«Чтоб на Аральском море город построить»

Подготовка начальником Оренбургской комиссии В. Н. Татищевым экспедиции в Среднюю Азию.

1738-1739 гг.

Оренбургская экспедиция (комиссия) оставила неоднозначный след в судьбе крупного государственного деятеля и ученого первой половины XVIII в. Василия Никитича Татищева. Он был назначен на должность руководителя комиссии в мае 1737 г. после преждевременной смерти в апреле того года ее идейного вдохновителя статского советника И. К. Кирилова с повышением в чине до тайного советника. Через два года его отстранили от оренбургских дел и отдали под суд по обвинению в различных «непорядках» и «взятках». В то же время все его основные предложения, связанные с деятельностью в Оренбургском крае, были поддержаны правительством и включены в указ новому руководителю Оренбургской комиссии.

Деятельность Оренбургской экспедиции (комиссии) не раз привлекала внимание исследователей. Уже в историографии ХVIII-ХIХ вв. был отмечен вклад ее руководителей, в том числе и В. Н. Татищева, в осуществление целей и задач России на южном Урале и в зауральских степях (См.: Рычков П. И. История Оренбургская // Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащия. — СПб., 1759. Январь-июнь; Попов H. A., В. Н. Татищев и его время. М., 1861; Свирелин М. Колонизация Оренбургского края в первой половине XVIII века // Древняя и новая Россия. 1876. № 6-7; Витевский В. Н. И. И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г. Казань, 1889). Для большинства исследований XX в. характерно разноплановое изучение данной темы. Ряд авторов концентрировал свое внимание на взаимоотношениях российских властей в 1730-1740-х гг. с казахами (См.: Аполлова Н. Г. Присоединение Казахстана к России в 30-х гг. XVIII в. Алма-Ата, 1948; Басин В. Я. Россия и казахские ханства в XVI-XVIII вв. (Казахстан в системе внешней политики Российской империи). Алма-Ата, 1971; Ерофеева И. В. Хан Абулхаир: полководец, правитель и политик. Алматы, 1999), другие объективно увязывали башкирские восстания 1730-х гг. с политикой продвижения России в Азию, дальнейшей колонизацией юго-восточных окраин страны, происходивших в формате деятельности Оренбургской экспедиции (комиссии) (См.: Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1737-1739 гг. М.; Л., 1950; Нигматуллин С. Н. О характере башкирского восстания 1735-1740 гг. // Из истории Башкирии. Уфа, 1963. Ч. 2; Акманов И. Г. Организация Оренбургской экспедиции и начало восстания 1735-1740 гг. // Очерки истории дореволюционной России. Уфа, 1975. Вып. 3; Он же: Башкирия в составе Российского государства в XVII — первой половине XVIII в. Свердловск, 1991; Алтон С. Донелли. Завоевание Башкирии Россией 1552-1740. Страницы истории империализма. Уфа, 1995; «Отправил для Нашего интереса в наши подданные земли». Доношения И. К. Кирилова из Оренбургской экспедиции. 1734-1735 гг. / Публ. Т. А. Лобашкова // Исторический архив. 2002. № 1). [190]

Оренбургский период жизни В. Н. Татищева освещался в немногочисленных работах биографического плана о нем (См.: Гордин Я. А. Хроника одной судьбы. М., 1980; Кузьмин А. Г. Татищев. М., 1981).

В зависимости от поставленных в исследовании целей, авторы под разными углами зрения рассматривали деятельность руководителей Оренбургского края. Что касается В. Н. Татищева, то на посту руководителя данной комиссии он получил неоднозначные оценки. Исследователями были отмечены его успехи в строительстве новых крепостей, неудачи в налаживании караванной торговли со среднеазиатскими странами (См.: Аполлова Н. Г. Особенности возникновения и развития городов Оренбургского края в XVIII в. // Города феодальной России. Сборник статей памяти Н. Г. Устюгова. М., 1966; Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. История становления городов на территории Башкирии. Уфа, 1997; Губернаторы Оренбургского края / Авт. — сост.: В.Г. Семенов, В.П. Семенова. Оренбург, 1999; Пузанов В.Д., В. Н. Татищев и строительство Уйской линии // Четвертые Татищевские чтения: Тезисы докладов и сообщений, Екатеринбург, 18-19 апреля 2002 г. Екатеринбург, 20), дана оценка его усилиям по усмирению башкирского восстания и отношениям с казахами Младшего и Среднего жузов (См.: Кундакбаева Ж. Б. «Знаком милости Е.И.В. ...». Россия и народы Северного Прикаспия в XVIII в. М., 2005; Торопицын И. В. Проведение В. Н. Татищевым административной реформы в Уфимском уезде (Башкирии) в 1737-1738 гг. // В. Н. Татищев и проблемы государственно-административного управления в России в прошлом и настоящем. Материалы международной научной конференции, Астрахань, 5-7 октября 2006 г. Астрахань, 2006). Не обошли вниманием исследователи и проблему сложных взаимоотношений В. Н. Татищева с коллегами по комиссии и другими руководителями в крае, а также тему следствия над ним самим (См.: Татищев Ю. В. К истории управления В. Н. Татищевым Оренбургской экспедицией (1737-1739 гг.). М., 1901; Смирнов Ю. Н. Оренбургская экспедиция (комиссия) и присоединение Заволжья к России в 30-40 гг. XVIII в. Самара, 1997).

