ДЛЯ БИОГРАФИИ ЛОМОНОСОВА. 1

Автор «Опыта о русской литературе», брошюры, изданной в Ливорно и перепечатанной г. Полторацким в Revue Etrangere, говорит в своих заметках о Ломоносове: «Те, которые хотели бы получить более точное понятие об этом великом человеке, могут обратиться к сочинению, написанному на французском языке, графом Андреем Шуваловым: оно содержит в себе жизнь Ломоносова, похвальную оду ему, два перевода его Размышлений о Божием величестве и письмо Вольтеру с ответом. Сколько ценим мы произведения графа Шувалова, столько и сожалеем, что он очень жестко обошелся с Сумароковым, написавши на него горькую и оскорбительную сатиру, которая обнаруживает более личную ненависть, нежели любовь к истине!.. Шувалов упрекает его в том, что он только копировал ошибки Расина. Этого довольно, чтобы вооружить на графа Шувалова знатоков, которые судят о Расине на основании правил искусства и отдают должную справедливость достоинствам Сумарокова. Одна Семира, трагедия Сумарокова, переведенная на иностранные языки, дает знающим иностранцам возможность судить о его достоинствах. Шувалов мог заметить, что некоторые места ее были просто подражания, [18] но заслуживает ли это тех колкостей, которые он наговорил Сумарокову при этом случае, особенно если подражание было удачно? 2 Сочинение гр. Шувалова, о котором упоминает автор «Опыта», очень редко; какие сведения передает упомянутая биография Ломоносова, известно не многим 3. Но похвальная ода Шувалова Ломоносову найдена в бумагах Штелина. Вот она:

«Qu'entends-je! Quels acccns! Quelle afreuse nouvellel
Des filles de l’Enfer la troupe criminelle
D'un chantre harmonieux termine les beaux jours.

        On n'enlend plus sa lyre,
        C'en est fail, il expire,
        On le perd pour toujours.

* * *

Des confins du Sarmales aux climats de l'Aurore,
Ou renait chaque jour l'Aslre, que l'un adore,
Des rochers du Caucase aux limites du Nord.

        Tout est plein de sa gloire
        Tout clierit sa memoire
        Et tout pleure sa mort.

* * *

Dans nos d’eserts glaces, dans nos anlres humides,
Prive de tout secours, sans modele et sans guides,
Il osa le premier cultiver les beaux arts,

        Et du fond de la Grece
        Fit couler le Permesse
        En nos heureux remparts. [19]

* * *

Toujours reunissant par le don le plus rare:
Les palmes d'Archimede aux lauriers de Pindare
La plume de Tacite aux fleurs de Ciceron,

        Sa voix avec courage
        Dans un pays sauvage
        Enseigne la raison.

* * *

Deja l’on se flattait que le ciel moins terrible,
Desarmeroit pour nous sa colere inflexible,
Qu' Apollon et sa Cour regneraienl sur nos bords,

        Tandis que dans Athene
        L'ignorance incertaine
        Remplace leurs accords.

* * *

La paisible Neva, fiere de son prodige,
Perdait le souvenir d'un destin qui l'afflige,
Avec plus d'appareil elle roulait ses flots,

        Et quittant sa demeure
        Jusqu'a la derniere heure,
        Anime son heros.

* * *

Mais belas! un instant detruit notre Esperance:
Ce flambeau, qui brillait dans notre Empire immense,
Du moins guidait nos pas au pied de l’Helicon,

        Il s'eteinl! la nuit sombre
        Tout a coup de son ombre
        Obscureit l’Helicon.

* * *

Tel est donc le Destin de toute ame hardie
Qui s'ouvre avec eclal les routes du genie,
Eclaire un peuple entier, et devient son appui,

Des que l’homme succombe,
Il traine dans la tombe
Les beaux arts apres lui.

* * *

Je vois les lendres soeurs el les Graces plaiutives,
En longs hahits de deuil abandonner nos rives,
Apollon s'exiler et les arls eperdus [20]

Gemissant dans nos g'aces
Fixer encore les traces
D’un pere, qui n'est plus.

* * *

He! qui pourra jamais egaler son genie?
En vain de vils rivaux, enflammes par l'envie,
Outragent ses talens, lui chercliant des defauls:

Leur etude avilie
Les couvre d'infamie,
Et redouble nos maux.

