ПИСЬМА И ЗАПИСКИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II.

Генерал Штофельн. — Моровая язва в Москве. — Граф Кирилла Разумовский и его дочь Елисавета. — Граф П. Ф. Апраксин. — Путешествие Австрийского императора по России. — С. Ф. Стрекалов.

1.

Секретное собственноручное письмо Императрицы Екатерины II к графу П. А. Румянцеву-Задунайскому.

Марта 5 ч. 1770 г. 1

Граф Петр Александрович! Упражнения господина Штофелна в выжигании города за городом и деревни сотнями, признаюсь, что мне весьма неприятно; мне кажется, что без крайности на такое варварство поступать не должен; когда же без нужды то делается, то становится подобно тем делам, кои у нас изъ-стари бывали на Волге и на Суре. — Я ведаю, что вы так, как и я, не находите удовольствие в подобных произшествии, пожалуй уймите Штофелн. Истреблении всех тамошных мест не ему Лавры нанесут, не нам барыша, наипаче есть ли то суть христианския жилища; я опасаюсь, чтоб подобный жребий не пал на Букарест и проч.: предлог, что держаться нельзя, и там быть может. Вы видите изо всего сего, что я вам чистосердечно описываю свои мысли, оставляя впрочем вам зделать [222] не более, не менее как благоразумную осторожность, и лучее ваше военное изкуство и знание вам на ум положет, имея к вам совершенною доверенность, что вы все то зделаете, что к пользе службе и дел вам вверенных служить будет. Статься может, что по моей природной склонности более к созиданию, нежели к истреблению, я сии неприятные произшествии слишком горячо принимаю, однако я почла за нужно, чтоб вы совершенно знали образ моих мысль, употребление из сего зделаете не инако как вы сами залуче разсудите, и сие письмо потому может остатся между нами; но как бы то не было оно всегда служить будет к доказательству той поверенности, с которой остаюсь к вам доброжелательна.

Екатерина.

2.

Собственноручная записка Императрицы Екатерины II. 2

Долго ли нам свет обманывать: печатаете будто реляции и будто ко мне, а в самом деле она переплавлена (переправлена?) всячески. И так одиножды на всегда, дабы сходнее было с истинны, приказываю я, что когда нельзя печатать реляция слово от слово, а только выпись исправленной делаете, то имеет оной печатать не под моим титулом, а просто экстрактом из полученных известий от такого то генерала, ибо я не хочу, чтоб мое имя была употреблено тут, где оно будет ложию для того, что так ко мне писано не было.

3.

Собственноручный указ Императрицы Екатерины II полкам лейб-гвардии.

12-го апреля 1771 года.

Повелеваем всем полкам гвардии Нашей с 30-го будущего мая месяца выступить в лагерь и для того господам подполковникам выбрать всякому полку особо способное место верстах в пяти от города. [223]

4.

Собственноручная записка Императрицы Екатерины II.

1771 г. 3

Дабы присечь колико возможно сообщение прилибчивой болезни оказавшиеся на Москве, как суда, так и в прочия места, то предлагаются к разсуждении следующие пункты:

1) Установить карантин для всех из Москвы выезжающих, верстах в трицати от Москвы как по большим, так и по проселешным дорогам.

2) Москву, есть ли возможность есть, запереть и не впускать ни кого без дозволение от фелдмаршала графа Салтыкова.

3) Публиковать от Сената в тех городах, кои от Москвы по большим дорога в девяноста и в двидевяноста верст по большим дорогам, что на Москве оказались прилибчивые горячки, и для того б остерегались всякаго звание люди в столицу въежжать. Обозы же, кои едут со всякими для жизни нужныя припасы для Москву, отдать в тех городах приказу, чтоб оне останавливались в семи верстах от Москвы, где оне найдут повеление от московской полиции и губернатора куда следовать и для того,

4) Московская полиция обще с губернатором имеет означить на каждой большой от Москвы дороге, вне города, место куда обозам съехаться. Тут московским жителям приходить закупать того, в чем им нужда и надобность в означенные дни и часы, о чем в городе полиция от себя публикуете, а губернатор в губернии.

