ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ.

ТРУДЫ ЕЕ В ПЕРВЫЕ ДВА ГОДА ЦАРСТВОВАНИЯ.

Своеручные письма и заметки

(Извлечены из 48 и 51 томов "Сборника Императорского Русского Исторического Общества". П. Б.)

В самый день восшествия на престол, прежде чем отправиться в Петергоф с гвардиею, Екатерина написала графу З. Г. Чернышеву указ о возвращении его с Русскими войсками домой от Фридриха. Указ начинается: "Понеже желанием всего народа, а паче Божиим всемогущим вспомоществованием, мы вступили самодержавно на Всероссийский престол".

Чьею рукою писан этот указ, который свидетельствует о вполне ясном самосознании и не обличает никакой уторопленности, столь естественной в те минуты, не знаем.

На случай, буде Фридрих станет задерживать у себя графа Чернышева, графу П. И. Панину приказано, присоединив войска, находившиеся под его начальством, к Австрийским, снова занять и обложить податьми население Пруссии.

25 Июля 1762 г. действительный камергер Сергей Васильевич Салтыков назначается в Париж посланником и полномочным министром на место графа П. Г. Чернышева. 20 Августа 1762 г. он получает рескрипт об этом назначении. На нем своеручная заметка Екатерины: «Отправить скорее Сергея Салтыкова». Этот рескрипт подан в Коллегию Иностранных Дел 19 Августа чрез камергера Григория Григорьевича Орлова. И так Салтыков приезжал в Петербург из [322] Гамбурга (он был там резидентом) и во дни воцарения Екатерины мог бывать при дворе, где он имел столько знакомств в царствование Елисаветы Петровны.

*

"Михайла Ларионович, пишет Екатерина канцлеру графу Воронцову, брата моего 1 посланник может, хотя он мне и не представлен, в церкви завтра с Цесарским послом входить. В десятом часу в Субботу". Помета канцлера: Получено 24 Сентября 1762 г.

Собственноручные записки канцлеру

Для памяти господину канцлеру примечается, что в секретных письмах не находится никогда письма барона Гольца 2, и думать надлежит, что оный посланник пересылает через купцов; и так прикажите осматривать письма Погенполя и тех купцов, которые имеют корреспонденцию в Берлин, Бреслав или в Саксонию.

Помета канцлера: Получено 25 Сентября 1762.

Михаила Ларионович, прикажите написать (и отошлите) паспорт для фельдмаршала Миниха ехать в чужие краи 3. При сем прилагаю рапорт сенаторской конторы о отправлении в Англию морских офицеров и кадетов; не известно ли вам, отправлены ли они уже? Морскому капитану Борисову, по той причине, что он жену и детей оставляет, надлежит дать тысячу рублей (восемь сот ему, а двести жене) покамест он в Англии будет; и тако желаю знать, что о сем до вас дошло и деньги откудова оные офицеры получать имеют. Приложенное письмо извольте на почте отослать к графу Кейзерлингу.

Помета: Получено 28 Сентября 1762.

*

Рескрипт князю Репнину в Берлин.

Его светлость владетельный князь Ангалт-цербстской, любезный наш брат, просит нас чрез присланного к нам полковника Ротшица, сделать заступление его величеству королю Прусскому, чтоб собираемся ежегодно с Ангалт-цербстских земель контрибуции, [323] простирающиеся до ста двадцати тысяч талеров и составляющая все княжеские доходы, також поставки рекрут и протчих военных тягостей отложены, и чтоб освобожден был маркиз Дюфрень, находившийся Французским посланником при Цербстском дворе и схваченный по указу короля Прусского в княжеском замке. Мы повелеваем вам именем нашим его величеству королю сделать по тому представление и домогаться, чтоб Ангалт-цербстские земли от всяких поборов и налогов избавлены были и маркиз Дюфрень на свободу отпущен был, что почтем мы за особливое к представлениям нашим уважение. Мы будем в свое время ожидать доношения вашего, какой ответ вы получите от короля Прусского. Дан в Москве, Октября 24 дня 1762 года.

Записки канцлеру.

