Документ № 21

1774 г., сентября 15-го. — Из рапорта коменданта Яицкой крепости полковника И. Д. Симонова князю П. М. Голицыну о набегах казахов, после поимки Е. Пугачева.

...Что же касается до киргизцов, то их воровския покушения не умолкают: как то под случаи сей прибывший сюда из Оренбурга с почтою здешний казак Мостовщиков сказкою объявил: со оной у сего копию представляю...

Иван Симанов. Сентября 15 дня 1774 года. Из Яицкого ретрашамента.

Я. К. Грот. Материалы для истории Пугачевского бунта. «Сборник отделения русского языка и словесности императорской Академии наук», том XV, № 4, СПб, 1874, стр. 74.

Документ № 22

1774 г., сентября 16-го. — Из материалов допроса Е. Пугачева в отдельной Секретной комиссии, в Яицком городке 1.

[Во время пребывания Пугачева на р. Усихе, еще до начала восстания к нему] «...сам третей приехал татарин Идорка»... (стр. 17).

[Затем, когда двинулись к хутору Толкачеву] ...«Не доезжая ж Толкачева хутора татарин Идоркин спрашивался меня: «Не прикажете ль, де, мне ехать в свои кибитки, и я, де, там соберу лошадей и буду вас с ними на дороге, когда вы из Толкачева хуторов поедете к городку, дожидаться? А когда вам ехать будет не с чем то и мы врознь разъедемся». Почему Идоркину я ехать приказал, а сами в полночь в хутор Толкачева, прямо в дом к большому брату их, Петру приехали»... (стр. 18).

[Собрав отряд]... да и поехали прямо к Яицкому городку. А как доехали Идоркиных кибиток оные яицкие казаки, то Идорка встретил как с 20 человеками из татар с яицкими казаками, и к нам присоединился. А мимоездом взяли с Бударимского форпоста двадцать казаков и, пройдя тот форпост, ночевали; где Идорка представлял [195] мне чтоб послать к Нурали хану указ и требовать у него за вспоможение людей, чтоб взойти на престол. А как я сие одобрил, то и велел на татарском языке написать тот указ сыну Балтаю, который и написал на татарском языке...

...Помню, что послали тот указ с яицким же казаком татарином, но как его зовут не знаю. Но оный татарин туда не доехал, а пойман яицкими казаками и привезен был в городок.

...А не доезжая несколько верст Яицкого городка, приехал ко мне киргизский мулла и требовал по татарски к Нурали хану письма и говорил: «Я-де, верно уповаю, что Нурали хан даст помощь». Оный мулла на то, как видно, подговорен был Идоркою. И как письмо написано было Идоркиным же сыном и дано, то мулла поехал, однако ж сего муллу я никогда не видывал и помощи от хана никакой не имел»... (стр. 19).

[Во время осады Оренбурга, когда Пугачев послал Толмачева и татарина Танчаева для разведки к Яицкому городку]... татарин Идорка говорил мне: «Пошлите-де, в. в-во, Танчаева к Нурали хану; он, де, детина проворный, и конечно по указу Вашему исполнит», почему я Танчаеву к Нурали хану указ дал и велел, когда исполнит свое дело, то возвратясь бы оттуда, и вообще с Михайлой Толкачевым, забрав с Нижней Яицкой дистанции людей, вошли в Яицкий городок, и, что учинят, прислали б мне рапорт. Почему Толкачев с Танчаевым туда и поехали. Танчаев хотя у Нурали хана и был, однако ж помощи ко мне никакой не прислал, а забрав, вообще с Толкачевым, с Нижней Яицкой дистанции людей, пришли в Яицкий городок, осадили полковника Симонова в ратраншементе и прислали мне рапорт... (стр. 27).

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ДОПРОС

...Будучи еще в Берде посылал он, злодей, письма, называя себя государем, во первых, к калмыкам, кои откочевали в Китай; но посланные от него пропали. Потом посылал он указы к Нурали, хану киргизского народа и Нурали султану. Последнею сын был прислан в толпу бунтовщичью с обнадеживанием помощи, и находился у злодея до разбития его. Пугачев подарил сына султанского 50 руб., и восьми человекам ево свиты по 12 руб. каждому, и двум лучшим по кафтану, но куда делся он, после разбития злодея, неизвестно... (стр. 49).

Допросы Пугачеву (в отдельной секретной комиссии). «Чтения в общество истории и древностей российских при Московском университете». Кн. 2. М., 1858, отдел II, стр. 17-19, 27, 48-49; Пугачев в Нижнем Поволожье. (Документы). Сталинград, 1937, стр. 23.

1. Допрос производился в отдельной секретной комиссии в Яицком городке 16-го сентября. Второй допрос производился в Симбирске со 2-го по 5-е октября 1774 г в присутствии П.С. Потемкина.

Документ № 23

1744 г., сентября 17-го. — Из отношения П.С. Потемкина Сибирскому губернатору Д.И. Чичерину по поводу возможного ухода Е. Пугачева в казахские степи.

[Не имея возможности]... «внутрь земли ворваться [или]... сыскать убежище на Яике», [у Оренбурга, Пугачев, если ему не удастся] «тайным образом внедриться в Башкирию, то статься может, что не вознамерится ли он укрываться в киргизской степи, так как есть показания от вышедших из плена, что киргизы ему доброхотствуют, которых наглость и набеги по линии доныне еще несовершенно пресеклись...

...И для того за нужное поставил вашему пр-ву о сих обстоятельствах сообщить, дабы благоволили со стороны вашей принять нужные меры предосторожности, чтобы злодей не мог близ пределов вверенной вам губернии оказаться, есть ли бы сверх чаяния степью туда пробираться он начал...

А.И. Дмитриев-Мамонов. Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири. СПб., 1907, стр. 155; А.И. Дмитриев-Мамонов. Пугачевщина в Сибири. «Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском университете», 1898, кн. 3 (186), отдел IV, стр. 132.

Документ № 24

1774 г., октября 17-го. Из предписания графа П.И. Панина генералу Деколонгу, относительно необходимости принятия мер против возможного выступления казахов Среднего жуза.

...Располагающаяся в близости Сибирской линии, вашему попечению вверенная киргиз-кайсацкая Средняя орда, по известной сего народа ко всяким грабительствам поползновенности, не меньше вышеозначенного (т.е. башкирцев — Г.С.) долженствует заслуживать с вашей стороны внимания и так, ваше пр-во обуздывая хищных я непостоянных башкирцев, изволите и в сем последнем случае принять такие меры, которые бы во всем совершенстве обеспечили тамошние места от неприязненных киргиз-кайсацких покушений...

А. И. Дмитриев-Мамонов. Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири. СПб., 1907, стр. 159. [196]

Документ № 25

1774 г., май–октябрь. — Из показаний участников и очевидцев Пугачевского движения.

1. Из показаний Почиталина в Секретной комиссии 8 мая 1774 г.

...Потом послал Пугачев к киргис-кайсацкому хану казака Толкачева, татарина Тангаича и с ним еще четыре человека... просить у хана помощи. И, быв тамо, Толкачев возвратился вверх Яика в Кулагинской Атаканской форпост и собрал к себе в разных местах в партию яицких казаков около тысячи человек и несколько пушег и пришед в Атаканской фарпост. и тут за супротивление атамана Никиту Бородина утопил в воде... и приступил к Яицкому городку...

...Во оное время приехал к Пугачеву из Киргиса ханской сын и с ним человек около десяти киргисцов, и уверял Пугачева, что «отец-де мой пришлет вскоре и помощь, и девять лошадей», чему Пугачев был очень рад; однако ж вскоре услышал что киргис-каисацкой хан откочевал в степь, а Пугачев в сердцах говорил: «Не вырветца ж у меня сын ево!»...

