Екатерина II и Василия Васильевич Каховский.

(1791–1793).

В нашем собрании бумаг екатерининского времени находится связка указов императрицы Екатерины II к екатеринославскому губернатору В. В. Каховскому, младшему брату генерал-аншефа М. В. Каховского.

Кто не знает екатерининских деятелей братьев Каховских? Они потрудились, как в заселении Новороссийского края и устройстве Могилевской губернии, так в приобретении Крыма, порабощения Польши, и в целом ряде войн, от семилетней до второй турецкой. Екатерина II знала и ценила труды их; современники признавали их Сципионами 1. Но ни военные заслуги, ни гражданская доблести братьев Каховских не пробудили до настоящего времени должного к ним внимания: не только биография, далее родословная Каховских еще не разработана. Вот почему не многим, вероятно, известно, что жена Михаила Каховского была матерью знаменитаго Ермолова 2 и что декабрист Каховский, Петр Андреевич, один из пяти, казненных чрез повешение, вовсе не был в родстве с ними. Братья Каховские, бывшие в чести при Екатерине II, подверглись опале при Павле I, и вполне невинная переписка молодого А. П. Ермолова с своим братом Александром Михайловичем Каховским была причиною ссылки обоих. [278]

Сыновья поречского воеводы, Смоленской губернии, Василия Осиповича, Каховские воспитывались в сухопуном кадетском корпусе. Старший, Михаил Васильевич 3, участвовал в семилетней войне не без отличия: полвека спустя, в 1800 г., гр. А. Г. Орлов писал гр. С. Р. Воронцову, что «знаком с ним с Прусской войны – в одном корпусе служили» 4. Он был уже генерал-майором, когда началась первая турецкая война. Вероятно, во время этой войны узнала его Екатерина; по крайней мере, война еще не окончилась, когда императрица обратилась к нему с секретным указом, в котором, 28-го мая 1772 г., объявляла уже, «что решились мы ныне на присоединение к империн нашей некоторых польских земель и что мы поручаем вам одну из новоучрежденных губерний». Каховскому поручалось отправиться в несуществующую еще, лишь намеченную в проекте Могилевскую губернию, задолго до раздела Польши, когда «дело не доведено до совершенного окончания», и потому Екатерина предписывает ему ехать в польские еще земли «под преддогом распоряжения справедливой и соразмерной репортиции в поставке провианта и фуража, будто бы для отвращения чрез то, как всяких от небольших деташементов случающихся иногда продерзностей и наглостей, так и неравных от земских коммиссаров сборов, отягощающих и оскорбляющих мелкое дворянство, и чтобы тем самым доставлять по обывательским жалобам справедливое правосудие» 5. Каховский должен был все это «содержать в секрете» и секретно же собрать все необходимые сведения для устройства Могилевской губернии, которой он назначался губернатором, когда самой губернии еще и но существовало. Для выполнсния этого деликатного дела Каховскому дан был особый наказ, довольно подробный, состоящий из 33 статей, но составленный по широким взглядам и общим тенденциям, обличающим близкое участие Екатерины в написании наказа. Приводим из него несколько статей:

«Вы всячески стараться будете, чтобы с вступлением новых провинций под скипетр наш, в оных пресеклись всякие угнетения, притеснения, несправедливости, разбои, смертоубийства, а в исследовании дел мерзкие пытки, обвиняющие виноватого, как невинного, и всякие суровые казни и наказания, одним словом: мы желаем, чтобы не токмо сии провинции силою оружия были нам покорены, но чтобы все сердца людей в оных живущих добрым, порядочным, правосудным, снисходительным, кротким и человеколюбивым управлением Российской империи присвоили, дабы они сами причину имели [279] почитать отторжение свое от анархии республики Польской за первый шаг к их благоденствию» (ст. 9).

«Мы уже единожды навсегда во всей Российской империи за правило постановили, что в толь великом государстве, распространяющем свое владение над толь многими разными народами, весьма бы вредный для спокойства и безопасности своих граждан был порок, запрещение или недозволение их различных вер (см. 494, 495 и 496 статьи Наказа коммиссии уложения 1767 года). Вы во всей точности имеете во вверенной вам ныне губернии сохранить сии статьи, как коренные, основанные на правиле православия, политики и здравого смысла» (ст. 10).

«Дела вы имеете производить на Российском языке, то есть все издаваемые от вас, какого бы звания ни были, приговоры, решения или повеления, присовокупляя к тому переводы, где оные нужны будут и припечатывая их губернскою печатью» (ст. 31).

Каховский оказался вполне на высоте своей задачи, как спокойный администратор, как устроитель нового порядка вещей в стране, взволнованной долгою борьбою, окончившеюся поражением. Он умел успокоить, если не примирить боровшиеся элементы, утишить, если не прекратить политические страсти, утишить, по крайней мере, настолько, что подчиненные его власти староства и гмины преобразились в одну губернию, разделенную на уезды. И не только о вверенной ему Могилевской губернии заботился Каховский: он начертил план и привел в исполнение целую сеть дорог в Белоруссии, что обезпечило ему благодарность всего населения – поляков, русских, евреев. Екатерина ценила труды Каховского, принимая его предложения, защищая его от наветов, одобряя его распоряжения. Императрица писала, между прочим, Панину:

«Граф Никита Ивановичъ! Гр. Алек. Потемкин сказывал мне, что вы желаете знать, цесарский камергер Вальш по моему ли приказанию задержан в Могилеве, или его не пропустил губернатор Каховский? На сие вам имею сказать, что я не токмо не приказала, но я не знала, что Вальш едет с Анжелиевым, а задержал его губернатор сам собою для того, что он ему подозрителен показался. Он же в самом деле таков и есть же и не имея пашпорта ни откуда, а что он о всех поступках Анжелиевых известен и о его пребывании во Франции, где он переряжался в мещанскую одежду, брови вычернил и Георгиевской крест снимал, и потихоньку виделся с Дегильоном и с Жерардом, секретарем сего, да у бригадира Шоази жил, о сем и сумнения нет, и кажется, что сей камергер сущий авантюрьер. Вот вам вся сказка» 6. [280]

Восемь лет пробыл Каховский в Могилеве, и в 1780 г. перенес свою деятельность на юг, в Крым, где он сблизился с Потемкиным, который, подобно Екатерине, оценил его способности, как военные, так и гражданские. Покидая Могилев, Каховский устроил в нем своего младшего брата, Василия Васильевича, председателем губернской палаты.