Михайла Ларионович. Приезжал сюда бухарец Ириазар и привез к вам письмо при бывшем императоре от Киргиз-кайсацкого хана, и он паки от вас отправлен; пожалуй, дайте мне знать о происшествии всего того дела и как он отправлен и с какими подарками, и впред если от тех народов какие присылки будут и по каким причинам, и для чего бывшие до меня не были допущены. Помета канцлера: получено 4 Ноября 1762.

Канцлер граф Воронцов отвечал того-же числа: "О деле Бухарца Ириазара, который мне письмо отдал от некоторых Киргиз-кайсак я совершенно не помню содержание оного донести В. И. В-ву, а прикажу в Коллегии сочинить краткую выписку. Сколько мне помнится, Киргиз-кайсаки, Бухарцы и другие Азиатики весьма желают иметь позволение чрез Россию проезжать в Мекку на поклонение к гробу Магометову, токмо им для статских резонов дозволение не дается. Что-же касается до дел, которые сей Бухарец здесь имел, оные чаятельно были в Сенате или в Кабинете, а не в Коллегии, и я не ведаю, когда, от кого и с чем он из России отправлен; впрочем посланцев из Бухарии ныне здесь нет, а все Азиатики ведомства Коллегии были представлены В. И. В-ву".

Понеже я ныне намерена послать к владетельной герцогине Мекленбург-шверинской кавалерию св. Екатерины, то отправить оную кавалерию к Мусину-Пушкину в Гамбурге, дабы он к той принцессе поехал и ей вручил, также и письмо мое к ней с тем наставлением, чтобы он и к прочим близко лежащим в Нижней [324] Саксонии княжеским домам поехал, будто бы из любопытства, и везде при случаях отозвался, что мое твердое намерение есть совершенно протежировать все вольности и права членов Римской империи, заступаться везде за них и не допускать до малейшего им утеснения, разговаривая при том, сколь полезно бы было для них, если бы Россия была гарантом сих нынешних их конституций, и ему Пушкину приуготовить духи, сколь его возможности будет. Из Коллегии к такой езде переслать к нему приличную сумму денег и окончив оный вояж о всем происходящем ему рапортовать, в каких сентиментах он сих князей нашел, к которой державе более склонности имеют и пр. и пр. Помета канцлера: Получено 11 Декабря 1762.

Рескрипт посланнику Мусину-Пушкину в Гамбург.

"Быть по сему".

В знак императорского нашего благоволения к герцогскому Мекленбург-шверинскому дому и для изъявления особливой нашей благосклонности к ее светлости владеющей герцогине, всемилостивейше заблагорассудили мы оную герцогиню пожаловать орденом святые Екатерины, знаки которого купно с нашею к ее светлости грамотою при сем к вам посылаемь. По получении оных имеете вы сами в Шверин отправиться, и как грамоту нашу, так и орденские знаки ее светлости вручить на испрашиваемой особливо для того аудиенции с пристойным (по содержанию приложенной при сем копии с той грамоты) именем нашим чинимым комплементом, который равномерно-ж учинить имеете и его светлости герцогу с таким присовокуплением, что надеемся мы, что он оказуемую его супруге отличность с удовольствием примет, удостоверяясь тем о нашем к герцогскому дому его благоволении. Каким образом окончите вы сию коммиссию, о том будем мы ожидать в свое время обстоятельного вашего доношения, а между тем поручаем вам еще и другую гораздо важнейшую.

Когда совсем вы из Шверина отправитесь, то имеете возвратный ваш путь так распорядить, чтоб можно вам было и к прочим ближним в нижней Саксонии лежащим княжеским домам заехать, не подавая однако ни малейшего вида, якобы вы такую поездку делаете по точному нашему указу, но паче стараясь уверить всех, что вы предпринимаете оную из единого собственного вашего любопытства. [325] Мы на благоизобретение ваше оставляем, к кому вы по способности из означенных князей заехать за удобное рассудите, а как мы не сумневаемся, что вы в рассуждении имеющего на себе характера нашего министра везде с отличною аттенциею принимаемы будете, то надобно вам в тех местах, а особливо в Шверине, якобы от себя при удобных к тому случаях отзываться, коим образом мы твердо намерение имеем совершенно защищать вольности, преимущества и правости всех членов Римской империи и, заступая за них повсюду, ни до малейшего их утеснения, рассуждая при том далее, сколь для всех их полезно было-б, когда бы мы гарантом были в ненарушимом соблюдении всех их конституций, к чему вам при удобных случаях, насколько возможно, приготовлять тамошние духи, однакож весьма искусным и безприметным образом. Мы уповаем, что вы стараться будете сию поручаемую вам комиссию окончить сходственно с нашим желанием, и по исправлении вашего вояжа не оставите донести нам подробно, как о всем во время пути вашего происшедшем, так особливо о том, в каких сентиментах означенные князья находятся и к которой державе более склонности имеют, что все зависит главнейше от вашего примечания и от приличных к тому разговоров ваших.