5) На сих вне города мест московская полиция имеет не только между покупщиков и продавцов разложить большия огни и зделать надолбы, но чтоб и то остережено было, чтоб городские жители к приезжим не дотрогивались и не смешались вместе; деньги же обмакивать в уксуса. Каждый такой торг должен отправлятся в присутствии полицейской команды, коя будет смотреть, чтоб вышеписанный и прочия обряды для безопасности не зараженных совершенно сохранен был.

6) Московский архиерей имеет по формулуяря, ныне отправленнаго из Синода, приказать читать молитвы о прилибчивы болезни во всей своей епархии, дабы народ чрез-то наивяще остерегался сам от опасности; тоже велеть учинить во Владимирской, Переяславской, Тверской и Крутитской епархии, к чему совокупить можно чтение манифеста и приложенныя к губернаторам от Сената пункты, какия осторожности брать. [224]

Для города Петербурх установить на Тихвинской, Старорусской, Новогородской и Смоленской дороге во сте верстах карантин, хотя недельной, и если не окажется болезнь, то пропускать, окуривая людей и вещей и обмакивая в уксусе бумагу, письмы и прочее, как положено будет.

5.

Всеподданнейшее прошение графа Кириллы Разумовского.

5-го июля 1774 года.

Всемилостивейшая государыня!

Известная любовь дочери моей Елисаветы с графом Петром Апраксиным около четырех лет меня огорчала и делала позор публике. Сколько я ни старался ее от сей пагубной страсти отводить и угрозами и советами, и подсылая братьев и сестер, чтоб ее отвлекали, но Апраксин столько ее в свои коварные сети уловил, что все и мои, и фамилии моей предприятия были тщетны и бесполезны к избавлению ее. Наконец она, забыв страх и стыд и удовлетворяя с…. желаниям своего любовника, и обеременела, что и родня и публика приметила, и сама она призналась, о чем почел за долг донесть вашему императорскому величеству 4. [225]

После такого ее скверного поведения и несносного удара, мне ею нанесенного, не могу я ей дать места ни в сердце моем, ни в достоянии с прочими детьми моими, ни в чем передо мною не погрешившими. Вследствие чего исключая ее от того и другого, прибегаю к вашему императорскому величеству, и, пад к освященным стопам вашим, всенижайше прошу, по разрешении ее от бремени, повелеть изъять из дому моего, сослать в отдаленный от двух резиденций монастырь и постричь, или избрать по строгости законов другой ход наказания, соответствующего сему поносному ее поступку. Сия высочайшая вашего императорского величества милость будет мне, оскорбленному отцу с фамилиею моею, великим утешением.

Что же касается до коварного льстеца и содетеля несчастия ее, вышеупоминаемого Апраксина, то яко оной обругал фрейлину вашу, употребя к скотским своим забавам посредством двор 5 вашего императорского величества, такое освященное место, которое почитается хранилищем и защищением чести и невинности, и где ни око родительское, ни власть их не нужны, ибо он по собственному ее признанно, увозил через целую зиму на своем экипаже всякой раз, что она дежурила, — то уповаю, что правосудие вашего императорского величества не оставить такого дерзновенного поступка без достойного истязания.

Всемилостивейшая государыня!

Вашего императорского величества

всеподданнейший раб

Граф Кирилла Разумовский.

6.

Собственноручный ответ Екатерины II графу Разумовскому.

Всякой отец совершенное воля имеет с детьми своими поступить как заблагоразсудит. В чем и я препятствовать никому не могу и не буду; а только прошу графа Разумовскаго, чтоб он дочь свою не постриг, ибо по молодым ее летам я разсуждаю, что сие жестоко и законом противно; до сорока лет женщин не постригают. Дабы же дочь его по его просьбе мною наказана была, то от сего числа я ее исключаю из числа придворных моих фрейлин, и имя мое, которое она носила, от нее взять велю. А по разрешенье ее, какое граф [226] Разумовский от меня будет требовать определенье или помочь, дать велю, лишь бы сходственно было с человеколюбием.

