым-пайнаг-мют и вскоре поставила там другую избу; таким образом до самой смерти Колмакова, заселения нашего на Кускоквиме нельзя считать постоянным, но это то самое и споспешествовало распространению нашего влияния над туземцами и приращению промыслов в оскудевшем Александровском округе.

По смерти Колмакова, в 1840 году, Александровский редут с своим округом причислены к кадьякскому отделу. В 1841 году, кускоквимская одиночка названа редутом Колмакова; кажется, перемена имени не могла иметь ни какого влияния на торговлю; на деле вышло не так: при понятии о редуте потребовалось возведение стен или ограды; присылка русских плотников; для них особый подвоз провиянту; бесполезное увеличение числа команды для бесполезного содержания часовых; в плату туземцам за вспомогательные работы потребовались особые выпуски товаров, и прочая. Это была ошибка со стороны управляющего кадьякской конторой; теперь она устранена и потому нисколько не занимательна. Мы согласны с мнением всех наших управляющих заселениями в этом крае, что в оградах без содержания часовых, — на что нет ни какой возможности, по числу и составу команды, — несравненно опаснее нежели при строении поставленном прямо на открытом месте; ограду и поджечь легче и, к внешней ее стороне, зимою наносить такие сугробы снегу, что дает легкий способ проникнуть внутрь редута. Конечно, мы имеем факт истребления нашего [32] заселения в Иког-мюте, в 1839 году, но и при этом происшествии кускоквимские разбойники не решилось на открытое нападение, а пришли под видом расторжки с пушными промыслами; притом главною причиною убийства людей были самонадеянность старосты и нелады его с командой. Те же самые убийцы того же лета посетили и Лукина, но предуведомленный заранее при первой дерзости одного выскочки, он выбросил его в окно; остальные тотчас удалились. Без предусмотрительности, твердого и решительного характера ни какие стены не спасут.

Редут Колмакова находится, по моим наблюдениям, в широте 61° 34' 02'' и долготе 158° 37' 11'' западной от Гринвича, на левом ровном берегу Кускоквима, возвышенного в межень от горизонта воды слишком на двадцать четыре фута, в 1843 году, одному из обстроивавших редут русских плотников вздумалось попробовать, каково бобровое мясо в окороках: опалив бобра, он не счел за нужное гасить огонь; погода стояла сухая, ветерок разнес искры, лес занялся и в три дня ближайшие окрестности редута превратились в пепелище. Далее к востоку и югу, по направлению горной цепи, протягивающейся от хребта Кыхтулит к берегам Улукака, страна состоит из холмистой тундры, — пастбища несметного числа оленей, а к западу до самой реки Аниак расстилается лесистая равнина, усеянная многими небольшими рыбными озерами.

По правому берегу Кускоквима, против местности редута, находится устье бобровой реки Квыгым и несколько выше ее, расположено при невысоком яре туземное селение Квыгым-Пайнаг-мют, то есть, селение при устья речки, состоящее из шести зимников и двух кажимов, со ста шестьюдесятью душами жителей обоего пола. Большая половина из них принадлежит в Ттынайскому племени Югъельнут. Как в тех так и в других считается до пятидесяти человек християн. Купа гор выше тысячи фут, называемая туземцами Чугупахчугвик, находится от редута по румбу NO 18° правого компаса, приближенно в пятнадцати милях.

Земля при редуте Колмакова, состоит из песчано-иловато-глинистых наносов, покрытых слоем в фут толщиною растительной почвы; по берегам земля вообще оттаевает, в тундре не могли удостовериться, огромное количество прекрасного пахучего сена можно заготовлять для продовольствия рогатого скота, но по множеству диких оленей это составило бы [33] в здешнем крае излишнюю роскошь; напротив овощи, особенно картофель, одни могут у стравить ежегодную голодовку команды, Судя по продолжительности лета с вероятностью предполагаем, что здесь родился бы гималайский ячмень и рожь, но малолюдство и образ жизни туземцев вряд ли когда побудят обратиться к землепашеству.

Народонаселение редута, к 1 мая 1844, состояло из сорока двух душ, из которых пятнадцать человек взрослых работников, остальные — женщины в дети, от одного года до десяти лет. Продовольствие семи человек креолов некоторым образом обеспечено соразмерным жалованьем и пайком муки; работника из Аглег-мют, удержаны безлюдьем и переженившиеся на Кускоквимках, довольствуются местными произведениями и получают плату различными товарами на два с половиною рубли серебром в месяц.

Кускоквим, хотя не столько богат рыбою как Квихпак, однако легко бы мог продовольствовать команду и содержимых для разъезда собак, если б рабочим доставало времени на своевременные запасения. Ход рыбы бывает следующим порядком: с первых чисел декабря появляются налимы, особый от квихпакских вид, от одного до полутора фута величиною и в течении января при осмотре морды через две ночи, попадает их от трехсот пятидесяти до пятисот и более штук; затем до появления сигов следуют недели две перемежки. Сиги морские и горбоносые, муксуны, сырки ловятся в достаточном количестве до половины марта, то есть до подъема запоров водою.