Каховский долго и много потрудился не только для приобретения Крыма, но и для устройства его, как части Российской империи. Его «Краткое примечание о полуострове Таврическом и острове Тамани» 7 до настоящего времени не утеряло своего значения. Хотя оно и было представлено им в 1792 году президенту военной коллегии графу Н. И. Салтыкову, но автор обращает преимущественно внимание на географическое положение и на экономическое значение Крыма. С военной точки зрения определено только его значение, как крепости, ограждающей юг России: «счастливое положение сего полуострова натура не только всем полезным одарила и украсила, но и укрепила так, что с весьма малым числом войск прикрывает он немалую часть полуденных границ Российской империи. Приступ же для покушающегося завладеть сею обширною крепостью, самой натурой устроенною, столько для него труден, сколько невозможно подобную ей руками человеческими сделать». В этом именно смысле, извещая императора Иосифа II о приобретении Крыма, Екатерина II называла Таврический полуостров «приданым», принесенным ею России 8.

Потемкин много требовал, но и награждал щедро. Вслед за приобретением Крыма, в 1784 году, Каховский был пожалован в генерал-аншефы; в 1785 г. получил звезду ордена св. Александра Невского; с 1786 г. находился в Екатеринославской армии 9 и, по его желанию, младший брат, Василий Васильевич, сделан правителем Екатеринославского наместничества; в 1789 г. он назначен шефом мушкетерского Херсонского полка 10; с 1791 г. он генерал-аншеф Таврическаго корпуса 11 и, в этом звании, 22-го июня 1791 г., им взята штурмом Анапа 12. Смерть кн. Потемкина вызвала Каховского в Молдавию, так как рескриптом от 13-го октября 1791 г. он был назначен командующим над армиею и Черноморским флотом 13. Здесь кроме чисто военных забот, как, напр., вывод [281] войск из Молдавии и Тавриды 14, на него же было возложено и заселение земель, приобретенных от Порты 15. В это время, вслед за подписанием мира с Турциею, Екатерина обратила все свое внимание на Польшу. Она сердилась, что «Каховский о варшавских обстоятельствах ничего не пишет» из Ясс, находила,, что он поступает «по-дурацки» 16, и уже 1-го апреля 1792 г. избрала его, «яко генерала в искусстве, храбрости и усердии к службе совершенно испытанного» 17, начальником войск, назначенных в Польшу для уничтожения конституции 3-го мая. Каховский действовал настолько успешно, что уже 16-го июня Екатерина писала ему: «с Божиею помощию, устремляйтесь прямо на Варшаву» 18. Он устремился так поспешно, что уже от 11-го августа писал императрице из «лагеря под Варшавою» 19. Тем не менее, 8-го декабря 1792 г., Каховский был отозван из Польши, «ради употребления в другом месте» 20, и заменен бароном Игельстромом. Екатерина наградила Каховского орденом св. Андрея Первоззанного и назначила его генерал-губернатором пензенским и нижегородским, чем он и оставался до конца ее царствования.

Граф А. Н. Марков, конечно, был прав, находя, что Kakhovsky est tres loin d'etre un Turenne 21, но и такое сравнение ставить уже Каховского весьма высоко; гр. П. В. Завадовский называет Каховского «Российским Сципином» 22. Так отзывались современники о М. В. Каховском как военачальнике.

Его брат, В. В. Каховский, стяжал себе почетную память на поприще гражданском.

Вслед за приобретением Крыма, он был назначен, в 1786 г., вероятно, по указанию брата, губернатором Таврической области, откуда, в 1788 г., был переведен в Екатеринослав 23. Собственно города Екатеринослава тогда еще не существовало – он был едва лишь намечен на плане. Лет полтораста пред тем, по заказу польскаго правительства, французскии инженер Боллан выстроил, в 1635 г., на правом берегу Днепра крепость Кайдак; казаки вскоре разрушили ее и образовали два селения – Старые и Новые Кайдаки. В 1786 г. [282] кн. Потемкин, готовясь к встрече императрицы Екатерины II и желая ознаменовать таврическое путешествие устройством новых городов, проектировал построить на месте Кайдаков город, назвав его, в честь императрицы, Екатеринославом. В 1787 г. Екатерина лично заложила здесь Преображенский собор, а в 1788 г., когда Каховский был назначен екатеринославским губернатором, императрица высказывала лишь уверенность, что «хорош будет по местоположению Екатеринослав» 24.

Екатеринославская губерния занимала в то время обширную степную площадь. Она граничила с Польшею, Очаковскою степью по Бугу, с Лиманом, Азовским морем, с Киевским, Черниговским, Харьковским, Воронежским и Кавказским наместничествами и с поселениями Донских казаков. На эту обширную территорию издавна призывались правительством инородческие поселенны и, кроме собственно русских и малороссиян, в губернии находились целые поселения сербов, арнаутов, болгар, греков, албанцов, армян. «Знаешь ли,– спрашивала Екатерина в 1793 г. Храповицкого,– какими людьми тамошний край наполнен? С'est un tas d'aventuriers. Tous les jours j'entend des nouvelles histoires» 25.

Вот в какой местности и среди какого населения суждено было В. В. Каховскому развивать свою деятельность и прилагать свои административные способности. По своему служебному положению, он ведал все функции государственной, общественной и частной администрации; не только промышленные и торговые, даже судебные, военные и церковные интересы подлежали его ведению. Он заботился о заселении губернии инородцами, о карантинах и таможнях в пограничных местностях, о финансовом положении всех учреждений в губернии, о фабриках и заводах, как действующих уже, так и устраиваемых еще, о состоянии войск, расквартированных в его губернии и проходящих чрез нее, и нет такого вопроса, который императрица не поручала бы его вниманию, если этот вопрос так или иначе касался Екатеринославской губернии 26. Не только по протоколам Совета, но, еще лучше, из помещаемых ниже указов и рескриптов императрицы, видна вся разносторонняя деятельность Каховского, называемого губернатором, в отличие от брата, титулуемого всегда генералом. Оценить эту деятельность можно, однако, лишь по результатам, к которым она приводила, по взглядам, Каховским высказываемым, и по мерам, им принимаемым. В этом отношении особенно любопытны отношения Каховского к духоборам и к [283] турбаевской катастрофе, о чем упомянуто в прилагаемых документах, впервые появляющихся в печати.