Несмотря на, казалось бы, многоаспектное изучение деятельности В. Н. Татищева в период управления им Оренбургской комиссией, данный этап его жизни до сих пор не получил всестороннего освещения. Вне поля зрения ученых остались важные вопросы, связанные его с планами по дальнейшему продвижению России на Восток как в военно-политическом, так и в торгово-экономическом отношениях. В этой связи мнение первого биографа В. Н. Татищева Н. А. Попова, утверждавшего в середине XIX столетия, что «подробности о его (В. Н. Татищева. — И. В.) управлении экспедициею, к сожалению, мало изучены» (Попов H. A. Указ. соч. С. 187), остается по-прежнему актуальным. Новые документы, обнаруженные нами в фонде «Сенат и его учреждения» в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), позволяют по-новому оценить замыслы и конкретные шаги В. Н. Татищева на посту руководителя Оренбургской комиссии, переосмыслить некоторые устоявшиеся в литературе выводы относительно итогов его административной деятельности в Оренбургском крае.

Как известно, одной из целей Оренбургской экспедиции (переименование данного органа в комиссию состоялось при В. Н. Татищеве) было строительство новых российских опорных пунктов, которые должны были выполнять функции военно-политических и экономических центров Российской империи в Азии. Один из них планировалось построить для защиты хана Младшего казахского жуза Абулхаира, перешедшего в начале 1730-х гг. в российское подданство, а другой основать [191] на берегу Аральского моря (См.: Добросмыслов А. И. Материалы по истории России. Сборник указов и других документов, касающихся управления и устройства Оренбургского края. Оренбург, 1900. Т. 1.С. 40-41). В начале 1736 г. И. К. Кирилов представил правительству свой план проникновения в Среднюю Азию (См.: Голикова Н. Б. Из истории изучения Приаралья во второй четверти XVIII в. // Вестник Московского университета. Серия 8. История. М., 1993. № 3. С. 5). В нем он указывал, что планирует построить пристани на Сыр-Дарье: одну в устье реки на Аральском море, другую в урочище Куланлы-Тюбек. Строителей И. К. Кирилов рассчитывал получить из Сибири, где было много ссыльных. Впоследствии они должны были остаться на постоянное место жительства в районе Аральского моря (См.: Аполлова Н. Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII — начале XIX в. М., 1960. С. 109). «Таким образом, видно, — указывает исследователь Р. Г. Буканова, — что строительству пристани и заведению флота на Аральском море И. К. Кирилов придавал не меньшее значение, чем сооружению города Оренбурга» (Буканова Р. Г. Указ. соч. С. 103). План в целом был одобрен в феврале 1736 г. Первым делом И. К. Кирилову поручили сконцентрироваться на строительстве Оренбурга, а потом уже приступить к основанию русского поселения в районе Арала. Однако из-за восстания, вспыхнувшего в Башкирии, экспедиции не удалось продвинуться к Аральскому морю, тем не менее, И. К. Кирилов успел заложить в августе 1735 г. город на реке Орь (впоследствии Орская крепость).

Новый руководитель комиссии — В. Н. Татищев, сменивший И. К. Кирилова, познакомившись с целями и задачами Оренбургской экспедиции, изложенными в инструкции, данной его предшественнику, последовательно приступил к выполнению намеченного правительством плана. До конца 1737 г. и всю зиму 1738 г. он занимался башкирскими делами, подавляя выступления в крае всех недовольных правительственной политикой, разрабатывая и внедряя в жизнь новую стратегию управления населением Уфимского уезда, продумывал планы налаживания торговли с казахами и среднеазиатскими купцами. Весну 1738 г. он провел в подготовке к походу в Оренбург, постоянно сетуя в переписке с кабинет-министрами на недостаток имевшихся у него припасов и финансовых средств. Прибыв в конце лета 1738 г. в Оренбург, В. Н. Татищев принял присягу на подданство от хана Абулхаира, его сына султана Эрали и 56 старшин, биев и батыров Младшего и Среднего жузов, проявив, по сведениям Н. А. Попова, большие дипломатические способности (Н. А. Попов отмечал, что во время церемониального обеда «происходили многие разговоры, причем тайный советник, по его в политических делах довольному искусству и по сведению нравов и состояния сего народа, многия разсудительные слова производил, касающияся до утверждения киргиз в верности и до изъявления всенародной их пользы, что хан, старшины и весь оной народ слушали и верность свою по их азиатскому обыкновению разными примерами подтверждали» (Попов H. A. Указ. соч. С. 189)). Он заложил в двух верстах от Яика меновой двор, предназначенный для торговли с казахами и среднеазиатскими купцами (См.: Аполлова Н. Г. Указ. соч. С. 111), отправил из Оренбурга первый торговый караван с казенными товарами в Ташкент. В то же время место, предложенное А. И. Тевкелевым для строительства города на реке Орь, он нашел неудачным и предложил правительству перенести Оренбург на 180 верст ближе к Самаре к урочищу Красная гора (Это решение стало, видимо, одной из причин будущего конфликта с А. И. Тевкелевым, который считал себя крупным специалистом в вопросах восточной политики. Ю. Н. Смирнов, ссылаясь на мнение П. И. Рычкова, пишет, что проявление разногласий между двумя руководителями Оренбургской комиссии проявилось именно в оренбургском походе 1738 г., когда А. И. Тевкелев «по разным делам возымел против него (Татищева) разные мнения с поступками и рассуждениями его, тайного советника, несогласные» (Смирнов Ю. Н. Указ. соч. С. 98-99)). [192]