Мы сей наш рескрипт посылаем к вам с нарочным курьером, нашей Коллегии Иностранных Дел переводчиком фон-Визиным (Это прославившийся позднее Денис Иванович Фонвизин. П. Б.), а для исправления дорожных издержек определяем вам 2000 рублев, которые деньги вскоре к вам переведены будут из помянутой Коллегии.

По отъезде вашем из Гамбурга можете вы на время отсутствия вашего акредитовать тамо находящегося при вас переводчика Вихляева и наказать ему, чтоб он о всем тамо происходящем доносил сюда в Коллегию Иностранных Дел. И пребываем и т. д. Дан в Москве, Декабря 16 дня 1762 года.

*

Мысли, могущие служить для ответа Английскому послу.

Что желательно было бы, если бы возможно, воспрепятствовать королю Прусскому соединиться с Францией, так как то было до нынешней войны; что для достижения сего намерения еще время не настоит, чтобы принять явным образом прежнюю систему, которая не оставляла сему государю иного способа, как соединиться с [326] Франциею. Сие князю Репнину пересказать королю и также оному князю наставление дать, дабы он продолжал свои старания внушать, сколь мы можем поспешествовать мирной негоциации и что требование короля о нашем старании весьма нашу к нему поверенность привлечет, особливо при нынешних конъюнктурах.

Князю Голицыну в Вене надлежит ни малейшего знака дать, что он о сей негоциации известен, а когда к нему о том отзываться будут, он с холодною кровью ответствовать имеет, что его двор о том уже давно известился и, не имев в том откровенности от Венского, видел с сожалением, что своей податливости оказать не может. Хотя общий интерес бы и требовал более с их стороны откровенности, но, не видя ее в оном случае, и мы не нашли за благо дать знать, что Французский двор негоцировал нейтралитета Немецких князей с королем Прусским в предосуждение цесаревы, о чем мы за подлинно известны. С экспедицией на эстафете не мешкать.

(На конверте) Отдать графу Михайле Ларионовичу Воронцову. Помета: Получено 7 Января 1763.

Записки канцлеру.

Есть-ли жалоба будет от графа Мерсия и прочих чужестранных министров о раскрывании их писем, надлежит им ответствовать, что чаятельно, что в Митаве их принц Карл раскрывает, а на нас вину кладет. Помета: Получено 7 Января 1763.

Михайло Ларионович, я для некоторой комнатной нужды отправила сержанта Толстова в Варшаву, а ныне он назад приехал и привез с собой приложенный пук писем для чужестранных министров, который я к вам посылаю, дабы они формою шли. Пакет для вашей Коллегии я распечатала и при сем прилагаю. Также и депеши Симолина. По прочтении пришли их обратно ко мне. Что до Курляндии касается, прикажите Адаму Васильевичу (Олсуфьеву. П. Б.) сообщить. Помета канцлера: Получено 8 Января 1763.

*

Аша, который куриером приехал от графа Кейзерлинга, надлежит с известным рескриптом и с печатными переводами, опять, [327] как скоро успеть можно, отправить, а из Кабинета он снабден будет пятьюдесятью тысячами червонными в натуре на чет (счет?) сверх расходу, остаточную сумму штатс-конторы для употребления в Польше как для коммиссии о дедомажементе 4 Польских жителей в бытность нашей армии, так и для прочих графу Кейзерлингу уже известных расходов.