* * *

L’un Copiste 4 insense des defauts de Racine
De l’Homere du Nord hait la Muse divine;
D'autres 5 versent le fiel sur son nom et ses moeurs

Insectes meprisables,
De leurs trames coupables
On connait les horreurs.

* * *

Fuyez monstres ingrats, coeurs abbreuves de haine,
Les crimes sont vos jeux, l'Enfer est Votre Arene,
Jamais le Dieu des vers n'inspirera vos chanls,

Des gouffres du Tartare
Une troupe barbare,
Applaudit vos aceens.

* * *

Du sommet de l'Olympe, en contemplant leur rage,
Protecteur de nos bords, tu ris de cet outrage;
Qu'importe qu'on insulte a tes dons glorieux!

        Tandis que Polymnie,
        Те verse l'Ambroisie
        A la table des Dieux». 6 [21]

На последней странице рукою Штелина написано: «Mr. Soumarokoff enrage des affronts, que l'auteur de cette ode lui a fait, s'est venge par un epigramme compose sur Mr. le comte Schouvaloff, dans lequel il le peint en fou, indigne d’une reponse et son ode d'un galimatias plein de contradictions, d'ignorance, d'exces et de sottises». Из примечания Шувалова видно, что он не унижал Расина, как говорит русский путешественник; жесткость же выражений, направленных против Сумарокова, объясняется временем сочинения оды: возгласы слепой зависти и ненависти никогда не бывают так досадны, как в то время, когда смерть налагает печать молчания на уста того, против которого устремлены неистовые нападки ослепленных.

От похвальной оды Ломоносову мы должны перейдти к сатире на него, которая попалась нам между бумагами Штелина. Она имеет форму песни; автор ее неизвестен; переписана рукою Штелина. Начинается она таким образом:

«Es war einst einer aus Kolmgorod
Wo alle grosse Rossen herkommen;
Der war als Bauer jung ums Brodt
Im Kloster aufgenommen,
Und da studirt' er was Latein
Noch starker aber im Brantewein
Tiral, tiral, tiral,
Das ist ihm wol bekommen».

Продолжение в том же духе. Не намерены оправдывать порока Ломоносова, подобно автору «Чтений о Русском Языке», или объяснять ее подобно К. А. Полевому. Оставим лучше факт так, как он есть, оставим и злую, хотя не замысловатую сатиру, которая извращает и представляет в ложном свете все лучшие стороны жизни Ломоносова, и которая любопытна только как обнаружение ненависти к нему немецкой партии. Не станем доискиваться, кто скропал эту сатиру, и как попала она в бумаги Штелина, человека преданного Ломоносову; лучше просмотрим не ослепленными глазами [22] жизнь Ломоносова, как представляет ее конспект похвального слова ему, набросанный Штелиным. Этот план неоконченного труда Штелина, писанный на латинском языке (с прибавлениями на немецком), расположен по правилам риторическим и имеет отрывочную форму. Мы не решаемся изменить ни слова и сохраняем ее в нашем переводе.

«Exordium (приступ). Со времени основания академий вошло в обычай прочитывать покойным членам панегирики. Польза этого обыкновения в истории литературы для поощрения других.

Причина пренебрежения его в нашей академии.

Отдаленная (causa remolior) не недостаток славных мужей, но невежество секретарей.

Ближайшая. Впредь не должно пренебрегать им. Восстановляю обыкновение и намерен и должен произнести, если не панегирик, то просмотреть краткую биографию знаменитого человека, оказавшего великие заслуги отечеству, наукам и искусствам, человека, можно сказать, необыкновенного.

Родился в 1711 г. в Куростровской волости, острове Двины, близ Холмогор. Отец рыбак. С детства, сопутствуя отцу в трудах, до 18-го года занимался рыболовством и ознакомился с берегами Белого моря и Северного океана.