...По приезде ж на Яик, стал на квартиру к Толкачеву, который ему пересказал, что киргис-каисацкой хан помощь прислать к нему хотел (ибо он по посылке Пугачева еще не видал), а во уверение, что не солжет, хотел в аманаты отпустить сына своего; на то Пугачев отвечал: «Он де хотя сына и прислал, однакож, в помощи солгал»…

Пугачевщина. Том II. Из следственных материалов и официальной переписки. М.–Л., 1929, стр. 103-109.

2. Из показаний И.С. Беляева 31 июля 1774 г.

Копия с допроса вышедшему 31-го числа июля сего 1774 года ис киргис-кайсацкого полону Астраханскому жителю Ивану Семенову сыну Беляеву учиненного.

В бытность мою в помянутой киргаз-кайсацкой орде, в плену владения ханскова у киргисца Бухара, от которого между разговорами, по знанию мною их киргиского языка, слышал, да и сам тот мой хозяин мне проговаривал: что они русских людей воюют и в плен берут потому, что де им сие чинить велел оказавшейся в России злодей — самозванец Пугачев, которого они называют государем, понеже де они, как оной самозванец, так киргиз-кайсацкой Нурали и Кубанской ханы, учинили меж себя согласие (а когда, того не изьяснил), чтоб им Россию воевать обще: киргис-кайсацкому Нурали-хану со здешней стороны, Кубанскому — с тамошних пределов, самозванец-де со здешними городами будет управляться сам; в каковом намерении, они, киргисцы, чтоб на здешния места нападении чинить и предостаютца, присовокупляя к тому между разговорами и то: «Только бы де нам Оренбург взять, а протчия места все противу нас стоять не могут и все нам подрушны».

В чем сказал инстинную правду и подписался.

К подлинному допросу, вместо оного Ивана Беляева, по ево прошению, руку приложил писарь Михаила Такарев...

Пугачевщина. Из следственных материалов и официальной переписки. Том 2-й. М.–Л., 1929, стр. 292.

3. Из показаний В. Горского.

...Верстах в 17 от Черного яра самозванец остановился и призвал к себе сотника астраханского казачьего войска Василия Горского...

— Можно ли нам отсюда пройти в Моздок? — спросил Пугачев Горского...

— Что нам, батюшка, в Моздоке делать, говорили яицкие казаки, лучше перейдем через р. Волгу на Ахтубу реку к Селитренному городку. Тут достанем себе хлеба и пойдем чернями (морской берег) близ моря по ватагам к Яику реке...

— Ну, хорошо, пойдем туда. Пришедши на Яик мы пойдем на трухменский кряж, там у меня есть знакомые владельцы или старшины трухменские. Через их землю хотя трудно, но пройдем в Персию, там у меня есть ханы знакомые и хотя они разорены, однакож мне помогут... (стр. 258).

[Когда они добрались до Узеней и остановились там, произошел следующий разговор]:

«...Что, ваше в-во, — начал Чумаков, — куда ты думаешь теперь идти?

— О чем ты спрашиваешь, — отвечал Пугачев, — ведь у нас выдумано куда ехать: на форпосты. Забрав с них людей, пойду к Гурьеву-городку, тут мы перезимуем, а как лед вскроется, то, севши на суда, поедем за Каспийское море и там поднимем орды.

— Нет, батюшка, — говорили казаки (Творогов. Чумаков, Федульев, Бурков и [197] Железнов. — Г.С.), — воля твоя, а мы не хотим теперь воевать, пойдем лучше в наш городок»... (стр. 263).

«— Я в Яицкий городок не поеду, — говорил Пугачев, — ежели и вы на Яик поедете, так сами пропадете и меня погубите»... (стр. 264).

Н. Дубровин. Пугачев и его сообщники. СПб., 1834, стр. 258, 263, 264.

4. Из показаний И.А. Творогова 1

[Остатки потерпевших поражение пугачевцев] ...Не доходя до Черного Яру... были разбиты в малом от оного расстоянии чрез Волгу переправились на луговую сторону... Тут Пугачев говорил, чтоб итти в Сибирь и тамо собирать новую армию, а как яицикие казаки, коих было человек с полтораста, туда не согласились и говорили, что там делать нечего и воевать-де полно; на то Пугачев говорил: так пойдемте на Нижнюю Яицкую дистанцию, там наберем всех людей и лошадей и приступим к Гурьеву, а взяв оной, на Каспийском море соберем суда и поплывем в разные орды, их подымем и опять идем в Россию. Но казаки уговаривали его, чтоб итти в Узени и там-де можем скрыться до время. На что Пугачев, видя, что с ним не соглашаются, поехал с ними на Узени...

...Отобрались с ним же ехать большею частию не кои были одних мыслей, а именно Чумаков с Твороговым, Федулов и все хорунжие, лучшие казаки, всего человек 30. А как туда приехали расстояние версты три, то показанный Чумаков стал Пугачеву говорить, как-де батюшка, куда нам ехать теперь; на то Пугачев отвечал, о чем-де спрашиваешь, ведь у нас выдумано куда ехать, на форпосты и к Гурьеву, — а оттуда по морю и подымать орды. А Чумаков: нет де, государь, теперь не прогневайся, полно нам кровь человеческую проливать, пора итти в раскаяние, а когда ты царь, поедем с нами в Яицкий городок и там нас и себя оправь. На то Пугачев: нет-де в Яик я не еду, пойдемте лучше назад да станем пробираться в Москву. А Чумаков: нет, нет, государь, воля твоя, тому не быть, изволь-ко с себя снять шашку и патронницу, уж мы тебя не упустим, а повезем в городок силою и тамо за нас отвечайте... Как же Пугачев увидел тут, что все ему тоже говорят, помертвел...

В. Викторов. Крестьянские движения XVII-XVIII вв. Сборник документов и материалов... М., 1926, стр. 246, 247; см. также: И.П. Пособники Пугачева. «Русская старина», 1876, том XVI, стр. 492.

1. Полковник и судья Пугачевской коллегии. Публикуются отрывки из допроса в секретной комиссии в Яицком городке. Материалы допроса Творогова в Казани см. «Пугачевщина», том III, стр. 141-162; «Пугачев в Нижнем Поволжье». (Документы). Сталинград, 1937, стр. 33-44.

5. Из показаний И.А. Творогова в отделенной на Яике секретной Комиссии 27 октября 1774 г.

По приезду на Узени:

Как же при злодее остались на сие время только Чумаков, я, Федулев, Бурнов, Железнов и шестой, не упомню — кто, то Чумаков зачал злодею говорить так: «Што, ваше величество? Куда ты думаешь теперь итти?» — «А я думаю», отвечал злодей: «итти по фарпостам и, забрав с оных людей, итьти к Гурьеву городку; тут мы перезимуем, и, как лед скроется, то, севши на суда, поедем за Каспийское море и тамо подымем орды, — они верно за нас вступятся». На сие Чумаков и все, при том случившияся, говорили: «Нет, батюшка, воля твоя, мы не хотим теперь воевать, а пойдем лутче в наш городок». Злодей, приметя, что мы вольнея против прежняго говорили ему тут, переменялся в лице, то побледнеет, то покраснеет, а, напротив того, и мы дрожмя дрожали и желали поскорее переманить его на ту сторону, где лошади наши были, боясь, чтоб как не ушол от нас тут, чего ради и представляли ему, что время уже ехать. Злодей, переминаясь, говорил нам: «Полно, не лутче ли, детушки, оставить поездку в городок». «Нет», отвечали мы во многие голоса: «Нельзя, нам некуды теперь больше ехать». Почему злодей и, не хотя, принужден был согласиться на наше предложение, сказав: «Ну, ин воля ваша!» и потом сев в будару с Чумаковым и, не упомню с кем, другими двумя, переехав на другой берег и будару обратно к нам перепехнули. Как же я с Федулевым, Бурновым и протчими, переправясь чрез реку и вышли на берег, где Чумаков держал как злодееву, так и свою лошадь за поводы, и злодей хотел садиться на свою лошадь, то Федулев закричал Бурнову: «Иван! Што задумали, то затевай!» Почему Бурнов, стояв на то время возле злодея, схватил его спереди за руки повыше локтей. Злодей, помертвев, робким и прерывающимся голосом говорил: «Што ето? Што вы вздумали? На ково вы руки подымаити?» На сие мы в разные голоса ему сказали: «А вот то, што ты отдай нам свою шашку, ножик и патронницу, мы не хотим больше тебе служить и не хотим больше злодействовать!»...

