-

Р. В. ОВЧИННИКОВ. МАНИФЕСТЫ И УКАЗЫ Е. И. ПУГАЧЕВА.

Источниковедческое исследование. М., «Наука», 1980, 279 с.

Использование манифестов и указов предводителя крупнейшей и последней в истории России Крестьянской войны (1773-1775 гг.) Е. И. Пугачева в обширной отечественной историографии имеет давнюю традицию, восходящую к трудам А. С. Пушкина. Они интенсивно привлекались для исследования фактических сторон этого движения. Однако объектом изучения с источниковедческих позиций рескрипты «Петра III» стали лишь после Октябрьской революции. Но комплексному источниковедческому исследованию корпус указов и манифестов Пугачева до настоящего времени не подвергался.

Решению актуальных проблем, связанных с оценкой места этих важных источников в изучении Крестьянской войны, выяснению их судьбы и установлению соотношения с другими документами из лагеря повстанцев, а также задачам восстановления содержания не дошедших до наших дней рескриптов Пугачева посвящена рецензируемая монография. Это исследование — итог длительного и кропотливого поиска документов, вышедших из лагеря восставших, и следов утраченных пугачевских указов и манифестов в фондах различных архивохранилищ страны.

Трудности исследования обусловливались рассредоточенностью документов по фондам государственных учреждений, личного происхождения; преднамеренными либо неумышленными искажениями фактов и событий Крестьянской войны в показаниях пугачевцев, предвзятой оценкой пугачевских посланий в правительственных документах и т. п.

Рескрипты Пугачева представлены манифестами и двумя разновидностями указов — воззваниями и распоряжениями, что позволяет исследовать содержание лозунгов движения и факты их частичного претворения в жизнь. Первые именные указы Пугачева появились незамедлительно после начала Крестьянской войны и в дальнейшем на всем ее протяжении играли значительную роль как средство элементарной организации управления народным войском и территорией, занятой восставшими. [184] Как установлено автором, интенсивность появления манифестов была тесно связана с успехами движения, а их мобилизующее воздействие на народные массы было настолько велико, что это признавалось даже представителями администрации Екатерины II.

Для выявления эволюции идейного содержания манифестов и указов Пугачева в книге проведен анализ изменений их формуляра и стиля, а также сходного набора формул, входящих в структуру акта. Как констатирует автор, наиболее существенные изменения характерны для формулы, объявляющей о пожалованиях сторонникам «Петра III» за верную службу, т.е. содержащей лозунги движения. Исследуя с позиции дипломатики формуляр указов и манифестов, вышедших из ставки Пугачева на заключительном этапе войны (июнь-август 1774 г.), Р. В. Овчинников указывает на наличие в одном акте специфических элементов, свойственных обоим видам документов. Объяснение этому он справедливо усматривает в том, что руководители восстания для привлечения к активному участию в движении новых сторонников стремились использовать каждое послание Пугачева независимо от основной цели его создания.

По мнению автора, в сентябре 1773 — августе 1774 г. в ставке Пугачева было составлено около 200 манифестов и указов, но сохранилось всего 46 ¹. Большая часть утраченных документов погибла в результате преднамеренного уничтожения царскими властями, а секретный приказ Сената от 13 января 1774 г. о снятии точных копий с уничтожаемых оригиналов не был принят к исполнению, и копия зачастую подменялась экстрактом. Некоторые рескрипты были утрачены в ходе скоротечных боев или затерялись впоследствии.

Однако приведенное в монографии общее число манифестов и указов Пугачева не получило обоснования (с. 8, 252).

Р. В. Овчинников осуществил реконструкцию содержания 119 утраченных рескриптов Пугачева, что значительно расширяет источниковую базу для дальнейшего исследования деятельности пугачевской ставки и внутренней жизни лагеря восставших. Уже первые опыты, предпринятые автором в этом направлении, получили в-, советской исторической науке высокую оценку ².

Метод реконструкции содержания утраченных документов, примененный в исследовании, основывается на критическом анализе источников различного происхождения, содержащих реальные данные о недошедших до нас воззваниях и распоряжениях Пугачева. Документы восстанавливаются в форме описания их содержания и сопровождаются сведениями об обстоятельствах и времени их возникновения, их связи с другими манифестами и указами, т.е. как говорится в книге, в «эскизном виде».

Обосновывая применяемый метод восстановления содержания документов, автор подчеркивает, что успех реконструкции определяется количеством и авторитетностью источников, их независимостью — и разнообразием (с. 163). Однако конкретное содержание многоаспектного понятия «авторитетность» в книге не раскрывается, и остается неясным, что следует считать решающим для признания используемой информации достоверной.

Между тем авторитетность можно трактовать, исходя из оценки положения, занимаемого лицом или учреждением, документы которых служат источником реконструкции, в государственном аппарате или органах управления восставших, их роли в развитии или подавлении движения и на этом основании решать вопрос о достоверности каждого источника. Но главную роль здесь, по-видимому, играет косвенность или непосредственность сведений источника о реконструируемом документе и степень причастности лиц, на основанию показаний которых восстанавливается содержание того или иного пугачевского рескрипта, к событиям, в которых фигурирует документ.