Не были упущены В. Н. Татищевым из виду и долгосрочные планы Оренбургской экспедиции. В историографии закрепилось мнение, что В. Н. Татищев не проявлял интереса к Аральскому региону. Н. Б. Голикова писала, что при нем план относительно Аральского моря не возобновлялся (См.: Голикова Н. Б. Из истории изучения Приаралья... С. 6). Однако это не соответствует действительности. В условиях нестабильной обстановки в Уфимском уезде и отсутствии надежной коммуникации с российскими пограничными городами В. Н. Татищев считал поход к Аральскому морю преждевременным шагом. В письме к кабинет-министрам И. Остерману и А. М. Черкасскому от 24 декабря 1737 г. он сообщил, что исключил из нового штата экспедиции расходы на галерных служителей и припасы к строению приморского города, предусмотренные И. К. Кириловым, «чего долго будет непотребно» (РГАДА. Ф. 248. Кн. 1167. Л. 40об.).

В. Н. Татищев понимал, что предпринимать поход на Арал, не имея сведений о местности и политической обстановке в данном регионе, нецелесообразно. Возможность разведать обстановку в Аральском регионе, не привлекая внимания среднеазиатских народов к политическим целям Оренбургской экспедиции, появилась у него в августе 1738 г.: В. Н. Татищев решил воспользоваться посылкой торгового каравана в Ташкент. В секретной инструкции, данной начальнику каравана, отправляющегося из Оренбурга в Ташкент, поручику Астраханского драгунского полка К. Миллеру, он поставил задачу описать расстояние и местность в районе реки Сыр-Дарья. Особое внимание следовало обратить на «довольства лесов, також и других нужных» припасов, которые могли бы пригодиться к строению будущего города. Вместе с К. Миллером В. Н. Татищев направил в составе торгового каравана в Ташкент под видом писаря геодезиста поручика Кушелева, который должен был тайно выполнить все картографические работы и составить подробную карту, «чтобы о положении тамошних и соседних земель, городов, рек, озер и гор знатных обстоятельное известие» иметь (Там же. Л. 809-809об.).

В начале декабря 1738 г., оценив обстановку в Оренбургском крае, он вновь вернулся к этому вопросу, обозначив его в донесении в Кабинет императрицы. «Хан Абулхаир неоднократно о строении на Сыр-Дарье крепости представлял, — писал Н. Татищев, — о чем хотя и в инструкции написано, однакож за дальностию пути и не имея безсумненной к получению правианта надежды, а паче, что о положениях и довольстве подлиннаго известия не имея, так далеко идти с малыми людьми не безопасно, ибо на всякого человека надобно телега с правиантом, которое вскоре исправить неможно» (Цит. по: Материалы по истории Башкортостана. Оренбургская экспедиция и башкирские восстания 30-х гг. XVIII в. / Авт.-сост. Н. Ф. Демидова, под ред. Н. В. Устюгова. Уфа, 2002. Т. VI. С. 594). Очевидно, что уже в то время В. Н. Татищев стал проводить предварительные расчеты, связанные с предстоящим походом. Ему были понятны трудности, которые могли возникнуть на пути к осуществлению поставленной цели. В этой связи он хотел прояснить позицию правительства относительно задачи утверждения России на Аральском море. [193]

Ответа на поставленные вопросы В. Н. Татищев не дождался. Обеспокоенный отсутствием какой-либо реакции на свои донесения, в январе 1739 г. он добивается разрешения приехать в Санкт-Петербург, чтобы лично доложить свое видение перспектив деятельности вверенной ему комиссии. Прибыв в конце февраля в столицу, он неожиданно узнает, что его донесения, отправленные с курьером еще 9 декабря прошлого года, до сих пор не получены. 20 февраля В. Н. Татищев передает в Сенат дубликаты своих донесений, в том числе секретные, адресованные Кабинету императрицы, Сенату, Военной и другим коллегиям. В их числе находился документ, в котором В. Н. Татищев поднимает вопрос о перспективах экспедиции к Аральскому морю. Он представляет собой донесение из 11 пунктов на имя императрицы Анны Иоанновны. Вопросы, связанные с организацией похода к Аральскому морю, подробно изложены им в первом пункте, что подчеркивает его важность и приоритет над всеми другими вопросами.