...Злодей, смотря на нас, говорил: «Аи, робята! Што вы ето вздумали надо мною злодействовать! Вить вы только меня погубите, а то и сами не воскреснете!...»

Пугачевщина. Том III. М.-Л., 1932, стр. 157-158. [198]

6. Из показаний Чумакова

[После поражения под Черным Яром] ...По переходе на Яицкие степи злодей уговаривал их итти в Сибирь... (одно слово неразборчиво. — Г.С.) но они под видом дальности отреклись. Злодей потом звал их на Каспийское море, но они сказали, что против отечества своего с чужими ордами воевать не могут, и не только уговорили злодея идти на Узени, но и не допускали уже соединяться с собою приставающим разного звания людям...

Я. К. Грот. Материалы для истории Пугачевского бунта. «Сборник отделения русского языка и словесности Академии Наук». Том XV, № 4, СПб, 1876, стр. 125-126.

Документ № 26

1774, ноября 3-го. Из письма графа П.И. Панина генералу Скалону о передислокации войск с учетом возможного «успокоения» казахов.

...Из числа находящихся в команде вашего пр-ва 4.000 строевых, без сомнения можно будет вам отделить для ограждения и Сибирской погран. линии от безопасности, не отменяя постов в Исетской провинции в г. Челябинске и в крепостях Уйской и Увельской, тем наипаче, что в разсуждении наступающей зимы можно надеяться на успокоение киргиз-кайсаков...

А.И. Дмитриев-Мамонов. Пугачевщина в Сибири. «Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском Университете». 1898, кн. 3 (186), отдел IV, стр. 147.

Документ № 27

1774 г., ноября 20-го. — Из письма имп. Екатерины II графу П. И. Панину.

...Я весьма желала бы знать, коликое число войск вам нужно и надобно для усмирения киргизцов и башкирцев...

«Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском Университете». 1858, кн. II, М., 1858, отдел II, стр. 55.

Документ № 28

1774 г., сентябрь—декабрь. — Грамота имп. Екатерины II-й хану Младшего жуза Нуралы с выражением удовлетворения его действиями в период пугачевского восстания и требованием принятия мер против продолжающихся волнений и набегов казахского населения.

Божиею милостию, мы, Екатерина вторая, императрица и самодержица всероссийская и пр., и пр., и пр.

Нашего имп. в-ва подданному Нурали хану киргис-касацкому, солтанам, старшине и всем вообще киргис-кайсакам в верности пребывающим наша имп. милость.

При высочайшем нашем великой государыни дворе получен от тебя, нашего подданного хана лист, писанной от 15 майя 1774 года, которым ты ответствуя на имп. нашу граммату, отправленную к тебе пред тем по поводу произшедших протекшею зимою от киргис-касак при реках Яике и Волге разных продерзостей и злодейств представляешь, что сколько ни было всему тому причиною обыкновенное киргис-касак своевольство, но больше еще подвиглись они к тому и смутными обстоятельствами, в каких оренбургская губерния находилась и коснувшимся и до них киргис-касак злодейским развратом, но что однако ж до тебя и братьев твоих Эралия и Айчувака солтанов и детей твоих касается, ты наш подданной со всеми ими, помня долг присяги и подданства, пребыл к вам, великой государыне, к нашему имп. в-ву в непреклонной верности и не только всевозможныя от тебя употребляемы были способы к удержанию киргис-касак от противных поползновенностей, но и к содействию нашим воинским начальникам при поисках и над мятежниками, а и впредь всегда останется к нам, великой государыне, верным и чтоб и киргис-касаки спокойными были, о том равным образом стараться будешь.

А как и оренбургской наш губернатор генерал-порутчик Рейнсдорп неоднократно [199] к высочайшему нашему имп. двору доводил же о сохраняемой тобою при всяких обстоятельствах должной верности к нам, великой государыне, и что несмотря ни на какия искушения, ты, наш подданной хан, ни малейшего подозрения не подал поведением своим во все время бывшаго в окрестностях Оренбурга беспокойства, то мы, великая государыня, наше имп. в-во и находим за справедливо объявить тебе чрез сие, высочайшее наше удовольствие за верность и рачение твое к службе нашего ими. в-ва.

Таким образом мы, великая государыня, наше имп. в-во, присваивая тебе пристойную похвалу, утверждаясь на собственном твоем представлении и засвидетельствовании, как выше сказано, оренбургскаго губернатора, тем больше в сем случае правосудие наше и показываем, чем напротив того по доношениям того ж самого оренбургскаго губернатора к крайнему нашему неудовольствию и находящегося в нашем подданстве киргис-касацкаго народа множайшия несмотря на все получаемыя ими с высочайшей нашей стороны благодеянии и снисходительства быть поныне беспокойными и продерзскими, как и прошедшею зимою многия от них пакости по Яику и по Волге произошли, ныне столько по всем границам Оренбургской губернии и даже и под самым сим городом, причинили продерзостей и злодейств пленением людей и отгоном скота, что сущими противниками почтены быть могут и достойны наказания жестокаго. Следовательно при таком состоящего в твоем управлении народа развращенном состоянии надобно, чтоб мы, великая государыня, весьма уже удостоверены были о собственной твоей к нам, великой государыне, верности, когда и еще не только не восприемлем на тебя, нашего подданнаго, подозрения в единомыслии с протчими продерзскими киргис-касаками, но не оставляем еще тебя и похвалять за прошедшия твои благоразумныя и с должностию подданства сходственныя поступки, а из сего и долженствует быть видимо и осязательно, как тебе, нашему подданному, так и всем киргис-касакам, что здесь и мера преступлений и продерзостей равным образом примечается и что киргис-касаки продолжением своим в противностях могут, наконец, истощить наше терпение и навлечь на себя действия нашего справедливого гнева. Во упреждение чего мы, великая государыня, наше имп. в-во повелеваем и подтверждаем тебе, нашему подданному, не отговариваясь больше безсилием своим в народе и своевольством онаго, но удостоверясь единожды навсегда, что такие извинения касаются и тебе самому в укоризну, поелику статься не может, чтоб ты по своему званию и природе совсем способов не имел при помощи благонамеренных старшин к принуждению киргис-касак к порядку и благочинию употребить весь твой подвиг и старание, чтоб они киргис-касаки как наискоряе раскаялись в причиненных ими при границах злодействах и всех бы пленных людей возвратили, так-же бы и за все убытки обиженным заплатили. Инако же буде и сия наша высочайшая имп. граммата оставлена с их стороны без всякаго должнаго уважения, так как и прежния многия, то да будет тебе, нашему подданному, ныне же и известно, что не только злодействующия из киргис-касак, но и все их согласники и пособники, прежде нежели ожидать и представлять себе могут, заплатят за продерзости свои собственным разорением и претерпением возможных от войск наших поисков и навсегда уже от нашей монаршей милости и призрения отвергнутся.

Но мы, великая государыня, наше имп. в-во от благоразумия твоего и должной верности ожидая паче скораго всему прошедшему неустройству поправления и обнадеживаем в протчем тебя и всех солтанов и старшин, имеющих тебе воспособствовать в исполнении сих наших высочайших повелений, продолжением монаршаго нашего благоволения и сей твоей заслуги совершенным признанием.

Дана в Санкт-Петербурге. 1774 года.

АВПР. ф. «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1774, д. б. н., лл. 36-39.

