ЛЮБОПЫТНЫЕ ДОКУМЕНТЫ ИЗ ПОРТФЕЛЕЙ МИЛЛЕРА. ¹

I.

ЧЕТЫРЕ ЭПИГРАММАТИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ ЛОМОНОСОВА.

Эти стихотворения находятся в копии в портфелях Миллера. Хотя имя Ломоносова на них не обозначено, но фактура стиха, язык и известные современные отношения ясно обнаруживают автора. Все четыре стихотворения записаны также в сборнике Разных Стиходействий, который принадлежит библиотеке Казанского университета. Первые два обозначены в нем именем Ломоносова; последние же два без оного.

Злобное Примирение относится, вероятно, к тому времени, когда Сумароков вступил в союз с Тредьяковским против Ломоносова, и стал в Трудолюбивой Пчеле нападать на его оды. Под именем Сотина разумеется сокращенный! Триссотип, Тредьяковский. Под именем Аколаста — Сумароков, описанный по внешним своим признакам в стихе:

Картавил и сипел, качался и мигал.

Под именем Пробила сам Ломоносов.

Зубницкому. Эти стихи имеют отношение к известному спору о бороде между Ломоносовым и Тредьяковским. Под именем Христофора Зубницкого Тредьяковский написал письмо из Холмогор июля 15, 1757 года, в котором [2] осуждает Ломоносова за его гимн бороде, обвиняет в безбожии, и находит его достойным публичного наказания.

Третье стихотворение: на сочетание стихов Российских, имеет отношение к тому, что Тредьяковский, не понимавший красоты в сочетании мужеской рифмы с женскою, сказал в своем Новом и кратком способе к сложению Российских стихов: «Таковое сочетание Стихов так бы у нас мерсское и гнусное было, как бы оное, когда бы кто наипокланяемую, наинежную, и самым цветом младости своея сияющую Эвропскую Красавицу, выдал за дряхлого, черного, и девяносто лет имеющего Арапа. Сие ясно будет, совершенно к Стихам нашим применившемуся. Следовательно, сочетание Стихов, каково Французы имеют, и всякое иное подобное, в наше Стихосложение введено быть не может, и не долженствует». — Штивелий в эпиграмме есть Тредьяковский. Против этого мнения Ломоносов выразился так в своем письме о правилах Российского стихотворства: «Подлинно что всякому, кто одни женские рифмы употребляет, сочетание и перемежка стихов странны кажутся, однако, ежели бы он к сему только применился, то скоро бы увидел, что оное толь же приятно и красно, коль в других Европейских языках. Никогда бы мужеская Рифма перед женскою не показалася, как дряхлой, черной и девяносто лет старой Арап, перед наипокланяемою, наинежною, и самым цветом младости сияющею Европейскою красавицею». Известно, что Тредьяковский, впоследствии, на деле отказался от своего мнения и переделал все прежние стихи свои.

Четвертое стихотворение есть одно из свидетельств того, как Ломоносов знал язык Русской, как владел им, как вникал во все подробности его изучения, даже и в самом произношении.

1.

ЗЛОБНОЕ ПРИМИРЕНИЕ.

С Сотином, что за вздор? Аколаст примирился;
Конечно третий член к ним леший прилепился, [3]
Дабы три фурии втеснившись на Парнасс,
Закрыли криком муз Российских чистый глас.
Коль много раз театр казал на смех Сотина,
И у Аколаста он слыл всегда скотина.
Аколаст злобствуя всем уши раскричал,
Картавил и сипел ², качался и мигал,
Сотиновых стихов рассказывая скверность,
А ныне объявил любовь ему и верность,
Дабы Пробиповых хвалу унизить од,
Который вознося Российской чтит народ ³.
Аколаст написал: Сотин лишь врать способен,
А ныне доказал, что сам ему подобен ⁴.
Кто быть желает нем, и слышать наглых врак,
Меж самохвалами с умом прослыть дурак,
Сдружись с сей парочкой. Кто хочет с ними знаться,
Тот думай, каково в кроп ......................

2.

ЗУБНИЦКОМУ.

Безбожник и ханжа, подметных писем враль!
Твой мерзкой склад давно и смех нам и печаль:
Печаль, что ты язык Российской развращаеш;
А смех, что ты тем злом затмить достойных чаешь.
Но плюем мы на страм твоих поганых врак:
Уже за тридцать лет ты записной дурак.
Давно изгага всем читать твои синички,
Дорогу некошну, вонючие лисички.
Никто не поминай нам подлости ходуль,
И к пьянству твоему потребных красоуль.
Хоть ложной святостью ты Бородой скрывался,
Пробии на злость твою взирая улыбался.
Учения его и чести и труда
Не можешь повредить ни ты, ни Борода. [4]

3.

