СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

К ИСТОРИИ ВЫРАБОТКИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О КРЕСТЬЯНАХ НА РУБЕЖЕ XVII И XVIII ВЕКОВ

Вторая половина XVII в. характеризуется ростом абсолютизма, усилением крепостного гнета и в ответ на это заметным обострением классовой борьбы крестьянства. Одним из следствий (и показателем) этих процессов был значительный рост законодательной деятельности, затронувшей многие стороны хозяйственной, общественной и политической жизни страны. Но, пожалуй, наибольший размах приобрело законодательство второй половины XVII в., касавшееся укрепления поместно-вотчинных (связанных с феодальной собственностью на землю) прав бояр и дворян, а также усиления средств эксплуатации и подавления крепостного населения деревни.

Со времени Уложения 1649 г. по отдельным приказам накопилось значительное количество указов, приговоров, наказов и грамот, которые развивали и значительно дополняли Уложение. Весь этот огромный материал изучен пока очень слабо. Он даже не выявлен в достаточно полной мере, так как разбросан по фондам многих учреждений XVII в. Распыленность законодательного материала по многим приказам создавала огромные затруднения для практического использования законов в XVII в. Так назрела необходимость создания новой Уложенной книги. Указом Петра от 18 февраля 1700 г. была создана так называемая Палата об Уложении. Тот же указ обязывал Палату собрать из приказов списки с новоуказных статей и боярских приговоров «по вершенным делам», о которых ничего нет ни в Уложении, ни в новоуказных статьях, все это поставить в связь с Уложением и составить на такой основе «новоуложенную книгу».

Тем же указом определялся штат и личный состав Палаты ¹. Всего в состав Палаты, не считая канцелярского аппарата, входили до 65 человек: 12 думных чинов, 50 стольников, трое дворян. Таким образом, Палата об Уложении была, говоря современным языком, своеобразной комиссией законодательных предположений довольно широкого состава.

Организация работы и личный состав Палаты изучены в трудах Д. Поленова и в особенности М. М. Богословского ². Для наших целей важно подчеркнуть, что во главе Палаты были поставлены трое бояр из думных чинов — князья И. Б. Троекуров, М. Г. Ромодановский и М. Н. Львов. — Первоприсутствующим, иначе говоря, председателем на заседаниях Палаты, был И. Б. Троекуров. В ту пору он занимал пост начальника [351] Стрелецкого приказа. В связи с ликвидацией стрелецкого войска в 1699 г. и закрытием в том же году Земского приказа в Стрелецком приказе сосредоточивалось все полицейское управление столицы.

Карьеру приказного судьи И. Б. Троекуров начал в 70-е годы в Иноземском и Рейтарском приказах. В 1678-1679 гг. он был судьей Московского судного приказа, а затем с мая 1682 по 1689 г. стоял во главе Поместного приказа в качестве его судьи ³.

Но еще до мая 1682 г. он имел близкое отношение к делам Поместного приказа. Именно И. Б. Троекурову «с товарищи» было поручено составление Наказа сыщикам от 2 марта 1683 г.: «И марта во 2 же день... великим государем... боярин князь Иван Борисович Троекуров указные статьи о беглых людех и о крестьянех, каковы были даны прежним сыщиком, взносил» ⁴.

В те же 80-е годы И. Б. Троекуров входил в число членов Расправной палаты. Таким образом в течение длительного времени И. Б. Троекуров активно участвовал в законодательной деятельности, притом в наиболее важных ее областях — поместно-вотчинной и крестьянской.

Другой член Палаты об Уложении, боярин М. Н. Львов, с 1690 г. стоял во главе Земского приказа, по линии которого было принято немало указов о приписке крестьян к посадам и сыске беглых в городах.

Третий боярин, М. Г. Ромодановский, в 1683 г. являлся судьей Разбойного приказа, в 1689 г. — судьей Владимирского судного приказа, в 80-е же годы состоял членом Расправной палаты, а незадолго до назначения в Палату об Уложении командовал войском, стоявшим на границе с Литвой, а затем участвовал в Стрелецком розыске в качестве одного из следователей ⁵.

В первые дни своей деятельности Палата вступила в сношения с 32 приказами ⁶, откуда получала тетради со списками указов. Эти тетради были распределены между старшими подьячими, прикомандированными к Палате из приказов. Подьячим было вменено в обязанность разнести указы из тетрадей по главам и статьям Уложения и таким путем подготовить материалы для рассмотрения их в Палате.

Подготовка XI главы Уложения наряду с главами X (о суде), XIV (о крестном целовании) и XV (о вершенных делах) была поручена старшим подьячим Ивану Страхову из Московского судного и Леонтию Вацкому из Дворцового судного приказов. Остается невыясненным вопрос, удалось ли Палате завершить работу по составлению «новоуложенной книги» или эта работа была неожиданно прервана на каком-то близком к ее завершению этапе ⁷. Архив Палаты сохранился в весьма незначительной части, притом в отрывочном и разрозненном состоянии ⁸. Текста нового Уложения в нем нет; есть лишь проект манифеста о введении нового Уложения, который был составлен еще в разгар работы Палаты в середине 1701 г., ⁹ и проекты нескольких глав, выработанные Палатой. М. М. Богословский обратил внимание на проект I главы (о богохульниках), показав на его примере этапы и приемы кодификационного и законодательного творчества Палаты.