1. Более точно время не установлено.

Документ № 29

1774 г., октябрь–декабрь. 1 — Грамота имп. Екатерины II-й султану Младшего жуза Ералы с выражением удовлетворения его поведением в период пугачевского восстания.

Божиею милостию мы, Екатерина вторая, императрица и самодержица всероссийская и пр., и пр., и пр.

Нашего имп. в-ва подданному киргис-касацкой Меньшой орды Эрали солтану наша имп. милость.

Нам, великий государыне, нашему имп. в-ву всенижайше донесено от губернатора [200] оренбургского генерала-порутчика Рейнсдорпа, что ты, наш подданный солтан, помня долг присяги, во все время бывших в Оренбургской губернии замешательств пребыл, несмотря на все искушении, к нам, великой государыне, верным и ни малейшаго своим поведением не подал подозрения.

По сему мы, великая государыня, и находим за справедливо объявить тебе, нашему подданному, через сию нашу имп. граммату, совершенное удовольствие и достойную приписать похвалу, будучи в справедливом надеянии, что ты и впредь таким образам поступать будешь, как верному подданному пристойно есть и надлежит, способствуя и с твоей стороны по крайней возможности, не только содержанию киргис-касак в порядке и спокойном состоянии, но и проезду купеческим караванам к нашим границам, и к чему ты особливую удобность имеешь, располагаясь с подвластными тебе киргис-касаками обыкновенно на путях, ведущих от Хивы к Оренбургу. Следовательно, оказывая ты, наш подданной, угодную нам, великой государыне, в сем случае услугу, можешь и киргис-касакам тебе подвластным позволенным и похвальным образом доставить пользу, в разсуждении получаемаго ими награждения от купцов за безопасное препровождение. В протчем же мы, великая государыня, и впредь нашею имп. милостию к тебе, нашему подданному, благосклонны пребудем.

Дана в Санкт-Петербурге, 1774 года.

1. Более точно время не установлено.

АВПР, ф. «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1774, д. б. н., лл. 40-41.

Документ № 30

1774 г., ноябрь — 1775 г., январь. — Из материалов допроса Е.И. Пугачева в Москве.

[Приехав на Урал от старца Филарета и агитируя казаков на восстание, Пугачев обещал]... Дать каждому казаку по 12 рублев». И оной Пьянов сказал: «Да где ж-де ты деньги-та возьмешь!». На что он, Емелька, сказал: «У меня на границе тысяч тридцать и более есть, да сверх тово там у меня и товар лежит, а коли и этово мало покажетца, то мы сыщим хоть до ста тысяч». И оной Пьянов говорил: «Ну это всё хорошо, да как же мы пройдем орды? Нас не пропустят». 1 И он Емелька сказал: «Эта орда, которая здесь качюет, она нам рада будет, и она нас встретит и проводит...» (стр. 177).

* * *

[По первому кличу Пугачева к нему]... На другой день поутру с фарпостов и из домов съехались русских казаков и калмыков человек с 60 и... пошли... к Яику. И как пришли к кибиткам кочующих татар, кои причислены к яицкому войску, где вышел с татарами... Татарин Идорка (Бахмутов Идыр, башкир. — Г.С.)... и... подошел к нему, Емельке, говорил: «Не изволишь ли. государь, написать письмо и послать к Маралихану, 2 што вы здесь находитесь и штобы он прислал к вам На помощь войска, а я думаю, что он пришлет человек сто-другое». И Емелька оказал: «Хорошо, б послать, да кто ж письма та напишет?» И оной Идорка сказал: «У меня напишет сын мой Болтай... (стр. 190).

* * *

...Пришел к нему (Пугачеву, — Г С.) татарской мулла и говорил чрез перевотчика: «Киргис-кайсацкой Маралихан приказал вам кланяться и прислал в подарок вам чекан», который ему и отдал. И он, Емелька, велел того татарина спросить, што он за человек и зачем послан. И оной отвечал: «Я-де мулла и прислан поклонитца, а притом и вас посмотреть, для того, что я бывал в Москве и в Петербурге и государя видал». На что он, Емелька, велел спросить: «Што, узнал ли он меня, что я государь?». На что оной мулла отвечал... «Как не узнать? Я узнал, что ты государь». И потом оной мулла говорил: «Марали-де хан приказал ваше в-во просить, чтоб вы написали к нему письмо». И он, Емелька... приказал написать письмо в такой же силе, как и первое к нему послано, то-есть, чтоб он прислал к нему на помощь своего войска хотя б человек двести.

И в оных обоих к Муралихану письмах велел себя он, Емелька, именовать императором Петром III... Оную ж от Мурали хана силу требовал, он не столько для помощи разбойничать, как для славы такой, что ему и уже орды прикланяютца... (стр. 192).

* * *

...Как он с толпою стоял под Оренбурхом, то от киргисца Аблая гнаты были в Оренбурх 300 лошадей, 100 быков, 3000 овец для продажи, кое все он побрал. А как [201] он спросил киргисцов, сколько им за все то надобно денег, то киргисцы сказали, што «нам денег не надобно, а дайте товаров». Он, Емелька, и сказал: «Товаров теперь нет, а подождите». Оные киргисцы, коих было семьдесят человек, осталась при нем и служили во все время злодейства его при нем... (стр. 199).

* * *

[Кто-то из сподвижников Пугачева, в период осады Оренбурга, сказал ему, что]... Надобно послать... с манифестом.... к Дусали салтану яицкого казака татарина Тангаича.., чтоб он дал нам помощь человек хотя двести. А как Толкачев наберет казаков, а Тангаич приведет киргисцев (ибо Дусали Салтан кочевал тогда от оного форпоста (Нижний стапалинский. — Г.С.) и яицкого городка неподалеку), то б они и ударили на Яицкий городок. По коим... речам два... манифеста и написали и отдали: русской — Толкачеву, а татарской — Тангаичу. И с вышепоказанным обоим приказам они оба вместе и поехали... (стр. 203).

* * *

...А как возвратился (в Берду. — Г.С), то приехал к нему сын киргис-кайсацкого Дули салтана 3 сын салтан и при нем 7 человек киргисцов. И как оне пришли к нему, то он... велел спросить, что оне за люди, откуда и зачем к нему пришли. Оной Идорка (толмач. — Г.С.) с ними говорил и потом сказал ему, Емельке, што де Дули салтан прислал оного своего сына к нему, Емельке, послужить. И он велел ему сказать: «Благодарю салтана. Пусть он при мне будит». И притом дал ему, салтану, 50 рублев, да одному при нем приближенному кафтан красной и каждому киргисцу по двенадцати рублев... (стр. 206).

* * *

...Да как он был в Магнитской крепости, то туда приехал башкирец... и был оной в киргизах, и как оной к нему пришел, то он, Емелька, спросил ево: «Зачем ты пришел и откуда и кто тебя сюда прислал?» И оной башкир сказал, что башкир и живет в Каргалинской арде и сюда пришел посмотреть государя. И он, Емелька, спросил: «А отсюда куда ж хочешь ехать?». Башкир сказал: «Я опять поеду в киргисы». И он, Емелька, спросил: «Отвезешь ли ты к Аблайхану от меня письмо?». Башкир сказал: «Отвезу». И он, Емелька, приказал... написать по-татарски... [и] по русски к Аблай хану письма, в коих он писал, чтоб прислать к нему войска, где писано и о взятом под Оренбурхом безденежно ево скоте, за которой и обещал присланному от него отдать деньги. И с теми письмами оного башкирца, да еще из его толпы два башкирца же, да казанского татарина, дав им денег 200 рублей, да всем по красному кафтану, отправил. Но на то никакой отповеди не получил и, где оные посланцы девались, не знает... (стр. 211).