К Симолину написать, дабы он, как скоро герцог Эрнст-Иоанн ведет в Митаву, отдал ему все во владение, сняв секвестр со всех доходов, как скоро он сам потребует. Помета: Получено в Коллегии 17 Генваря 1763.

*

Из Иностранной Коллегии снабдить полковника Пучкова восемью тысячами рублями из тех тридцати тысяч, которых я Коллегии на секретные употребления приказала выдать, а инструкция ему от нас дана будет. Помета канцлера: Получено 19 Генваря 1763 года.

*

Фельдмаршал Ляси был послан к маршалу де-Сакс, когда сей последний хотел в Курляндии укрепиться, с тем, чтобы сказать ему, чтобы он из Митавы выехал. Тоже и ныне надлежит делать: генералу Броуну велеть в Митаву с таким же комплиментом к принцу Карлу ехать; а можно из архива, если оный здесь 5, к тому принадлежащая пиесы сыскать, а если их здесь на лицо не имеется, так и без них обойтиться можно. Получено 21 Января 1763 г.

*

Михаила Ларионович, извольте требовать с господина Борха речь, которую он при аудиенции мне говорить намерен, а после я означу по пристойности день, а то можно быть и нелепу говорить станет. Помета канцлера: Получено 12 Февраля 1763.

*

Мне кажется послу Английскому ответствовать удобно на его домогательство о союзном трактате, что желательно было наперед согласиться о мере в случае выбора будущего короля Польского, так как я уже не однажды оному послу внушить приказала, но еще мнение его двора неизвестно. А если он на то скажет, что они на все согласны, что я по оным делам предприиму, тогда можно ответствовать, что сии генеральные термины не довольны, если они не в [328] инструкции Английского министра в Варшаве, дабы он согласно мог поступать с моим послом. Помета канцлера: Получено 16 Февраля 1763.

*

1. Тесная голова Ржичевского 6 не могла понять, что если ему приказано было у двора рекомендовать к произведениям те персоны, о которых Чарторийские просили, он мог их также рекомендовать и у примаса и прочих. Лучше всего видится, дабы впред там не думали, что мы двоякую роль играем, приказать ему поступать по наставлениям Кейзерлинга; я сверх того вижу, что Ржичевский весьма влюблен в графа Бриля, а я желаю, чтобы не по собственным страстям, но по моим приказаниям поступлено было. В силе всего, однако-же без выговора и умеря слова, наставление ему дать надлежит для переду. Помета канцлера: Получено 16 Ноября 1762.

2. Велите внушить графу Брюлю, что если по Курляндским делам он единый противный моей воле шаг сделает, я велю покинуть все мои старания у короля Прусского об Саксонии, а в Польше сутенировать всем, чем только вздумать он может, всех тех, которые ему злодеи, и до тех пор не перестану покамест его из Польши не выгоню. Сие внушение господину канцлеру, разговором с которым из здесь резидующих министров чужестранных он за способным к тому выберет, иметь, а мне кажется Датский или Шведский способнее, и то начинав индеферентно и разговаривая с великим уничижением о мнимом старании графа Бриля по Курляндским делам, и что он хотел выбрать Польских двух сенаторов и посылать в Митаву, и что такой и всякий иной его Брюля поступок против моей воли меня доведет сутенировать всех тех, которые стараются о его погибели и то всем тем, чем силы имею. И так стараться, чтобы сие до Прассе 7 дошло, дабы знали мои намерения, а граф Бриль бродлив как кошка и труслив как заяц.

Помета: Получен 10 Декабря 1762.

3. Помнится, что у магнатов Польских в Вингерии также сады наемные; если им то позволяется, то кажется будто бы оное дело было только возбуждено в досаду бывшего императора 8: о сем князю [329] Голицыну легко наведываться можно, сиречь есть ли у Польских магнатов в Вингерии сады, и тем подкрепить свои старательства.

В ответ к князю Репнину надлежит писать, чтобы он короля Прусского от меня благодарил за дружескую откровенность о мирной негоциации. Я сие не инако принимаю, как за знак желания сего государя всеми мерами умножить конфиденцию и поверенность между нами и весьма радуюсь, что приближаются с обеих сторон к миру; а что о сем Венский двор предо мной таится, не удивительно, и ничто иное, как следствие стараний моих о мире, который тому двору казались не инако как парциальны после конфирмации.

