-

Итальянские исторические документы о России.

С 1890 года, в Риме, при папской библиотеке и архиве, служащими в них архивистами стал издаваться «Ватиканский Сборник» редких и неизданных документов, извлеченных из архивов и библиотеки апостольского престола» ¹. В предисловии к первому выпуску редакция «Сборника» (во главе которой стоял покойный директор папского архива, ученый кардинал Гергенротер) сочла необходимым заявить, что в «Сборнике» «будут печататься документы, относящиеся до всех народов, без определенного плана, а по мере того, как эти документы будут находимы... Нашим лозунгом, читаем мы в этом предисловии,— будет: laboremus! На нашем знамени будет: любовь к правде, к церкви и к отечеству. Наш девиз: источники, вечно источники! Не довольствоваться никогда работой из вторых рук, восходить к источникам, где единственно находится историческая истина,— та истина, у которой мы, архивисты, должны составлять почетную стражу... Наконец, мы уверены, что наше предприятие симпатично его святейшеству Льву XIII, который слишком хорошо знает, что католической церкви нечего опасаться истины, так как совершенно справедливы следующие прекрасный слова графа де-Мэстра: папам нужна только истина, и они нуждаются только в истине...»

В составе редакции и сотрудниками «Ватиканского Сборника» мы видим весьма крупных представителей из ученого католического мира, а именно: вице-директор, аббат L. Tosti; оба подфрекета папской библиотеки: монсиньор Carini и аббат Cozza-Luzzi, бывший профессор Римского университета, лингвист, знающий теоретически и русский язык; де-Росси, археолог, недавно выбранный в почетные [198] члены Петербургского университета, и др. «Сборник» выходит выпусками («fascicolo») страниц по 160 приблизительно; четыре выпуска составляют один том; ежегодно появляется не более одного тома. На первый взгляд «Сборник» представляет действительно как будто бы случайное собрание подвернувшихся под руку и часто даже незначительных документов; чем он и отличается от всевозможных «кодексов», «монументов» и тому подобных изданий печатных источников, извлеченных из архивов с специальной задачей, по известной программе. У папских архивистов, вероятно, не имеется достаточно денежных средств на такое специальное издание. Тем не менее они постарались придать своему скромному «Сборнику» определенную окраску: каждому печатаемому источнику предшествует от редакции или от лица, нашедшего документы, предисловие (avvertenza), большею частью краткое, однако настолько ясное и содержательное, что, прочтя его, понимаешь, почему данный документ нашел место в «Ватиканском Сборнике». Эти-то предисловия придают всему изданию известный характер и заставляют предполагать в издателях не простых и беспристрастных стражей истины, но, прежде всего, преданнейших слуг пап и католической церкви. А так как, к несчастью, жизнь пап и истина — не только не синонимы, но даже нередко папы слишком удалялись от истины, то ревнивая защита их неизбежно4 приводить, по меньшей мере, к односторонней оценке фактов. Такое впечатление производит, в особенности, предисловие к тем источникам, содержание которых касается России. На них мы и остановимся.

В первом выпуске «Сборника» напечатано письмо императора Павла I к папе Пию VII, от 15-го декабря 1800 года. Вот текст этого письма, до сих пор нигде, кажется, не появлявшегося у нас (подлинное на французском языке).

«Его Святейшеству Верховному Первосвященнику.

Святейший Отец. Узнав, что настоящее положение дел в Италии причиняет много беспокойства Вашему Святейшеству, и что новое вторжение французов в Ваше государство может вынудить Вас покинуть Св. Престол и искать в другом месте безопасного убежища, я, страстно желая выказать мои личные чувства к В. С., спешу предложить Вам для резиденции место в своих католических землях, ручаясь вперед за то, что я съумею устроить так, чтобы Вы ни в чем не чувствовали недостатка, и обставить Ваше пребывание соответственно тому высокому положению, на какое угодно было Провидению Вас возвести. Если В. С. примете мое предложение и если обстоятельства (чего не дай Бог!) принудят, Вас покинуть Рим, то Вы можете получить все необходимые для путешествия услуги от моего посланника [199] при Его Величестве, короле Сицилии; с своей стороны посланник приложить все старание, чтобы обеспечить убежище надежное и спокойное главе Римско-Католической религии

С особенным почтением

Вашего Святейшества

преданнейший

Спб., 15-го декабря 1800 года.