Первый русский квакер, отставной унтер-офицер, человек грамотный, проповедовал, в 1730–1740 г., в селе Охочем, Белгородской губернии, что «власти не нужны, все люди равны, иерархия и священство суть выдумки, церковь и образа излишни, монашество есть искажение природы человеческой, помещичья кабала есть позор для людей, царь и архиереи суть такие же люди, как и все». Он и его последователи признавали самих себя храмом Божиим, находя, что в каждом из них присутствует св. Троица – память (Бог Отец), разум (Бог Сын) и воля (Бог Дух Святый). Они вели жизнь «воздержную и добропорядочную», трезвую и трудолюбивую. Народ видел в них «людей Божиих», как они и сами себя называли; архиерей екатеринославский Амвросий, находя, что они противятся духу истины, прозвал их духоборцами. Один из этих культурных пионеров, Силуян Колесников, преподал духоборцам важную практическую истину: он научил духоборцев екатеринославских по видимости неуклонно покоряться постановлениям церкви и правительства, где им ни привелось бы жить: в Турции – султану и магометанской религии, в Польше – властям польским и католической религии, в России – царю и православию. Вследствие этого духоборцы не подвергались преследованию, пока один из их законоучителей, по имени Капустин, не воспретил духоборцам и такой наружной обрядности. Вот почему только в 1791 г. екатеринославские духоборцы подверглись гонению губернатора Каховского.

Как только администрания обратила внимание на духоборцев, как только главнейшие из них были арестованы, они из темницы подали губернатору Каховскому пространную записку, в которой довольно обстоятельно, хотя и тяжелым языком 27, объясняли основы своего учения, правила своей жизни, и которую заканчивали следующею просьбою: «Припадая к стопам вашего превосходительства, доложиться смеем, яко истинно к выполнсниям всех требований от начальств всепоспешнейши были мы один другому пособствовать в том за первейш долг и знак христианства считать за слово Божие научились. Сами, в полках бывши пикинерских, служили и ныне некиих дети наши на службе ее императорского величества стоят. В нужном разе, хотя бы и теперь самой жизни нашей востребовалось, истинно вернопокорнейшими ее императорскому величеству бывше, до последния капли крови себя не пощадили бы, творя все сие Господа [284] ради (Ефес., VI, 5, 6, 7). Откуда и видим себя пред ее величеством и начальствы ея и малейше не преступившимись. Все же дело наше касается о спасении душ наших и совершенно есть духовное; а потому всепокорнейше просим ваше превосходительство милостиво прияв показание и прошение сие наше, взнесть оное на рассмотрение высшему начальству, и сим явить милостивое к нам вашего превосходительства благоволение» 28.

Представление Екатеринославской духовной консистории было рассмотрено в нижней расправе Павлоградского уезда; арестованные духоборцы были допрошены, и Екатеринославская верхняя расправа приговорила: «по силе уложения гл. 1-й ст. 1-й и воинского 3-го артикула, подсудимых казнить смертию – сжечь; но до точного о том рассмотрения по указу 1754 года сентября 30-го дня наказав их кнутом, вырезав ноздри и поставя на лицах указанные знаки, сослать всех их на каторжную работу» 29. Все эти ужасы не были, однако, приведены в исполнение и екатеринославским судьям не удалось опозорить царствование Екатерины II: из помещаемаго ниже рескрипта, от 27-го августа 1792 г. видно, что императрица, узнав о суде над духоборцами, приказала «значущиеся по делу семейства в числе тридцати семи душ отправить к нам, препоруча сей транспорт надежному офицеру, которого снабдить деньгами». И лишь по смерти Екатерины II, уже при Павле I, духоборцы подверглись казни: по указу от 28-го августа 1799 г. духоборцы были закованы в ножные оковы и сосланы в Екатеринбург на тягчайшие работы, «дабы сии духоборцы, отвергающие вышнюю власть на земле, пределом Божиим постановленную, восчувствовали чрез сие как следует то, что суть на земле власти, Богом определенные на твердую защиту добрых, злодеям же подобным на страх и наказание» 30.

Как же относился Каковский к духоборцам? Это лучше всего видно из писем его к В. С. Попову: «Учение духоборцев и изъявляемой образ мышления, по суждению моему, не должны быть терпимы не только в здешней губернии, но и во всем государстве. Я сужу, что если бы они поселены были в Коле или на Новой Земле, то и оттуда со временем яд свой распространить могут». По суждению нашему, это равносильно приговору Екатеринославской верхней расправы – сжечь. Любопытен мотив такого суждения Каховского, высказанный им в другом пмсьме: «Не слепая вера, не безрассудная набожность и не жестокость моего сердца – непорочный образ их [285] жизни и проповедуемое ими человеколюбие обязуют меня донесть об них то, что я думаю». Непорочный образ жизни и человеколюбие, как порочные явления, заслуживающие истребления, не опечатка. В другом письме повторяется этот же мотив: «Образ их жизни основан на честнейших правилах, и важнейшее их попечение относится ко всеобщему благу, а от благих дел чают они только спасения. Похвальные правила. Но все ереси и последовавшие от них кровопролития не возростали ли под видами кротости, человеколюбия и благочестия?» 31

В совершенно ином свете представляется Каховский в турбаевской катастрофе. Если в духоборческом вопросе мы видим в нем не столько спокойнаго администратора, сколько тупого стародумца, то в «деле о турбаевских преступниках» он действует как гуманный и умный губернатор.

Турбаевская катастрофа – одно из многих явлений насильного закрепощения малороссийского посполитства казацкою старшиною, стремившеюся захватом земель и порабощением свободных людей, посполптов и казаков, попасть в ряды благородного российского дворянства 32. Турбаи – свободное войсковое село, лежавшее па территории Миргородского полка. Во время прутскаго похода, в 1711 г., миргородский полковник Даниил Апостол, завладел Турбаями, приписав их к своим маетностям. Как ни грубо и нагло было такое насилие, но бедные казаки не могли тягаться со своим всесильным полковником. Преемник Апостола, его личный враг, полковник Капнист тою же полковничьею властью возвратил казакам их турбаевское село. Началась тяжба. Право на Турбаи перешло в конце XVIII ст. к шестинедельной правнучке Апостола, Екатерине Битяговской. Достигнув совершеннолетия, Битяговская уступила, по купчей, свои права на Турбаи двум братьям Базилевским, людям состоятельным и потому влиятельным. Благодаря подкупам все судебные инстанции высказывались против турбаевцев в пользу Базилевских. Сенат взглянул на дело иначе и в июне 1788 г. постановил решение, которым признавались казачьи права за всеми теми из турбаевских жителей с их родом, кто был внесен полковником Капнистом в казачьи компуты. Несомненно, что Капнист внес всех, но у [286] кого же теперь сохранились докуменны с доказательством своих казачьих прав? Нижний голтвинский земский суд явился в Турбаи только в июне 1789 г., чтобы привесть в исполнение решение Сената. Суд сопровождала воинская команда; представителем губернской власти явился советник киевского наместнического правления. Все эти «власти» расположились в усадьбе Базилевских, чем сразу подорвали свое значение в глазах турбаевцев. Мало того: приехавшие власти глумились над турбаевцами, говоря, что если кого и отберут от Базилевских, то лишь на самое короткое время. Турбаевцы решились не поддаваться. Они все, в числе 2.000 человек, объявили себя казаками и стояли твердо на своих правах. 8-го июля, в первый же день разбирательства, видя в судьях друзей Базилевских, турбаевцы бросились в усадьбу и убили всех «господ» – Степана, Павла и Марию Базилевских; должностных же лиц взяли под арест. На другой день, власти должны были выдать турбаевцам судебное постановление о признании их казаками и удостоверение, что это постановление сделано и выдано добровольно. По требованию же турбаевцев, суд приложил свои печати ко всему движимому имуществу, оставшемуся после убитых Базилевских. Затем суд и все власти были отпущены на свободу.