Со вскрытием реки и прохода льда, ставятся морды на мелкий род сигов; около половины июня, показывается сперва чавыча, а в след за нею красная и хайко. Нельму средней величины ловят сетями сначала весны до рекостава. Невод, употребляемый в редуте, вязанный из морского толстого прядева, вовсе не годится для речного рыболовства. Все сорта рыб лососиной породы ловятся яловыми и потому вкусом несравненно ниже промышляемых по Квихпаку.

Жир морских животных, без которого ежедневное употребление сушеной и свежей рыбы не здорово, покупается от туземцев низовья Кускоквима, или нарочно привозится с Квихпака. Плохое состояние огнестрельного оружия не дозволяет пользоваться команде редута мясною пищей в таком [34] количестве, какого можно ожидать от изобилия окрестных мест оленями.

Редут Колмакова в настоящем своем составе, половину товаров, получаемых для расторжег с туземцами, выпускает им на плату за временные услуги при перевозке этих товаров из Александровского редута, и на покупку для провожатых и собственной команды различных провизий. Сообщение с Александровским редутом, смотря по времени года, совершается двояко: байдарками и нартами.

Зимою, с половины февраля транспорт с пушными промыслами, состоящий из десяти или пятнадцати нарт, при тридцати человеках туземных временных работников, или провожатых, и таком же числе собак, отправляется из редута Колмакова вверх по реке Улукак, с вершины которой через довольно широкую теснину выходит на речку Квильхак, впадающую в Хулитнак при Колмаковом городище. Туземцы это урочище называют Ухвигчагваг-мют. На этот переход употребляется от семи до четырнадцати дней. Тут транспорт днюет и пополняет свои запасы, заготовленными в летнее время, по предварительному заказу. От городища рекою Хулитнак и на прямки чрез тундру, пять дней хорошего хода до устья реки Тумаглихтули, по ней и чрез невысокий перевал полтора и два дня до вершины реки Агъягат, и от трех до пяти дней рекою Тагьягвахтули, до так называемой Нушагакской одиночки, находящейся на реке Ильгаяк.

Нушагакская одиночка состоит из одной избы, в которой прожинают временно двое караульных из Русских или Аглег-мют, для охранения привозимых промыслов из редута Колмакова и товаров из Александровского. Весь этот путь, открытый Лукиным, представляет много трудностей относительно продовольствия, но он единственный по способности и близости.

Летом из редута Колмакова, два различные сообщения, при подъеме и возврате. В первом случае, две или три трехлючные байдарки и десять или пятнадцать однолючных, подымаются против течения по рекам Кускоквиму, Хулитнаку и ее главному притоку Аимтаку. С вершины последней реки груз и байдарки переносят, на расстояние семи миль, чрез холмистую, сухую тундру в речку Уксюахчуллик, приток Чичитнака; отсюда по течению спускаются в Чичитнак, из нее в Ильгаяк и рекою Нушагак доходят до Александровского редута; на [35] Ильгаяке, строят плот, а нанятые туземцы отпускаются. Приняв товары и припасы, шьют байдару и в ней подымаются до нушагакской одиночки; тут складывают половину груза и возвращаются на Кускоквим, переносясь с Чичитнака в речку Чиньюхтахтули, приток Аимтака.

Неудобства обоих сообщений открылись только со смертью Колмакова, когда разделились производства, выгоды и торговые операция обоих редутов.

Как центр торговых сношений племен верховых с низовым, редут Колмакова весьма важен по своему местоположению. В настоящее время управляющий редутом имеет непосредственные, дружеские сношения с туземцами первых пяти селений к устью Кускоквима; на последнем из них, Угавике, содержит временную одиночку для расторжек с низовыми жителями, но сам посещать тот край не решается, по многолюдству и буйству некоторых туземцев; торгуется с проживающими по берегам Иттеге; с другой стороны ежегодно посещает верховье Кускоквима и ведет выгодный обмен с тамошними племенами и Ттынайцами реки Тхальхука.

До 1841, в Колмаковой одиночке скупалось более двух тысяч бобров. Но когда, в 1842, по неведению, с какими племенами это заселение ведет свои торговые операция, даны были Кенайцам способы к переходу чрез горы на вершину Кускоквима, то сборы пушных мехов в редуте уменьшились до тысячи двухсот шкур. Известно, что Кенайцы обижают малочисленные дальние племена и не редко, задерживаемые на возврате непогодами, питаются бобровыми шкурами, опаривая с них шерсть, и потому, рассматривая вообще наши сношения с материковыми племенами, нам кажется полезнее было бы оставить дела по прежнему, определив по естественным границам пределы действий для каждого округа.