Павел».

Можно было бы ожидать, что издатель письма, г. Palmieri, пояснить важность этого документа его отношением как для характеристики своеобразной личности православного русского императора, игравшего видную роль в судьбе итальянских государств в эпоху французской революции, так и для уяснения печального положения папского престола в ту эпоху. Между тем, мы находим в предисловии к источнику только следующие строки: «Не лишено своего значения, в настоящее время, опубликование письма Павла I, самодержца всея России, к несчастному (umile) Пию VII, которому победы и честолюбие человека, называвшего себя преемником Карла Великого, грозили опасностью — потерять то, что сам Карл, тысяча лет тому назад, или подтвердил пли подарил Апостольскому престолу». Видимо, для г. Palmieri, «в настоящее время» особенно важно было указать или напомнить, каковы отношения были в начале XIX века к Риме: дружественное со стороны русского царя и хищническое надменное со стороны первого консула Французской республики, попиравшего исторические предания.

Еще более странный комментарий предшествует другому документу, относящемуся также до России и напечатанному в третьем выпуске. Документ озаглавлен так: «Любопытнейшие нравы господ послов московских, которые находятся теперь в Ливорно, проездом в Венецию». Рукопись хранится в папской библиотеке, в Codex Vаticanus Latinus № 8891. Это описание посольства так характерно и, опять-таки, вряд ли известно нашим историкам, что мы решаемся привести его здесь целиком.

_______________________________

«Послов двое: первый — князь (prencipe), а второй — секретарь посла; впрочем, оба они на равном положении. При них четыре человека для почета (uomini di rispetto) и священнослужитель или священник, который носить всегда на шее маленький ковчег, с зажженными свечами, а внутри (ковчега) находится Божия Матерь и св. Николай, их покровители ². К св. Николаю они прибегают с [200] молитвами о своих нуждах; а в случае неисполнения просьб, жестоко стегают святого.

Всего в составе посольства 32 человека. Первый посол чрезвычайно красивой наружности. Они носят платье на вате, так как боятся холода, какой бывает в их стране, весьма обширной. Сверху носят одежду на собольем меху, украшенную жемчугами; ходят, подпоясав живот, как буфоны, серебряным или золотым поясом. Слуг своих они бьют собственноручно, и до того варварски, что четверо или пятеро (из них) были при смерти; а один сбежал и не розыскан. Они наказали также и своего священника, застав его пьяным: они продержали его день и ночь привязанным к ножке постели.

Денег при них очень немного и только один вексель на несколько тысяч «пецц» по 8 (лир). Зато у них на 100 тысяч скуди соболей и других мехов; затем большое количество ревеню, икры и разной соленой рыбы, и до того от них пахнет (запахом) рыбой, что (другие) заболевают; и где они пробыли один час, там воняет 12 часов.

Они всегда стеснены в своих расходах, так как не привыкли иметь текущих счетов. Музыкантам, которые играли и пели, они хотели дать две giuli (в 30 сантимов каждая приблизительно). Губернатору Ливорно, который оказал им много любезных услуг, они подарили три собольих меха. В бане, где для них было все прекрасно устроено, они дали три testoni (приблизительно по 1 франку 68 сантимов каждый).

Все дома, даже маленькие, им представляются большими дворцами. Хотя в Ливорно им было предоставлено удобное помещение, но они пользуются только двумя комнатами, в которых все и живут, и спять вместе в постели — тут же и посол — из страха, чтобы не упасть. Несколько раз губернатор Ливорно, по приказанию светлейшего великого герцога, дарил их прохладительными напитками, а в особенности, в большом количестве вином. Вина они держат очень много, слив его все в одну бочку, без различия белого от красного, без различия сортов; а теперь, так как наступает время отправляться, они все вино превратили в водку, чтобы удобнее везти с собой, и пьют это вино поминутно.