*

Михайла Ларионович, сейчас я получила Французскую книгу именованную Memoires pour servir a l'Histoire de Pierre III Empereur de Russie, avec un detail historique des differends de la maison de Holstein avec la cour de Danemark, publie par M-r D. G. Francfort et Leipzig au depends de la Compagnie. MDCCLX III.

Прикажите всем нашим министрам, где вы за приличнее находите, прилежно изыскивать автора, требовать, дабы он наказан был, конфисковать все едиции и заказать привоз оной книги в Россию; она еще оскорбительнее для нации, как персонально для меня. И все то немедленно учинить. На конце оной книги есть Supplement aux Memoires, которой хуже книги, а сказывают, оные здесь находятся, об чем вас гр. Гуронский уведомить может.

Двумя письмами к вице-канцлеру от 3 (14) и 7 (18) Сентября из Лондона, граф А. Р. Воронцов сообщает о изданной там против Русского двора газете.

Резолюция. На сие три способа есть:

1) Зазвать автора куда способно и поколотить его, 2) или деньгами унимать писать, 3) или уничтожить, 4) или писать в защищение; а у двора, кажется, делать нечего. И тако из сего имеете выбирать, что вам приличнее кажется, а сие пишется к вице-канц.

Помета: Получено из дворца 15 Октября 1763. [330]

Собственноручная записка.

Можно господину Борху сказать, что все оные труды лишны, что я не переменю своих сентиментов по Курляндским делам, понеже они основаны на справедливости; что его персона приятна мне, а его коммиссия весьма не такова; что удивительна нелепость его короля, который, любя сына, нарушает правосудие и узаконения своего королевства и, что и того удивительнее, везде упоминает, будто я по наученьям чиим либо поступаю. Назначить ему наискорейше особый день для конференции у канцлера, где, выслушав его, вышеписанное ему объявить, означив притом, что на третий день ему отпускная аудиенция будет сказана.

Помета канцлера: Получено 24 Февраля 1763.

Видя слабость здоровья Сергея Салтыкова, писать к князю Дмитрию Голицыну 9, дабы он без дальнего указа архив Салтыкову не отдавал, а рескрипты вперед писать к князю Голицыну, и остаться ему шарже де за фер 10.

Помета канцлера: Получено 27 Февраля 1763. Отправлен рескрипт кн. Голицыну за № 13 от 27 Февраля.

*

Я бы очень хотела иметь от времени до времени экстракт из происшествий всех пограничных народов, дабы об них прямой идеи иметь, а стороной по оной материи много вздора до моих ушей доходит. Помета канцлера: Получено 27 Февраля 1763 г.

*

Николай Федорович Алфимов, думаю, способен будет ехать консулом при хане Крымском, да придать ему купца вместо секретаря. Помета канцлера: Получено 10 Марта 1763. [331]

Михайла Ларионович, не забудьте скорее переслать к Кейзерлингу те сто тысяч рублей, о которых Сенат вам дал знать, дабы оные деньги не к чему иному апликованы были. Я давно столько не смеялась, как над дурацкою выдумкой Любского агента; весьма хитрая инвенция его всех нас удивила. Екатерина.

Помета канцлера: Получено 18 Марта 1763.

Михайла Ларионович, письмо племянника вашего не удивляет меня: везде супсонировают мои намерения в Польше, но pour donner le change 11, понеже еще рано открываться, можно кому ни принадлежит знать по сей материи сказать, что еще подлиного ничего не означено и если Польский король не показал бы столько огорчительных поступков по Курляндским делам, то можно было и меня склонить на его дома сторону, а Александру Романовичу 12 можно сказать, что в скором времени дастся ему знать, какие меры взяты. Я сердечно сожалею о болезни вашей и весьма благодарствую за ваше ко мне усердие. Екатерина.

Помета канцлера: Получена 25 Марта 1763.