Что же касается до графа Апраксина, то накажу его тем, что запрещу ему казаться как при дворе, так и в публике и везде тут, где встретится может со двором или домом графа Разумовского, а за безчестье, учиненная двору, велю его запереть на полгода в крепость или на три — в цухт-гауз ревельской, или на год в Свирской монастырь, чего сам изберет.

7.

Собственноручное письмо императрицы Екатерины II к ннязю А. М. Голицыну.

12-го июля 1774 г.

Князь Александр Михайлович! Как приедите в город, то пошлите по графа Петра Федоровича Апраксина и объявите ему моим именем, что по причине той, что он столь безчестно и безсовестно поступил с графинею Елизаветою Кириловною Разумовской и к тому употреблял время, когда та слылась дневальной при дворе и следовательно в таком месте, где и отцовская власть силы не имеет, то в сатисфакцию как двору моему, так и равно оскорбленного дома фельдмаршала графа Разумовскаао, которой о сем чрез письмо мне просил, даю ему выбрать из трех одно: или быть заключен в Ревельский цухт-гауз три месяца, или в здешной крепости шесть месяцев, или год под началом в Свирской монастырь, по прошествии котораго сроку запрещается ему двор и казаться во всех тех местах, где может встречаться с домом графа Разумовскаго. И чего он выберет, вы его тот же час туда под караулом туда и отравьте. В сем прилагаю здесь нужные повелении для приема его во всех трех местах.

8.

Собственноручная записка императрицы Екатерины II, объявленная Сенату генерал-прокурором князем Вяземским: 6

«Понеже разные ложные слухи разсеваются о аресте графа Петра Апраксина, для пресечения которых разсудила за благо сообщить [227] Сената первому департаменту следующую при сем копию с моего к генералу-фельдмаршалу князю Голицыну письма, по которому оный граф Апраксин в крепость посажен по его собственному желанию 7.

9.

Высочайший рескрипт графу П. А. Румянцеву-Задунайскому.

4 феврали 1780 г. № 112.

Граф Петр Александрович! К собственному знанию вашему сообщаю при сем копию письма, мною полученного из Вены от действительного тайного советника князя Голицына и моего к нему ответа. Из последнего вы увидите, что хотя в приложенной при том записке и назначены станции для проезда императору от Бродов через Киев и Чернигов к Могилеву, но я сим не связываю вас в распоряжениях по лучшему вашему благопризнанию, есть ли вам известна другая дорога короче и удобнее, как вне так внутри России. В первом случае генерал князь Потемкин имеет мое повеление на станциях в Польше расставить гусарские и пикинерные эскадроны с полковыми и другими лошадьми до Василькова. А вам нужно будет от Василькова до границы Белорусской губернии на каждой станции приготовить по сту лошадей, расставить по ним для конвоя и караула военные команды по рассмотрению вашему, да и в [228] проезде императора стараться доставить всевозможные выгоды. Есть ли же по благопризнанию вашему, или же по сообщению к вам от князя Голицына назначена будет иная дорога, в таком случае вы можете и те команды, что будут наряжены со стороны генерала князя Потемкина, приказать перевесть на другие станции по способности; равным образом и от губернии и команды вам вверенной принадлежащие распоряжения учинить. Я удостоверена, что вы не найдете себя в затруднении относительно принятия сего гостя, и конечно благовременно уведомите меня о ваших распоряжениях как предварительных, так особливо когда уже вы от князя Голицына получите известие о числе свиты его, и образе, которым он путем шествовать будет. Пребываю впрочем вам доброжелательная.

10.

Собственноручный рескрипт Екатерины II графу З. Г. Чернышеву.

14 марта 1780 г. № 170.

Граф Захар Григорьевич! Из числа братьев моих граф Фалкенштейн изволит ехать чрез Киев в Могилев для свидания со мною; я опасаюсь que le jen ne vaudra pas la chandelle; но как бы то ни было, он твердо полагает быть к вам на другой день моего приезда; и так вас о сем уведомляю, дабы вы могли о сем сделать ваши заранее распоряжении, как вы о том усмотрите из другого моего письма. Все дело же должно производить без всякой церемонии, et de nouveau je jouerai le role de Ninette a la Cour et madame Votre Epouse n'a qu'a se tenir bien droit et parer ses belles Dames de Mogilof pour disputer la Conquete qui leur vient la.

