-

Собрание Сочинений Михаила Васильевича Ломоносова.

С. Петербург. В тип. Императорской Российской Академии. 1840. Три части. В 4-ю д. л. В І-ой части 384, во II-ой, 356, в ІІІ-ей, 342 стр.

Общее мнение о Ломоносове, как поэте, ученом и писателе вообще, уже начинает устанавливаться. Оно не отнимает у него искр поэзии, но не оставляет за ним и имени поэта; оно удивляется ему, как ученому, и еще больше, как в высшей степени интересной и поэтической личности, как великому человеку. В самом деле, в трудах и жизни Ломоносова гораздо больше поэзии, чем в его вдохновениях, принявших на себя форму тяжелых стихов. Обо всем этом «Отеч. Записки» не замедлят поговорить с своими читателями в особой статье: есть предметы, о которых должно говорить все, а не что-нибудь и как-нибудь, — к таким предметам принадлежит и Ломоносов. Но пока можно (да и должно) сказать что-нибудь об этом академическом издании сочинений Ломоносова.

Творения Ломоносова имеют больше историческое, чем какое-нибудь другое достоинство: вот точка зрения, сообразно с которою должно издавать их. Ломоносов не нужен публике; она не читает не только его, но даже и Державина, который в тысячу раз больше его имеет прав на титло поэта: Ломоносов нужен ученым и вообще людям, изучающим историю русской литературы, нужен и школам. В-следствие этого, вот, по нашему мнению, необходимые условия издания его сочинений: во-первых, они должны быть непременно все, без выбора и исключений, и расположены, хотя и по родам (т. е. стихотворения особо; сочинения, касающиеся до теории словесности — особо; ученые сочинения по части физики, химии, навигации — особо; похвальные слова и опыт истории России — особо), но в том порядке, в каком они вышли друг за другом из-под пера автора; во-вторых, чем они лучше изданы будут, тем лучше; но опрятность и даже изящество издания отнюдь не должно препятствовать его дешевизне, ибо эта книга не для удовольствия, а для пользы, и не для богатых людей, а для занимающихся серьёзно отечественною литературою. При дешевизне не должно быть упущено из вида и удобство: [7] издание должно быть сжатое (компактное), в две колонны, не мелким, но убористым и четким шрифтом, и все оно должно состоять в одной книге. Известие о жизни автора и критическая оценка его ученой и литературной деятельности, равно как и разные необходимые примечания, объясняющие текст, не могут быть излишними при таком издании. Портрет и факсимиле Ломоносова, виньеты и другие украшения составят роскошь издания и увеличат ее достоинство, если не возвысят ь материальной цены книги. Разумеется, подобное издание было бы тем драгоценнее, что может быть сделано только Академиею, владеющею большими материальными средствами и имеющею в виду не прибыль, но пользу литературы и просвещения, — а не каким-нибудь книгопродавцем, который рисковал бы потерпеть от него убыток. Вообще, при издании Ломоносова, не должно забывать, что он ни в чем уже не может быть образцом для нашего времени, и что его значение хотя и велико, но чисто историческое — не больше и не меньше.

Ныне вышедшее издание сочинений Ломоносова сделано Российскою Академиею по особенному плану. Во-первых, оно в трех книжках, in-quarto, тонких, широких и длинных, совершенно квадратных. Потом оно состоит только из стихотворных трудов Ломоносова, похвальных слов, Риторики и Слова о пользе химии. Вместо биографического очерка, или критического взгляда на творения Ломоносова, оно снабжено следующим предисловием:

«Жизнь Ломоносова описана во многих и различных книгах и повременных изданиях; его таланты и сочинения оценены и глубокими знатоками словесности и просвещенною публикою. Он был муж высокого ума и обширных сведений, и со-действовал много к водворению наук в нашем отечестве и к образованию, утверждению и усовершенствованию языка российского (русского?). Все в том согласны. Посему, излишне было бы говорить здесь, как о самом Ломоносове, так и о его творениях. Императорская Российская Академия, издавая снова, в сих трех томах, все стихотворения, избранные речи и риторику Ломоносова, желает и надеется доставить и юношеству и всем любителям российской (русской?) словесности образцы и правила поэзии и витийства, и тем способствовать к распространению истинного вкуса и просвещения. Да исполнятся ее желания и надежды!»

Отдавая должную справедливость этим благонамеренным желаниям и надеждам, мы осмелились бы спросить: уже ли, после стихов и прозы Карамзина, Жуковского, Батюшкова и Пушкина, — похвальные слова Ломоносова, с их тяжелым латинским складом, могут служить образцами прозы и к распространению истинного вкуса и просвещения, а вот эти стихи — образцами поэзии:

Надпись на иллюминацию и пр.

Лучи от твоего, монархиня, венца
В четыре разлились вселенныя конца,
Европа, Африка, Америка, Азия
Чудятся ясности, от коея Россия
Сияет чрез концы земны просвещена,

и пр.

Или:

К И… И... Ш...

Спасибо за грибы, челом за ананас,
За вина сладкия; я рад, что не был квас.
Российско кушанье сразилось с перуанским;
А еслибы и квас влился в кишки с шампанским,
То сделался бы в них такой же разговор,
Какой межь стряпчими в суде бывает спор.
Я думал уж итак, что в брюхо ¹... забился,
И выпустить хотя, я чуть не надсадился.

Повторяем: не-уже-ли такие стихи могут служить в наше время образцами и способствовать к распространению истинного вкуса и просвещения?..

Сочинения Ломоносова, изданные Российскою Академиею, напечатаны [8] на хорошей белой бумаге, крупным шрифтом, украшены портретом знаменитого автора, и виньеттою, представляющею апофеоз Ломоносова в затейливом вкусе прошлого века.

Комментарии

1. Здесь упомянул сочинитель имя славного ябедника, который жил в его время. — Прим. Российск. Академии.

Текст воспроизведен по изданию: Собрание сочинений Михаила Васильевича Ломоносова // Отечественные записки, № 11. 1840