*

Пошлите господину Борху сказать, что, видя от его короля не иного как крайния мне оскорбления и его собственный поступок по двора его наставлению, уже моему достоинству противной, равно сослаться на декларацию об императ. титуле, я повелеваю ему в сорок восемь часов отселе выехать; в противном случае прикажу его выпроводить. И прибавить к тому, что результат сенатус-консилиума тому причиною, из которого видится, что они хотят меня принудить из приятельских поступок выходить, хотя в сем случае Саксонская министерия не более благопристойных мер взяла, как и во всем и столь республику оскорбила, сколь и меня. Чтобы они знали, что я герцога Эрнста-Иоанна и вольности Польской защищать буду всем, чем Бог меня благословил.

Помета канцлера 27 Марта 1763.

Канцлеру и вице-канцлеру.

Борху можно дозволить проститься с вами, канцлером и вице-канцлером, и при сих свиданиях каждый дискурсивно ему изъяснить [332] имеет, что я совершенно различаю министерство Саксонское (яко своим пристрастием недоброжелательное к дружбе моей и к доброму согласию с Польшею) от сей республики, о благосостоянии, о правах и вольности которой я никогда не перестану искренно усердствовать; что он Борх не может быть принят министром Польской республики за недостатком признания от нее мне императорского титула, я же, не наруша о сей моей генеральной декларации, не могу приступить ни к какому средству, почему он Борх от сюда высылается совсем не в качестве министра республики Польской, но как такая персона, которая прислана была сюда с делами составленными министерством недоброжелательным к моей дружбе с республикою, на что получа мой решительный ответ, дальнейшее от него производство таких инструкций было бы уже повреждение моего собственного достоинства. Равным образом я тут не смешиваю моих сентиментов почтения и дружбы к персоне его Польского величества, а только вижу с сожалением, что его добрая вера и правосудие столь много сюрпренированы под маскою родительской любви, и потому я остаюсь в непременном намерении всеми от Бога мне данными силами защищать и укреплять правы и вольности республики Польской, так как и законное владение герцогствами герцога Эрнста-Иоганна: что впрочем я не имею никакого неудовольствия к персоне его, Борха, зная, что он поступал по силе помянутых непристойных инструкций, в знак же сего моего к нему благоволения дать ему презент в тысячу рублей. При сем же свидании можно отсрочить ему отъезд еще сутки на другие, отправление курьера также отказать не для чего по отправлению нашей эстафеты. Екатерина.

Помета канцлера: Получено 28 Марта 1763.

*

Михайла Ларионович. Оренбургской губернатор между прочим ко мне пишет о чинимых в пути до Оренбурга иностранным купцам от Киргизского народа остановках и притеснениях; и тако прикажите Коллегии, чтоб она не умедля употребила с оным Киргизским народом пристойный средства, коими бы так чинимые обиды и притеснения отвращены были.

Помета канцлера: Получено 31 Марта 1763.

*

Реляциею 7 от 13 (24) Февр. из Парижа кн. Дм. Голицын извещает о вступлении Салтыкова в должность посланника, и прилагая счет издержкам в бытность свою поверенным в делах, просит повеления об уплате. [333]

Переслать немедленно по присланному счету сто рублей на месяц, пока он был поверенный в делах.

Помета: Возвращено от ее имп. в-ва 5 Апреля 1763.

Михайла Ларионович, для Бога скорее означьте кандидата для Крымской посылки; можете обнадежить, что кто добровольно поедет, может себя ласкать великих авантажей вперед, и действительно я ничто не пожалею за такую знатную и нужную услугу, а к Обрезкову хотя пять тысяч для первого случая велите перевести, хотя из Кабинета на счет статс-конторы или лучше из тех 30,000 рублев, которые я Коллегии на такие издержки велела выдать. Я чуть об них не позабыла.

Помета канцлера: Получено 9 Апреля 1763.

К графу А. Р. Воронцову.