Кн. Потемкин, как новороссийский генерал-губернатор, счатал необходимым выкупить турбаевцев у наследников убитых Базилевских и переселить всех, посполитов и казаков, на свои заднепровские земли. Эта мера была одобрена императрицею, как видно из помещаемаго ниже указа от 7-го января 1792 г., и задерживалась только правосудием. Это «только» стоило многих трудов Каховскому, которому было поручено это дело.

Каховский лично посетил Турбаи, куда в течение уже трех лет власти не являлись. На запрос губернатора о зачинщиках и убийцах, турбаевцы отвечали, что «в соделанном преступлении никакого они намерения не имели, следовательно, и нет между ними ни одного начинщика, но все они начинщики и все равно виновны». Уговорами, поездками в Турбаи и мерами кротости, Каховский достиг, однако, цели: турбаевцы выслали к нему своих выборных, и шестнадцать подсудных турбаевцев сидели уже в тюрьме, в Градижске, когда турбаевцы дали совершенно иной ход делу: они разбили градижскую тюрьму и освободили заключенных. Тогда Каховский прибег к военной помощи, но так спокойно, без всякаго насилия, и так быстро, что описание этих его действий назидательно и для нашего времени:

«Ни Каховский, ни герой Праги и Измаила, который командировал в Турбаи баталион Бугского егерского полка и 200 донских [287] казаков, совсем не имели в виду штурмовать Турбаи. Напротив, со всех сторон видны усиленнейшие старания о том, чтобы все обошлось самым мирным образом. Все делалось в глубокой тайне. Войска должны были расположиться в Гурбаях, под предлогом следования в Гадяч, будто-бы мимоходом для печения хлебов и починки обоза. Войскам было строжайше предписано обращаться с турбаевцами «с пристойною обывателям ласкою». У Каховского была одна опредеденная ближайшая цель: извлечь из Турбаев, по возможности, незаметно, вожаков, «огорченнейших и строптивейших невежд, коих мнению и советам большая часть жителей слепо следует». Нелегко было сделать все так, как хотел Каховский, но секунд-майор Карпов, которому это было поручено, оказался на высоте своей задачи. Прежде всего надо было захватить атамана Тарасенка. Карпов «потребовал его с ласковостью» в лагерь, будто-бы по поводу дров, подвод и пастбищ; затем приказал с квартир самим жителям носить в лагерь печеный хдеб, а некоторых призвал к себе для покупки скота. Этими «и разными подобными сим предлогами», он привлек в лагерь и задержал десять человек, на которых ему было указано Каховским. Сделано все это было так просто, незаметно, быстро, что турбаевские жители не успели опомниться; таким образом секунд-майор Карпов «своими благоразумными и кроткими поступками удалил то происшествие, о коем все здесь говорили», т. е. новый взрыв «турбаевской отчаянности». Революционная Турбаевская гидра была обезглавлена без всякого внешнего акта насилия, который мог бы послужить для новой бури. Турбаи смирились» 33.

В январе 1794 г. суд был окончен. Из 2.000 жителей преданы были суду 411 человек, из них 228 оправданы судом и 183 подверглись различным наказаниям, при чем «смертные приговоры были отменены, наказания смягчены». В мае того же 1794 г. турбаевцы были выселены: крестьяне в Таврическую область, казаки за Буг, «в приобретенную от Порты Оттоманской область». Каховский сознавал, что выселение было самым тяжким наказанием для турбаевцев. «Видя сам село Турбаи – пишет Каховский – и несколько хуторов, принадлежащих турбаевцам, сужу, что тяжко им раздаваться с их домами, садами, рощами, словом со всем, в совершенстве устроенным, домоводством, и с местами предков их и их рождения».

Автор «Турбаевской катастрофы», подробно ознакомившийся с делом, хранящимся в Харьковском историческом архиве, так [288] характеризует участие в этом деле Каховского: «Благодаря Каховскому дело распуталось так благополучно, как только можно было пожелать при этих в высшей степени трудных и сложных обстоятельствах. Невольное удивление и уважение возбуждает гуманность, долготерпение и осторожность, с какою он относился к турбаевцам, наряду с энергией, которую обнаруживал, направляя действия «мест и особ», ведших турбаевское дело» 34.

Помещаемые ниже указы императрицы Екатерины II к екатеринославскому губернатору В. В. Каховскому обнимают время двух лет, от 20-го октября 1791 по 24-е июня 1793 гг. Едва-ли можно допустить, что Екатерина ни прежде 20-го октября 1791 г., ни позже 24-го июня 1793 г. ничего не писала Каховскому. Она знала его меньше старшего брата, Михаила Васильевича; но знала давно. Еще в 1778 г., когда он был полковником и занимал ничтожный пост советника могилевского губернского правления, Екатерина два раза писала графу Стакельбергу, посланнику в Варшаве, поручая ему обратить внимание на дело Каховского с графом М. К. Огинским, великим гетманом литовским, чтобы «Каховский не остался без надлежащего удовольствия в деле его» 35. Надо полагать, что со временем будут найдены и другие указы и рескрипты императрицы к В. В. Каховскому.

В. Бильбасов.


Указы Екатерины II – В. В. Каховскому.

1. 36

Секретно.

Господин Генерал-Майор и Екатеранославский губернатор Каховский! Вы получили от Генерала-Майора Попова уведомление о некоем Поляке Заблоцком, который по зломыслию своему делает вредные разглашения, и который бывает иногда в Новомиргороде. Подтверждаем вам обратить секретное внимание на сего вредного человека и строгим оком надзирать за его поступками, не дозволяя ему пребывания в губернии вам вверенной, и в случае появления [289] его в оной выслать за границу с прещением жесточайшаго наказания по законам за ослушание в том. Пребываем вам благосклонны.

Екатерина.

Октября 20-го 1791 г. В С.-Петербурге.
(Получен 30-го октября в Яссах).

2.