НА СОЧЕТАНИЕ СТИХОВ РОССИЙСКИХ.

Я мужа бодрого из давных лет имела,
Однакоже вдовой без оного сидела:
Штивелий уверял, что муж мой худ и слаб,
Бессилен, подл, и стар, и дряхлой был Арап.
Сказал, что у меня кривясь трясутся ноги,
И нет мне никакой к супружеству дороги.
Я думала сама, что вправду такова,
Негодна никуда, увечная вдова.
Однако ныне вся уверена Россия,
Что я красавица Российска поэзия;
Что мой законный муж завистной молодец,
Кто сделал моему несчастно конец.

4.

О СОМНИТЕЛЬНОМ ПРОИЗНОШЕНИИ БУКВЫ Г В РОССИЙСКОМ ЯЗЫКЕ.

Бугристы берега, благоприятны влаги,
О горы с гроздами, где греет юг ягнят,
О грады, где торги, где мозгокружны браги,
И деньги, и гостей, и годы их губят,
Драгие ангелы, пригожие богини,
Бегущие всегда от гадкие гордыни,
Пугливы голуби из мягкого гнезда,
Угодность с негою, огромные чертоги,
Недуги наглые, и гнусные остроги,
Богатство, нагота, слуги и господа,
Угрюмы взглядами, игрени, пеги, смуглы,
Багровые глаза продолговаты, круглы,
И кто горазд гадать и лгать, да не мигать,
Играть, гулять, рыгать, и ногти огрызать;
Нагаи, Болгары, Гуроны, Геты, Гунны,
Тугие головы, о иготи чугунны.
Гневливые враги и гладкословный друг,
Толпыги, щеголи, когда вам есть досуг,
От вас совета жду; я вам даю на волю:
Скажите, где быть Га и где стоять глаголю? [5]

II.

ИЗВЕСТИЕ О МЕСТЕ ПОГРЕБЕНИЯ ФРАНЦА ЛЕФОРТА И О НАДГРОБНОМ ЕГО ПАМЯТНИКЕ.

Любознательный Миллер, находившийся в деятельной переписке со многими немецкими профессорами Московского университета, при самом его начале, поручал профессорам, Росту и Рейхелю, Отъискать надгробный памятник Лефорта. Вот что профессор Рост пишет к Миллеру в письме из Москвы от 5 ноября, 1761 года:

«Что касается до надгробного памятника Лефорту, в Реформатской церкви, нет ничего кроме знамен. Памятник был в старой Евангелической церкви, и вместе с другими снят, по повелению Двора.»

В письме от 12-го ноября он передает списанную им с памятника надпись: «Frans le Fort General-Admiral Sr Zarischen Majestaet: und olmlaengst erster Ambassadeur an verschiedenen Hoefen, gestorben im Martio 1699». (Франц Лефорт, Генерал-Адмирал Его Царского Величества и недавно первый посланник при различных дворах, умер в марте 1699 года).

Проф. Рейхель, в письме от 24 декабря того-же 1761 года, уведомляя Миллера, что профессор Рост взял на себя справку относительно надгробного памятника Ле-форту, сам прибавляет, что он в католическом монастыре у капуцинов (Рейхель не говорит, в каком это было городе) справлялся о надгробном памятнике жены Лефорта, но капуцины ничего о том не знали. К тому присовокупляет он еще, что немецкие прихожане уже теперь не могут хоронить мертвых своих в Москве; что кладбища при церквах сравнены с землею, памятники и надгробные камни с них снесены; что настоящее место погребения немцев, Маркина роща, находится в 3-х или 4-х верстах от города, и хотя красуется рядами четвероугольных камней, но они белы и приглашают посетителей итого места покоя отгадывать то, что на них было написано. [6]

III.

ПИСЬМО ИВАНА ИВАНОВИЧА ШУВАЛОВА К АКАДЕМИКУ МИЛЛЕРУ ПО СЛУЧАЮ ВОЛЬТЕРОВОЙ ИСТОРИИ ПЕТРА ВЕЛИКОГО.

