Комментарии

1. ЦГИА СССР. Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 1-5.

2. Записки придворного брильянтщика Позье о пребывании его в России с 1729 по 1764 гг.// Русская старина. 1870. Т. 1. С. 62.

3. Этот вывод можно сделать из фразы «Регистера» — перечисления работ Экарта, сделанного им самим: там указано, что он заплатил 268 руб. мастерам, делавшим «амуничные вещи», подчеркнув, что они выполнялись «с финивтеною работою» // ЦГИА СССР. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3876. Л. 18; Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 4.

4. Записки... С. 70.

5. ЦГИА СССР. Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 10.

6. ЦГИА СССР. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3870. Л. 6. Вероятно, что бриллиантовый букет предназначался для подарка фаворитке Петра III — графине Елизавете Романовне Воронцовой (1745-1792), поскольку датский посланник при русском дворе Гакстгаузен в своем донесении от 30 декабря 1761 г./10 января 1762 г. писал, что, «кроме денег, император подарил Mile Воронцовой более чем на 50 тыс. рублей драгоценностей» (Шуми-горский Е. С. Донесения датского посланника Гакстгаузена о царствовании Петра III и перевороте 1762 г.//Русская старина. 1914. Дек. С. 508).

Броши-букеты в это время были очень характерной деталью дамского костюма. Петербургский двор к тому же отличался большой роскошью, так что вещи петербургских дам поражали иностранцев своей стоимостью. Вот что писал прусский посланник при русском дворе барон Гольц в своем донесении королю прусскому Фридриху II от 8/19 июня 1762 г., высказывая свое мнение о подарке, который следовало пожаловать той же графине Воронцовой: «Касаясь того, что Ваше Величество мне поручило насчет подарка фаворитке, я осмеливаюсь вам сказать, что женщины этого двора столь увешаны драгоценностями, что трудно подобрать им что-то достойное. Даже и те, у кого семейства в долгах, щеголяют великолепными драгоценностями. Я узнал, что фаворитка только что отказалась от подарка императора — серег, поскольку они стоили только 25 тыс. рублей». Далее Гольц напоминает Фридриху II, как важно сделать достойный подарок любовнице императора именно в данный момент подписания договора с Пруссией, чтобы сохранить хорошие отношения с Петром III (Вильбасов В. А. История Екатерины II. Берлин, 1900. Т. 2. С. 635).

Но бриллиантовый букет, присланный Фридрихом II в подарок Елизавете Воронцовой, показался Гольцу слишком маленьким. На это разъяренный Фридрих ответил дипломату следующими строками: «Какого же дьявола вы хотите, мой дорогой? Чтобы я прислал бриллиантовый букет столь большой, как шпалерные деревья? Ваши дамы (в Петербурге, — Л. К.) носят на груди букеты, которые можно принять за шпалерные деревья из немецкого сада. Я вам послал из Берлина все наилучшее. Пришлите же по крайней мере рисунок шпалерного дерева, чтобы знать, что это такое и как это делается, и вспомните при этом, что моя страна разрушена и разграблена» (Титов А. Письма Фридриха Великого к императору Петру III // Русский архив. 1905. Кн. I. С. 18).

7. ЦГИА СССР. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3870. Л. 8. Не исключено, что данный перстень — это то самое «большое бриллиантовое кольцо, оцененное в 600-800 талеров», пожалованное в день рождения великого князя Павла Петровича голштинцу Давиду Рейнгольду Сиверсу (1732-1814) как родственнику императора, поскольку был женат на незаконной сестре Петра III Фредерике. См.: Император Петр III: Записки Д. Р. Сиверса//Русский архив. 1909. Кн. II, вып. 7. С. 519-520.

8. Чтобы составить себе хоть какое-либо впечатление, какие же вещи были там обнаружены, можно воспользоваться донесением того же Гакстгаузена: «...императрица оставила большие богатства, не только драгоценными вещами громадной стоимости, но и наличными деньгами: найдено до 600 пуд. слитков серебра и 67 пуд. золота, сверх того на 1½ миллиона империалов и еще приблизительно на 2 миллиона неотчеканенной монеты» (Донесение от 29 декабря 1761 г./9 января 1762 г.//Русская старина. 1914. Нояб. С. 273). От него же мы узнаем, что Петр III строго выговаривал А. В. Олсуфьеву, что тот «самовольно, из предосторожности, накануне смерти императрицы опечатал все документы и другие представляющие ценность вещи, находившиеся в кабинете императрицы и отчасти под его охраной. (...) Император тотчас же завладел шкатулкой с бумагами, оставив драгоценности, деньги и все остальное и черпая оттуда по мере надобности. Говорят, что в потайном кабинете императрицы, ключ от которого имела только она одна, найдены были чрезвычайно странные предметы, например, всякого рода снедь, морковь, огурцы, восковая свеча, которую она держала во время обручения нынешнего императора, старинные записи ее отца и много других подобных вещей и все это среди бриллиантов огромной ценности» (Донесение от 4/15 января 1762 г. // Русская старина. 1915. Февр. С. 276).

