Что предприятие наше на Кольберг желанного успеха не имело, но обратилось паче к некоторому предосуждению победоносного нашего в протчем повсюду оружия, и тому следующие притчины виновны.

1. Что Адмиралтейская коллегия довольно не старалась о том, чтоб флот скорее в море вышел, но паче безвременною перепискою о неполном числе экипажа, подала повод адмиралу Мишукову несколько далее, нежели надлежало, в Кронштате промешкать.

2. Что адмирал Мишуков, хотя и в добром намерении, однако ж повидимому гораздо излишно полагался, что и одним с моря бомбардированием Кольберг к здаче принужден будет и потому о высажении людей на берег не с такою ревностию старался, с какою надлежало, и потому целые два дни совсем напрасно пропущены, а в таких случаях не только дни, но и часы считаются.

3. Что в нашей армии известно было, что неприятель небольшой деташемент отправляет на помощь к Кольбергу, однако ж старания приложено не было сию помощь воспрепятствовать, и ниже знать дано в лагерь под Кольберг, что сей деташемент состоит только в малом числе, дабы потому меры приняты быть могли и нечаянно приближившейся неприятель не показался весьма сильным.

4. Что командующей на реке Висле генерал-порутчик Мордвинов не отправил туда в довольной скорости требованной от него помощи. [707]

5. Что разные при сей экспедиции подчиненные не исполняли своей должности и

6. Что солдаты, пришед единожды в робость и замешание ружья свои кидали и на суда побросались.

Что до первого пункта принадлежит, то здесь только то повторить остается, что оной Коллегии указом нашим под № 19-м от 22 числа минувшего июля объявлено, подтверждая, чтоб впредь отнюдь подобных медлительств не было.

По второму пункту адмирал Мишуков справедливое наше неудовольствие уже довольно чувствует, но как ошибка его произошла отчасти доброго намерения, а отчасти от излишнего уверения, тo мы из природной нам милости не хотим его более опечалить.

По третьему пункту генерал граф Фермор потому, что он во время тяжкой болезни генерала-фельдмаршала графа Салтыкова всеми делами в армии управлял, без того не оставлен, чтоб своей оплошности и нашего гнева не чувствовал.

По четвертому — ошибка генерала-порутчика Мордвинова тем велика, что он не имел столько догадки, сколько всякому офицеру иметь надобно, но как на оказанной ему от нас гнев старался он показать свое усердие новою поспешностию и тем проступок свой заслужить искал, то для того он прощается.

Что ж по пятому пункту принадлежит до протчих чинов, кои свою должность худо наблюдали, или и совсем не исполнили, то правосудие и честь оружия нашего требует, чтоб они военным судом судимы были.

Президентом сего суда назначили мы генерала-порутчика князя Мещерского, а к тому от Адмиралтейской коллегии назначены быть имеют контр-адмирал Милославской, один капитан-командор и один капитан первого ранга. От Военной коллегии назначатся столько ж членов от армии, в которую при рескрипте нашем и те дела посланы, по которым суд производить, и кто будет потребен из находящихся в ведомстве Адмиралтейской коллегии чинов, оных к тому суду немедленно отсылать.

Наконец, солдаты и матросы достойны были б жесточайшего наказания, однакож их на сей только раз всемилостивейше прощаем, повелевая нашей Адмиралтейской коллегии тем, кои в ее команде состоят, в собрании объявить, что они действительно смертной казни достойны, но что из милосердия нашего ныне только прощаются, с тем, чтоб при другом случае лутче то заслужить старалися, а инако праведной наш гнев тем больше умножится.

По имянному ее императорского величества указу.

Князь Н. Трубецкой. Граф А. Шувалов. Граф П. Шувалов. Иван Неплюев. Яков Шаховской.

ЦГАВМФ, ф. Высочайшие повеления, д. № 15, 1760 г., лл. 56-57. Подлинник.