-

«НАКАЗ ШИХТМЕЙСТЕРУ» В. Н. ТАТИЩЕВА

С именем В. Н. Татищева связан важный по своему значению период истории развития металлургической промышленности России в первой половине XVIII в.

Черная и цветная металлургия России находилась в это время в состоянии быстрого подъема. Прекращение ввоза железа из Швеции в связи с началом Северной войны и большая потребность армии в оружии вынуждали правительство принять быстрые и энергичные меры к созданию более мощной металлургической промышленности. На базе высокосортных руд и других видов сырья на Урале создается новый промышленный район. Первые металлургические заводы Урала были построены казной, затем в промышленное строительство были вовлечены Демидовы, Осокины, Строгановы и др. Промышленная продукция Урала быстро росла, и уже к началу третьего десятилетия XVIII в. Урал занимал ведущее место в России по количеству выплавленного чугуна, оставив позади старые, давно эксплоатировавшиеся районы Подмосковья, Тулы и Каширы. По нашим подсчетам, в 1720 г. на Урале было выплавлено 296163 пуда чугуна, в то время как все вододействующие предприятия центрального горнорудного района выдали только 120000 пудов. В то же время Урал был единственным в стране районом, где производилась промышленная добыча меди.

С окончанием Северной войны Россия превратилась в мировую державу, связанную с Западом дешевыми морскими путями, и развитие уральской металлопромышленности получило новый толчок. Продукция Урала, ранее использовавшаяся преимущественно для военных целей и для удовлетворения внутренних потребностей, широким потоком хлынула на Запад и заняла важнейшее место среди экспортных товаров [200] России. На Урале возникают новые заводы, в промышленное строительство в больших размерах вкладывается частный капитал. В связи с этим правительство отправляет на Урал лучших администраторов и горных инженеров страны. В 1720 г. на Урал был командирован В. Н. Татищев, через два года его сменил В. И. Геннин, отличившийся перед этим образцовой организацией металлургического производства в Олонецком районе, а через 12 лет, в 1734 г., место Геннина вновь занял Татищев. Ко времени второго приезда на Урал Татищев накопил большой опыт административной работы и одновременно являлся одним из лучших в стране знатоков горнорудного дела.

Подписанная Анной Ивановной «Инструкция» Татищеву, составленная не без его участия, предоставляла горной администрации Урала широкие полномочия. Это вызывалось поставленной перед ней задачей увеличить на казенных заводах выпуск железа, пользовавшегося все большим спросом на международном рынке. Вместе с тем «Инструкция» обязывала Татищева упорядочить горное законодательство России, свести воедино изданные в разное время указы по горному делу, обобщить накопленный опыт управления казенными заводами и опыт взаимоотношений частных предпринимателей между собой и с правительственной горной администрацией и, наконец, учредить на частных предприятиях особых должностных лиц — шихтмейстеров ¹.

Прибыв на Урал осенью 1734 г., Татищев в следующем же, 1735 г. начал строительство семи заводов. Одновременно руководимая Татищевым Канцелярия главного правления сибирских и казанских заводов разрабатывала проекты новых горных законов России. Они были изложены в трех документах: Заводском уставе, Наказе шихтмейстеру и Горном уставе ². Все эти проекты следовало представить на рассмотрение и утверждение императрицы. Несмотря на то, что ни один [201] из предложенных Татищевым проектов не был утвержден Анной Ивановной, значение их в истории русского горного законодательства нельзя недооценивать. Дело в том, что Татищев, не ожидая утверждения уставов, руководствовался изложенными в них принципами в своей практической деятельности и успел внедрить в практику работы подчиненного ему учреждения многие положения Горного и Заводского уставов и Наказа шихтмейстеру. Даже после отзыва Татищева из Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов разработанные им проекты уставов не утратили своего значения и в течение XVIII в. являлись неофициальным руководством для деятелей органов управления горнорудной промышленностью России.

Содержание публикуемых ниже Наказа шихтмейстеру и связанных с ним документов прежде всего характеризует социально-экономические взгляды Татищева. Однако значение документов этим не ограничивается, так как они в то же время выпукло отражают промышленную политику правительства и борьбу нарождавшегося класса промышленников и торговцев против регламентации предпринимательской деятельности.