В заключение повторим, что процветание или упадок нашей торговли в здешнем крае, весьма много зависит от смышлености и благорасположения управляющего заселением. Туземец весьма ценит ласковое обращение: ему иногда встречается надобность в таких вещах, за которые вдруг заплатить он не в состоянии, верить в долг не дозволяется. Но если управляющий таким бы порядком повел свои дела, то сбор промыслов не покроет расходов; равномерно не велика была бы прибыль, если б он держал себя барином, как например в Михайловском редуте, не пускал бы к себе в [36] комнату и прочее. Лукин живет и жил, что называется, настежь; мы часто видали в его каморке по десятку туземцев, которые целые дни помалчивают между собою в ожидании хозяина работающего где нибудь в лесу или у запоров. Если случатся у него гости в обеденную пору, то кусок юколы и чайник колониального чаю делится с присутствующими; зная тонко их обычаи, он никогда не спрашивает, кто и зачем пришел. Мы сказали, что туземцы стараются сколько возможно скрывать друг от друга, то, чем который либо из них намеревается делить в кажиме; с начала зимы и до половины января, такие дележки случаются почти ежедневно, и потому Лукин столько же доступен ночью как и днем: прихожий стучится под окно и бывает впускаем без опасения. По трудности перевозки, масса Европейских товаров, поступающих в расторжку, не значительна и главнейшие обороты производятся на туземные произведения, как то: оленьи шкуры, петли, лавтаки и жир.

* * *

Общими чертами невозможно вполне передать жизнь, которую мы вели в наших заселениях в Нулато, Иког-мюте и редуте Колмакова. Не смотря на то, что мы проживали на месте, редкий день не предвиделось нам замечать чего либо особенного в туземных правах, обычаях, в образе их жизни, домашнем быту и прочее, или, осматривая окрестные места, трудиться для снискивания себе пропитания. Таким образом проживая на месте, мы на месте не сидели. Для некоторого ознакомления читателей с этой жизнью, мы решаемся поместить дневник весеннего нашего пребывания на Кускоквиме, тем более, что в такой форме удобнее пополнить то, что выпущено в общем очерке состояния редута.

11 апреля. Облачно, сияние солнца, NO тихий.

Комната, данная нам на проживанье, только по осени отстроена и назначается для холостых работников. По иловатости глины, из которой сбита печь, и по сырости стен, зимою так было угарно, что в жестокие морозы мы клали на пол, на мелкий щебень кучу до красна каленых камней; окна затянутые кишками и обмерзавшие через ночь на дюйм, едва пропускала свет. Ныне стены обсохли, ил выгорел, нерпичьи кишки заменены стеклами; светло, чисто и тепло; однако соображаясь с климатом, выгоднее было бы присылать в здешние места [37] вместо стекол слюду; к тому и туземцы обращаться со стеклами не привыкли. В летнее время управляющий вынимает из казармы рамы, заменяя их щитами обтянутыми миткалем.

Из четырех человек больных мы нашли двух направляющихся, и двух при смерти. Болезнь у всех одна — простудная горячка. Здешние туземцы, как Алеуты и Креолы, слабогрудны; в двадцать лет редкий не кашляет кровью. Северо-восточные сухие ветры, дующие с материка, вообще для них вредны. Некоторых работников я не узнал, так исхудали от недостатку пищи в продолжительном походе в Нушагакскую одиночку; впрочем и в редуте в нынешнее время не откормиться: на каждого человека приходится в сутки по полюколе, около полуфунта, и чрез день варя свежей рыбы; но и запоры скоро сломает и не большого запаса юколы едва достанет до первого мая.

Для нашего пропитания предстояло одно средство, стрельба оленей; на это я рассчитывал еще зимою, и потому нарочно взял собственную винтовку: у компанейской сбилось огниво и сделался расстрел; без шуста нечего и думать о поправке, а мы по неопытности не запаслись им из Ново-Архангельска.

На завтрашний день я промыслил себе пищу: убил селезня на вскрывшихся по речке Квыгым быстринах. Мой подвиг решил всех приниматься за ружья; их тройной комплект в редуте, но не наберется пяти, которые спускали бы курки без обсечки; пересылать для починки в Ново Архангельск нет возможности: едва набираются байдарки для перевозу пушных промыслов.

12 апреля. Облачно, просияние солнца; до полудня NNO умеренный; после тихий.

С утра охотники отправлены в горы; для прислуги остался у меня Касяк. Этот смышленый мальчик у своего названного отца Глазунова научился довольно порядочно оцепировывать птиц. В выжженном лесу только дятел долбит полуобгоревшие стволы.

Селение Квыгым-Пайма пусто: жители разъехались по летникам и на промысла; управляющий снял у них пять запоров. — Ныне при осмотре трех оказалось, что их подняло водою; из остальных вынуто осемьдесят штук сигов и чинтагноя.

