По окончании моей всенижайшей № 23 реляции поехал я для рекогносцирования ситуации лагеря, а между тем генерал-порутчик Лаудон, в главную квартиру прибыв, объявил, что неприятельской армии авангард с его отводными караулами и с нашими за рекою к берлинской стороне поставленными форпостами перестреливаются, от города расстоянием верстах в шести, и он, имея с своим корпусом худую позицию, опасается неприятельского: нападения, чего ради велел всему обозу, разделясь на две части, дефилировать сквозь город одной, а другой чрез понтонный мост к нашей армии; по возвращении моем в гаубт квартиру он и мне о сем объявив, просил о учинении распоряжения для доставления на его корпус провианта и фуража, ибо при его корпусе только на два [477] дни хлеба имеется; я, ведая наш в том не великой запас, сказал ему, чтоб он мне подал письменной рапорт о числе его корпуса, еже он и обещал. То подлинно, что соединением его корпуса армия вашего величества людьми знатно умножилась, но в то ж самое время в субсистенции вящая забота и ущерб воспричинствовали, ибо принужден буду некоторые места из тех оному отделить, на которые я в получении контрибуции деньгами, провиантом и фуражем счет свой делал, а какую сие соединение пользу принесет, того еще предугадать нельзя, ибо ежели во уважение принять тот только поступок, которой генералом Гадиком и Лаудоном учинен, когда они с своими корпусами так близко к Кросену находились, где разбитой генерал Ведель стоял, и не отважились, согласясь со мною, буде на свою превосходную силу не надеялись, оного атаковать и до основания разбить, то весьма легко угадать, сколь далеко они предосторожность свою довели, что где и предвидимой авантаж, неприятеля атаковать не осмеливаются. Одним словом, я еще в точное их по сему намерение вникнуть не могу, разве вперед сию тайность открыть способность найду, о чем во свое время всенижайше донести не премину. В протчем вашему императорскому величеству раболепнейше представляю, что между умножающимися неприятельскими дезертирами находится прусских подданных, а имянно бранденбургской, померанской и силезской нации, но яко о таковых мне никакого наставления не дано, то приемлю смелость с глубочайшим благоговением высочайшего себе испрашивать указа, куда повелено будет оных отправлять: в Пруссию, или в Ригу.

Граф Петр Салтыков.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1669 «С», лл. 103-104. Подлинник.