Пред некоторыми днями статс-дама наша княгиня Дашкова получила на почте письмо от 22 Марта сего года из Литтиха от некоторой будто Англичанки именем Amielie Oldfields, которая пишет к ней образом собственного своего рассуждения, что по причине взятого нами в Курляндских делах участия подвергаем мы жизнь нашу опасности и злодейским предприятиям всех в Курляндии, Польше и Саксонии злодеев, которые будто по нарушению от нас прав и преимуществ сих трех народов и от честных между оными людей легко поощрены и ободрены быть могут. Из сего изъяснения можете вы сами натурально заключить, какой нежности дело, которое мы вам поручаем. Пускай упоминаемая Амелия Олдфильдс сама себе, без малейшего повода, вперила в мысль предъявляемые опасности; но по крайней мере осторожность и попечение, которыми мы в рассуждении собственной персоны нашей обязаны отечеству и всем нашим верным подданным, требуют употребления всех удобовозможных мер к распознанию сущей правды. И для того, определяя по приложенному при сем векселю на дорогу в оба пути тысячу рублев, повелеваем мы вам как наискорее ехать под каким ни есть предлогом в Литтих и там сыскать вышеозначенную Амелию Олдфильдс, в чем может вам служить руководством собственно от нее данный адрес Литтихского купца Павла Вюртона.

По ученении сего первого поступка, имеете вы далее: 1) достовернейше осведомиться о роде, воспитании, житии, настоящем состоянии [334] и душевных качествах сей женщины; 2) адресоваться к ней самой и объявить, что статс-дама наша княгиня Дашкова, получа ее письмо, не оставила оное нам представить, что мы оказываемое к нам усердие принимаем к совершенной нашей благоугодности и конечно не оставим взыскать ее существенными опытами щедрости, если она только уведомление свое достаточными изъяснениями доказать и подтвердить может; ибо мы рассуждаем, что образ ее внушения под видом ее собственных рефлекций может быть для того учинен, что она поопаслась вверить почте прямые дела обстоятельства, мы восхотели подать ей надежной через вас, яко акредитованного нашего министра, способ доставить нам без малейшего опасения все те известия, которые она иметь может; и что напоследок по одной только ненадежности почты не ответствовала ей княгиня Дашкова; 3) стараться по возможности достать какое-нибудь письмо руки помянутой Амелии Олдфильдс, дабы оное сличить здесь с дошедшим к княгине Дашковой. Впротчем, естли сия женщина там найдется и вы в ней такие мысли откроете, то надлежит вам при том стараться оные истребить партикулярными рассуждениями, доказывая известное вам наше правосудие и справедливость, по которым мы освободили и дали наше покровительство герцогу Эрнсту-Иогану. Отправляя сей рескрипт для поспешности с нарочною стафетою, взаимно повелеваем мы вам и ответ на оной из Литтиха равным образом без укоснения сюда прислать.

При отъезде вашем можете вы поручить исправление дел нашему секретарю посольства Струве, который и сюда в нашу Коллегию Иностранных Дел о происходящем в отсутствие ваше доносить имеет. Впрочем, рекомендуя вам поспешность и лучшее сего нашего указа исполнение, пребываем мы вам императорскою милостию благосклонны. Дан в Москве, Апреля 17 дня 1763.

По именному Е. И. Величества указу. Г. Михаила Воронцов.

К. Александр Голицын.

*

Из всех примеров справедливости и милосердия нашей всемилостив. Государыни, свидетелями коих мы бываем ежедневно, нет более разительного, ни такого, которым более обнаружилось бы великодушие ее, как поступок ее (14 Апреля в Понедельник) по отношению к преступнику, равно преступившему как против человеческих, так и против божественных законов. Митрополит Ростовский Арсений прислал в Св. Синод два донесения, собственноручно им подписанных. При чтении их, это судилище с ужасом [335] увидало, что они с начала до конца преисполнены злостными и наиоскорбительнейшими для величества выражениями. Синод немедленно донес об этом Государыне, представляя, как то и было его обязанностию, что гнусностью своего преступления этот архиерей заслужил, чтобы с ним поступлено было по всей строгости законов. Ея имп. в. возвратила вышеупомянутые донесения Св. Синоду и объявила, что предоставляет ему самому суждение виноватого. Вследствие этого Синод потребовал офицера гвардии, что и было ему разрешено, который, отправившись в Ростов, доставил архиерея в Москву в Симоновский монастырь для отчета в его поведении. При первом допросе в полном собрании Св. Синода обвиняемый признал себя виноватым и сознал всю свою дерзость, и потому Синод приговорил его за доказанное оскорбление величества и злоумышленное лжетолкование Св. Писания и преданий свв. отцев, к лишению епископского сана, к растрижению и к преданию его затем светскому суду. Когда этот приговор был представлен на конфирмацию Императрицы, то ее имп. в-во, повинуясь свойственным ей великодушно и милосердию, помиловала этого несчастного освобождением его от светского суда и повелела, оставив его в звании простого монаха, сослать его в отдаленный монастырь, где он будет находиться под присмотром настоятеля. Св. Синод, вызвав пред себя преступного Арсения, снял с него сан епископа и священства и в точности исполнил повеление Императрицы.