Трудным больным я даю сухарей, но один отозвался, что ему тяжелее, и будто от хлеба. Он женат около году на [38] молодой туземке, и та приносит ему потихоньку разной дряни. Дважды в день посылается им от меня чай, но жажда долит и за один прием они выпивают почти по осьмине брусничного соку. Здесь никого не уверишь, что этот сок без меры и здоровому вреден. Отвечают: «Это привычное наше лекарство». Женатый жалуется на стеснение в груди и больное место ему накалывают концом обточенного гвоздя; такое кровопускание в употреблении по всему здешнему краю.

13 апреля. Облачно, NO умеренный, временно просияние солнца по утру; небольшой дождь, ночью мокрый снег.

Исправив кое как две свои собственные винтовки, управляющий послал младшего сына с работником в горы за оленями. После полудня умер женатый Аглег-мют; пред нам оставалась недопитая чашка брусничного отвару. Видя, что таким порядком отправится на тот свет и другой больной, я принял его в полное свое ведение и перенес в свою комнату. В горячках голодом не умирают и строжайшая диета мне казалась надежнейшим, да и по неволе единственным средством, для возбуждения сил природы: мы сами постоянно могли располагать в сутки только фунтом сухарей.

14 апреля. Пасмурно, слякоть, маловетрие от всех четвертей компаса.

Воды выступило фута на два сверх льда, но его еще не подняло. Только голод вынуждает бродить по распустившемуся снегу, но за труд ныне я был вознагражден, сверх пары дятлов, еще тетеркой, которую удалось убить в окрестном лесу правого берега.

15 апреля. Облачно, временно просияние солнца. Тихо. В пять часов утра -3°.

После того как разбили у меня здесь термометр, последний в круглом стеклянном футляре, я не рискую оставлять без себя на воздухе; притом, провождая дни большею частью в лесу, не имею и времени к постоянному наблюдению температуры. Нам кажется, что в редуте Колмакова, сравнительно с Нулатовским заселением, днями десятью теплее.

Покойника похоронили по християнскому обычаю, однако жена выполняет и свои обряды: сидит неряженная и раскрашенная в углу кажима, задом к дверям, не подходят и не глядят на реку.

16 апреля. Облачно; временно просияние солнца; NO умеренный. [39]

Лед подняло, все запоры сломало, по реке везде сухо. Ввечеру видели впервые стаю гусей, на тундре они показались еще 13-го. Редут стоит не на перелете.

17 апреля. Пасмурно, временно мелкий снег, до полден NNO свежий, ввечеру SSW с несильными дождевыми шквалами.

К вечеру обрадовал нас один из возвратившихся охотников: ему и Тунгусу посчастливилось убить двух оленей и изловить трех медвежат; самка убежала. Странно что она решилась оставить детей. По тундре снег сошел почти совсем. Собаки выбилась из сил и нарта с грузом завязла в одном разлившемся ручейке, милях в трех от редута. Охотник пришел за помощью: кто откажется от доброго куска мяса!

18 апреля. Утро пасмурно, мелкий снег, W тихий; с полден малооблачно, NNO тихий.

Из пяти пудов тридцати пяти фунтов привезенной оленины отдано на команду редута два пуда двенадцать фунтов. Так нам привелось помогать тем, от которых предназначалось получать помощь; слава Богу, но без надежного оружия, мы не решились бы на обзор Кускоквима.

19 апреля. Утренник -2,25°, до полден облачно, N умеренный; после пасмурно, SO умеренный, снег.

Одного из охотников я оставил при себе для стреляния гусей, другого с Касяком отправил в горы; с ними управляющий послал второго своего сына, а сам с семьей и женщинами отправился на две ночи к летнику Чуквак, добывать лес для морд и байдарок и рыть корень лягат. Вместо свежей рыбы, переставшей ловиться с шестнадцатого числа, варят лавтаки и порожние из под жиру пузыри. Некоторые добывают, кто тетерку, кто утку, счастливые гуся, но это все отдается детям.

Вот четыре места наших заселений на севере, в которых природа наделена всеми дарами для довольства человека; и во всех этих местах, мы нашли большую скудость в продовольствии содержимых команд. Во всех этих местах, бесполезный, даже вредный торговым оборотам компании выпуск товаров на покупку жизненных потребностей. Виновны ли в том управляющие? разве некоторым образом управляющий Михайловским редутом: остальные не имеют средств запастись главнейшим продовольствием, юколой; не имеют достаточного числа людей для лову рыбы во время ее хода [40] обыкновенными туземными способами, ни порядочных неводов чтоб вознаградить недостаток. Здесь в редуте Колмаков три-четыре человека остающихся летом работниками, вовремя хода красной рыбы, не спят ночи, промышляя тридцатисаженным неводом из морского прядева ⁹ (когда следует невод речной, и не менее семидесяти сажен), но в лучший год более семи тысяч на юколу, трехсот на посолку, и до трехсот кислой рыбы запасти не могут. Считая, что собаке нужно в половину противу человека и разложив представленное нами количество на шестьдесят порций, видно сколько собственные запасы редута недостаточны.