Допрос Пугачева в Москве в 1774-1775 гг. «Красный архив», т. 2-3 (69-70), 1935, стр. 177, 190, 192, 199, 203, 206, 211; Пугачев в Нижнем Поволжье. (Документы). Сталинград, 1937, стр. 24-30.

1. Имеется в виду предположение Пугачева вывести казанов из нужды и провести их на Кубань. — Г.С.

2. Искаженное «Нуралы хан».

3. Сын Дусалы султана — Сейдалы.

Документ № 31

1775 г., февраля 5-го. — Из письма хана Нуралы астраханскому губернатору П. Н. Кречетникову, по поводу продолжающихся волнений среди казахского населения Младшего жуза,

...Сильным российским войском, собранная от возмущения захваченного известного вора и злодея Пугачева толпа расточена, коему последуя кочующие в степе легкомысленный киргис-кайсацкой народ, прилепясь друг к другу, прошедшим летним временем немалой чинили вред.

И тако услыша я о взятие ими российских людей в плен, их отвращал, дабы они от того предудерживались, и тех пленных возвращали, а его признавали сущим злодеем. Токмо самой безразсудной народ того моего повеления не принимали, а я за вступлением их в оные вредительные поступки, приняв меры, хотя от киргис-кайсатского юрта, тоесть владения лишитца, а от подданства ея имп. в-ва государыни моей не разлучиться. А за ослушание моих повелений и за противные их поступки, яко с неприятельми, поступать не премину. И тако, будучи ими недовольным, не сообщась к ним,... особо, не ходя на Яик, кочевку имел в степи...

...Ныне кочующие близ Яика реки киргис-кайсацкие старшины, собравшись, приходя ко мне донесли, что-де мы, видя российской народ промеж собою колеблющегося и друг друга убивающего до смерти, прозывая онаго вора и злодея большим человеком... мы, находясь к ея имп. в-ву искони в верноподданнической нашей должности, онаго бездельника и злодея почитали-де себе неприятелем, почему не дозная из них, кои союзники, кои злодеи, хотя-де и взяли, однако ныне уже ис повеления вашего [202] вытти не желаем и взятых российских людей, собрав, возвратить де имеем и просили меня, чтоб я по реке Яик имел с ними свою кочевку…

...Еще вашему пр-ву объявляю, что до прибытия моего кочевьем к Яику реке из лехкомысленных киргис-кайсаков по прежним их возмущениям своевольно одна партия, переправясь через реку Яик, поехала для воровства, только как лед мог захватить, коих никаким опытом отыскать не могли. А как бы оные воры по Волге реке в граничных ваших местах воровство свое оказывать не начали, в таком случае надлежит об оном находящимся во окружностях нашим людям дать знать, чтоб они имели от них осторожность...

АВПР, ф. «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1775-1786 гг, д. № 1, лл. 10-11 об. Перевод с казахского.

Документ № 32

1775 г., февраль — март. 1 — Из письма астраханского губернатора П.Н. Кречетникова хану Нуралы, по поводу продолжающихся набегов казахов и захвата пленных.

...Крайне сожалею о том, что сколь вы ни стараетесь кайсак придудерживать от содеваемых ими злодейств, все оное больше делаетца тщетным, нежели исполненным в действие, как по сие время не можно видеть в них повинующаго обузданию их в воздержании от хищничества к здешней стороне ни в отдаче всех наших пленников, которые ныне прорвавшись чрез Волгу х Каменному выше Чернаго Яра партиею своею нападение чинили. И хотя они оттуда прогнаны, однако не оставили скрасть 8 человек работников, коих с собою увезли, каковые обращения их не инако признаютца, как по чьему либо поводу слабыми...

...В предварение сего и прошу вас по верности своей к ея имп. в-ва службе с прилежностию... тех кайсак от хищничества, конечно наистрожая, воздержать и всех российских пленных людей приказать, собрав наискоряя, отдать в Гурьеве городке командующему подполковнику Кандаурову...

АВПР, ф. «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1775-1786 гг., д. 1, лл. 12 и об.

1. Дата установлена предположительно, на основании письма хана Нуралы П.Н. Кречетникову от 5 февраля 1775 г.

Документ № 33

1773 г., сентябрь — 1775 г., май. — Из летописи П.И. Рычкова «Осада Оренбурга».

(после 18 сент. 1773 г.) Часть I. [§ 12]. [Потерпев неудачу с осадой Яицкого городка, Пугачев]... разсыпавшись-де по степи, пошел он далее по верхним яицким форпостам и забирал в оных людей и пушки... ...А между тем отправил он, Пугачев, от себя лист и к киргис-кайсацкому Нурали-хану, объявя ему себя императором Петром III, и требуя от него, чтоб он прислал к нему своего сына и сто киргизов; но тот его, Пугачева, возмутительный лист перехвачен на форпостах, а к хану-де писано с довольным уверением, что он, Пугачев, беглый донской казак и злодей, и чтоб ему, Пугачеву, ни в чем не верить... (стр. 57).
(после 30 сент. 1773 г.) [§] 24... Прошел в Сеитову татарскую слободу... Оттоль прошел он в Сакмарский городок... ...Казаки все приняли его злодейскую сторону и,. таким образом, окружа он Оренбург, почти отвсюду пресек коммуникацию, кроме одной Киргиз-кайсацкой степи, чрез которую и курьеров посылать было принуждено, да и то с великою опасностию... (стр. 66).
(29 окт. 1773 г.) Часть II. [§] 43. ...29-го числа после полудня человек с 300, вышед из своего лагеря, перешли выше города чрез реку Яик вчерашним же бродом, и за речкою степною стороною пошли на Сырт, а куда и для чего, неизвестно; только догадывались, что намерение их стремилось напасть на киргизские коши, потому что вчера захватили они 6 или 8 человек киргизцев, ехавших в город для мены, коих может быть принудили они указать оставшихся позади их со скотам киргизцев...
(30-го числа) ...поутру, в начале девятого часа, была из города пушечная пальба... по той причине, что немалым людством пошли они еще в виду и в недалеком разстоянии от города к старому своему лагерю, на тот брод, о коем выше сего упомянуто, а тут перешли Яик; некоторые ходили по степи. А около полудня пришли они назад в виду города и гнали с [203] собою баранов, по видимому, от 4000 до 5000. И так вчерашняя догадка была справедлива, что они ездили разбивать киргисцев, ехавших в город для мены баранов, что они, по словам захваченных ими киргизцев, и учинили... (стр. 87-88).
(19-е ноября 1773 г.) Часть III. [§] 53. ...Не оставил он злодей и к киргиз-кайсацкому Нурали-хану чрез нарочных писать, отдачею ему хану, если он требование его исполнит, яицких казацких жен и детей во владение; почему он, хан, как подполковник Симонов от 9-го числа сего рапортует 1, детей своих Ишима и Пиралия салтанов с киргизцами и наряжает; и хотя-де он, хан, к нему, Симонову, сообщил, якобы отправляет их сюда на помощь, аднако-де коньюкторы в понятие приводят, что для содействия помянутому злодею, будучи побуждаем обещаемою корыстию... (стр. 105).
(18-е декабря 1773 г.) Часть IV. [§] 67. 18-го числа было спокойно, только от находящегося в Яицком городке подполковника Симонова получены неприятные рапорты:... 2-е, киргиз-кайсаки-де Меньшой Орды владения Нурали-хана и братьев его Айчувак и Дусали салтанов, разъезжая около Нижних яицких крепостей по обе стороны, чинят великия злодейства, то-есть: скот весь отгоняют, людей убивают и, захватывая, увозят, форпосты жгут, и ко крепостям делают приступы, и намерение-де имеют, как чрез доброжелательных секретно уведомился 2, оставя здешнее кочевье, идти в подданство турецкое в крымскую землю, к чему-де и Облай салтан, с его ордою, согласен и, как-де слышно, с места своего поднялся, и хан-де крепости и форпосты чрез подчиненных своих разбивать намерен, как-де то и под оставших волгских калмыков и нагайцев, под предводительством нескольких старшин, довольное число, их отправилось; однако ж-де от него, Симонова, в астраханскую губернскую канцелярию рапортовано и, в подкрепление сих крепостей от такого киргиз-кайсацкого предприятия, велено с форпостов казаков снять в те крепости, а притом-де для того ж командирован из города с двухсотною командою яицких казаков сотник Дмитрий Логинов, коими ездивших для злодейства на внутренней стороне киргисцов человек до ста уже прогнано, да еще, сверх той двухсотной, из них же яицких казаков пристойную команду отправить разсуждено; причем представлены полученныя чрез подарки с посланных от него, хана, и Дусали салтана к самозванцу листов на татарском диалекте копии. На сие ему, Симонову, от г-на губернатора предложено, что учиненный им, в отвращение киргиз-кайсацких безпокойств и шалостей, распоряжения апробуются и впредь совершенную; предосторожность продолжать рекомендовано, дабы они киргиз-кайсаки от того воздержаны были, о том бы к владельцам их почасту было напоминаемо, о чем однако ж и от губернатора к хану, Айчувак и Дусали салтанам писало, с тем, чтоб они, имея в предмете учиненную ими в верности ея имп. в-ву присягу, старались продерзающих киргиз-кайсаков от тех их при яицких форпостах чинимых шалостей всемерно издерживать и отвращать и в покое содержать... (стр. 126-127).
Часть V. [§] 72. ...Января 1-го числа было спокойно, между тем же от полковника Симонова, в Яицком городке находящегося, получены рапорты, коими он доносил: первым, от 23-го декабря, по объявлению приехавшего с Мергенезскаго форпоста, отстоящаго вниз по реке Яику от Яицкаго городка в 144 верстах, есаула Кочемасова, что 16-го поймал было он следующих из злодейской толпы к киргиз-кайсацким Нуралихану [204] и Дусали-султану с письмами 3 яицкого татарина Аптуша Тангаева и одного киргизца, и намерен был вести их под караулом в город, но только-де команды его, Кочемасова, казаками 23 человеками, поколебавшимися от возмущения того татарина, не допущены, который-де им сказывал, якобы Оренбург злодеями взят и следует он в Яицкий городок, а он де с киргисцем из толпы их послан степною стороною в числе двух тысяч человек, под предводительством казака, называемого ими атаманом, Толкачева, на Нижние Яицкие форпосты, для забрания с них тутошних казаков же и находящихся на оных походных казачьих атамана Бородина и подполковника Приказчикова и других, а кои в том будут препятствовать, переказнить. Почему-де они, казаки, его отняли и далее отправили, да и из посланных-де от него, Симонова, по поводу сего, для уговаривания их, из верных казаков трех человек утопили, и с другими то ж сделать намеревались... (стр. 137-138).