11.

Высочайший рескрипт графу З. Г. Чернышеву.

14 марта 1780 г. № 169.

Граф Захар Григорьевич! Получа верное известие, что граф Фалкенштейн намерен быть в Могилеве во время моего там пребывания, я желаю, чтоб вы для проезда его, по сношению с графом Петром Александровичем Румянцевым-Задунайским от границы [229] малороссийской в губернии, вам вверенной, приказали поставить по сту лошадей на каждой станции с небольшою воинскою командою для караула и конвоя; ибо хотя сей ожидаемый гость и отозвался, что ему не нужно более тридцати шести лошадей в коляски и несколько верховых; но по состоянию дороги, да и на всякий случай лучше иметь в запасе некоторое число излишних. А поелику по образу его путешествия думать можно, что он привыкши ездить налегке, есть ли не для себя, по крайней мере для свиты своей не будет иметь ни постелей, ни прочих надобностей, надеяся все найти на станциях — то и нужно, чтоб вы его обеды и ночлеги чрез губернию Могилевскую так распорядили, чтоб оные могли быть по домам и местам снабденным по возможности всем нужным для его выгоды и покоя. Впрочем, как принять его заблагопризнано будет, вы подучите от меня повеление, и не оставите согласиться в рассуждении препровождения его с графом Румянцовым-Задунайским. Пребываю впрочем вам доброжелательная.

12.

Высочайший рескрипт князю Д. М. Голицыну.

28 марта 1780 г. № 185.

Князь Дмитрий Михайлович! Возвращение присланного от вас курьера удержано было в ожидании получения новых донесений от генерал-фельдмаршала графа Румянцова-Задунайского вследствие письма вашего к нему о путешествии императора. Но как имела я уже и прежде от помянутого генерал-фельдмаршала известие о дороге, за лучше им предполагаемой, и о других приуготовлениях, да и нет сомнения, что он, пользуяся беспосредственною с вами перепискою по пребыванию своему к тому времени в Киеве или в близости того города, не оставит сделать все пристойные распоряжения, то и рассудила я за благо отправить к вам обратно вашего нарочного. Я желаю, чтоб вы при удобном случае подали его величеству новые уверения об искреннем признании моем к образу его дружественных обо мне мыслей, коль приятно мне будет приобретение самоличного знакомства с государем, честь веку нашему делающем, и что, с удовольствием хотение его исполняя, всеместно будут удаляться утруждать его какими либо церемониальными обрядами, стараяся единственно о доставлении всевозможной выгоды сему гостю. По крайней неудобности дорог, в записке при реляции вашей приложенной [230] означенных, я не оставлю вновь дать знать графу Румянцову-Задунайскому, чтоб он таковую выбрал, которая была бы выгоднее и покойнее, и вам сообщить о том не умедлить. Пребываю впрочем вам доброжелательная.

13.

Высочайший рескрипт графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

29 марта 1780 г. № 186.

Граф Петр Александрович! После получения донесения вашего, какие распоряжения предполагали вы на случай приезда императора в Могилев по первому его отзыву, равно как и зная, что действительный тайный советник князь Голицын сообщил вам прямо во всей подробности о путешествии сего государя, хотя и удостоверена я совершенно, что вы не оставили учинить надлежащая со стороны вашей предписания, дабы все потребное для выгоды его величества было приуготовлено на основании прежнего моего повеления и ваших в помянутом донесений выраженных мыслей, соглашая все то с образом путешествия его, ныне уже точно на мере положенным; но при том не упускаю сообщить для сведения вашего копию письма моего к князю Голицыну, желая, чтоб вы уведомили меня об успехах в приуготовлениях ваших. Пребываю впрочем вам доброжелательная.

14.

Всеподданнейшее донесение князя Долгорукова-Крымского.

Мая 29 дня 1780 г. Москва.