Надобно заметить, что здесь женщины туземки много способствуют собственными запасениями: они ловит рыбу сетями, собирают ягоды, — правда, со всяким сором, — роют различные коренья, квасят борщ (Heracleum), дягильник (Angelica); напротив Креолка в Михайловском редуте или Ново-Архангельске, почитает для себя низким всякие хозяйственные заботы, будучи твердо уверена, что в лице своего мужа и она должна прокармливаться на счет компании. Нам удавалось задавать некоторым в последние годы выпущенным замуж, из Новоархангельского воспитательного дому, вопросы в роде следующих: сколько на пуд обыкновенно употребляемой в колониях пшеничной муки выходит припеку, или на стирку известного числа белья сколько потребно мыла? Ответы были одинаковы: Незнаем-с, хлеб мы получаем готовый от хлебопека, мыла дают, сколько выйдет, и прочая. Этим молодым женщинам было каждой под двадцать лет. Все они ловко вальсируют, грациозно пляшут французские кадрили, все прекрасно вяжут шарфы, косыночки, шапочки, все читают «Мертвые души» Гоголя... ¹⁰ [41]

20 апреля. До полудня облачно, временно снег, временно просияние солнца, N тихий; после NW умеренный, малооблачно.

Трепцы Квыгым-Пайма при своем разъезде, оставили на жиле одну старуху при смерти. Управляющий перевез ее в себе и ухаживал по возможности. Ныне старуха умерла, пропала по здешнему выражению. Ее родственники за похороны, по обычаю своему, обязаны принести подарки, смотря по достатку или степени любви к умершей. Мы были свидетелями исполнения такого обыкновения: года два назад, умер проживавший в редуте туземец Афанасий, крещеный миссионером Ювеналием, в 1803 году. Он был похоронен по-християнски; прошлою зимою один из родственников умершего, проживающий на Иттеге, узнав о его смерти, привез управляющему две парки: выхухолью и ворочаю, толкуши и три бобра. Таким образом при всеобщем почитания туземцами покойников, самая выгодная профессия в этом крае должность могильщика.

21 апреля. Облачно, временно просияние солнца; утро тихо; полдень ONO умеренный; ночью ONO свежий.

Управляющий привез три нарты лесу и пуда два кореньев лягат. Эти коренья отрываются по скатам берегов, покрытых более толстым слоем растительной земли; главный ствол корня до дюйма в диаметре, цветом беловато-желтый; из обращенного в муку, с небольшой примесью пшеничной, пекут сладковатые лепешки. Стебли и листья этого растения, собранные мною, потерялись где-то при переездах, и потому более ничего не могу сказать определительного. Туземцы употребляют эти коренья вареные и сырые.

21 апреля. По утру пасмурно, NO свежий, до 7 часов -0,75. В полдень облачно, NNO свежий, временно просияние солнца; вечер тих, малооблачно.

Я добыл двух тетерок; находящийся при мне служитель — гуся и утку. На реке забереги сажени полторы ширины; по средине лед во многих местах провертело, но все кого нужда пропитания, кого охота, манит на противный берег к птице. Гуси и журавли летят огромными стаями и летят высоко. Примета к хорошей погоде. Однако мы ею в течении всего апреля не пользовались: исключая девятого числа, ртуть не [42] поднималась выше 6° по Реомюру. Ввечеру речка Квыгым разлилась и отняла всякую возможность добывать садившихся по ней гусей и уток.

После полудня двое туземцев селения Тулукагнаг-мют промышляющие оленей и бобров, по притокам Аниака, принесли, несколько бобровых шкур за табак и просили от имени тойона здешнего жила в долг большой железный котел; требуемой величины котел случился, но без дна. Управляющий принялся за молоток, на повальной служит ему обух тупицы, и на утро туземцы отпущены.

23 авраля. По утру пасмурно, тихо, до 7 часов утренник -0,75; с полден WNW умеренный, облачно, просияние солнца.

Мой больной начал вставать с постели; я прибавил ему порции мяса.

К вечеру младший сын управляющего привез одного оленя. Он говорит, что у нас убито три и изготовлены вешала для сушки мяса, но главный стрелец, Тунгус, ушиблен оленем и на несколько дней не в состоянии продолжать поисков.

24 апреля. Облачно, временно просияние солнца, SW умеренный.