В. Н. Татищев был сторонником жесткой регламентации частной инициативы промышленников и требовал активного вмешательства абсолютистского государства в их деятельность. Эти взгляды исходили из неверия Татищева в способность частных предпринимателей должным образом организовать свое промышленное хозяйство. Частному капиталу в промышленном строительстве отводилась скромная роль, выражавшаяся в предоставлении благоприятных условий для его вложения в промышленность и в обеспечении его владельцу известной доли прибыли. Организация производства, техническое руководство им, сбыт готовых изделий, установление рыночной цены продукции должны были осуществляться с помощью правительственных учреждений и специальных правительственных чиновников. Однако этим, по мнению Татищева, не исчерпывалась роль государства в развитии промышленности. Одновременно с мерами принуждения государство, по мысли Татищева, должно широко опекать промышленников, оказывать им финансовую [202] и техническую поддержку, помогать в обеспечении предприятий рабочей силой. Программа Татищева выражала стремление «фабриковать фабрикантов» в условиях господства феодально-крепостнических отношений, когда мероприятия дворянского государства в насильственном сокращении перехода «от старого способа производства к современному» ³ приобретали особое значение. Поскольку перечисленные мероприятия должны были исходить от дворянского государства, они не всегда могли соответствовать интересам нарождавшегося класса промышленников. Принципы промышленной политики, предусматривавшие оказание реальной помощи промышленникам, принимались владельцами заводов, другие же меры, направленные на ограничение частной инициативы, отвергались ими.

Судьба проектов Татищева, не только не нашедших поддержки у промышленников, но и отвергнутых правительством, свидетельствует о происшедших к тому времени некоторых изменениях в расстановке классовых сил в стране. К голосу экономически крепнувшего класса промышленников не могло не прислушиваться дворянское государство, Владельцы крупных заводов черной и цветной металлургии впервые в истории существования в России металлопромышленности мануфактурного типа заявили о своих требованиях в форме коллективной челобитной.

Правительственные чиновники на частных заводах — шихтмейстеры, являясь непосредственными проводниками распоряжений горной администрации, должны были поставить строгий учет количества выпускаемой продукции, регулировать отношения между предпринимателем и рабочим, принудить промышленника построить церкви и организовать школы для детей работных и мастеровых людей. Поскольку, с точки зрения Татищева, в существовании шихтмейстеров должны были быть заинтересованы прежде всего промышленники, содержание этого института перекладывалось на их плечи. Заводовладелец, кроме выплаты жалованья шихтмейстеру, обязан был предоставить в его распоряжение надлежащее число канцелярских служителей. [203]

Владельцы заводов, узнав о введении шихтмейстеров, приняли сначала эту новость благосклонно. Надо полагать, что их привлекала разрекламированная идея шихтмейстерского наказа о возможности усилить наблюдение за приказчиками, которая следующим образом сформулирована в резолюции Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов: «чтоб промышленники во отлучках от прикащиков обмануты, наипаче ж, когда кто умрет, наследники от них обижены и раззорены не были, не меньше же и прикащики содержанием правильных и порядочных книг всегда от напатков и напрасных обвиненей пред промышленниками будут безопасны» (см. док. № 3). Именно наивной верой промышленников в то, что шихтмейстеры обязаны прежде всего блюсти их интересы, следует объяснить преждевременную радость Акинфия Демидова, которую он высказал в письме к своему главному приказчику, заканчивавшемся распоряжением, «чтоб исполнение чинили по тому “Наказу непременно» (см. док. № 3). Такое же отношение к Наказу проявили и Осокины. Однако, как только предприниматели детально ознакомились с содержанием Наказа шихтмейстеру и в особенности с его практическим осуществлением, отношение к нововведению Татищева изменилось коренным образом.

Чем же Наказ был неугоден промышленникам? Возражения, официально изложенные ими в коллективной челобитной на имя Анны Ивановны, можно свести к трем пунктам:

1. Промышленники протестовали против введения предусмотренной Наказом отчетности, требовавшей увеличения канцелярского аппарата и, следовательно, увеличения управленческих расходов, в конечном итоге повышавших себестоимость готовой продукции.

2. Владельцы заводов возражали против соблюдения элементарных условий оплаты труда работных и мастеровых людей. Наказ предписывал предпринимателю платить рабочим половину заработной платы во время их болезни и вынужденного простоя; предприниматели же требовали «свободы» в области своих взаимоотношений с рабочими.