Всемилостивейшая государыня! Удостоясь получить всевысочайшее вашего императорского величества повеление из Могилева от 25-го сего месяца о приуготовлениях по случаю предприемлемого графом Фалкенпггейном в Москву и С.-Петербург путешествия нужных, имею счастие всеподданнейше вашему императорскому величеству донести, что по первому еще от 22-го сего месяца всевысочайшему вашего императорского величества предписанию надлежащие сделал по Смоленскому тракту распоряжения, как об исправлении дороги, так о заготовлении подставных по станциям лошадей и о назначении там [231] удобных домов ко въезду. Ныне, всемилостивейшая государыня, восприял я всевозможное старание, чтоб и С.-Петербургская дорога, по всем уведомлениям проезжающих в весьма худом состоянии находящаяся, особливо-ж испорченная последними дождями, сколь возможно поправлена и по сту лошадей на станциях приуготовлено было, употребя к тому в случае недостатка ямских лошадей из обывательских, что самое принужден я был учинить и по Смоленской дороге. Для пребывания в Москве графа Фалкенштейна избрал я, всемилостивейшая государыня, в Новой Басманной улице дом графа Жили, довольно хороший и особливую удобность имеющий к представлению вольного дому. Равным образом дом в Можайске и по пути к С.-Петербургу дворцы прибраны будут. Об исправлении же дороги в Новгородском и Тверском наместничестве и об числе лошадей, к проезду сего знатного гостя потребных, сообщил я, всемилостивейшая государыня, правящему должность наместника вашего императорского величества в сих губерниях генерал-поручику Сиверсу, дав при том о сем знать Тверского наместничества генерал-майору Тутолмину, ради благовременных к тому учреждений. Какие же от князя Николая Васильевича Репнина о дальнейших подробностях сего путешествия получу известии, то и об оных г. Сиверса уведомлю. Всем тем особам, всемилостивейшая государыня, в коих ведомстве состоят здесь каковые-либо древности и другие знаменитым вещи примечания достойный, приказал я, по получении еще первого всемилостивейшего вашего императорского величества повеления, предуготовится к удовлетворению любопытства графа Факелштейна. А между тем, всемилостивейшая государыня, что принадлежит до Смоленской дороги, которая, особливо в окрестности Можайска, будучи лесиста, требует многих трудов к своему поправлению, то я по всемилостивейшему вашего императорского величества соизволению, приемлю ныне дерзновение повергнуть себя в Смоленске к освященным вашего императорского величества стопам с принесением всеподданнейшей благодарности за всемилостивейше оказанную ко мне доверенность и благоволение, потщусь в проезд мой самолично всевозможные поправлении и учреждении сделать в сходственность высочайших вашего императорского величества повелений.

15.

Всеподданнейший рапорт князя Долгорукова-Крымского.

Июня 10 дня 1780 г. Москва.

Всемилостивейшая государыня! Граф Факелштейн, по въезде в Московскую губернию имев ночлег свой на 6-ое число сего месяца в [232] Можайске, прибыл того-ж дни во 2-м часу пополудни благополучно в Москву и стал в приготовленном для него под именем Праги трактире. Он, помедля несколько, поехал в Кремль и осмотрел находящиеся в оном древние здания. Любопытство его побудило сойти и к большому колоколу, в яме лежащему. Он потом был в дворцовом вашего императорского величества саду. В следующие же дни ездил в дом воспитательный, в село Царицыно, в Павловскую больницу, в монастырь Воскресенской, в университет и в прочие публичные места, обретшие его внимание. 8-го числа сего месяца сделал он мне честь своим визитом, а 9-го, будучи в вокзале, казался весьма довольным при собрании благородного общества, простиравшемся выше 1.600 человек, большею частию дам. Он вступал в разговоры со многими из них и особливая его ласковость приметна была к благородным воспитанницам С.-Петербургского Новодевичьего монастыря. Намерение свое ехать в Тулу он отменил, и день отъезда в С.-Петербург назначил в субботу 13-го сего месяца. Свиту же свою отправляет вперед за день, почему и посланы от меня предварительный уведомления в Тверское и Новгородское наместничества о бытии в готовности к его проезду. О чем вашему императорскому величеству со всеглубочайшим благоговением имею счастие всеподданнейше чрез сие донести так, как и о том, что город Москва и все оного окрестности в совершенном находятся благосостоянии.