Получив уведомление, что взятые в Анапе четыре сообщника известного шиха Мансура 37 отправлены из Тавриды в Кременчук, повелеваем вам прислать их сюда немедленно под надежным присмотром, со всеми теми сведениями, какие об них тамо имеются.

Екатерина.

Ноября 1-го 1791 г. В С.-Петербурге.
(Получен 29-го ноября 1791 г. в Екатеринославе. Отправление учинено и донесено декабря 1-го дня с прапорщиком Югумцовым).

3.

Видев из рапорта вашего от 25-го минувшаго декабря, какое предположение зделано покойным Генерал-Фельдмаршалом князем Потемкиным-Таврическим вследствие указа нашего ему данного в 24-й день Июля 1789-го года относительно жителей села Турбаева учинивших своевольство и смертное убийство помещикам своим, Мы находим нужным предписать вам, чтоб означенное [290] предположение покойного Генерала-Фельдмаршала выполнено было во всей его силе и точности. Что же касается до денег потребных на заплату владельцам села Турбаева за покупаемых у них людей, тридцати одной тысячи пяти сот рублей, оные повелеваем взять из доходов Екатеринославского наместничества. И по исполнении всего того не оставьте нам донести.

Екатерина.

Генваря 7-го 1792-го г. В С.-Петербурге.
(Получен в Екатеринославе Генваря 20-го дня 1792 года).

Князь Григорий Александровичъ! Приемля за благо ваши распоряжения к пресечению своевольства происшедшего от жителей села Турбаева, которое долженствует быть причислено к губернии Екатеринославской, Мы совершенно удостоверены, что вы тут таким образом учредите, дабы спокойствие и порядок восстановлены, каждому справедливость и ему законно принадлежащее доставлены, а виновные сему мятежу и смертоубийству при сем случае учиненному, но законам наказаны были. В следствие чего вы можете приказать объявить прибегающим с повинною, чтобы они в доказательство своему раскаянию выдали убийцов и начинщиков неспокойства. Пребываем впрочем вам благосклонны.

Екатерина.

24-го июля 1789 года. В Царском Селе.

4.

По случаю пребывания ныне в городе Екатеринославе, имеете доставить к нам немедленно копию с плана сего города, какии образом он выстроиться предполагает, что по оному исполнено и что еще недостроено, присовокупя к тому подробное описание окружностей и сведений о числе казенных и партикулярных домов, в них жителей всякого состояния и всего того, что до сего города касается.

Екатерина.

7-го Генваря 1792 года. В С.-Петербурге.
(Получень в Екатеринославе Генваря 20-го дня 1792 г.).

5.

Известясь чрез рапорт ваш о пришедших из Константинополя к Херсонскому Порту пяти мореходных купеческих судах, Мы одобряем ту осторожность, которую вы предписали Херсонским Карантину и Таможне наблюдать относительно сих судов, привезенных на них товаров, також шиперов оных и самих хозяев, [291] предъоставляя вашему благоразумию и впредь в подобных случаях равную иметь предосторожность.

Екатерина.

7-го Генваря 1792 года. В С.-Петербурге.
(Получен в Екатеринославе Генваря 20-го дня 1792 года).

6.

В 29-й день минувшего декабря между нашими и турецкими полномочными в Яссах подписан на желаемых нами кондициях мирный договор, который вскоре подтвержден будет и Государскими взаимными высочайшими ратификациями. Принося за то благодарение Наше вышнему, Мы поспешаем возвестить вас о сем благополучном происшествии, ведая, что оное вам, как и всем верным Нашим подданным будет приятно.

Екатерина.

8-го Генваря 1792 г. В С.-Петербурге.
(Получен в Екатеринославе Генваря 20-го дня 1792 г.).

7.

По содержанию рапорта вашего с представлением ведомостей о разных суммах состоящих в ведении вашем, которые розданы в займы, Мы иного предписать не находим, как чтобы те из них, коим сроки уже миновали, старались вы узаконенным образом с кого следует взыскать в казну без продолжения времени; а другие розданные по закладным на условленное число лет, в течение оных согласно с обязательствами заимщиков взыскивать без упущения и об успехе в том доносить нам; равно как и о тех, с коих взыскание не надежно. Предоставляя впредь обо всех сих суммах зделать вам нужное и обстоятельное предписание, пребываем вам благосклонны.

Екатерина.

9-го Генваря 1792 г. В С.-Петербурге.
(Получен в Екатеринославе Генваря 20-го дня 1792 г.).

8.

Препровождая сим дошедшее к Нам прошение от секунд-майора Ефима Веселинова об отрицании свояченицы его майорши Шаховой от разбирательства совестного суда, о праве малолетнего сына его Григория к наследию в имении оставшемся после деда его Григория, полковника Рашкевича, соизволяем, чтобы по сему его Веселинова прошению призвана была своячиница его майорша Шахова к разбирательству совестного суда, которой имеет то между ими дело [292] рассмотреть и решить на основании правил сего суда, в учреждениях Наших о управлении губерний изображенных.

Екатерина.

Генваря 19-го 1792 г. В С.-Петербурге.

9.

Препровождая сим дошедшую к Нам жалобу от константиноградского купца Степана Пракофьева на екатеринославской совестной суд о продолжающемся в нем более трех лет его деле с купцами Скопиным и Остроуховым в ращетах по общим их торгам, соизволяем, чтобы вы побудили как тот суд, так и прибегнувших к разбирательству оного, кончить их дело без продолжения времени на основании правил сего суда в учреждениях о управлении губерний изображенных и протчих наших узаконений.

Екатерина.

Генваря 19-го 1792 г С.-Петербург.

10. 38

Дав указ Сенату Нашему о присоединении к губернии, вами управляемой, земель новоприобретенных от Порты Оттоманской, между рек Буга и Днестра лежащих и о препоручении вашему попечению заселения оных приходящими из заграницы жителями, сообразно состоянию их на основании плана о губернии Екатеринославской, всемилостивейше вам повелеваем:

1) Обозреть сию страну, разделить оную на уезды, назначить города по способности, и о том Нам и Сенату Нашему представить ваше мнение с планами.

2) Употребить всемерное старание о скорейшем заселении сей земли, отводя оную как для казенных слобод, так и для помещиков небольшими участками, и отнюдь не свыше положенного по плану губернии Екатеринославской количества, и обязывая притом получающих сии участки населять оные без потеряния времени.

3) Наблюсти, чтоб казенные селения не были смешаны с помещичьими.

