СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Приглашение Ж. Ж. Руссо графом Орловым в Россию

В «Анекдотах о России» Ричардсона, заключающих в себе письма из России, относящихся к началу царствования Екатерины II, и переведенных с английского на разные языки, мы находим текст письма гр. Орлова к Ж. Ж. Руссо, с предложением последнему переселиться в Россию, и ответ Руссо. В голландском переводе писем Ричардсона, который мы имели под руками, эта переписка приведена также, во французском подлиннике (часть II, стр. 135-137), с которого мы и приводим здесь дословный перевод. Ричардсон даже не упоминает, которым из пяти братьев Орловых было написано это письмо, и это одно уже заставляет предполагать, что дело идет о Григорие, бывшем в то время, когда писано письмо (декабрь 1766 г.) более чем когда нибудь в силе. В этом мнении утверждает еще и то, что подобное письмо и к такому человеку как Ж. Ж. Руссо могло быть написано только человеком близким к императрице, и даже, без сомнения, не без влияния ее. Вспомним отношения Екатерины II к Дидро, Даламберу, Вольтеру. Это приглашение в Россию Руссо, в то время бежавшего из Франции в Англию, к герцогу Ричмондскому, служит дополнением к тому что мы знаем о покровительстве, которое Екатерина II-я, в начале своего царствования, явно оказывала энциклопедистам и писателям-реформаторам, столько же может быть из истинного сочувствия гению и знанию, сколько из желания нанесть ряд ударов самолюбию гнавшего их французкого правительства. (Слич. Осьмнадцатый век изд. Бартеневым, книга I, статью «Дидро»). Григорий Орлов, человек бесспорно не без дарований (которого, как и Потемкина, Екатерина II считала гением) страстный поклонник физики и вообще опытных наук, годился как нельзя более для того, чтобы [409] явиться посредником в этих переговорах, если мысль дать убежище в России славному философу действительно принадлежала Екатерине.

Письмо графа Г. Г. Орлова

Декабрь 1766

Милостивый государь, вы не удивитесь, что я пишу к вам, зная, что люди наклонны к странностям. У вас есть свои, у меня мои: это в порядке вещей; пусть одною из таких странностей будет и причина, побудившая меня писать к вам. Я вижу вас давно странствующим из одного места в другое. Чрез газеты (par les voies publiques) я знаю и о причинах этого; или, может быть, я плохо знаю; может быть, причины известные мне неверны. Я думаю, что вы теперь в Англии у герцога Ричмондского и полагаю, что у него вам хорошо. Тем не менее мне вздумалось (il m’a prie fantaisie) сказать вам, что в 60 верстах от Петербурга, т. е. в 10 немецких милях, у меня есть поместье, где воздух здоров, вода удивительна, пригорки, окружающие озера, образуют уголки приятные для прогулок и возбуждающие к мечтательности. Местные жители не понимают ни по английски, ни по французски, еще менее по гречески и латыни. Священник не умеет ни диспутировать, ни проповедывать, а паства, сделав крестное знамение, добродушно думает, что сделано все. И так, милостивый государь, если такой уголок вам по вкусу — от вас зависит поселиться в нем. Все нужное будет к вашим услугам, если вы пожелаете. Если нет, располагайте охотою и рыбною ловлею. Если вы пожелаете общества, чтобы рассеять скуку, и оно будет. Но вообще, и прежде всего, вы ни в чем не будете иметь ни малейшего стеснения, не будете ни чем никому обязаны. Сверх того, если вы пожелаете, всякая огласка о вашем пребывании будет устранена. В последнем случае вам не дурно было бы, по моему мнению, совершить переезд морем, если вы в состоянии вынести его; тем более что и от любопытных вам будет больше покоя, если вы изберете этот путь, чем на суше.

Вот, милостивый государь, что я счел себя в праве [410] предложить вам из признательности за почерпнутое мною в ваших книгах, хотя они были писаны и не для меня. Остаюсь с глубоким уважением (avec beaucoup de respect) и пр.

Ответ Ж. Ж. Руссо

23 февраля (1767), Хаттон

Вы говорите о ваших странностях, граф. Оно пожалуй и действительно странность — благотворить так издалека и человеку, которого совершенно не знаешь. Ваше любезное приглашение, тон, каким вы делаете его, и описание убежища, которое вы мне предназначаете, без сомнения заставили бы меня принять его, если бы я не был так слаб, был более подвижен, помоложе, и если бы вы были поближе к солнцу. Сверх того я боюсь, чтобы при личном свидании с тем, кому вы оказываете честь своим приглашением, вы не раскаялись. Вы воображаете увидеть литератора, мастера говорить, который бы блеском таланта и слов заплатил вам за ваше великодушное гостеприимство, и увидали бы пред собою человека очень простого, которого личные наклонности и страдания сделали отшельником, все удовольствие которого состоит в сборе растений с утра до вечера и который в этом сообществе с растениями находит столь сладкий сердцу его покой, в котором отказали ему люди. Стало быть, милостивый государь, я не думаю поселиться в вашем доме, но всегда с признательностью буду вспоминать, что вы мне предлагали его и иногда посетую, что я не в нем, чтобы заслужить расположение и дружбу хозяина. Примите, граф, прошу вас, мою самую искреннюю блогодарность и мой нижайший поклон.