Известно, что Шувалов предложил Вольтеру написать Историю Петра Великого и доставлял ему все материалы, для того нужные, и что сам Вольтер, как автор этой Истории, называл себя в письмах к Шувалову секретарем его и даже переписчиком. Миллер, по выходе 1-го тома, написал замечания на книгу Вольтера, которые отправлял к своим знакомым для прочтения. Куратор Московского университета, Ф. И. Веселовский, между прочим, читал их с большим удовольствием и применял к изданию Вольтерову Горациево: Parturiunt montes. Миллер посылал свои замечания и в Лейпцигский журнал. Шувалову были неприятны эти действия академика. Он желал, чтобы Миллер открыто и в России сообщил свои замечания на второй том. Тем оказывал Шувалов услугу и Вольтеру, который в 1761 году 19 сентября так писал к нему: Je suis tres oblige a Votre excellence de m’avoir epargno des batailles avec des Allemands.

Monsieur,

Je viens de recevoir une grande partie du 2-d tome de l’histoire de llussie par M. de Voltaire. Je crois etre en devoir de la communiquer a vos lumicres. Il me semble, Monsieur, qu’une critique, faite ii la sourdine par un academicien, doit etre rejettee et reparee par les bons conseils, que votre devoir porte ae contribuer de publier les faits d’un fondatcur de l’Academie et de l’Empire. Je me flatte, Monsieur, qne vous voudres me metlre au niveau avec votre savant de Leipzig, qui fut jadis secretaire, et devient maintenant prfitre, dont j’ai oublie Ie nom. Vous rendres par la, Monsieur, service au lieros de l’histoire, au bien du monde et ii vous meme. Vous me feres un grand plaisir d’apporter avec vous les remarques que vous avez faites, destinecs pour la critique de Leipzig et changces en observations de Petersbourg. Votre rang, votre devoir I’exigent. J’espere, Monsieur, que vous ne refuseres point a ma juste demande, et que vous prefcrcres l’utilite a [7] la vanite. J’attends votre reponse, et plus encore vous meme avec les memoires, etant avec la consideration que je vous dois

Monsieur

votre tres humble et tres obeissant serviteur

J. Schouvalow.

Peterhoff. Ce 22 Iuia. 1761.

IV.

ДВА ФРАНЦУЗСКИЕ ПИСЬМА БОГДАНОВИЧА (ИППОЛИТА ФЕДОРОВИЧА) К АКАДЕМИКУ МИЛЛЕРУ.

Первое письмо написано к Миллеру при посылке первой части сочинения: Историческое изображение России, вышедшего в 1777 году; второе по получении от Миллера замечаний. Из этих писем любопытно видеть, как автор Душеньки владел Французским языком. Письма напечатаны с старинным правописанием и с некоторыми ошибочками подлинника.

1.

Monsieur

C’est par votre zele pour la gloire de la llussie et vos connoissances profondes, que je vous connois Monsieur. L’exemplaire de mon ouvrage, суjoint, est la marque de mon estime pour vous. Puisse-t-elle servir de baze а noetre correspondance et a cet accord qui doit regner dans la llepublique des Lettres Je sais, Monsieur, que vous ne refusez pas les hommages des talens, quelque foibles qu’ils soient. C’est ii vous a les perfec-tionner par vos lumieres. Je pourrois en avoir besoin dans la carriere que j’ai entrepris. Vous m’obligeres sensiblement en me les communiquant. vous trouvant a la source des depoets precieuv reufermes dans les Archives. En meine terns vous obligercs la Nation qui m’a invite ae lui donner cet ouvrage. Jugez Monsieur, par ce motif combien je serai rcconnoissant, et combien je m’empresse de vous prouver le respect et la consideration si bien merites, et avec lesquels j’ai l’honneur d’etre, Monsieur

votre tres humble et tres obeissant serviteur

Hippolite de Bogdanovicz.

Ce 18 Decembre. 1777. а S-t Petersbourg. [8]

2.