Май 1774 г.

май 1774 г. *Сказывают, что самозванец Пугачев, пришел на Уйскую линию, отсылал от себя в Среднюю Киргиз-кайсацкую орду к Облаю салтану и к тамошним старшинам с требованием, чтоб они ему к овладению Троицкой крепости помогли, обещая им за то всех пленных людей отдать в семейство, но они от сего отреклись и никто к нему из них для онаго не бывал. (стр. 206, сноска).
*Один капитан, в Яицком городке при команде находящийся, сообщил в Оренбург известие (пущенное оттоль 30-го сентября) как о побеге часто помянутого злодея от Царицына, так и о поимке онаго сообщниками его, кое разсудилось мне здесь вместить так, как оно есть: «Когда сей изверг в последние разбит ниже Царицына, то бросился опрометью с оставшими при нем чрез Волгу вплавь, а на другом берегу, в безопасности будучи, сделал совет, куда бы им следовать и что далее, предпринять? Сам он злодей намеревался, чтоб идти в Киргизскую Орду, чтоб как оную, так и другие смежные к ним народы в помощь свою привлечь и тем усилясь, вновь те же самыя, какия уже злодейства чинили, распространить, но его сообщники (все они были до одного человека из яицких казаков) на такия предложения не соглашались, а звали его, чтоб ехать на Узени (сие такое место, в котором наилучшее для беглых воров убежище состоящее от Яицкого городка верст ста с два). Злодей должен был совету их последовать, ибо кроме сих, никого уже при себе не имел, а казаки представляли, что прибыв тут будут они снова придумывать, куда б лучше ехать, и так на Узени поехали. (стр. 212-213).

А. С. Пушкин. История Пугачевского бунта. «Полное собрание сочинений А.С. Пушкина», том VI, часть 2 («Приложения»). М., 1891, стр. 57-213.

1. Сей подполковника Симонова рапорт за справедливость невозможно почесть, потому что помянутые ханския дети у Пугачева никогда не бывали, да и сам хан наклонным к стороне его никогда не оказывался. (Примеч. П.И. Рычкова).

2. Сие уведомление не только достоверным, но и вероятным г-ну подполковнику Симонову почитать было не можно. Киргиз-кайсацкому народу ни малого сходства нет, чтоб желать турецкого подданства, а особливо переселяться им из нынешних степных и весьма привольных для них мест в крымскую землю, которая и без них наполнена жителями, да и доказывается оное тем, что хан и все киргизские салтаны поныне на своих обыкновенных местах находятся, а что киргизцы в разных местах причиняют воровства и грабительства, то сие от них, по их к тому склонности, ежегодно случается, а бывает многожды, что яицкие казаки, задирая их разными образами, и сами их к тому привлекали, как то и в нынешних обстоятельствах было не безизвестно, а потому вышеозначенное о киргизском хане и салтанах известие вероятным образом можно почесть за клевету яицких казаков, которые по разным причинам часто на них и на весь народ затевают и клевещут. (Примеч. П.И. Рычкова).

3. Что сия посылка к киргиз-кайсацкому Нурали хану не что другое, как выдумка, утверждается и последующим о взятии Оренбурга и о прочем ложным онаго татарина сказанием и разглашением. (Примеч. П.И. Рычкова).

Документ № 34

1775 г. — Из «Представления о состоянии киргиз-кайсацких орд и способах к приведению их к спокойному пребыванию и ко исполнению подданнических должностей».

...А дабы сии лехкомысленные и непостоянные народы от стороны российских границ и линей имели опасность и не отваживались бы так дерзко приближаться к крепостям и далее оных распространять свои набеги, как то в прошлом 1774 году (отменно от всех протчих годов было, хотя они толпами и не приобщались к известному возмутителю Пугачеву), для того необходимо нужно учредить и содержать во оных крепостях такую милицию, которая б соответственна была их лехким и скорым набегам...

Архив ЛОИИ АН СССР, ф. 36, д. 438, л. 17. [205]

Документ № 35

1775 г., мая 9-го. — Из прошения туркменского хана Пиралы 1 имп. Екатерине II с напоминанием услуг, оказанных им при подавлении пугачевского движения.

...А во время измены калмыцкого наместника Убаши от вашего имп. в-ва к упоминаемому отцу моему прислан был указ с таким повелением, чтоб он к пресечению пути тех изменников имел неусыпное старание, почему от оного отца моего для пресечения и поимки помянутых изменников был я послан, где находясь, сколько мог оных преследовать, а потом как нечаянно в области вашего имп. в-ва один бунтовщик, назвав себя бывшим императором Петром III, появился и многие селения раззорял и опустошал, то и в то время я всеподданнейший вашего имп. в-ва раб оказывал свои верные услуги, а по поимке оного, по повелению отца моего, попрежнему отпущен обратно в Мангишлак....

Из истории сношения России с туркменами в XVIII в. «Красный архив», № 2, 1939 г., стр. 251.

1. Сын хана Нуралы.

Документ № 36

1775 г., июня 1. 22. — Из рапорта генерал-поручика А.В. Суворова графу П.И. Панину о мерах, предпринятых им для подавления восстания казахов Младшего жуза.