Со светом, в сопровождении четырех человек работников, я пошел в горы к стрельцам: следовало посмотреть, сколько возможно оставить мяса для сушки и сколько взять для команды редута, порядочно истощенной продолжительным непроизвольным постом. От редута мы шли мили две с половиною горелым лесом и небольшом озером по главному направлению к югу, потом продолжали путь по холмистой тундре. Куропатки за частую выскакивали с яиц из под наших ног, но стрельбой можно было испугать оленей. Становье наших охотников разбито милях в двенадцати от редута, но как олень в этих местах перемежился, то на днях стрельцы отправятся далее по направлению к хребту Кыхтулит. Слишком три пуда мяса повешено было на вешала. Тунгуса нашли поправляющегося: последнему быку он на просто сломил шею руками. Дело это записываю его словами: «Я скрал табун из пяти оленей, мясо самки знаете мягче, да и шкура дороже; выстрелил по ближней, свалилась; смотреть с голком ли, некогда; стал было заряжать снова, как вдруг один бык бросился прямо на меня. Известно, что осенью, когда они ходятся, это случается, а этот какой-то полоумный. Делать было не чего, не убежишь; бросил винтовку, пригнулся да и обнял его, когда уж хотел было поднять меня на рога; понес олень по чистому бугру — [43] вот вы прошли его в версте отсюда, — я держусь, как волк, бросить опасно, затопчет. Вот он мыкал, мыкал, умаялся, пал на передние ноги. Я вишу и думаю себе, зарежу я оленя, потянулся одной рукой к голенищу за ножом, достал, да на беду нож завернут в тряпице, вместе с огнивом; стал развязывать зубами, а олень опять на ноги и опять по бугру, кружил, кружил, наконец выбился же из сил, захрапел и повалился на бок. Чтоб самому не наткнуться, нож я бросил в ту пору, как он поднялся впервые; попробовал, придержал коленом, да шею и на сторону. После едва дотащился до стану, спасибо, товарищи подошли навстречу».

Однако удалому Тунгусу так пришибло память, что он забыл сказать, чтоб другие охотники осмотрели место ратоборства; Мы, проходя мимо, случайно нашли только одну ногу убитой матки, прочее успела растаскать росомаха.

Не описываю своего похода по тундре. Лапки мы оставили поднявшись на холмы: рытвины, ямки, оленьи тропы, все это переполнено водою; неприятно, когда вода зальется за торбоса, того неприятнее, когда пробьются подошвы; обе эти беды как со всяким другим, случились и со мною; но яркий огонь, чай, свежий мозг, кусок отборного мяса, подснежная брусника, скоро заставили забыть мелочь неудовольствий прогулки.

25 апреля; Пасмурно, SSW свежий, временно снег.

Тяжелые ноши и сбор по пути ягод были причиною, что я опоздал к заводке хронометра. Команде редута дано на две вари мяса.

26 апреля Облачно, SSW свежий, шквалы с дождем и снеговой крупой.

У больного приметного жару нет, но ему чудятся различные призраки: то хотят его резать, то тащат в реку, есть просит поминутно. Видя признаки белой горячки, я усугубил надзор и уменьшил порцию. В казарме полагают, что я уморю его голодом: молчу.

27 апреля. Пасмурно, SSW свежий с снеговыми шквалами.

Охотники редутской команды принесли еще одного оленя и тем закончили весенние поиски. Плохое состояние оружия и неопытность молодых людей причиною их небольшой удачи. Мой Тунгус говорит, что они слишком горячи; олень плохо видит, за то чуток; опытный охотник замечает за его действиями и, принимая в расчет ветер и местность, редко [44] ошибается в направлении, какое берет табун после первого выстрела.

28 апреля. До полдень пасмурно, SW тихий, снег; после облачно, SW умеренный, временно просияние солнца, временем снег.

При заводке хронометра лопнула цепочка. На переходе пашен из Ново-Архангельска, та же беда случилась с судовым, и повреждение было исправлено преосвященным Иннокентием, оставившим память священнического своего служения в Ситхе постройкою часов в куполе тамошней церкви. Я пригляделся к делу и с малолетства привыкнув точить разные мелочи, имел всегда при себе несколько небольших инструментов. Они мне пригодились при настоящем случае. Напоминаю собратиям по службе, что многое то пригодится в жизни к делу, что как бы забавою служило нам в детстве.

Шмакову находившемуся при мне для прислуги, посчастливилось убить оленя, и всего в верстах двух от редута, так что слышен был гул от стрелявших по пролетной птице. Редутской команде дано сверх потрохов два пуда десять фунтов мяса.

29 апреля. До полден SW умеренный; после SW свежий, облачно, временем просияние солнца.

Зазеленела дикая рожь или аржанец, clymys arenarios.

30 апреля. До семи часов утра -0.5. Облачно, SSW умеренный, временно мелкий снег.

Команде редута дано на варю оленины. Больной пришел в себя и ему вторично прибавлена порция. Из пяти или шести бобров, стрелянных в окрестностях редута, добыт всего один, прочие утонули или скрылись. Конечно, одна нужда пропитания заставляет извинять такое напрасное истребление этого дорогого животного.

1 мая. Пасмурно, NO умеренный; вечером мелкий снег.

В пятом часу по полуночи пошевелилась река.

2 мая. Пасмурно, ONO умеренный, временем мелкий дождь.