*

9 Мая 1763 года Императрице представлен канцлером журнал возвратившегося из командировки к хану Крымскому Керим-Гирею с требованием о постановлении письменного с консулом Никифоровым обязательства о консульских правах и преимуществах поручика Бастевика, в котором, между прочим, он доносить о сообщении ему ханом намерения населить Волохами слободу на Крымской слободе по р. Бугу.

Справиться, не будет ли оное селение против мирного трактата, и для лучшего усмотрения при сем посылается карта Новой Сербии, дабы о сем можно было Никифорова инструировать.

*

Михайла Ларионович, пожалуй поспешите поездку Никифорова и сколько можно снабдите его всеми подарками, что они требуют, дабы для безделицы не испортилось столь великое и важное дело. Я не могу довольно Бога благодарить за столь счастливый во всех делах успех. Продолжи Бог милость свою далее.

Помета канцлера: Получено 9 Мая 1763.


Комментарии

1. Этот единственный брат Екатерины ни разу не допускался в Россию (таковы были его свойства). П. Б.

2. Прусского посланника. П. Б.

3. Кажется, что возвращенный из ссылки Петром III-м славный Миних не воспользовался этим паспортом и не ездил к себе на родину, в Ольденбург. П. Б.

4. Dedommagement, возмещение, уплата. П. Б.

5. Т. е. в Москве. П. Б.

6. Нашего посланника в Саксонии при Польском короле. П. Б.

7. Саксонского в Петербурге посланника. П. Б

8. Чтобы иметь свое Токайское вино, императрица Елисавета купила в Венгрии землю и развела виноградники. Об этом см. письмо ее к Вишневскому (предку княгини Юрьевской) в "Р. Архиве" 1870(2) г. Сады эти поставляли вина к нашему двору еще при Александре Николаевич, но им подарены Австрийскому императору. П. Б.

9. Т. е. в Париж. П. Б.

10. Charge des affaires, поверенный в делах. Дальнейшая судьба С. В. Салтыкова мало известна: кажется, что он подолгу оставался в чужих краях, а в России жил в своем селе Ершове, под Москвою, близ Савина монастыря. Село это ныне принадлежит графу Алексею Васильевичу Олсуфьеву, правнуку сестры Салтыкова, Марии Васильевны, бывшей в замужестве за статс-секретарем А. В. Олсуфьевым. В Ершове сохранился и поясный портрет Салтыкова масляными красками. Салтыков, родившийся в 1725 году, женился в Москве 29 Января 1749 г. на Матрене Павловне (рожд. Балк), но детей не имел. На старости лет он захотел еще раз побывать во Франции, поехал туда в дни революции и скончался, неизвестно где именно и когда. В Москве ему принадлежал дом на углу большой Дмитровки и Кузнецкого переулка. Поэтому и переулок, идущий с Большой Дмитровки к Петровке, называется Салтыковским. Про Салтыкова Екатерина писала графу Н. И. Панину, что он везде останется "пятою спицею в колеснйце". П. Б.

11. В замен. П. Б.

12. Т. е. нашему посланнику в Лондоне, графу А. Р. Воронцову (которому тогда было всего 22 года от роду). П. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Екатерина Великая. Труды ее в первые два года царствования. Своеручные письма и заметки // Русский архив, № 7. 1912

© текст - Бартенев П. И. 1912
© сетевая версия - Тhietmar. 2013
© OCR - Абдуталипов Р. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Русский архив. 1912