На север проникал до Колы и далее. Доходил до 70-го градуса широты. Ребенком делал наблюдения, изучал природу, собирал редкости, зимою учился читать у священника того места 7; читал только Священное Писание; привыкал к слогу. Желал читать более, и узнал, что то писано на латинском языке. Побужденный желанием выучиться латинскому языку, [23] задумал бежать 8 и прибыл в Москву (в 1728 году, 17 лет). Принятый в Спасский монастырь, с жадностью набирался сведений 9. Обогащенный познаниями, учил детей священника. Предался изучении латинских и греческих авторов и рукописей, писанных на русском языке. В 1733-м году отправился в Киев, но не нашел там лекций физики и философии, которых добивался. Возвратился в Москву и с жаром предался науке. В тоже самое время петербургская академия письменно просила у епископа юношей из семинарии для слушания профессорских лекций. Посланный в Петербург, в академию, (1734), посвящает себя изучению металлургии, физики и математики. В 1736-м его посылают в Марбург к Вольфу; изучает немецкую литературу, читает поэтов (особенно Гюнтера); подражает соотечественникам; первый дает стихам размер; посылает оду свою к президенту академии; свидетельство Вольфа о его способностях 10. Отправляется в Фрейбург к Генкелю, посвящает себя литейному и рудному делу, исследует минералы; занятия химией (прилагает в химии физические и математические начала). Возвратившись, женится в Марбурге; продолжает занятия. Отправляется в Бельгию 11; на возвратном пути его хватают прусские солдаты, поневоле записывают в число [24] рейтаров и силою уводят в Везель. Убегает и пробирается не без опасностей в Бельгию. В Гаге ему помогает граф Головкин. Садится на корабль и отправляется в Петербург; дорогою видит во сне отца. Осведомившись об нем в Петербурге, слышит, что оп погиб; задумывает ехать на родину, чтобы искать отца на островах; получает известие, что отец найден на острове, оплакивает его кончину. Сделанный адъюнктом академии, выказывает отличные способности. В 1746 году его определяют профессором химии; строит лабораторию и прилежно занимается опытами. Получив в дар Каровалдайский участок, учреждает стеклянный завод. Обнаруживает способности свои новыми изобретениями: мозаика, прежде неизвестная (повод дан был Воронцовым). По предложению сената берется за великое дело. Великие творения его в области поэзии, красноречия, грамматики, отечественной истории, физики, математики и астрономии. Прославленный сочинениями своими, он избирается членом Шведской и Болонской академий. Его замечает Императрица Елисавета, удостоивает благосклонности и осыпает благодеяниями; его назначают советником; покровительство первых при дворе особ. Непримиримая вражда с невеждою поэтом Сумароковым. Побуждает к открытию северных стран, сообщает свои наблюдения. Императрица Екатерина, благосклонностью и желанием распространить образование в государстве подобная Елисавете, обращает внимание на его опытность и приказывает ему изложить свои мысли на письме. Его Петриады явилась только первая книга. Обещания Шувалова. Пылает любовно к отечеству и желанием распространить в нем просвещение. Управляет академическою гимназиею. Скончался на Святой неделе 1765 года. Смерть встретил с духом истинного философа; сказал: жалею только, что покидаю недовершенным то, что задумал я для пользы отечества, для приращения наук и восстановления упавших дел академических: оно умрет со мною. Похвалы ему заключу в один короткий стих:

Principibus placuisse viris non ultima laus est. 12 [25]

Все его записки приобрел граф Григорий Орлов.

Граф Воронцов на свой счет велел поставить на могиле его памятник из каррарского мрамора, и просил Штелина написать эпитафию.

Характер Ломоносова:

Физический. Отличался крепостью и почти атлетическою силою; напр. трех напавших на него матросов одолел и сняль с них платье.

Образ жизни общий плебеям.

Умственный. Исполнен страсти к науке; стремление к открытиям.

Нравственный. Мужиковат; с низшими и в семействе суров; желал возвыситься, равных презирал. Религиозные предрассудки его. Сатиры на духовных. Гимн бороде. Преследует бедного Тредьяковского единственно за его дурной русский слог».

Этим оканчивается конспект похвального слова Ломоносову, переданный нами с возможною точностью.

Заключим указанием ненамеренного литературного подлога. Стихи Ее Императорскому Величеству Государыне Императрице Елисавете Петровне, на фейерверк, представленный 1-го генваря 1755 года, напечатанные под именем Ломоносова в полном собрании его сочинений (изд. Смирдина, I, стр. 273), принадлежат не Ломоносову. В изданиях сочинений Ломоносова, при жизни его напечатанных, этой оды нет. В первый раз она явилась с именем его, кажется, в академическом издании 1783 года; куда перешла из первой книжки «Ежемесячных Сочинений» 1755 года; но там она напечатана без имени Ломоносова. Оказывается, что эти стихи были написаны Штелиным на немецком языке, а на русский переведены профессором Поповским. В бумагах Штелина нашелся и немецкий их подлинник и перевод Поповского, слывший за оригинальную оду Ломоносова. Для сравнения с стихами, напечатанными в первом томе сочинений Ломоносова, предлагаем в немецком подлиннике первую строфу оды: [26]

Wo ist ein Volk, ein Land, ein Kayserthum, ein Reich

O groeszle Kayserin! wohl Deinem Reiche gleich

Dass sich von West soweit nach Sued und Nord-Ost strecket

Und die Bewunderung des Rests der Well erwecket!

