№ 104

4 ноября 1773 г.— Письмо полковника Т. И. Падурова старшине яицких казаков М. М. Бородину с просьбой оградить его семью в Оренбурге от репрессий и с призывом склонить губернатора И. А. Рейнсдорпа к сдаче города войскам Е. И. Пугачева

Государь мой, братец Мартемьян Михайлович!

Известился я, что вы, братец, в моей сироцкой квартире стоите с своими казаками. Уже много, братец, слышно мне, что вы и протчие ваши подчиненные моим домашним обиды кажите, и почему мой сын малой ¹, которой оставлен от меня для сохранения моего дому, и тот содержится в таможне под караулом. Почему бы оное кажется? Я не вор и не разбойник, чтоб меня в том раззорять. Подумай, братец, как о себе: и по заочности на ваш дом кто найдет; не жалко ли то терпеть? Пожалуй, братец, прикажи сына моего выпустить из под караула. При последней вам оказии, чтоб он сохранил жену мою и мачиху свою ², и своих детей ³, пожалуй. Пожалуй, братец, Мартемьян Михайлович, не оставь моего прошения, чтоб я за то вас благодарить мог.

Удивляюсь я вам, любезной братец Мартемьян Михайлович, что вы в такое глубокое дело вступили и всех в то привлекли. Как сам ты знаешь, братец, против кого идешь; ежели бы не вы з дядею, тоб и раззорения на народ того не было. Известен ты сам, как наш государь Петр Феодорович умре, а ныне вы называете его донским казаком Емельяном Пугачевым, и якобы у него ноздри рваные и клейменой ⁴. А по усмотрению моему, что у него тех признаков не имеется. И с чево бы, братец, в то вступили, и не можно ль вам просить прощения, и може он, человек милостивой, в той вас вине простить может?

А затем я уже писал и Василью Ивановичю (В. И. Могутов, атаман казаков Оренбургского войска (см. док. № 103).): изволите у него из письма усмотреть. А что команды вашей казаки, которые съезжаются с своими казаками и ругают его беззаконно, и то все он слышит, только терпит до время, как бы то чинить мог такой человек, а он делает все, не боясь никого. И вы, братец, одумайтесь, и возьмите осел тот на себя, и проси прощения непродолжительно. А как уже он вступит в дело, то уже в то время упросить ни в чем не можете.

А более уже я до вас, государя моего, братца, писать ничего не имею и остаюсь вам покорной слуга Тимофей Подуров.

Ч[исла] 4 ноября 1773 года.

На л. 203 об. надпись: Государю моему братцу Мартеменьяну Михайловичу, почтенному господину атаману Бородину.

Опубл. по копии (ЦГВИА, ф. 20, д. 1231, л. 178 и об.) А. С. Пушкиным — Полн. собр. соч., т. 9, кн. II. М.— Л., 1940, стр. 691.

Комментарии

Оригинал письма Т. И. Падурова старшине М. М. Бородину был доставлен в Оренбург казачкой И. Репиной (см. примечания к док. № 103).

1 Сын Падурова — Никита Тимофеевич Падуров.

2 Вторая жена Т. И. Падурова — Марфа Дмитриевна.

3 Дети Т. И. Падурова — Никита, Татьяна и Надежда.

4 Речь, видимо, идет о публикации оренбургского губернатора И. А. Рейнсдорпа от 30 сентября 1773 г., в которой сообщалось, что Пугачев за прежние его преступления будто бы “наказан кнутом с постановлением на лице его знаков”. (А. С. Пушкин. Полн. собр. соч., т. 9, стр. 220). О такого рода измышлениях Рейнсдорпа, распространяемых в Оренбурге и в лагере повстанцев, вспоминал Пугачев на допросе 16 сентября 1774 г. в Яицком городке: “Говорено было, да и письменно знать дано, что бутто я бит кнутом и рваны ноздри. А как онаго не было, то сие не только в толпе моей разврату не причинило, но еще и уверение вселило, ибо у меня ноздры целы, а потому еще больше верили, что я — государь” (“Вопросы истории”, 1966, № 4, стр. 117).