Документ датирован 20 февраля 1739 г., место отправки — Санкт-Петербург. По всей видимости, это донесение представляет собой те самые предложения, которые В. Н. Татищев намеревался озвучить в Сенате при личном приезде в столицу. В пользу этого говорит ряд фактов. Во-первых, в данном документе более подробно, чем в упоминаемом донесении от 9 декабря 1738 г., освещаются вопросы, связанные с предстоящим походом к Аральскому морю, развитием русско-восточной торговли через Оренбург. Во-вторых, о планах В. Н. Татищева относительно экспедиции к Аральскому морю, обустройства Оренбурга, подготовке к приему в подданство казахов Старшего жуза не было известно полковнику А.И. Тевкелеву. Тот был отозван в Санкт-Петербург из Оренбургского края 30 ноября 1738 г. (Ю. В. Татищев ошибочно считал, что А. И. Тевкелев «с доносом» отправился в Санкт-Петербург из Оренбургского края вслед за В. Н. Татищевым (См.: Татищев Ю. В. Указ. соч. С. 7)) Его приезд пришелся весьма кстати для недоброжелателей В. Н. Татищева при Дворе. «Протесту» А. И. Тевкелева, обвинившего своего непосредственного начальника в желании осесть в Самаре, а не в Оренбурге, что, по его мнению, фактически означало бы отказ от первоначальных планов Оренбургской экспедиции (А. И. Тевкелев имел свой взгляд на то, каким путем следует России осуществлять политику в Средней Азии. В своем представлении, поданном 21 апреля 1734 г. кабинет-министру графу А. И. Остерману, он подчеркивал необходимость строительства города-крепости на устье реки Орь при ее впадении в Яик, отмечая удобность географического расположения будущего Оренбурга для развития политических и торговых связей с казахскими ордами и развития караванной торговли со среднеазиатскими городами. Каких-либо планов относительно продвижения к Аральскому морю он не имел (См.: Добросмыслов А. И. Материалы по истории России... С. 99-102)), был дан ход. Зная взгляды на восточную политику России и характер А. И. Тевкелева, В. Н. Татищев, очевидно, не счел нужным поставить его в известность относительно своих дальнейших планов.

В. Н. Татищев не собирался отсиживаться в Самаре, как это могло показаться А. И. Тевкелеву (См.: Смирнов Ю. Н. Указ. соч. С. 100-101), а планировал активные действия по продвижению российских интересов в Азию. Его не пугала перспектива оставить обжитую Самару и отправиться в далекий поход для закладки города на Аральском море. В отличие от декабрьского донесения, в котором он только обозначил данную тему, в новом документе он уже ставит целый комплекс практических вопросов, связанных с подготовкой и осуществлением похода на Арал. Из него видно, что В. Н. Татищев тщательно продумал детали будущего похода, провел финансовый анализ предстоящих расходов и был уверен, что при должной организации экспедиции ей будет способствовать успех. [194]

«По мнению моему, — писал он, — в такую дальность междо так непостоянным народом надобно, чтоб войска не меньше четырех тысяч человек было». По подсчетам В. Н. Татищева, подготовка и осуществление экспедиции на Арал обойдутся казне в 60 тысяч рублей, помимо расходов на подарки для казахских, а, возможно, и для аральских и каракалпакских, ханов и старшин. В. Н. Татищев ожидал возвращения К. Миллера и Кушелева со сведениями о Сыр-Дарье и ее окрестностях из Ташкента к лету 1739 г. Подготовку к походу на Арал он рассчитывал осуществить в течение 1739 г., а саму экспедицию предпринять в 1740 г.

Продвижение в Аральский регион должно было привести к новым контактам России с хивинским государством. В. Н. Татищев знал о планах хана Абулхаира в отношении Хивинского ханства, однако, он прекрасно понимал, что казахский хан без военной помощи России самостоятельно не справится с задачей подчинения Хивы. Обострять отношения с этим государством В. Н. Татищев считал нецелесообразным. Хивинцы, по его мнению, должны были быть заинтересованы в развитии торговли с Россией. Установление дружественных отношений с Хивой можно было использовать также для освобождения российских пленников, которых было много в Хивинском ханстве. Поэтому он поддержал идею династического брака между сыном Абулхаир хана, российским подданным, и дочерью хивинского хана, рассчитывая таким образом укрепить связи России с Хивой.

В марте 1739 г. в столице объявился, наконец, курьер, посланный с донесениями из Оренбургской комиссии (В. Н. Татищев сообщил об этом в Сенат 20 числа). В том же месяце кабинет-министры А. М. Черкасский и А. П. Волынский в присутствии В. Н. Татищева рассмотрели его донесения. Практически все его предложения, касающиеся дел Оренбургской комиссии, были поддержаны. Однако с экспедицией на Арал решили повременить («строение на Аральском море города отложить до времяни, а между тем продолжать всем тамошним местам описание земель, [чтобы] обо всем обстоятельно знать» (Цит. по: Материалы по истории Башкортостана... С. 609-610)). В. Н. Татищев продолжал в Санкт-Петербурге заниматься делами порученной ему комиссии (Утверждение Р. Г. Букановой, что В. Н. Татищев был освобожден от должности главного командира Оренбургской комиссии в январе 1739 г., является ошибочным (См.: Буканова Р.Г. Указ. соч. С. 145)), но в мае ему были предъявлены многочисленные обвинения (По мнению авторов сборника об оренбургских губернаторах, истинным поводом для притеснения В. Н. Татищева на посту руководителя Оренбургской комиссией послужило отстранение им от должности за взяточничество и другие злоупотребления члена Берг-директориума барона Шемберга, ставленника Бирона на горном Урале, и противодействие самому Бирону, вознамерившемуся через подставную фигуру (заводчика Осокина) завладеть горой Благодать, открытой В. Н. Татищевым (Губернаторы Оренбургского края / Авт.-сост.: В. Г. Семенов, В. П. Семенова. Оренбург, 1999. С. 12)), затем последовало отстранение от оренбургских дел и долгое разбирательство. В результате чего время, необходимое для подготовки к походу на Арал, было упущено.