Welch maechtiger Monarch, welch grosses Reich erscheint?

Das soviel Voelker hegt, die, unter Dir vereint,

Sich an Geschieht’ und Sprach und Sitten kaum erkennen,

Und alle Dich allein, Dich ihre Mutter nennen,

Припомним, что некоторые 13 этой одою думали доказать поэтическое родство Ломоносова с Пушкиным, и пожалеем, что сведения наши о знаменитых русских писателях так скудны, а потому и суждения о них так шатки. Вот новое доказательство, как нужна осторожность в издании сочинении наших писателей. В подобную же ошибку впал и Новиков, который, увидавши под напечатанным в тех же «Ежемесячных Сочинениях» «Разговором Александра с Еростратом» буквы А. С., внес его в издание сочинений А. Сумарокова, тогда как разговор писан был не им, а Суворовым.

Н. ТИХОНРАВОВ.

Август, 1852 г.


Комментарии.

1. Предлагаемая статья состоит из документов, отысканных нами в бумагах Штелина, и из перевода похвального слова Ломоносову, написанного Штелиным и переданного нам М. П. Погодиным.

2. Essai sur la litterature Russe etc. стр. 5–6, и статью о ней в Московских Ведомостях, 1851 года, № 150.

3. Прозаический перевод оды Ломоносова «О Божием Величестве» перепечатан в «Утренней Заре», 1800 года. Заметим кстати, что некто Мьер напечатал во французском «Календаре Муз» (І776) Mуditation du matin sur la grandeur de Dieu. Это ничто иное, как подражание переложению Шувалова известной оды Ломоносова, который впрочем не был упомянут Мьером. Лагарп разоблачил это заимствование в письме к Лакомбу. См. «Утренняя Заря», Труды Воспитанников Унив. Благородн. Пансиона, кн. I, 1800, стр. 73.

4. Mr Soumarokoff autcur de quelques tragedies, ou l'on reinarque une imitation servile de Racine, et la manie de copier се grand homme jusques dans les faiblesses, qu'on lui reproche. Ce Mr Soumarokoff a deteste de tout tems le poete qu'on celebre, uniquement a cause de ses talens superieurs.

5. On me permetra de ne les point nommer.

6. Правописание соблюдено подлинника.

7. В примечания вносим заметки Штелина, приписанные к конспекту, как видно, впоследствии, в виде поправок и пополнений. «Читать и писать учится у диакона, арифметике самоучкою».

8. На дороге колеблется, куда отправиться ему, в Москву или в Петербург.

9. В Спасском монастыреВ при удивительном прилежании в один год прошел три класса.

10. Отзыв Вольфа и некоторых других иностранцев о Ломоносове можно найдти в издании сочинений Ломоносова, напечатанном в 1803 году в С. Петербурге, в трех томах (этого издания не надобно смешивать с академическим изданием сочинений Ломоносова, напеч. в том же году) — Н. Т.

11. «Когда он во второй раз возвращался из Бельгии, его записывают в солдаты. Через полгода возвращается в Марбург, в одежде рудокопа». Не лишена значения и хронологическая таблица, тут же приписанная:

В Москве пробыл 6 лет.

В шестой год был в Киеве.

23 лет (в 1734) прибыл в Петерб. академию.

В Марбурге женился в 1736 году (25 лет).

За границею 7 лет.

Возвратился в отечество в 1741 году (30 лет).

12. Стих Горация.

13. См. Столетие Русской Словесности, г. Мизко.

Текст воспроизведен по изданию: Для биографии Ломоносова // Москвитянин, № 3. 1853

© текст - Тихонравов Н. 1853
© сетевая версия - Thietmar. 2016
© OCR - Андреев-Попович И. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Москвитянин. 1853