Когда губернатор повез их по городу ради прогулки в коляске, жители сильно удивились тому, что при выходе из коляски они не позволяли отворять дверцы, а перелезали через них и, таким образом, соскакивали наружу.

Когда московиты заметили, что губернатор и те, которые с ним обедали, едят суп ложкой, а мясо с вилки, то и они брали мясо, [201] трепали его вилкой, а потом клали себе в рот. Первый посол положил было в рот кусок мяса, не растрепав его вилкой, но (снова) вынул его изо рта, растрепал вилкой, опять положил в рот и съел. Однажды увидели они очень красивую женщину в коляске и несколько раз чрезвычайно настойчиво спрашивали, кто она такая. Им отвечали, что это жена врача. Вечером, вернувшись домой, первый посол заявил, что он чувствует сильную боль, говоря, что болит плечо, что поэтому желал бы позвать того врача. Когда же врач был приглашен, посол не хотел позволить себя лечить, объявив, что пойдет к нему на дом, и потом назойливо старался войти в дом доктора. Последний, поняв дурные намерения посла, не позволил ему войти. Тогда посол начал шуметь, и большего труда стоило сдержать его. Им очень нравились красивые женщины, и на них они издержали много штук соболей.

Кто навещает послов и заходит к ним, должен пить водку большими стаканами.

Они мало выходят из дому, а когда выходят, то одеваются очень торжественно, с большими молитвами и церемониями, и водят с собой всегда своего священника, с ковчегом на шее, и велят оказывать ему повиновение и почтение, а если кто отказывается выказывать перед священником наружные знаки почтения, того они, согласно их обычаям, бранят.

Возят они с собой смешной багаж, а именно пустые ящики, пустые бочки, говоря, что путешествовать с большим багажом — признак величия; поэтому они нагружают пятнадцать судов, чтобы перевезти вещи во Флоренцию; но может быть оставят багаж здесь, когда узнают, сколько будет стоить везти его на мулах.

В Ливорно были даны два балета. Им понравилось второе представление, которое их (просто) ошеломило, так как устроитель спектакля заготовил большое количество дублонов по 2, по 4, по 6 и по 12 и также множество дублонов по 1; с этими монетами играли женщины великолепно, хотя объяснялись только знаками, и каждая сказала не более трех или четырех раз: «grazie». Все это, конечно, не было понято московитами, которые были в изумлении, увидев столько золота на сцене; поэтому они поспешили отказаться от спектакля из опасения, как бы не потерпеть какого-нибудь ущерба, будучи малоопытными и несведущими.

Во Флоренции (посольство) ожидали в понедельник или во вторник. Они будут приняты, как королевские послы, содержание их будет на государственный счет. Встречены они будут у ворот дворца великого герцога пальбой из пушек со всех крепостей, и [202] дана будет смешная комедия более для глаз, нежели для ушей, и будет дан большой бал, так как им эти развлечения нравятся больше, чем другое».

По догадкам издателя, монсиньора Carini, автором описания посольства был человек из народа, сицилиец по происхождению (на что указывает диалект), лично наблюдавший московских гостей в Ливорно. Кроме того, по некоторым соображениям, издатель предполагает, что документ относится к первой половине XVII века. Что же касается до других вопросов, например: что это было за посольство, с какой целью оно посетило Италию, каков был результата его — об этом монсиньор Carini ничего не сообщает в своих комментариях. Зато он считает удобным, по поводу приведенного источника, «напомнить» вкратце о сношениях Рима с русским правительством. Свое изложение он основывает на сочинениях: Margeret (L'Etat de l’Empire de Russie et Grand Duche de Moscovie. Paris. 1821 г.; Cilli — Historia di Moscovia; Карамзина и даже Соловьева; однако, главными авторитетами для автора служат, повидимому, Theiner и Pierling — Le Saint Siege, la Pologne et Moscou. Paris. 1885.