9. Чтобы понять, о каких же именно двух коронах шла речь в челобитной Экарта, стоит процитировать фрагмент записок прусского графа Гордта, пришедшего отдать почести покойной Елизавете Петровне: «Мы увидели в большой зале гроб, обитый черным и украшенный фестонами и гирляндами из серебряной парчи. Зала была до того ярко освещена, что с трудом можно было переносить блеск свечей; гроб, покрытый золотым парчевым покровом, с серебряным испанским шитьем, возвышался на ножках: богатая корона украшала голову усопшей. (...) Вокруг гроба на табуретах были разложены: великолепная императорская корона, украшенная крупнейшими бриллиантами, несколько старинных корон царств: Казанского, Астраханского и Сибирского, все русские ордена, как то св. Андрея, св. Александра Невского, св. Анны и св. Екатерины, а также ордена прусские, шведские и польские» (Плен графа Гордта в России (1759-1762 гг.). Извлечение из его записок//Русский архив. 1877. Т. 2. Вып. 7. С. 318).

10. ЦГИА СССР. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3870. Л. 4.

11. Записки... С. 84-86.

12. Перечень работ Жереми Позье см.: Кузнецова Л. К. Искусство петербургских ювелиров второй половины XVIII столетия. Л., 1984. Прил. III. С. 207-212 (кандидат, диссертация). Кстати, вероятно, именно о серьгах работы Позье шла речь в вышеупомянутом донесении барона Гольца (см. цитату в примеч. 7). По счету ювелира они прошли как «пара серег брилиантовых о трех подвесках с болшими каменьями», за них ему было заплачено 12 150 руб., причем в счете было помечено, что они были «отданы самому бывшему императору» (ЦГИА СССР. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3872. Л. 58 об.).

13. Дашкова Е. Р. Записки 1743-1819. Л., 1985. С. 54.

14. «... Несколько дней спустя по восшествии на престол, императрица Екатерина призвала меня к себе и сказала, что поручила камергеру Бецкому проверить казенные вещи и приказала мне разломать все, что окажется не в современном вкусе, и употребить на новую корону, которую она желала иметь к коронации. Императрица приказала мне обо всем сговориться с Бецким, что мне было чрезвычайно приятно и дало мне возможность свалить на него мои заботы и неприятности, по которым я мог навлечь на себя дурные последствия со стороны лиц, имевших надзор над этими вещами... Я (...) помогал Бецкому во всем, что было по моей части. Я ему достал хорошего и очень искусного оправщика, француза по имени Ороте, который отлично сделал свое дело. Я выбрал между вещами все, что могло годиться на эту работу, (...) я отобрал все самые большие камни, негодящиеся на модную отделку, отчасти бриллиантовые, отчасти цветные, что составило богатейшую вещь, какая только имеется в Европе. Несмотря на все предосторожности, принятые мною, чтобы сделать корону легкою и употребить только самые необходимые материалы, чтобы удержать камни, в ней оказалось пять фунтов весу. Я примерил корону (…). Екатерина сказала, что очень ею довольна» (Записки... С. 111-112).

15. ЦГИА СССР. Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 21, 39. К сожалению, сам счет Экарта пока не обнаружен.

16. ЦГИА СССР. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3874 Л. 109.

17. «Сим двум производилось по одному рублю на день, а прочим мастерам никому не производилось; ибо они, предаясь в Высочайшую Вашего императорского величества волю, того не требовали» (Камерфурьерский журнал 1762 г. Приложение. СПб., б/г. Дополнение XXIX. С. 263).

18. У нас пока нет данных, кто именно состоял в штате в 1762 г. но известно, что это могли быть подмастерья Савелий Калабухов, причисленный к мастерской с 1744 г. (его годовой оклад составлял 55 руб.), Федор Поздеев и Василий Тихонов, работавшие с 1746 г. с годовым окладом 50 руб., а также ученики Иван Будников (с 1751 г.) и Алексей Михайлов (с 1758 г.), получавшие в год по 35 руб., и Тимофей Морозов, состоявший в штате с 1755 г. на 18 руб. См.: ЦГИА СССР. Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 18. Данные приводятся на 24 февраля 1765 г.

19. ЦГИА СССР. Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 2-2об.

20. ЦГИА СССР. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3872. Л. 88; Д. 3874. Л. 32.

21. Bruel F.-L. Les orfevres frangais a Saint-Petersbourg de 1714 a 1814//Bulletin de la Societe de l’histoire de Part frangais. P., 1908. P. 57-60.

22. ЦГИА СССР. Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 6-7.

23. Russia’s treasure of diamonds and precious stones. Moscow: The People’s commissariat of finances, 1925. Part IV. P. 34-35. N 280A. На ней надпись: «1763, 19 (Paude) 80 27/32. g.F.E. 163 В».

24. Ibid. Part. III. P. 23, N 105, pi. 58, phot. 121.

25. ЦГИА СССР. Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 11.

26. Там же. Л. 12-13 об.; Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3876. Л. 17 об.

27. Там же. Ф. 467. Оп. 2. Д. 104. Л. 16.

28. Там же. Л. 21-22 об., 39-39 об.

29. Там же. Л. 21-22 об.

30. Там же. Л. 15-15 об.

31. Там же. Л. 16-16 об.

32. Там же. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3880. Л. 203.

33. Backsbacka L. St. Petersburgs juvelerare, guldoch silversmeder 1714-1870. Helsingfors, 1951. S 33.