Преемникам В. Н. Татищева на посту руководителя Оренбургской комиссии не удалось приблизиться к выполнению задачи, поставленной правительством. При князе В. А. Урусове проводилась лишь разведка обстановки в Аральском регионе. И. И. Неплюев первые десять лет управления Оренбургским краем вообще не помышлял об отправке русских купцов в среднеазиатские города, не говоря уже об Индии. Тем не менее, в историографии сформировалось мнение о том, что именно И. И. Неплюев первый из преемников И. К. Кирилова «по-настоящему понял, чего тот добивался». «В отличие от В. Н. Татищева, он (И. И. Неплюев. — И. Т.) бросил первый [195] критический взгляд не на счета и конторские порядки, — пишет Ю. Н. Смирнов, — а на общее состояние стратегических планов, положенных в 1734 г. в основание Оренбургской комиссии» (Цит. по: Смирнов Ю. Н. Указ. соч. С. 152). К идее развивать караванную торговлю со среднеазиатскими странами и Индией губернатор И. И. Неплюев и бригадир А. И. Тевкелев обратились только во второй половине XVIII в., но и тогда возможность строительства города на Аральском море они не рассматривали (См.: Из истории Казахстана XVIII в. // Красный архив. 1938. № 87. С. 164-165). Таким образом, именно при И. И. Неплюеве произошел пересмотр широко задуманных И. К. Кириловым и поддержанных В. Н. Татищевым планов правительства по продвижению интересов России в Азию и установлению через этот регион прямых торговых связей с Индией.

Характеризуя причины, побудившие Оренбургскую комиссию отложить план постройки крепости на Сыр-Дарье на неопределенное время, Н. Б. Голикова указывает на целый комплекс факторов. Среди них, по ее мнению, были обострение отношений хана Абулхаира с Джунгарией в 1742 г., новая угроза его южным владениям со стороны персидских войск, а также отсутствие единства среди старшин Малого жуза (См.: Голикова Н. Б. Путешествие английского купца Романа Хогга к берегам Аральского моря в 1740-1741 гг. // Вестник Московского университета. Серия 8. История. М., 1994. № 1. С. 37). К этому можно добавить и произошедшее при И. И. Неплюеве осложнение российско-казахских отношений в целом (М. Вяткин отмечает, что И. И. Неплюев «своей неудачной политикой, которую пришлось выправлять Тевкелеву, восстановил против себя хана (Абулхаира. — И. Т.) и создал этим затруднение, правда временное, для усиления колониального господства царизма на границе степи» (См.: Материалы по истории Казахской ССР. Алма-Ата, 1948. Т. II. Ч. 2 (1741-1751). С. 8). Ю. Н. Смирнов также указывает на неспособность И. И. Неплюева самостоятельно наладить диалог с Абулхаир ханом и улучшить русско-казахские отношения, испортившиеся в начале 1740-х гг. Цитируя один из документов, он пишет, что И. И. Неплюев «запотребно признал требовать реченого бывшего при статском советнике Кирилове и при тайном советнике Татищеве бригадира Тевкелева, уповая, что он по искусству своему и по единозаконству с киргис-кайсацкими владельцами и старшинами сие произвесть может сподобнее». По его словам, оренбургскому губернатору А. И. Тевкелев был «просто необходим, чтобы вывести из тупика отношения с ханом Младшего Жуза и с казахами в целом» (См.: Смирнов Ю.Н. Указ. соч. С. 162). В то же время, сравнивая административную деятельность В. Н. Татищева и И. И. Неплюева на посту руководителя Оренбургской комиссии, он делает вывод, что В. Н. Татищеву не хватало «гибкости одного из лучших дипломатов, каковым являлся Неплюев» (См.: Смирнов Ю. Н. Указ. соч. С. 158). Между тем известно, что Абулхаир хан, негативно воспринимавший И. И. Неплюева, относился к В. Н. Татищеву с большим уважением и доверием даже тогда, когда тот находился на посту астраханского губернатора (1741-1745 гг.) и не занимался напрямую казахскими делами (См.: Ерофеева И. Указ. соч. С. 227; Казахско-русские отношения в XVI-XVIII веках... С. 276, 290-292)). В данной обстановке, не имея поддержи со стороны казахов, предпринимать дорогостоящую экспедицию в глубь Средней Азии было весьма рискованно. К тому времен, когда в Коллегии иностранных дел вновь возникла идея о строительстве города на Аральском море (1752 г.), ситуация в регионе кардинально изменилась. Не было уже в живых хана Младшего жуза Абулхаира, который активно добивался строительства русского города в районе Аральского моря. Время, благоприятное для осуществления данного замысла, было упущено. Сенат посчитал нецелесообразным строить на Арале город, который будет весьма [196] удален от других русских городов и в случае обострения отношения с казахами и хивинцами может быть использован ими во вред интересам России (См.: Из истории Казахстана XVIII в.... С. 166).

Таким образом, В. Н. Татищев, наряду с И. К. Кириловым, последовательно продвигался по пути реализации всех основных задач, поставленных правительством перед Оренбургской экспедицией. Однако на пути этих планов встала целая цепь серьезных препятствий. Восстание башкир, смерть И. К. Кирилова, отстранение В. Н. Татищева от оренбургских дел существенно затормозили динамику продвижения России в Азию. К этому добавились изменение в начале 1740-х гг. политической обстановки в Средней Азии и на Кавказе в результате агрессивной внешней политики Персии, обострение казахско-джунгарских и временное ухудшение российско-казахских отношений. Все это сыграло негативную роль в судьбе планов российского правительства по утверждению на Аральском море, экспедиция к которому при ближайших преемниках Петра I, заложившего концепцию российской политики на Востоке, так и не состоялась.