В каком свете излагаются M. Carini всем известные факты, показывают следующие слова, которыми заканчивается предисловие к любопытному описанию посольства. Упомянув о переписке Петра Великого с папой Климентом XI, по вопросу об общем походе против турок, о неудачной попытке этого папы — добиться слияния церквей; об уничтожении, наконец, патриаршества в России, автор делает заключение: «Таким образом, церковь русская, вследствие нового своего устройства, превратилась как бы в тело с тремя головами, которыми являются ее три первые чина (митрополиты: московский, киевский и новгородский, члены Святейшего Синода), причем истинной главой остается один только царь. Тогда как, если бы — пишет Theiner — Россия отозвалась на радушный призыв участвовать на общем пиру христианского мира, слившись тесно с матерью-церковью, она приобрела бы свою цивилизацию несколькими веками ранее, и не было бы пролито столько крови, и польские епископы, в продолжение ста и более лет, не мочили бы своими слезами суровых и ледяных дорог Сибири!..» Как эти мысли вяжутся с рассказом о московских послах XVII века — трудно сказать; но что они характеризуют направление «Сборника» в отношении России — это бесспорно. Если же иметь в виду, что в богатейших рукописями «апостольских архивах» — т. е. в Ватиканской библиотеке, в папском тайном архиве — найдется немало еще любопытных и, действительно, ценных документов касательно всех [203] государств, то становится крайне прискорбно, что почтенная редакция «Ватиканского Сборника» руководствуется как в своих комментариях, так, пожалуй, и в выборе сырого материала иными какими-нибудь мотивами, а не исключительно желанием пролить свет на прошлое и тем способствовать великому делу — восстановлению и распространению исторической истины.

К. Шварсалон.

3-го марта 1893 г. Спб.

Комментарии

1. «Spicilegio Vaticano di Documenti inediti e rari», etc. Roma. Er. Loscher. 1890.

2. Il papasso е prete, quale porta sempre al Collo un Tabemacolo con lumi accesi; entro vi e la Madonna e S. Nicolo.

Текст воспроизведен по изданию: Итальянские исторические документы о России // Русская старина, № 1. 1894

Заметка.

В I книге журнала «Русская Старина», в текущем году была помещена интересная статья г. Шварсалона: «Итальянские исторические документы о России». По поводу находящегося в «Ватиканском сборнике» документа: «Любопытнейшие нравы господ московских послов, которые находятся теперь в Ливорно, проездом в Венецию», г. Шварсалон совершенно справедливо укоряет издателя «Ватиканского Сборника», г. Карина, в том, что он не разъясняет вопросов, касающихся этого посольства: что это было за посольство, с какою целью оно посетило Италию, каков был результат его? Это тем более удивительно, что такие «авторитеты», как о. Пирлинг, должны бы знать русские обнародованные документы, касающиеся пребывания русских посольств в Италии.

В Ливорно останавливалось два посольства: стольник Иван Чемоданов с дьяком Алексеем Посниковым и боровский наместник Василий Иванович Лихачев с дьякон Иваном Фоминым. Несомненно, что известия «Ватик. Сборника» относятся к Чемоданову и Посникову, потому что проездом в Венецию они останавливались в Ливорно. Лихачев и Фомин из Ливорно направились во Флоренцию. При Чемоданове находился «крестовый поп», описание которого встречается в документ «Ватик. Сборника». Когда посольство 1659-60 года, В. И. Лихачев и Фомин были уже в Пизе, то последний, в речи к Фердинанду II, сказал: «от Его Царского Величества посыланы были к Веницейскому Францышкусу князю посланники стольник Иван Чемоданов, да дьяк Алексей Посников и им случилось ехать вашей честности владением». Далее, из слов дьяка Фомина видно, что целью посольства Чемоданова было — сообщение, что царь Алексей Михайлович, исполняя желание герцога, готов ссылаться с ним посольствами и т. д.

Это известие находится в «Русском Историч. Сборнике», издав. М. Погодиным, М. 1838 г., стр. 326, 327, в интересной статье А. Черткова, озаглавленной: «Описание посольства, отправленного в 1659 г. от Царя Алексея Михайловича к Фердинанду II, великому герцогу Тосканскому».

Е. Пономарев.

Текст воспроизведен по изданию: Заметка // Русская старина, № 9. 1894