3. Наконец, промышленники протестовали против введения школ, требовавших дополнительных затрат на их содержание и сокращавших применение детского труда. [204]

Таким образом, все три возражения были направлены против попыток уменьшить предпринимательскую прибыль. Но официальный документ умалчивает о многих других— не менее важных — моментах деятельности шихтмейстеров, против которых предприниматели открыто не смели возражать, Наиболее чувствительный удар промышленникам наносили пункты Наказа, направленные на сохранение в неприкосновенности интересов дворян-крепостников. Шихтмейстеры обязаны были контролировать состав работных и мастеровых людей и всех беспаспортных водворять на старые места жительства. Соблюдение этого пункта на практике означало бы ликвидацию основного резерва пополнения рабочей силы — использования беглых на предприятиях. По переписи состава работных и мастеровых людей, проводившейся на двух заводах Осокиных несколько позже составления Наказа (в 1739 г.), там значилось 646 рабочих, из них с паспортами было только 70, т. е. 10,9% ⁴. У крупнейшего промышленника Урала — А. Демидова было еще больше оснований опасаться введения повседневного контроля за набором рабочей силы, так как вольнонаемные работные и мастеровые люди его заводов почти все были из беспаспортных беглых ⁵. Уменьшение притока рабочей силы в результате деятельности шихтмейстеров было отмечено самим Татищевым, доносившим Кабинету министров в декабре 1735 г., что «и партикулярные заводы вольных так, как прежде, иметь не могут, потому что определенные шихтмейстеры без правильных паспортов не принимают» ⁶.

Промышленников тяготила также регламентация сбыта готовых изделий. Предприниматель обязан был не только производить продукцию, но и продавать ее под надзором казны. Основная задача регламентации сбыта состояла в попытке предотвратить конкуренцию и ее гибельные последствия для некоторых промышленников. Часть промышленников, по мнению Татищева, «непорядочными ценами и надмерными [205] убавками друг перед другом, спеша за нуждою денег или тща неправильно збавкою цены других раззорить, государственный вред наносят». Татищев вполне солидаризуется с мнением Монетной комиссии, требовавшей еще в 1731 г, установления единых цен на продаваемые на рынке железные изделия: «чтоб продавать в Москве в розницу не выше положенной цены, а именно полосное по 50 к., связное по 45, машинное мелкое по 60, дощатое по 1 р. 20 к., медь по 6 р. пуд» ⁷. За продукцию, поступавшую в счет обязательных поставок, казна была обязана выплачивать промышленнику 12% сверх себестоимости изделий. В организации единства действий при сбыте товаров, по расчетам Татищева, должны были быть заинтересованы сами промышленники. Он требовал такого порядка, чтобы промышленникам было вменено в обязанность «всем согласяся, цену положить и продавать всем обще, по равномерности числа привезенного, а тайно под вышеписанным же штрафом не продавать» ⁸.

Все это тяготило промышленников, считавших непременным условием успешного хозяйничанья «капитал свой содержать так, как кому за полезное разсудитца» (см. док. № 2).

После отправки шихтмейстеров на заводы обнаружилось еще одно посягательство на «свободность» промышленников, касавшееся уже чисто практической стороны работы этого института.

При подборе кандидатов для замещения шихтмейстерских должностей Татищев столкнулся с обычным для того времени острым недостатком подготовленных кадров. Вследствие этого вместо требовавшихся 25 шихтмейстеров с трудом удалось подыскать 13 человек. Пришлось поэтому назначить одного шихтмейстера для обслуживания нескольких заводов. Так, Алексей Булгаков был шихтмейстером на трех железоделательных заводах А. Демидова: Невьянском, Шуралинском и Бынговском; на стоявший в стороне Ревдинский завод был назначен отдельный шихтмейстер Филипп Шипулин, а на остальные шесть заводов — три шихтмейстера. Сергей Ярцов [206] одновременно обслуживал два завода, принадлежавших разным владельцам: Шайтанский Н. Демидова и Билимбаевский Строгановых ⁹.

Не все шихтмейстеры были способны выполнять возложенные на них сложные обязанности. По признанию самого Татищева, «междо оными один такой находился», что не знал арифметики. Другие, хотя и изучали в свое время геометрию и фортификацию, были слабы в бухгалтерском учете и производственных вопросах. Всем шихтмейстерам наспех, «сколько время допустило» ¹⁰, показали основы пробирного дела и бухгалтерского учета и затем в конце зимы 1735 г. их отправили на заводы.