Документы публикуются по современным правилам правописания, с сохранением стилистических особенностей оригиналов.

Публикацию подготовил кандидат исторических наук И. В. ТОРОПИЦЫН.

№ 1

Донесение В. Н. Татищева в Сенат об исчезновении в пути курьера, направленного им из Самары с донесениями в правительство, и предоставлении копий с тех донесений

В Правительствующий Сенат от тайного советника Татисчева ¹

Доношение

Прошедшего декембрия 9 числа отправлен от меня со всеподданнейшими в высочайший Ея императорского величества Кабинет, в Правительствущий Сенат, в Государственную Военную коллегию и протчие коллегии с нужнейшими и, между протчим о секретных делах, доношениями, нарочный Пензенского полку солдат Федот Елчанинов, который в Москве был и отправлен суда. По справке здесь оного также и тех посланных доношений не явилось. Того ради Правительствующий Сенат покорно прошу об оном куриере, где он делся, изследовать и оных же посланных от меня доношений, каковы при мне отпуски находятся, прилагаю при сем дупликатные, о чем от меня и Ея императорскому величеству всеподданнейше донесено.

В. Татищев

Под текстом отметка: «Докладовано того ж февраля 26 дня и велено оное отдать по экспедиции».

РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 142. Л. 5. Скоропись. Автограф. [197]

№ 2

Донесение В. Н. Татищева императрице Анне Иоанновне по вопросам подготовки похода для закладки города на Аральском море, принятия в подданство Старшего казахского жуза и развития русско-восточной торговли через Оренбург

Всепресветлейшей всемилостивейшей государыне императрице и самодержце всероссийской всеподданнейшей доношение

Данною от вашего императорского величества статскому советнику Кирилову ² инструкциею 19 параграфом повелено стараться, чтоб на Аральском море город построить и хан Абулхаир ³ о том не однова представлял и просил о строении онаго, но понеже о тех местах обстоятельного известия нет и поход так далекой воспринять требует немалых денег, ибо по малой мере на всякого человека с провиантом надобно взять телега, и для того я ему хану коротко отговаривался, однако ж ежели ваше императорское величество повелите оную экспедицию неотложно предпринять, то прошу всемилостивейше ныне определить, скольким со мною войскам быть и откуда на оное деньги получить имею, дабы оное получа со всем к предбудусчему 1740 году исправится и как можно рано летом поход воспринять мог, а по мнению моему, в такую дальность междо так непостоянным народом надобно, чтоб войска не меньше четырех тысяч человек было. Например, два полка драгун, тысяча яицких казаков и полк пехотной, который для уменьшения извосчиков употребитца к обозу, и извозчиков, и рекрут и правианту, артиллерии и припасом надобно две тысячи человек. Лошадей в обоз поелику надобно по малой мере три тысячи, да верблюдов сто или сто пятьдесят, понеже в гарнизонных и ландмилицких полках лошадей подъемных и извозчиков нет, телег надобно с хомутами и прибором три тысячи и того, кроме других, что к строению судов и протчего денег надобно не меньше шестидесяти тысяч рублев, а на мелкие и нечаянные росходы, тако ж и на суда десять тысяч, да подарков для ханов и старшин, как чаятельно, что аральской и каракалпакской по близости будут, оным надобно число по воли вашего императорского величества определить.

2. Вашему императорскому величеству прошлаго года от 12 августа доношением и приложенным журналом всеподданнейше я доносил, что Абулхаир хан неоднократно требовал от меня совета, чтоб ему воевать хивинцов, и при том просил несколько людей и пушек. И хотя в данной от вашего императорского величества инструкции повелено, чтоб его хана к тому и поосчрять, но понеже я уразумел, что он бес пушек и пушкарей данных от вашего императорского величества начать не смеет, а дать оное, хотя убыток не велик, но впредь не безопасно, паче же разсудилось мне оных чрез разговор к прозьбе о просчении привести и для того Абулхаир хана уговорил потерпеть, а между тем бы советовал оным прислать посланцов и с ними русских полоненников, по которому он обесчал послать сына своего Эрали ⁴ салтана свататься на дочери хивинского хана, о чем и Эрали салтан мне обесчал крайнее старание иметь, и [198] ежели оной хивинской хан посланцов пришлет и о чем будет просить всеподданнейше, прошу повелеть меня снабдить обстоятельною инструкциею, ибо о преждних с ними делах я ничего не известен, и Кирилов по инструкции взял ли те дела и, где девал, не знаю, а чаятельно, что просить будут, чтоб им позволить в Оренбург торговать приезжать и к ним кого послать или не будут ли просить, чтобы его принять в подданство, но при том следуюсчие обстоятельства присылку их могут к различному определению привести:

1) если пришлет посланцов с однем письмом и прозьбою токмо о торгу, 2) если пришлет с некакими подарками малыми, а бес полоненников или за полоненников будут требовать откупа, 3) если пришлют с полоненниками русскими и достальных отыскивать и отдать обесчают. Ежели же ничего не учинят, а хан будет паки о пушкарях просить, что учинить всемилостивейше повелите.