Monsieur

J’ai recu a?ес une satisfaction particuliere votre lettre, Monsieur, et les remarques obligentes sur mon ouvragc. Ne recevant que des complimens de toutes parts, qui ne sont guerre instructifs pour celui qui veut les meriter des Connoisseurs en liistoire, je ne me suis pourtant pas aveugle sur ces complimens, et bien loin de croire mon ouvrage au dessues de critique, j’ai senti son imperfection mime avant de le commencer, sur le plan que je dcvois choisir pour suivre le gout de la plupart de mes Compatriotes. J’avoue franchement encore, qu’on m’a eleve dans cette amour de la Patrie qui m’ecarte souvent des Regies des Historiens Cosmo(po)lites, et je ne puis qu’admirer leur talent sans pouvoir l’imiter. Le siede, la Religion et les moeurs me tiennent dans les bornes, que j’adopte naturellement pour mes Kegles. Je recois cependant avec toute la reconnois-sance elite les bons avis que vous me donnes et je tacherai d’en profiter le mieux. L’Abrege du President Ilenaut est bon, outre cola je ne laisse pas d’avoir toujours sous les yeux les Tablettes Chronologiques de du Fresnoy, qui m’ont servi en quelques lieux pour verifier la Chronologie du Prince Scherbatolf, qui n’esl pas decisifs dans bien des endroits. Aussi dans les traits de caracthere des hommes, dont la Chronologic paroit litre indifferente, j’aimois mieux ne point marquer la datte qne do la marquer ae tort. Cet embarras est surtout sensible «fans I’llistoire qui precede le Regne de Vladimir. lies terns pos-terieurs sont marque avec plus de certitude, et peuvent litre verifiees avec plusieurs Ecrivains etrangers. Au reste, Monsieur, jo vous prends au mot et j’ose compter sur Votre bonne assistance, si j’aurai besoin de quelque chose dans la suite dc mon ouvrage. Je crois en tirer deux grands avantages: celui de rendre mon Abrege meilleur et. celui de correspondre avec la porsonne de votre merite, dont l’cstiine me Hatte et m’honorc. De mon cole, vous me trouveres Monsieur, tou jours empresse [9] а vous prouvcr le respect et la consideration particuliere avec la quelle j’ai l’honneur d’etre

Monsieur

votre tres humble et tres obeissant serviteur H. de Bogdanovicz.

Ce 15 Ianvier. 1778. 4 S-t Petersbourg.

V.

ПИСЬМО ПРОКОФИЯ АКНИФИЕВИЧА ДЕМИДОВА К МИЛЛЕРУ.

Милостивый Государь

Федор Иванович,

В присутствие ваше у меня благоволил мне приказать прислать о селе Романовске, а ныне называют с чего Преображенским.

Я достал от Сибирских людей, которые прошедшую историю поют на голосу, которую присем к Вашему Высокородию посылаю.

Впрочем желаю здравия и благополучия,
и остаюсь к повелению готовый

Прокофий Демидов.

22-го сентября 1768.

При этом письме Демидов отправил к Миллеру в рукописи — ту самую песню, которая напечатана в известном сборнике: Древние Российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым, на стран. 326 под заглавием: Никите Романовичу дано село Преображенское. Приложенный к письму образчик песни, с нотами вместо заглавия, даст понятие о том, как написан был весь сборник. Стихи не разделены, а писаны в сплошную строку. Самая песня Калайдовичем напечатана с необыкновенною исправностию. Не найдешь варианта прибавить к изданию. Письмо указывает на то, как весь сборник, у нас обыкновенно приписываемый Кирше Данилову, был записан в Сибири с уст Сибирских людей, для Прокофия Акинфиевича Демидова. [10]

Что касается до повода к отсылке песни, то Миллер, как видно, любопытствовал знать об устном предании народа, что село Преображенское слыло прежде Романовским. В песни говорится, что Никита Романович, верный Боярин, желая спасти Царевича, сына Иоанна Грозного, от родительского гнева, присудившего ему казнь, увез его

во село свое Романовское,
В Романовское и боярское.

Под конец же песни, когда Царь обрадовался, увидев спасенного сына, то

Комментарии

1. Препровождая эти документы в редакцию Москвитянина для напечатания, я считаю приятною обязанностию выразить за них мою искреннюю благодарность г. Начальнику Архива Министерства Иностранных Дел, Князю Михаилу Андреевичу Оболенскому, который дал мне возможность пользоваться неистощимою сокровищницею портфелей Миллера.

С. Шевырев.

Ноября 21 1853 года.

2. В Казанском сборнике: шепелял на место и сипел.

3. В Казанском списке прибавлены здесь четыре стиха:

Чего не можешь ты начать, о зависть злая,
Но истина стоит недвижима святая.
Коль зол, коль лжив, коль подле Аколаст и Сотин,
Того не знает лишь их гордый нрав один.

4. Этот стих вставлен из Казанского списка.

© текст - Шевырев С. П. 1854
© сетевая версия - Тhietmar. 2018
© OCR - Андреев-Попович И. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Москвитянин. 1854