Припадки больного возобновились; порция уменьшена.

3 мая. До полден облачно, NO умеренный; после пасмурно, ONO умеренный с сильными порывами.

Около полудня при +9° по Реомюру, тронулся лед, но чрез два часа ходу остановился от запоров внизу и вверху. Пред [45] редутом чисто. Управляющий говорит, что протяну редута Кускоквим обыкновенно вскрывается между 25 числом апреля и 6 числом мая. Нет сравнения между Квихпаком и Кускоквимом: Квихпак едва ли не первая река всего западного берега Америки, как по величине, так и по удобности сообщения; если считать россыпь, остановившую нас, за порог, каковым она и должна представиться при скате воды к осеннему времени, то разве мели низовья и бары на устье, будут преградами для плавания судов большого углубления.

Стрелец убил еще одного оленя. Полтора пуда ныне принесенного мяса все отдано команде редута, которой пришлось питаться обносками подошв и лисицами, убитыми зимою. Жалко смотреть не только на людей, но и на собак, давно уже неведомо чем пропитывающихся.

4 мая. Утро пасмурно, ONO свежий; с полден SO свежий, облачно и просияние солнца; ввечеру тихо.

В сутки прибыло воды до пяти фут, но когда, в семь часов вечера, запоры прорвало в понесло лед безостановочно, то и вода спада. Ввечеру впервые услыхали крик лягушек.

5 мая. До полден тихо, облачно и просияние солнца; после NO умеренный.

6 мая. Облачно, утро тихо; полдень NNO свежий; вечер NNW умеренные.

7 мая. Облачно, просияние солнца, NO умеренный.

Лед несло так, что временем открывалось сообщение между редутом и селением Квыгым-Пайма. Туземка Надежда пришла к управляющему с предложением взять для продовольствия команды яму кислой рыбы, которую отец оставил ей, отправясь на промысел. Не умею выразить радости старика и всех служащих. Все, что можно, было приедено; до постановки запоров надлежало ожидать по крайности дней осемь. Вскоре привезено было пятьдесят штук двугодовалого кислого хайка: рыба хорошо сохранилась, потеряла свой острый запах и окрепнув от времени, показалась мне вкуснее, нежели однолетняя.

8 мая. Облачно, временем просияние солнца, NO умеренный.

В течении четырех суток, то есть с вечера 4 по вечер нынешнего числа, пронесло весь лед Кускоквима. Зазеленели тальники, на ольхе лопнула почка.

9 мая. Облачно, NO умеренный; по утру мелкий дождь. [46]

С жила Квыг-Пайма привезено сто семьдесят штук кислой рыбы; с летника Канлькучак, находящегося в милях семи в верху от редута, до двухсот юколы; голодовка кончилась. На спрос мой у управляющего, почему он заранее не попытался поискать юколы у туземцев, он простодушно отвечал: — «И, ваше благородие, поголодовать нам в привычку, а возьми я в ту пору как хозяева жила на летнике, привелось бы заплатить втридорога; не беда бы и заплатить, да возьми ныне, возьми завтра, дикари-то обленятся и перестанут ездить на промысла; при чем же мы жить будем? спасибо не скажут».

10 мая. Облачно, NNO умеренный, временен просияние солнца, временем дождь.

Вскрытие реки обеспечивало продовольствие живущих в редуте; приближалось время похода; две байдарки для экспедиции окончены постройкой, оставалось примерить да приладить. Я намеревался послать в горы к стрельцам с приказанием прекратить поиски, как ввечеру явился Тунгус с уведомлением, что верстах в двадцати далее первого становья сложено еще пять оленей. Управляющий редутом помогает своими людьми для перенесения всего этого добра.

Больной начал видимо поправляться.

11 мая. Облачно и сияние солнца, NNO тихий. Ночью небольшой дождь.

После полудня вовсе неожиданно прибыл из Александровского редута креол Матрозов с четырьмя работниками, солью, бисером и сиучьими лавтаками. Он был отправлен из Нушагака, 30 марта, на нартах, но застигнутый на пути вскрытием Хулитнака, отдал компанейских собак на сохранение промышляющим бобров туземцам, сшил кое-как байдару и спускался за льдом. Матрозов смышлен, удал, сопутствовал П. Колмакову при обзоре вершины реки Иннока; жалко, не грамотен, зато мастер на балалайке: с его приездом все запрыгали. Надобно сознаться, что все креолы, проживающие в отделах, далеко превосходят в житейской опытности своих собратий, вырастающих в главном заселении наших колоний; оно и естественно: креол из отделов с измала приучается к труду и при врожденной сметливости и бойкости становится и лихим промышленником и находчивым при встречающихся за частую невзгодах.

12 мая. Утро NO умеренный; полдень NO свежий, облачно, просияние солнца; вечер тихо. [47]

Команде редута дано близ трех пудов свежего мяса; в поход приготовлено один пуд сухого и девятнадцать ребер.