3. Большей орды Юлбарыс ⁵ хан, ежели сам прибудет с тою ли церемониею, как Абулхаир хана принять или что переменить и насколько ценою ему самому, его детям и старшинам подарить всемилостивейше повелите. И хотя я подданнейше мню, что сих народов много дарить не весьма полезно, дабы не думали, что вашему величеству очень нужны, но паче то им толковать, что им более пользы, однако ж при таком приеме необходимо нужно сабля, шуба хорошая и лисица на шапку, також и пансерь ему надобно, которые частию заготовлено, а при том они просят ружья, для которого три фузеи и три пары пистолет куплено, для детей и старшин красные разных сортов сукна, которые здесь сторгованы, а камки китайки и протчее требовано из Сибири. Токмо против положенного в стате двух тысяч рублев мню всем им не довольно будет, и для того не соизволите ль, ваше императорское величество, что прибавить, да к тому ж всеподданнейше прошу для салтанов ружья с медною оправою, хотя из Сестрорецкого шесть фузей и шесть пар пистолетов повелеть отпустить.

4. Как Абулхаир хан более для своей пользы хотел аманатов много дать, так чаятельно, что и Большей орды пожелают, но по моему всеподданнейшему мнению, лучше брать немного да знатных, дабы содержанием их не отяготиться. И ежели Юлбарыс хан сына своего или ближайшего родственника отдаст, то не довольно ли четырех человек из знатных взять, а притом служителей двух человек и одного сына, если просить будет, изволите повелеть ко двору вашего императорского величества отправить и с таким же кормом, как дети Абулхаир хана или с какою отменою.

5. Указом вашего императорского величества повелено мне, если Абулхаирова ханша ко двору вашего императорского величества просится будет, оную отправить, но какой ей корм и в каком числе служителей быть имеет, того не определено, чаятельно же, что и о перемене сына просить будет и оного переменить и с матерью повелите ли отправить.

6. В данной вашего императорского величества инструкции повелено статскому советнику о делах зюнгорских калмык и хивинцов взять от Коллегии иностранных дел обстоятельное известие, но оных в письмах его не отыскано. Того ради всеподданнейше прошу, чтоб повелено было оные мне сообсчить и от Сибирской губернии, что об оных зюнгорах уведано будет, повелеть мне со- обсчать, дабы я с моей стороны мог по тому поступать. [199]

7. Понеже бухарский и киргизской торг чрез Оренбург чаятельно, что немалую пользу вашему императорскому величеству и всему государству принести может и я в том крайне прилежу, чтобы услугу мою по должности изъявить, токмо недостаток знания моего в купечестве может мне быть препятствием, а с кем советовать надежного человека не имею. И хотя оное наиболее бы надлежало на магистрат оренбургской положить, токмо оного и ни одного купца есче нет и вскоре быть не чаятельно, а которые купцы при Кирилове записались, видимо, что люди убогие и моты, от долгов и бед уходили и те живут по разным местам, а на поселение посланным от меня указом и публикациям не едут, отговариваясь убожеством. Ныне же более торгуют казанские татары и яицкие казаки, от которых есть не без опасности, особливо, что казаки яицкие, междо которыми много татар и калмык, самовольно в киргиз-кайсаки под образом торга или бутто для выкупа полонянников ездят. Того ради мое всеподданнейшее мнение представляю: 1) чтобы для доброго учреждения определить члена от Коммерц-коллегии хотя на один год, 2) купцов, которые бы магистрату за основание быть могли, ис Казани или Синбирска ис первостатейных хотя дву человек велеть выбрать, а записавшихся из городов выслать ныне хотя без жен, чтобы жилисча себе строить начали и в торг хотя малой вступили, 3) яицким казакам без ведома и паспортов ездить в Орду запретить, а торговать в Оренбурге, 4) не соизволите ль ваше императорское величество запретить казанских татар в Бухары дале Оренбурга пропусчать.

8. Вашему императорскому величеству прешедшего сентября 3 числа всеподданнейше доносил я, что караван в Ташкент отправлен, и сколько каких казенных товаров отпусчено, тако ж, что велено тамо купить, о том с наказа, данного, и росписи прислал копии, и чаятельно, что оной в майе возвратится. Оные привезенные от туда товары, которые вашему императорскому величеству потребны явятца, повелите ли в Москве распродать или повелите все прислать ко двору вашего императорского величества.

9. Ныне как купецкой караван отправляться будет повелите ли казенных товаров отправить и насколько ценою, а по мнению моему, можно прислать сукон кармазинных галанских до дву тысяч рублев, камок голей телесных и диких цветов, а малое число цветных китаяк, выдр, ежели есть в Сибирском приказе, ценою всего до трех тысяч рублев, бобров заморских ста два или три, и ежели соизволите, то бы повелено было оные заморские товары, купя от Коммерц-коллегии, в Самару зимним путем отправить, а из Сибирского приказа отдать в Москве, когда я возврасчусь, и какие товары наиболее там купить или выменять всемилостивейше повелите.

10. Если отпусченной купецкой караван предбудусчим летом благополучно возвратится, то чаятельно, что многие русские купцы поохотятся, но по мнению моему, так скоро оной умножать не безопасно, дабы великого нечаянного убытка не понести, или множеством торг не испортить. И для того, хотя и прибавить пред прежним, но не много, паче же чтоб при оном был человек искусной в купечестве, кому смотрение над купцами иметь, и казенные товары поручить, ибо хотя посланы афицеры, один для купечества, а другой геодезист, но на их надеяться не можно для того, что афицеры по привычке к военной команде могут купцам тяжки быть, а геодезисты за недостатком [200] основательной науки також не благонадежны. И для того не соизволите ли [над купцами] повелеть над купцами кого ис купечества послать, а для географии, хотя иноземца искуснаго под образом купца отправить.