Заводские приказчики встретили приезд шихтмейстеров неприязненно. Шихтмейстер Нижне-Тагильского и Выйского заводов Василий Старов начал требовать от приказчиков заводские ведомости с 6 марта 1735 г., но, несмотря на неоднократные письменные и устные представления, не получил их и в июле ¹¹. Приказчик Ревдинского завода Я. Егоров отказывался представить в распоряжение шихтмейстера Шипулина двух подьячих, В доношении в Канцелярию он не преминул язвительно заметить: «Видно, что у таковых дел оной Шипулин не бывал и заводского поведения не знает». О некомпетентности в заводском производстве шихтмейстера Взимкова доносил также приказчик Суксунского завода ¹². Враждебное отношение приказчиков к шихтмейстерам поддерживалось владельцем заводов А. Демидовым. «За опасением от хозяина» Василию Раздеришину — шихтмейстеру Верхне-Тагильского и Черноисточинского заводов — приказчик не выдавал подвод для поездок с одного завода на другой, хотя они были отдалены друг от друга значительным расстоянием ¹³: «Акинфий Демидов к приказчикам своим пишет, — доносил Раздеришин, — что оные шихтмейстеры живут так, якобы воеводы, [207] ис чего признавается, что они может поступают не по силе данных им указов» ¹⁴.

Предписания Наказа о выплате половинного жалованья работным и мастеровым людям во время болезни, по организации школ на частных заводах, а также предусмотренные им меры по улучшению качества выпускаемой продукции должны были оказать положительное влияние на развитие металлургической промышленности в России. В то же время реализация Наказа означала бюрократизацию управления частными предприятиями, лишала промышленника возможности оперативно руководить производством и перестраивать его работу в соответствии с обстоятельствами. По букве Наказа, владелец предприятия не мог по своему усмотрению остановить весь завод или один из цехов, не мог приступить к выполнению заказа или изменить ассортимент изделий, наконец, он был лишен права пустить в ход остановившуюся домну. В каждом отдельном случае он был обязан испрашивать разрешения Канцелярии, и пока шла бюрократическая переписка, изменения не могли быть введены. 17 июля 1735 г, шихтмейстер Невьянского завода доносил, что одна из домен «за разгорением горна ныне в действии совсем весьма неспособна» и что, вследствие убыточности дальнейшей ее эксплоатации, ее следует остановить, Канцелярия пожелала проверить, насколько сообщаемый факт соответствует действительности. 22 июля она затребовала дополнительные сведения о начале пуска домны, о количестве выпускаемых в сутки «калош», чтобы затем решить судьбу домны в своем кабинете. Полученный ответ не удовлетворил Канцелярию, и она для сравнения сроков межремонтного действия домны затребовала аналогичные сведения с близлежащих к Екатеринбургу заводов. Дело кончилось тем, что домна остановилась «за недейством мехов» и внутри ее образовался «козел».

В марте того же года работе доменной печи Верхне-Тагильского завода грозили перебои, так как из-за недостатка воды останавливались мехи. В ответ на просьбу разрешить остановить домну Канцелярия приказала «оную домну, пока в ней горн исправен, по силе декабря 20 дня 1734 года [208] определения под штрафом не остановлять, а когда угля и воды мало, то остановить несколько молотов и чтоб вместо оных была в действии домна и впредь о подобных сему случаях прикащикам представлять обще с шитхмейстерами, а не одним, дабы смотря по тому, вероятно было определение чинить без дальних справок» ¹⁵. Н. Демидову, самовольно остановившему домну, был прислан строгий указ с требованием объяснения, почему он это сделал без ведома Канцелярии ¹⁶.

Свое отношение к Наказу шихтмейстера и деятельности шихтмейстеров промышленники и их приказчики сформулировали в челобитной на имя Анны Ивановны. Вслед за коллективной челобитной на Татищева были поданы жалобы крупнейших промышленников Урала — А. Демидова и Строгановых. Они протестовали не только против назначения шихтмейстеров, но и против неоднократно повторявшихся попыток Татищева вмешиваться в управление частным заводским хозяйством, На сторону промышленников встала также Коммерц-коллегия, на заключение которой Кабинет министров отправил Наказ шихтмейстера. По мнению Коммерц-коллегии, жесткая регламентация частной инициативы должна была пагубно отразиться на перспективах развития металлопромышленности в России. Отдавая ведение промышленного хозяйства в полную «волю» заводовладельцам, Коммерц-коллегия считала возможным ограничить контроль за их деятельностью только в области, имевшей непосредственное отношение к фискальным интересам казны. Но для осуществления этих более узких задач становились излишними специальные горные чиновники — шихтмейстеры. Это предопределило дальнейшее существование института шихтмейстеров. Резолюцией Кабинета министров от 12 декабря 1735 г. было определено «шихтмейстеров ныне отставить». При этом упразднение шихтмейстеров мотивировано не принципиальными соображениями, как это сделала Коммерц-коллегия, а чисто техническими — тем, что они «сами арифметики [209] не знают и к содержанию бухгалтерских книг необыкновенны». Вопрос о рабочей силе, являвшийся самым важным для промышленников, был решен правительством в их пользу. Содержание школ, а также оплата прогульных дней передавались на усмотрение самих промышленников ¹⁷.