[Сообщая о тревожных слухах и ожидании башкирами и др. народами прихода «Петра Федоровича» или, оставшихся в живых «братьев Пугачева», А.В. Суворов писал также о том, что] ...на непредвидимый случай, не только к предосторожностям для охранения селений, но и к решительному поражению, всем предводительства вашего сиятельства войскам дал я повеление, дабы оные, не упуская нимало удобнаго времени, а, наипаче по подручности, сами собой, намеряющуюся воровскую киргизскую толпу с Сарым-Батырем, где бы оной иногда в зломышленном виде ни проявился, самово ево весьма искоренить, схватить или на месте умертвить, какую бы ни дальную погоню за ним чинить ни досталось, под строжайшим воинским взысканием, равномерно тож чинить и с его главными сообщниками, не щадя нимало себя, ни сил своих, по долгу присяги. Сие правило и с подобными всегда наблюдать!

Генерал-порутчик Александр Суворов.

ч. 22 июня 1775 года. г. Симбирск.

Пугачевщина. Том III. Из архива Пугачева. М.–Л., 1931, стр. 411-412.

1. Рапорт получен 3 июля 1775 г.

Документ № 37

1775 г., июня 25-го. — Рапорт Оренбургского губернатора И.А. Рейнсдорфа графу П.И. Панину по поводу возобновления контактов с казахскими феодалами и меновой торговли в г. Оренбурге.

Сиятельнейшему графу, высокородному и высокопревосходительному г-ну генерал-аншефу и трех российских орденов кавалеру Петру Ивановичу Панину, генерал-порутчика Оренбургского губернатора и кавалера Ренсдорпа.

Рапорт

Ордер вашего сиятельства от 12 числа настоящаго о зделании к Нурали, хану киргис-кайсацкому, ответа на его ко мне о внутренних их обстоятельствах присланное письмо, в назначенных притом терминах, и чтоб я старался всячески возобновить с ним, ханом, и с протчими тамошними иноверческими народами все преждния благия обращении, торговлю и пр., 25 числа сего ж получить я честь имел. И что касается до обращения моего с ним, ханом, и с другими, то, как во всю мою здесь бытность не оставлял я всегда в поведении моем с ним, ханом, и с протчими поступать по имеющимся здесь предписаниям, так и впредь тех правил держаться не премину. А на письмо тогда ж к нему, хану, ответствовал, с коего при сем копию подношу.

В протчем, хотя из киргиз-кайсацких владельцев Дусали-солтан быв преклонен на сторону известного государственного злодея и находился в развратном состоянии, однак, и он ныне, пришед в раскаяние, предъявил готовность ево ко исполнению здешняго требования, к коему я по надлежащем увещевании и предложил, чтоб он старался в доказательство того своего раскаяния: 1-е, подчиненной ему народ в спокойствии [206] и тишине содержать, не пропуская отнюдь на продерзости; 2-е, идущим бы сюда на торг и отсель возвращающимся азиатским караванам доставлял безопасное препровождение; 3-е, киргизцов бы своих на торг сюда высылал; 4-е, захваченных бы здешних людей, всех собрав, возвратил, о чем и впредь повторять ему не оставлю, обнадеживая возобновлением преждней моей с ним дружбы.

Что же принадлежит до возобновления учрежденного здесь торгу, то имею честь вашему сиятельству донести, что оной с киргис-кайсаками давно уже начат и с изрядным успехом происходит, да и из азиятских областей три каравана с их товарами пришли.

Иван Рейнсдорп.

Пугачевщина. Том 2-й. Из следственных материалов и официальной переписки. М.–Л., 1929, стр. 288—289.

Документ № 38

1775 г., лето. — Из писем султана Сейдалы к башкирскому народу и старшинам с требованием сохранения верности Е. Пугачеву и предложением совместного выступления против царизма.

Если бы Сан был добр, то между вашими и нашими улусами сообщение было, ибо хотя с Россиею у киргисцев от времени Абулхаира хана и было мирно, однако с прибытием нового государя, с генералом [Рейнсдорпом] находимся в раздоре, а с теми, кои к государю преклонны, мирными. Причем детям мусульманским бесчестие одно быть может: от враждующих на нас русских никакого предосуждения мы не имели, только от преклонных государю башкирцев великое разорение претерпели, которые сею весною отовсюду как людей, так и лошадей и верблюдов много взяли, девок и женок, да служанок погубили немало.

Да от враждующих на нас россиян, при настоящем их спокойном пребывании, придержащимися государя, вам и нам добра быть не может. А лучше, ежели бы мы обе стороны, будучи мусульмане, утвердясь между собою согласием и миром, и пойти совокупя до прибытия нового государя на Россию воевати...

...Если бы мы делом захотели забирать, то бы половину орды [башкирской] сокрушили. Только мы по во уповании нового государя находимся и повеления сего нарушать не хотим. А вы, видно, от государя отчаялись? Сей ваш поступок советуем вам оставить. Если не оставите, то в середине улусов ваших увидеть готовтесь. Буде господь бог великого государя принесет, то каждого преступления ему представить имеем; и преступление чье есть, то во-первых бог, а затем государь рассмотрит. Ежели вы склонны будете, то с нами сношения имейте и помощью заимствуйте.

Буде же вопреки сего поступите, то на нас не пеняйте. Если же у вас худые мнения будут и вы в неверность обратитесь, то однако ж мы правоверия держаться не оставим. Если же вы от чаемой беды убегнуть желаете, то пребывание ваше учредите по Орь реке, где по состоянию общему списываться можем, если вы на сие согласны будете....

...Сейдели султан Дусалиев сын собственноручно печать приложил...

А. Ф. Рязанов. Отголоски пугачевского восстания на Урале, в киргиз-кайсацкой Малой Орде и в Поволжье. «Труды общества изучения Казахстана», т. VI, 1925 г., стр. 227-230. Перевод с татарского.

Документ № 39

1775 г., ноября 15-го. — Из донесения Оренбургского губернатора И.А Рейнсдорфа в Коллегию Иностранных дел по поводу казахских набегов на царские крепости и помещичьи селения и принятых мер по возвращению пленных.

А как по возмущении известного государственного злодея и самозванца Пугачева весь обитающей в здешней губернии российской и иноверческой народ поколеблен, тогда и они киргис-кайсаки, узнав отнятые внутренними изменниками к воздержанию их воровских нападений способы, паки пустились на такое злодейство, что многия линейныя крепости государственные и помещичьи селения раззорили, причем не только скотом и имением, но и уводом российских людей более 3.000 человек воспользовались. И хотя... разными труднейшими случаями до 300 возвращено, но протчие и поныне в ордах их киргиских а другие, будучи запроданы в Бухарию и Хиву, в порабощении находятся. О выручении оставшие[ся] здесь отцы и родственники всегда ко мне с неусыпным плачем приходят...

...Для истребления помянутого злодея с его шайками вступил с ханом и солтанами в новую переписку, доказывая им, сколько в руки киргиские тех русских людей [207] попало и требовал сильным образом оных выдачи, но сей от природы грубой и непостоянной народ, не взирая на ханское и братьев ево увещевание, не только не помышлял обратиться к спокойствию и возвращению российских пленников, а разширял злодейства и воровство свое до самой Волги реки. Хан, видя усилившее их плутовство и удачу, в генваре месяце настоящего года прилежно просил меня, чтоб для удержания их, воров, и способнейшаго возвращения русских людей, зделал над ними воинской поиск.

Признав сие за весьма полезное, по общему с командующим здешнею бригадою г-ном генерал-майором и кавалером Мансуровым согласию в феврале месяце зделал под улусы их из под Гурьева и Уральского городков воинской отряд, составляющей из трех эскадронов конных гусар и драгун с тремя стами уральских казаков да пятью стами башкирцами под командою Черноярского батальона капитана Мансурова и бахмутского гусарскаго полка майора Голуба... Здешнее намерение простиралось сделать им, ворам, знатную шкоду и привести в страх и чувствие к должному хану и солтанам подвластию...