4) Арнаутские и волонтирские команды, при армии бывшие, покойный князь Потемкин-Таврический предполагал поселить на сей земле, из которых и составился 39 бы на первый случай род войск поселенных, вы немедленно, по сношению с командующим армиею генералом Каховским имеете принять меры к произведению сего в [293] действо, и как нужно прежде всего способствование водворению их, то по недостатку потребного там на строение леса, постарайтесь ныне же запастись им из Молдавии. Генерал-аншеф Каховский и в сем вам подаст помощь, приказав бывшему молдавскому портарю (капитану) Гаиосу, заготовляющему леса для флота, доставить довольное оного количество и для домов на левый берег Днестра.

5) Молдавские бояре, в подданство наше вступившие, заслуживают к получению тамо земель особенное уважение.

6) Предохранение границ Наших от опасной болезни долженствует быть одним из главнейших предметов внимания вашего.

Уверены Мы, впрочем, что по известному вашему к службе Нашей усердию не упустите вы лично к точнейшему исполнению воли Нашей.

Екатерина.

Генваря 26 дня 1792 г. С.-Петербург.

11.

Прилагая при сем копию с данного от Нас Сенату Нашему указа 40 о немедленном собрании и препровождении к вам всех турецких военнопленных в разных губерниях находящихся, повелеваем вам, как сих доставляемых к вам из других губерний, так и обретающихся в вверенной вам Екатеринославской, разделяя для удобности на партии препровождать в ближайшие к границам места, по сношению об оных с командующим армиею Нашею генералом Каховским, или кто от него к приему и размене взаимных пленных назначен будет, дабы оттуда могли оные во свояси отправлены быть как удобнее морем ли или сухим путем. О числе же употребленных денег на содержание и отправление сих [294] военнопленных донести нам и Сенату Нашему для возвращения их в ту сумму, из коей они заимствованы будут.

Екатерина.

Февраля 12-го 1792 г. В С.-Петербурге.
(Получен в Крюкове февраля 25 дня 1792 г.).

12.

Определенные вам от покойного Генерала-Фельдмаршала князя Потемкина-Таврического за труды по строению города Екатеринослава сверьх настоящего вашего жалованья по три тысячи рублей на год, позволяем вам получать и впредь из сумм на то строение назначенных. А сверьх того из особливого благоволения Нашего к усердным трудам вашим по бытности в армии при помянутом Генерале-Фельдмаршале понесенным и в награждение оных, всемилостивейше пожаловали Мы вам двенадцать тысяч рублей, об отпуске коих из казначейств Наших дан от Нас указ действительному тайному советнику и Генералу-Прокурору, князю Вяземскому. Уверены Мы, что вы усугубите рачение ваше на пользу службы Нашей, и пребываем вам благосклонны.

Екатерина.

Февраля 22-го дня 1792 г. В С.-Петербурге.
(Получен в Крюкове февраля 25-го дня 1792 г.).

13.

Утвердя подписанием Нашим планы города Екатеринослава и разных в оном зданий, повелеваем вам немедленно доставить к Нам сведение обо всех денежных суммах как наличных, так и ежегодно вступающих в губернии Екатеринославской, дабы потому на производство тех строений могли Мы назначить потребное число денег.

Екатерина.

Февраля 23-го дня 1792 г. С.-Петербург.
(Получен в Дубоссарах апреля 1-го дня 1792 г.).

14.

Приемля за благо представление ваше о перенесении карантина и таможни из Херсона в Очаков, повелеваем зделать благовременные к сему распоряжения и Нам представить штаты карантинов, таможень и застав, которые на границах губернии Екатеринославской нужными вы находите с сметами сумм на полагаемый в оных строения потребных. По получении от вас сведения и доходах губернии и наличных в оной суммах, не оставим Мы удовлетворить сии надобности, вам же позволяем обо всем, что до пользы и [295] благосостояния вверенного вам наместничества касается прямо доносить Нам.

Екатерина.

Февраля 23-го дня 1792 г. С.-Петербург.
(Получен в Дубоссарах апреля 1-го дня 1792 г.).

15.

Возложа на вас население и благоустройство земли новоприобретенной Нами от Порты Оттоманской за нужное находим особливому вашему поручить попечению переведенных на оную из-за Днестра Армян. Покойный князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический назначил быть городу Армянскому под именеи Григориополь у самого Днестра между долин Чорной и Черницы, включая и обе оные в городской выгон. Мы утверждая сие назначение повелеваем:

Первое, отвесть помянутую округу, между долин Чорной и Черницы лежащую, со владением обеих оных, под город Армянский, который и именовать Григориополь.

Второе, сделать план сему городу и расположа оный сообразно роду жизни и упражнению трудолюбивого сего народа представить его Нам.

Третие, между тем преподавать армянам все зависящие от вас спомоществования к водворению их там, произвождению ремесл и открытию фабрик, которые они завесть намерены. Архиепископ армянский Иосиф может вам в сем способствовать, так как он и прежде к тому был употребляем.

Четвертое, обо всех их надобноетях и просьбах, узаконениям Нашим непротивных, имеете Нам представить, стараясь дабы не только все перешедшие в пределы Наши сохранены были, но чтобы и находящиеся за границею их единоземцы, видя их благоденствующих, к Нам присоединялись.

Пятое, об исполнении сего и прочих Наших препоручений ожидаем Мы частых от вас донесений.

Екатерина.

Февраля 23-го дня 1792 г. С.-Петербург.
(Получен в Дубоссарах апреля 1-го дня 1792 г. Объявлен архиепископу Иосифу 2-го, а обществу армянскому 4-го апреля).

16.

На последней почте получили Мы уведомление, что живущая давно уже в Париже княгиня Варвара Шаховская, урожденная баронесса Строганова, без ведома Нашего и несогласно с волею Нашею выдала дочь свою замуж за князя Аремберга, и что она с ним и с [296] дочерью выехала из Парижа и вероятно едут они в Россию 41. А как сей князь Аремберг участвовал в двух известных бунтах против законной власти воздвигнутых наглостию и своевольством, одном французскому а другом брабантском, где едва ли и ныне еще показаться смеет, то и повелеваем на границах Империи Нашей лежащих в губернии вам вверенной взять меры, дабы вышереченный князь Аремберг отнюдь в Россию пропущен не был; обеим же княгиням не запрещается возвратиться в отечество; но в случае естьли жена его не пожелает с ним растаться, оставить ей на волю восприять с мужем своим обратный путь. О чем и прочих пограничных губерний начальникам даны от Нас надлежащие повеления.

Екатерина.

Марта 2-го дня 1792 г. В С.-Петербург.
(Получен 11-го апреля 1792 г. в Дубоссарах).

17.