Наказ шихтмейстеру В. Н, Татищева как исторический источник в полной мере никем не использован, хотя упоминание о нем, основанное на опубликованных в Полном собрании законов «Инструкции» Татищеву и указе Демидову об отмене шихтмейстеров, имеется в работах Б. Б. Кафенгауза, М. Н. Мартынова, Н. Попова и др. ¹⁸. И. Герман в 1810 г. опубликовал только вводную часть Наказа и наименование его глав, а также фамилии назначенных на заводы шихтмейстеров.

Публикуемый Наказ является типовым. Только в начале Наказа упомянуто, что шихтмейстер назначен на Невьянский (Федьковский) завод А. Демидова, однако из дальнейшего изложения не следует, что Наказ адресован определенному лицу, ибо отправлявший обязанности шихтмейстера Алексей Булгаков одновременно с Невьянским обслуживал Шуралин-ский и Бынговский заводы, а в тексте, где эти последние заводы должны быть перечислены, стоит пропуск.

Все публикуемые документы хранятся в фонде Берг-коллегии Центрального государственного архива древних актов (ЦГАДА). В деле № 12 этого фонда собрано большинство доношений В. Н. Татищева за время его пребывания на уральских заводах в адрес Кабинета министров или Анны Ивановны. Кроме публикуемых документов, в деле имеются доношения В. Н. Татищева о работе руководимой им Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов и о предпринимаемых им мерах по строительству новых предприятий, обеспечении их рабочей силой и т. д.

Комментарии

1. ПСЗ, т. IX, № 6559.

2. Из перечисленных документов полностью опубликован только Заводской устав («Горный журнал», 1831, кн, 1-3, 5-10). В составлении Горного устава принимали участие не только чиновники горной администрации, но и специально приглашенные для этой цели уральские заводовладельцы или их приказчики.

3. К. Маркс. Капитал, т. I. Госполитиздат, 1949, стр, 760.

4. ЦГАДА, ф. Берг-коллегии, д. 686.

5. Б. Б. Кафенгауз. История хозяйства Демидовых в XVIII-XIX вв., т. I. М.-Л., 1949. стр. 359.

6. ЦГАДА, ф. Берг-коллегии, кн. 12. л. 43.

7. Там же, л. 164.

8. Там же, лл. 164-165.

9. И. Герман. Историческое начертание горного производства в Российской империи. Екатеринбург, 1810, стр. 157-158.

10. ЦГАДА, ф. Берг-коллегии, кн. 12, л. 399.

11. Гос. архив Свердловской обл., ф. Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов, оп. 1, кн, 222а, л. 62.

12. Там же, л. 68, а также оп. 12, д. 224, стр. 221.

13. Там же, оп 12, д. 222а, лл. 29, 34, 182, 183.

14. Там же, д. 221, стр. 75.

15. Гос, архив Свердловской обл. ф. Канц. главн. правления сиб. и каз. заводов, оп. 1, кн. 222а, л. 16-17.

16 Там же, оп. 12, д. 227, стр. 82.

17 ПСЗ, т. IX, № 6840.

18. Б. Б. Кафенгауз. История хозяйства Демидовых XVIII-XIX вв., т. I. М.-Л., 1949, стр. 173-174; М. Н. Мартынов. Горнозаводская промышленность Урала в эпоху Петра I, Свердловск, 1948, стр. 123; Нил Попов. В. Н. Татищев и его время, М., 1881, стр. 150-151.

19. И. Герман. Указ. соч., стр. 157-159.

Текст воспроизведен по изданию: "Наказ шихтмейстеру" В. Н. Татищева // Исторический архив, Том VI. М-Л. 1951