На практике именно эти факторы в первую очередь принимались во внимание автором в его источниковедческих построениях. Источниками реконструкции чаще всего служат показания самого Пугачева и его ближайших соратников; лиц, которым вручался рескрипт, и их проводников; оглашавших документ и присутствовавших

[185] При его чтении; донесения об исполнении указов и ссылки на них в последующих распоряжениях народного вождя. Два указа (оба с требованием о сдаче Яицкого городка) реконструированы на основе экстрактов и лишь один — манифест от 15 июля 1774 г. о походе на Москву после взятия Казани — по косвенным сведениям, но они находят подтверждение в документах повстанческого лагеря.

Реконструированные рескрипты Пугачева характеризуются в монографии в соответствии с принятой периодизацией Крестьянской войны, т.е. на том же событийно-хронологическом фоне, что и сохранившиеся документы. Такой прием позволяет изучать их в тесной взаимосвязи с конкретной обстановкой, в которой протекало восстание, установить причины возникновения того или иного документа, связь, а порой и идентичность с другими рескриптами.

К первому периоду Крестьянской войны (сентябрь 1773 — март 1774 г.) относятся 55 утраченных рескриптов Пугачева. Сведения об указах этого периода характеризуют деятельность ставки Пугачева, рост движения и его первые лозунги, комплектование и снабжение повстанческих войск, организацию их тыла и управления на охваченной восстанием территории, военные планы и действия повстанцев.

За второй период восстания (апрель — первая половина июля 1774 г.) выявлены данные о содержании и происхождении 48 исчезнувших документов. Содержание этой группы реконструированных документов дает новый материал для изучения дальнейшего расширения восстания, социальной и национальной «программы» ставки Пугачева, ее действий по созданию и обеспечению главного войска восставших, развития лозунгов восставших, обусловленного притоком представителей низших социальных слоев, военных действий в этот период Крестьянской войны.

Реконструкции воззваний Пугачева, относящихся к третьему периоду восстания, составляют самую малочисленную группу — их всего 16, появились они во второй половине июля — августе 1774 г. По содержанию они сходны с рескриптами предыдущих периодов и дают дополнительные сведения для исследования организационных сторон движения и важнейших событий Крестьянской войны на заключительном этапе. Особенно интересны содержащиеся в указах новые данные, отражающие требования различных социальных слоев восставших — казаков, крестьян, посадских людей, иностранных колонистов Поволжья и нерусских народов. Уникально по своему характеру воинское наставление Пугачева от 24 августа 1774 г., содержавшее зародыш элементов военного устава и субординации, которые предполагалось ввести в повстанческом войске.

В призывах Пугачева к свержению крепостнического строя автор видит одну из сторон идейной платформы Крестьянской войны, которую он трактует как «наиболее сильную, но негативную (разрядка наша. — С. Д.), разрушительную сторону, близкую и понятную народу» (с. 265). Такая характеристика вряд ли удачна, так как Крестьянская война — высшая форма проявления классовой борьбы в эпоху феодализма — по самой своей природе нацелена против существующих социальных отношений и государственного устройства. Это общественно-политическое явление развивается, естественно опираясь на метод насильственного подавления враждебного класса и разрушения поставленных на службу ему государственных институтов. Это в конечном счете и позволяет квалифицировать его как крестьянскую войну — одну из разновидностей гражданских войн. Поэтому оценка этой грани движения, возглавленного Пугачевым, как «негативной» страдает неточностью.

С другой стороны, в идейной позиции руководителей и участников движения автор справедливо отмечает неразвитость представлений относительно общественного и политического устройства страны в случае победы восстания. Его определение в воззваниях Пугачева ограничено характеристикой результатов торжества нового строя — симбиоза казачьей общины и монархии, т.е. сочетания идеальной в народном понимании того времени организации общества и единственно мыслимой тогда формы государственной власти.

Важное значение имеет выявленная автором связь содержания призывов и требований пугачевских воззваний с преобладанием в восстании роли определенного социального слоя в момент выхода рескрипта. С расширением социальной базы движения становились более радикальными и отражавшиеся в указах и манифестах вождя восстания экономические и социальные требования. Среди них были и такие, которые отвечали национальным интересам нерусских народов. В эволюции [186] идейного содержания движения автор вскрывает тенденцию «окрестьянивания» социальной политики ставки Пугачева: на завершающем этапе Крестьянской войны повстанческий центр провозгласил ликвидацию крепостнических отношений, уничтожение дворянства, передачу земли народу.

Книга Р. В. Овчинникова — оригинальное и обстоятельное исследование, значительно расширяющее круг источников для изучения крупнейшего антифеодального выступления в России. На базе обширного архивного материала автором изучен комплекс общих и частных вопросов истории Крестьянской войны, уточнено время возникновения ранее не датированных или неверно датированных рескриптов Пугачева, установлено содержание большого количества не дошедших до наших дней манифестов и указов руководителя движения.

Реконструированные документы имеют принципиальное значение для изучения пугачевского движения, так как дополняют ценными сведениями данные сравнительно немногочисленного комплекса документов побежденного лагеря, которые-непосредственно отражают его действия и требования, причины и цели восстания.

С. М. Душинов

Комментарии

1. Сохранившиеся рескрипты Пугачева опубликованы в сборнике «Документы ставки Пугачева, повстанческих властей и учреждений» (М., 1975), подготовленном к печати при участии Р. В. Овчинникова.

2. Черепнин Л. В. Об изучении крестьянских войн в России XVII-XVIII вв. (к теории проблемы). В кн. Крестьянские войны в России XVII-XVIII веков. Проблемы, поиски, решения. М., 1974, с. 22.

Текст воспроизведен по изданию: Манифесты и указы Е. И. Пугачева. Источниковедческое исследование // История СССР, № 2. 1983