Молдавским Господарям Александру Маврокордато и Еммануилу Росетти, которые во время минувшей войны Нашей с Портою Оттоманскою, убегая гонения турецкого 42, притекли под защиту Нашу и ныне по прекращении той войны желают остаться в пределах Империи Нашей, Росетти по глубокой его старости в Херсоне или Николаеве, а Маврокордато в Москве или где он лучше для себя изберет пребывание, повелеваем определенное им от Нас содержание каждому по тысяче рублей на месяц, выдать обоим с того самого времени, как сия дача им пресечена; да и впредь Росетти остающемусь на пребывании в губернии вам вверенной, из доходов оной производить исправно и без задержания. А что касается до Господаря Маврокордато, оному по получении от вас уведомления где он изберет место своего пребывания и куда ему беспрепятственно выехать позволить, не оставим по способности избранного им жительства ассигновать таковую выдачу месячного содержания, в чем вы его и обнадежить можете.

Екатерина.

Марта 4-го дня 1872 года. В С.-Петербург.
(Получено 11-го апреля 1792 г в Дубоссарах).
[297]

18.

Дав повеление об отправлении чрез Константинопольский пролив в Черное море судов, бывших в Средиземном море флотилии Нашей со всеми теми Нашими единоверцами, которые в областях Наших селиться желают, назначаем Мы для обитания их Аджибей 43 с окрестностию, а потому и считаем за нужное вам предписать, чтобы приняли вы благовременно меры к их тамо водворению с наблюдением притом пользы и выгоды общей и их собственной. Но естьли которые из них восхотят поселиться в Тавриде, для таковых указали Мы отвесть землю близ Балаклавы, присоединя их к обществу греков, там жительствующих. О числе прибывающих поселенцов и о всех распоряжениях, какие вы по сему учините, будем Мы ожидать в свое время подробных донесений.

Екатерина.

Марта 20-го дня 1792 г. С.-Петербург.
(Получен апреля 1-го дня в Дубоссарах).

19.

Для обеспечения Лимана Днестровского указали Мы генералу Каховскому отправить во оный до тридцати лодок из построенных в Фалче, посадя на них один из приморских гренадерских полков и поруча сию команду бригадиру Леццану 44 с тем, чтобы он по прибытии в Лиман избрал удобное место на левом берегу Днестра, против Аккермана, и там расположился, дондеже о построении в той стране крепости дастся Наше повеление. Вам же предписываем о преподании сему отряду всех нужных способствований.

Екатерина.

Марта 22-го дня 1792 г. С.-Петербург.

20.

Секретно.

Дошло до сведения Нашего, что некто француз по имени Бассевиль 45 с некоторыми другими подобными ему предприемлют путь к России. Приметами оный Бассевиль росту среднего, имеющий лице смуглое и рябоватое, глаза болыние, волоса курчавые, в белой шинели и круглой шляпе. Как пребывание сего человека и сотоварищей его в Империи Нашей почитается вредным и не долженствует быть [298] терпимо, то и повелеваем вам, в случае прибытия сих людей на границу Нашу, вход им в пределы Империи Нашей воспретить с объявлением, дабы они немедленно от оных удалились.

Екатерина.

Марта 26-го дня 1792 г. В С.-Петербурге.
(Получен 2-го маия 1792 г. в Дубоссарах).

21.

Польские вельможи граф Потоцкий 46, граф Ржевуский 47 и многие другие, прибегшие к Нам с испрашиванием покровительства противу новой введенной в Польше конституции, отправляются ныне в Елисаветград для пребывания тамо некоторого времяни. Прикажите отвесть для них лучшие квартиры и оказывая им всякое уважение, пещись об их выгодах и безопасности доколе они тамо останутся.

Екатерина.

Апреля 20-го дня 1792 г. С.-Петербург.
(Получен в Дубоссарах маия 2-го дня 1792 г.)

22.

Препровождая при сем пункты просительные турков, в Николаеве поселиться желающих 48, с Нашим решением, повелеваем вам объявить им оное, и обще с оберстеркригс-комисаром Фалеевым и бригадиром Селих-Агою 49, в Николаеве пребывающими, соответственное сему учинить распоряжение; нужную в построении домов помощь преподать им чрез снабжение матерьялами и мастеровыми людьми; деньги 20.000 на ссуду определенные истребовать из Екатеринославской казенной палаты; льготы им полагается десять лет, по прошествии коих подвергаются они одинакому отправлению всех обязанностей граждан равного с ними состояния; об исполнении сего и о числе оставшихся в Николаеве турков имеете вы Нас в свое время уведомить.

Екатерина.

Апреля 27-го дня 1792 т. С.-Петербург. [299]

Пункты просительные турок в Николаеве поселиться желающих: Высочайшее на оные решения:
1. Каждому хозяину, вступившему в подданство Ее Императорского Величества, дать дом с лавкою, землю для хутора или саду, на торговлю сто левов.

Из Турции же переселиться желающие требуют, чтоб на заведение и торговлю определить сумму и давать смотря по состоянию человека с возвратом чрез десять лет.

1. Для поселения их особою слободою отвесть землю в предместии Николаева.

Для садов дать также приличное количество земли, и доколе они с помощию казенною успеют построить себе домы и лавки отвесть им на пребывание из казенных домов.

На ссуду их для торговли определяется на первый случай двадцать тысяч рублев, из которых снабжать их чрез десять лет без процентов, смотря по состоянию человека.

2. Свободно отправлять богослужение и построить для оного мечеть. 2. Богослужение отправлять свободное, мечети же представить план и смету.
3. Судиться законами российскими, но судьи чтоб из самих турков выбирались. 3. Удовлетворить их в сем сообразно с высочайшими о управлснии губерний учреждениями.
4. Рекрут с них не брать. 4. От поставки рекрут увольняются.
5. Постоев в домах их не ставить. 5. Для постоев построить казармы.
6. Пользоваться всеми выгодами наравне с природными Россиянами. 6. Сие право им жалуется как скоро на верность подданства учинят присягу.
7. Имаму Мустаф Еффендию определить жалованье по шести сот рублев в год, да помощнику его триста. 7. Жалованье сие им определяется, зависеть же им от муфтия таврического.

Екатерина.

Апреля 27-го 1792 г. В С.-Петербурге.

(Продолжение следует).


Комментарии

1. Арх. кн. Воронцова, XII, 79.

2. Марья Денисовна Давыдова была в первом браке за М. В. Каховским, а во втором за П. А. Ермоловым.

3. Род. 1734, ум. 1800.

4. Арх. кн. Воронцова, XXVII, 25.

5. П. З. С., № 13808.

6. «Русскиии Архив», 1873, I, 592.

7. «Чтения», 1863, II, 56.

8. Les provinces et les iles qui passent sous la domination de l'Empire de Russie forment ma dot. Arneth, 221.

9. Сборник, XXVII, 382.