...Но 16 марта 1775 года И.А. Рейнсдорф получил письмо от командующего войсками графа Петра Ивановича Панина, в котором он, ссылаясь на приказ генерал-аншефа Военной Коллегии Григория Александровича Потемкина, писал о том, «чтобы тот зделанной под киргисцов отряд войск удержать и возвратить в их места».

Однако ж между тем означенные воинския команды [писал Рейнсдорф] произвели по указанию хана и Айчувак солтана над притчинными улусами столь храброй и достохвальной поиск, что сим образом почти без всякого здешней стороне урону несколько российских людей из их варварских рук выручено, да и сей ветреной народ в такой страх привело, что и поныне они чувствуют...

...Взирая на обращение сих легкомысленных народов, упражнялся я в политическом увещевании к обеим сторонам, в соответствие чего получил я от хана в июле месяце в подкрепление твердой надежды 2 уверительные письма, что киргисцы, собравшись к нему, при старшинах просили в их преступлениях прощения и, прочтя молитву, присягою утвердили, чтоб им быть в его, ханском, повиновении и весь российской плен собрав возвратить... Но сей легкомысленной народ, не видя над собой воинских поисков, кроме небольших башкирских подбегов, забыл прежний страх, обещание свое не исполнили, но еще новые при линии шалости производят отгоняют скот и захватывают российских людей. А хан и солтаны на неоднократные мои и усиленные требовании отзываются, что к исполнению их обещания воспрепятствовали башкирские к ним подбеги и воровства, причем неотступно просят о возвращении их скота...

...Прошу резолюции, не поселено ль будет для выручки толь немалого числа здешних людей из рук киргис-кайсацких в удобное время учинить над ними воинской поиск и, захватя надежных киргисцов, сколько будет возможно, как находящихся в орде, так и запроданных в азиатския области принудить сродников их высвободить, о чем хан и солтаны сами поныне прозьбою настоят...

АВПР, ф. «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1775—1786 гг., д. 1 лл. 22-22 об., 23-27.

Документ № 40

1775 г., ноябрь. — Из сообщения Оренбургсмого губернатора И.А. Рейнсдорфа о поведении султана Младшего жуза Дусалы и его сына — султана Сейдалы во время и после подавления пугачевского движения. 1

[В период поисков Сеидалием связей с башкирами для совместных действий против царизма обеспокоенный Рейнсдорф писал в Колл. Ин. Дел; что султан Дусалы]... в бывшее замешательство приобщился к Пугачеву, отдал к нему в аманаты своего сына Сеидалия и несколько киргиз, и служил Пугачеву со всею преданностью до самого истребления сего злодея.

А как скоро тот злодей с его толпами сокрушен, то он, Дусали, писал о своих худых поступках и просил о исходатайствовании ему в том всемилостивейшего прощения и прежнего содержания. Я, получа то письмо, уважая легкомысленное состояние сего народа, не оставил в надлежащих терминах представить по зависимости начальства, командовавшему здешнею губернией генерал-аншефу графу Панину, от коего представлено ея имп. в-ву, на что 12 августа настоящего 1775 г. ея имп. в-во своим указом... указать соизволила, содержать его, Дусали султана, по прежнему и довольствовать по обыкновению жалованьем. Сие монаршее соизволение ему Дусалию, пристойным образом объявлено было. И хотя он, Дусали, получа сие прощение, и успокоясь было, но между тем, не оказал никакой здешней стороне пользы, забыв то матерное ея имп. в-ва милосирдие, паки отважился ныне пуститься на злодейство, как сам и дети его имеют влечение к тому злодею самозванцу...

А. Ф. Рязанов. Отголоски пугачевского восстания на Урале, в киргиз-кайсацкой Малой Орде и в Поволжье. «Труды Общества изучения Казахстана», т. VI, 1925, стр. 229-230.

1. См. также документ № 42. {Сноска не пропечатана. По контексту относится к этому документу. OCR} [208]

Документ № 41

1775 г., декабря 18-го 1. — Из письма хана Нуралы Оренбургскому губернатору И.А. Рейнсдорфу о набегах Дусалы и Сейдалы султанов и других участников пугачевского движения и мерах, предпринятых в связи с этим ханом Нуралы.

...Тех ваших российских людей сперва семирых, потом пятерых захватили, также и товар ограбили Табынского роду дети киргисца Издибая Исенгильди да Тланчи Беканбаев сын Урусбай Тынымберди, да Давлет Чудаков с товарищи, а с ними и из народа Чиклинскаго из фамилии известнаго киргисца Ак Юла 7 или 6 человек.

Да у башкирцев разоряли под предводительством Дусали солтана сына Сейдалия с товарищи Табинского ж рода киргисцы Ишак, да Таминского Кадыр да Садыр Джанфулатовы дети, о чем я действительно услыша тотчас брата моего Айчувака солтана к себе призвал и с ним, купно же и с находящимися при нем, Айчуваке, Табынского роду старшинами, также и с сыном моим Ишим солтаном, учиня совет, находящихся при мне Алчинского рода да часть из находящихся при Айчувак солтане Табынского роду старшин под предводительством племянника нашего Батырь солтана к тем злодеям отправили с таким приказанием, чтоб они то злодейство оставили, захваченных российских людей и ограбленный товар выдали и ежели выдадут, то б они старшины, все то взяв, к нам привезли...

АВПР, ф. «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1775-1786 гг., д. 1, л. 35.

1. Дата получения.

Документ № 42

1775 г., декабря 24-го. — Из рапорта Оренбургского губернатора И.А. Рейнсдорфа в Коллегию Иностранных дал об участии султана Дусалы и его сына султана Сейдалы в пугачёвском движении.

...Он, Дусали, забыв матернее к нему ея имп. в-ва в злодейском его поступке прощение, пустился опять в таковые ж продерзости, причем с полученнаго здесь письма, сыном его Сейдалием к башкирцам отправленного, копию препроводил, а о наказании его за тот ево дерской поступок и о отвращении от злых стремлений писал к Нурали хану, от которого на сих днях получил ответное, коим он, хан, о развратном его Дусалия состоянии и возмущении народа ж на злодейство просил, чтоб лутчее его наказание и удержание от злодейства, учинить над ним, Дусалием, с киргисцами воинской поиск и чрез то привести народ в желаемое спокойствие...

АВПР, ф. «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1775-1786 гг., д. 1. л. 34.

Документ № 43

1776 г., апреля 27-го. — Из донесения Оренбургского губернатора И.А. Рейнсдорфа в Коллегию Иностранных дел о появлении «Невидимки» в аулах султана Дусалы.

...Из отправленного от меня от 29-го числа минувшего марта доношения оная Госуд. Колл. ин. дел изволит быть известна, что по поводу появившегося в улусах киргис-кайсацкого Дусали солтана Невидимки, делающего в народе киргис-кайсацком разврат, отправлены от меня нарочныя из мухамедан надежные люди, которые на сих днях возвратились, и каково о том Невидимке и о других ординских обстоятельствах, подали ко мне копию, из которой изволите усмотреть, что хотя киргис-кайсаки по их легкомысленному состоянию тем Невидимкою сперва на злодейства и к нападению в здешние границы и побуждаемы были, однак напоследок от того предудерживаются, видно услыхав башкирское против них стремление...

АВПР, ф. «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1775-1786 гг., д. 1, л. 88.

Текст воспроизведен по изданию: Вопросы истории Казахстана (Ученые записки КазахГУ им Кирова, Том LIV. Серия историческая, Вып. 12). Алма-Ата. 1963

© текст - Семенюк Г. И. 1963
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
©
OCR - Halgar Fenrirrsson. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Ученые записки КазахГУ. 1963