13 мая. Утро NO тихий; полдень NO свежий, облачно, просияние солнца; вечер тихо.

14 мая. Утро тихо; полдень W тихий, облачно, сияние солнца, вечер тихо.

Празднуя день Святой Троицы, молились Богу. По русскому обычаю, расставили березки. Кратковременные гости севера, веснянки щебетали, но хороводов водить было не кому. Не верю, чтоб человек был вполне космополитом: всегда останутся в нем чувства или впечатления, которые в дни, подобные нынешнему, так сильны, что навевают невыразимую тоску, какое-то особенное стеснение сердца. Нужно только пробудить это чувство, хотя каким-нибудь маловажным обстоятельством. Не правда ли, господа путешественники??

15 апреля. До полден мало облачно, тихо; после облачно, NNO умеренный; вечер тихо.

Лес и хлам по проходе льда продолжает вести безостановочно, но гораздо в меньшем количестве, нежели по Квихпаку; не видно также, чтоб несло очень крупные деревья. Из этого можно заключать, что верховье Кускоквима не изобильно лесом. Коренной воды прибыло до трех фут. Управляющий говорит, что в нынешнюю весну она скатилась постепенно еще до вскрытия реки; впрочем прошлой зимой и снега были не глубоки.

16 мая. Утро облачно, сияние солнца, тихо; полдень N умеренный, временем просияние солнца; вечер тихо.

Тесть Лукина, туземец Димитрий, старик лет за шестьдесят, промышляя сетями нельму, верстах в пяти выше редута, увидел на плавеже оленя. Он не имел оружия, да по дряхлости и не был бы в состоянии владеть им. Что ж? старик нашелся: не допуская оленя до берегов, он сплавил его к редуту, из которого и получил помощь. Все мясо отдано им на команду.

Из двух запоров, поставленных по утру, вынуто вечером пятьдесят четыре штуки мелких сигов: этот вид идет тотчас по вскрытии реки и запасается туземцами в довольно большом количестве.

17 мая. Облачно и сияние солнца; утро тихо; полдень SSW свежий, вечер SSW тихий. [48]

Временное подкрепление прибывшими с Матрозовым людьми дало возможность управляющему послать ныне за товарами в нушаганскую одиночку две трехлючные байдарки, а как за этой посылкой при редуте осталась всего одна байдарка, то он решается впервые ехать для расторжек с верховыми племенами Кускоквима на небольшой четырехвесельной байдаре.

Двое работников редутской команды, причисленные гребцами к экспедиции, поступили от нас на полное продовольствие, из экономии сухарей и прочая.

Из запоров вынуто сто тридцать две штуки сигов.

18 мая. Малооблачно, SW тихий.

Изготовились к походу. Груз экспедиционных байдарою состоял следующий: 3 пуда 36 фунтов сухарей по числу шести человек; 3 фунта чаю; 12 фунтов вареного из песку сахару; 20 сушеных оленьих ребер; 1 пуд сухого мяса; 30 фунтов чемодан с астрономическими инструментами; 20 фунтов табаку; 2 дробовника; одна винтовка; 3 пистолета, 45 фунтов дроби; 7 1/2 фунтов картечи, 10 фунтов пороху; палатка, кубик, чайник, 22 фунта разных бисеров и других товаров, и фунтов по 10 у каждого переменной одежды.

Находящемуся при экспедиции служителю Ф. Дмитриеву передан надзор за редутом, на время отсутствия управляющего.

Комментарии

8. Тоен и заказчик, титулы усвоенные в колониях для означения почетных лиц между Алеутами и туземцами материка. Как последних еще трудно приучить к подчиненности одному старшине, то придают ему помощников-заказчиков из почетных стариков. Они уведомляют управляющего о всех случаях или необыкновенных происшествиях на их селениях, и помогают ему при случае найма временах работников, и проводников.

9. В колонии прядева для речных неводов не выписывается, потому что для ловли в море требуется толстое, а в заселениях материка несведущие управляющие рады тому, что присылают.

10. Женская воспитательная школа основана в 1637 году, под покровительством супруги бывшего главным правителем колоний Ивана Антоновича Куприянова, с целью доставить возрастающему поколению креолов добронравных и трудолюбивых хозяек. С оставлением господином Куприяновым колоний, в 1840 году, в течении последующих пяти лет школа девочек получила расширение, но по последним известиям из Ново-Архангельска, за 1846 год, вторично преобразована по первоначально принятому плану. В настоящее время, каждая воспитанница учится шить и выделывать птичьи шкуры, кишечные камлеи, плесть из травы и кореньев различную домашнюю утварь, рогожки и прочее, что весьма полезно женщине, которой предстоит разделять труды своего мужа на родине.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие и открытия лейтенанта Л. Загоскина в Русской Америке. Статья пятая // Библиотека для чтения, Том 85. 1847