10. Сборник, XLII, 45.

11. «Русск. Архив», 1874, II, 262.

12. «Русск. Архив», 1865, 829.

13. Архив. Гос. Сов , I, 894.

14. Сборник, XLII, 241.

15. П. С. З., № 17018.

16. Сборник, XLII, 213.

17. Сборник, XLVII, 247.

18. Сборник, XLVII, 399.

19. Сборник, XLVII, 450.

20. Сборник, XLII, 473.

21. Арх. кн. Воронцова, XX, 30.

22. Арх. кн. Воронцова, XII, 79.

23. Храповицкий, 159.

24. Храповицкий, 60.

25. Храповицкий, 422.

26. Архив Госуд. Совета, т. I, ч. 2, стр. 52, 101, 146, 229, 308, 365, 709.

27. «В языке пред всяким сильно мы косненны, а на бумаге тож не управившиесь; писцы дороги, да в темнице сидящим нам и искать их неудобно; чего для мало стройно есть показание сие наше».

28. «Чтения» 1871, II, 79.

29. «Русск. Архив», 1865, 818.

30. Собрание постановлений по части раскола, изд. мин. вн. дел, Спб., 1858 г.

31. «Русск. Архив», 1865, 819, 820.

32. В харьковском историческом архиве хранится огромное дело «О турбаевских жителях, учинивших смертное убийство помещикам своим надворным советникам Степану и Павлу и сестре их Марии Базилевским». Подробное извлечение из него напечатано А. Л. Ефименко в «Киевской Старине» 1891 г. т. XXXII, под заглавием, «Турбаевская катастрофа».

33. «Киевская Старина», XXXII, 394.

34. «Киевская Старина», XXXII, 392.

35. «Русская Старина» III, 317, 319.

36. Имянной циркулярный указ от 29-го января 1791 г. относительно обращения медной монеты в губернии и промена оной на банковые ассигнации напечатан в П. С. З. под № 16940 и дважды перепечатан в «Русском Архиве», 1872, 553 и 1887, II, 146.

37. Сам Мансур давно уже был пленен, и 6-го июля его видела Екатерина II в Царском Селе. (Храповицкий, 366.) До настоящего времени не определена даже личность этого авантюриста: сам он подписал один из своих манифестов шейх Оган-Оглы; кавказские сторонники называли его Мансуром, т. е. победоносцем; по документам же туринскаго архива это был католический монах Giovanni-Batista Boetti (Ottinо, Curiosita e Ricerclie di Storia Subalpina). Первым известиям об успехах авантюриста в Курдистане и Армении Екатерина не придавала никакого зпачения, не доверяла им и писала кн. Потемкину: «О имаме Мансуре почитаю за сказку» (Сборник, XLII, 365); но уже в указе посланнику Булгакову, от 15 ноября 1785 г., сказочный Мансур обратился в «известного бродягу» (Ibid., XLVII, 143), в «известного обманщика», за поражение которого бригадир Апраксин награжден орденом (Ibid., XXVII, 358). В 1786 г Екатерина называла уже его le premier acteur d'une farce heroique (Ibid, 379). В конце 1787 г. императрица писала, что собранная Мансуром орда a ete etrille, chasse, disperse, tue ou pris; imam Mansour lui-meme ayant tout perdu s'est sauve vers Soudjak (Ibid., XXIII, 435); а между тем в это именно время он утвердился в Абхазии, объявив себя властителем всего Кавказа и более трех лет тревожил русские войска, пока, в 1791 г., не был взят в плен в Анапе. В. Б.

Достоверные сведения о личности Мансура в «Истории войны и владычества русских на Кавказе» т. II. Ред.

38. П. С. З., № 17018.

39. «Из которых бы не оставался» – очевидно, опечатка в П. С. 3., т. XXIII, стр. 302.

40. Указ сенату, от 12-го февраля 1792 г., об отправлении турецких военнопленных, восприявших Христианский закон, в их отечество: «В заключенном ныне с Портою Оттоманскою мирном договоре, на которой и взаимные государские ратифпкации уже разменены, постановлена на обе стороны совершенная свобода с возвращением в отечество всех военнопленных и невольннков мужеского или женского рода, какого бы степени или достоинства ни нашлись в обеих империях, исключая тех, кои из магометан в Империи Российской добровольно приняли закон христианский, а христиане, кои в Оттоманской Империи приняли закон магометанской. Вследствие чего и повелеваем Сенату Нашему по примеру бывшему в 1775 г. учинить надлежащие распоряжения, и предписать, куда следует, о немедленном собрании всех турецких военнопленных, в разных губерниях находящихся, и о препровождении оных к Екатеринославскому губернатору генерал-майору Каховскому, которому о дальнейшем их во свояси отправлении дано от нас особое повеление». П. С 3., № 17023.

41. См. любопытное письмо императрицы московскому главнокомандующему кн. Прозоровскому, помещенное в «Русском Архиве» 1872, 565.

42. Во время второй турецкой войны только престарелый Россетти, некогда бывший мииннстр Али-бея египетского («Арх. Гос. Совета», I, 1, 378), бежал в Россию; Маврокордато же переселился в Россию задолго до начала войны, в 1784 г., и вопрос о выдаче его выставлялся Портою, как один из поводов к объявлению Турциею войны Россин в 1787 г. («Русский Архив», 1866, 1576).

43. Хаджибей, основанный татарским беком Хаджи, переименован в 1795 г. в Одессу.

44. Бернардо, в России Борис Борисович, 1760–1827, дослужившийся до высокого военного чина – генерала-от-инфантерии. В «Энциклопедии военных и морских наук» он не упомянут.

45. Под 13-м апреля 1792 г. у Храповицкого записано: «Ищут француза Басевиль; об нем писано из Берлина» (395).

46. Феликс, 1750–1805 г., маршал тарговицкой конфедерации; сторонник России. В 1792 г. Екатерина II говорила, что «он 30 лет нам верен и предан» (Храповицкий, 392).

47. Северин, коронный гетман, краковский воевода (Сборник, XLII, 233, 239, XLVII, 256, 429; Храповицкий, 422).

48. П. С. З., № 17039.

49. Возведя его в бригадиры в 1790 г., Екатерина II приказывала «за ним и его корреспонденциею чрез жидов с пруссаками и поляками приприлежное око иметь» (Сборник, XLII, 66).

Текст воспроизведен по изданию: Екатерина II и Василия Васильевич Каховский. (1791-1793) // Русская старина, № 11. 1900

© текст - Бильбасов В. 1900
© сетевая версия - Тhietmar. 2015

© OCR - Андреев-Попович И. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русская старина. 1900