11. Бухарцы, ташкентцы и других тамошних стран купцы приезжая не хотят в Оренбурге товаров своих продавать и менять, а просятся в Казань, которое если допустить, то приезжаюсчему в Оренбург купечеству русскому не малой обиде быть может, и для того прошлого года приехавшим на ярмарку ташкенцам отказал, а которые приехали после ярмарки и не имея с кем размениваться, с тех взята пошлина по пяти копеек с рубля и пропусчены были в Казань, а возвратно для приласкания пошлин не взято. Впредь же соизволите ль ваше императорское величество повелеть их в Казань пропусчать и с какою пошлиною или весьма запретить.

И на сие требую вашего императорского величества всемилостивого определения.

Вашего императорского величества
всемилостивейшей государыни
всенижайший раб
В. Татищев

РГАДА. Ф. 248. Кн. 1183. Л. 53-56. Скоропись. Автограф.

№ 3

Донесение В. Н. Татищева в Сенат о появлении у него пропавшего курьера, направленного ранее им из Самары с донесениями в правительство

В Правительствующий Сенат от тайного советника Татисчева

Доношение

Прешедшего февраля 20 числа доносил я Правительствующему Сенату о посланном из Самары с доношениями в высочайший Ея императорского величества Кабинет, Правительствующий Сенат и протчие места Пензенского полку солдат Федот Елчанинов, что он по выезде из Москвы в Санкт-Петербург не явился и посланными с ним доношении у меня явился и из оных принадлежащие Правительствующему Сенату объявляю при сем. А он, Елчанинов, допросом показал, что по 2 марта прожил в Москве у матери своей и в пути к Петербургу у брата своего лейб-гвардии Преображенского полку отставного солдата Артемья Елчанинова Ржевского уезда в селе Ананьине. А понеже подлежит его в том судить, токмо здесь команды моей для того суда офицеров нет. Того ради онаго Елчанинова и с допросом объявил в Военную коллегию, о чем от меня и в высочайший Ея императорского величества Кабинет всеподданнейше донесено.

В. Татищев

РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 142. Л. 7. Скоропись. Автограф.

Комментарии

1. Татищев Василий Никитич (1686-1750) — ученый и государственный деятель России первой половины XVIII в., тайный советник, автор трудов по истории и географии России, экономике и финансам. Участвовал в Северной войне против шведов, обучался за границей, занимался подготовкой Аландского конгресса. Административную деятельность начал при Петре I руководителем казенных металлургических заводов на Урале (1720-1724 гг.), впоследствии был направлен в Швецию для изучения политического и экономического состояния этого государства. По возвращении занимался совершенствованием работы монетных дворов, внес большой вклад в развитие денежного обращения в России. В 1734 г. вновь был направлен на Урал в качестве руководителя всей горнодобывающей и металлургической промышленностью Урало-Сибирского региона. В мае 1737 г. назначен руководителем Оренбургской экспедиции, переименованной при нем в комиссию. Проводил политику, направленную на заселение Оренбургского края, укрепление присутствия России в новом регионе. В 1739 г. был отдан в Санкт-Петербурге под следствие по доносу бывших сослуживцев по Оренбургской комиссии. В 1741 г. освобожден из-под ареста и назначен руководителем Калмыцкой комиссии, созданной для восстановления порядка в Калмыцком ханстве и примирении местной знати. Добился согласия калмыцкой знати на утверждение наместником ханства владельца Дондук Даши. В декабре 1741 г. назначен астраханским губернатором, на посту которого провел ряд преобразований в губернии в сфере развития внутреннего хозяйства и торговли. Подготовил проект таможенного тарифа для Астраханского порта, способствовал притоку иностранного капитала в Астрахань. Принял меры по противодействию экономической экспансии Великобритании в Каспийском регионе в ущерб интересам России. Способствовал выполнению миссии Персидской экспедиции, созданной для противодействия агрессивным планам персидского шаха Надира на Кавказе. В ноябре 1745 г. был сменен обер-прокурором Сената И. А. Брылкиным. Последние годы жизни провел в подмосковном имении Болдино, где деятельно занимался подготовкой рукописи своего главного научного труда «Истории государства Российского», вел переписку с Петербургской академией наук и соратниками по научной деятельности.

2. Кирилов Иван Кириллович (1689-1737) — ученый и государственный деятель России первой половины XVIII в., обер-секретарь Сената (с 1727 г.), статский советник. Первый руководитель Оренбургской экспедиции. Происходил из «священнических детей». Одним из направлений работы Кирилова было руководство топографо-картографическими работами. Автор первого статистическо-географического описания России «Цветущее состояние Всероссийского государства», написанного в 1727 г. (опубликовано в 1831 г.).

3. Абулхаир (1685-1748) — хан Младшего казахского жуза (1718-1748). Талантливый полководец. Выиграл ряд крупных сражений с джунгарскими войсками. Вступил в российское подданство в 1731 г.

4. Эрали (Ерали) — сын хана Абулхаира, султан.

5. Жолбарс (Юлбарс) (1690-1740) — хан Старшего казахского жуза, сын хана Абдуллы.

© текст - Торопицын И. В. 2009
© сетевая версия - Тhietmar. 2013
© OCR - Станкевич К. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Исторический архив. 2009