16.

Рескрипт императрицы Екатерины II С. Ф. Стрекалову.

19-го апреля 1784 г.

Степан Федорович! Дав позволение княгине Катерине Романовне Дашковой по прошению ее отлучиться на время для домашних ее дел, Мы поручаем вам в управление Санктпетербургскую Академию Наук до возвращения княгини Дашковой. Пребываем впрочем вам благосклонны 8.


Комментарии

1. Печатаются с сохранениям орфографии подлинника.

2. Записка без обозначения года, месяца и числа и кому писана неизвестно.

3. Записка эта без дат.

4. Считаем не лишним напомнить, что в «Русской Старине» 1871 г., т. ІV. стр. 379, в статье «Фрейлины Русского двора в ХVIII и XIX столетиях по биографическим спискам П. Ф. Карабанова» помещен следующий биографический очерк графини Елисаветы Разумовской:

«Графиня Елисавета Кирилловна Разумовская 2-я, родная сестра графини Натальи Кирилловны, вторая дочь генерал-фельдмаршала графа Кирилла Григорьевича и супруги его, графини Екатерины Ивановны. Слепая привязанность к генерал-поручику и св. Анны кавалеру, графу Петру Федоровичу Апраксину (род. 6-го августа 1728 г. — ум. 5-го февраля 1811 г.), имевшему в живых супругу Анну Павловну, рожд. графиню Ягужинскую, решила Елисавету Кирилловну, не взирая ни на что, с ним тайно уехать и, вопреки церковному постановлению, обвенчаться. Раздраженный отец, пришед к Екатерине II и поднеся на коленях фрейлинский знак несчастной дочери, сказал: «она недостойна носить пожалованное вами отличие». В первые минуты повелено преследовать их со всею строгостию, а потом, под рукою, сказано брошенной супруге Апраксина, чтобы она шла в монастырь, что согласовалось с ее намерением; в скором времени она постриглась в Киево-Вознесенском Фроловском монастыре, под именем Августы; в 1790 г. произведена в игуменьи, и там скончалась в 1802 г.».

Помещаемые ниже документы дают иную окраску этому событию. — Ред.

5. Совершенно точно с подлинником.

6. Записка эта писана карандашом для объявления и любезно доставлена нам А. В. Безродным, которому приносим нашу искреннюю благодарность.

7. Засвидетельствованная копия была объявлена Сенату уже в измененном против собственноручного подлинника виде:

«Князь Александр Михайлович! Как приедете в город, то пошлите по графа Петра Апраксина и объявите ему моим именем, что по причине столь безчестнаго и безсовестнаго его поступка с графинею Елисаветою Разумовскою, и что к оному употреблял такое время, когда она слылась дневальною при дворе, следовательно в таком месте, где отцовская власть не имеет силы; то в сатисфакцию как моего двора, так равно и оскорбленнаго дома генерал-фельдмаршала графа Разумовскаго, который о сем чрез письмо меня просил, даю ему выбрать одно из трех мест: 1) заключену быть в Ревельском цухт-гаузе на три месяца, 2) или в Санкт-Петербургской крепости на шесть месяцев, или же 3) быть один год под началом в Свирском монастыре. По прошествии назначеннаго срока запрещается ему приезд ко двору и казаться во всех тех местах, где может встретиться с двором моим и с домом графа Разумовскаго; которое же из вышесказанных трех мест выберет, то имеете вы его тот же час туда под караулом отправить, а посему и прилагаю здесь нужныя для приему его в тех трех местах повеления».

8. Весь указ писан рукою А. А. Безбородко.

Текст воспроизведен по изданию: Письма и записки императрицы Екатерины II // Русская старина, № 2. 1897

© текст - ??. 1897
© сетевая версия - Тhietmar. 2016

© OCR - Андреев-Попович И. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русская старина. 1897