В недавнее время С. Н. Валк подверг исследованию обсуждение в [352] Палате XI главы Уложения 1649 г. со всеми отнесенными к ней указами второй половины века ¹⁰.

Небольшая статья С. Н. Валка, единственная в литературе по этому вопросу, содержит ряд ценных и очень важных наблюдений, необходимых для уяснения хода обсуждения крестьянского вопроса в Палате и его результатов. С. Н. Валк, однако, сосредоточил внимание на материалах первого и второго обсуждений главы в Палате, не использовав имеющегося в том же фонде результата третьего обсуждения — новой XI главы, составленной Палатой для «новоуложенной книги». Новая XI глава получила свой характерный заголовок:

«Глава 11. По допросом против крепостей росправа о крестьянех, а в ней 48 статей» ¹¹.

Без знакомства с этой главой невозможно уяснить во всем объеме результаты кодификационного и законодательного творчества Палаты об Уложении в вопросе о крепостном праве. В равной мере трудно представить себе состояние самого крепостного права в конце XVII в. без изучения результатов деятельности видных законодателей — крепостников того времени и прежде всего выработанной ими XI главы. Эти мотивы и побудили нас предложить вниманию историков крестьянства и права текст проекта законодательного документа рубежа XVII-XVIII в., снабдив его необходимыми пояснениями.

Заседания Палаты об Уложении начались на девятый день после дня принятия указа об ее утверждении, т.е. 27 февраля 1700 г. Последняя запись в сохранившемся дневнике заседаний Палаты относится к 14 ноября 1703 г. ¹².

За это время Палата рассмотрела в порядке последовательности все 25 глав Уложения 1649 г. со всеми отнесенными к ним законодательными материалами второй половины века. Одиннадцать глав Уложения Палата рассмотрела трижды, восемь глав — дважды и шесть глав успела рассмотреть только один раз.

XI главу Уложения и разнесенные по ее статьям новоуказные материалы Палата обсуждала трижды: первый раз в трех заседаниях — 13 августа, 11 и 16 сентября 1700 г. ¹³; второй раз в семи заседаниях — 9, 11, 18, 28 октября и 6, 15, 22 ноября того же года ¹⁴; третий раз в четырех заседаниях — 17 августа, 12, 14 и 16 октября 1702 г. ¹⁵. Записям трех [353] обсуждений XI главы Уложения соответствуют три группы (редакции) материалов этой главы в фонде Палаты.

Однако последняя редакция, проект XI главы 1702 г., не является непосредственным результатом третьего чтения. Сличение новой XI главы с текстом второго чтения устанавливает наличие в проекте XI главы ряда приговоров и редакционных правок Палаты, которые отсутствуют в тексте второго чтения. Отсюда очевидно, что проекту XI главы мог предшествовать только текст третьего чтения, который в нынешнем фонде Палаты об уложении не сохранился ¹⁶.

Материалы первого обсуждения сохранились далеко не полностью — всего по 20 статьям ¹⁷. Материалы второго чтения имеются по 31 статье ¹⁸. На отдельных листах находятся тексты статей 32, 33 и 34 ¹⁹. Судя по тому, что решения Палаты к ним написаны тем же почерком, каким писаны решения в первом чтении, статьи 32, 33 и 34 вероятнее всего отнести к первому обсуждению XI главы Уложения. Но как бы то ни было, в общей сложности мы имеем результаты обсуждения всех 34 статей XI главы Уложения 1649 г. Материалы первого и второго чтений с внешней стороны тождественны: после каждой статьи XI главы Уложения 1649 г. идут относящиеся к ней статьи наказов и указы, принятые после Уложения. Вслед за статьями XI главы и многими материалами, сопровождающими их, идут приговоры Палаты. При первом чтении были представлены дополнения далеко не в полном виде. Этим, вероятно, вызвано вторичное обсуждение главы, когда число новоуказных статей было значительно пополнено. Текст второго обсуждения отличается от текста первого как заметно большим количеством привлеченных по каждой статье материалов, так и большей тщательностью их обсуждения. Ряд приговоров Палаты первого чтения, отличающихся лаконичностью, во втором чтении был дополнен и конкретизирован; отдельные приговоры во втором чтении претерпели заметную редакционную правку ²⁰.

Следствием третьего чтения явился текст новой XI главы. Технически новая XI глава была составлена в результате обеления текста третьего чтения. Переписчик брал лишь то, что было принято Палатой. В результате появился целостный, органически спаенный текст, на полях которого правщиком была нанесена новая сетка 48-ми статей ²¹, и на полях же проставлены в общей форме указания на источники, из которых заимствована та или иная часть Памятника: «из Уложенья», «из наказу», «Новоуказные», «в Палате». Эти, хотя и глухие, отсылки могли быть нужны для дальнейшей работы над текстом вплоть до утверждения всей «новоуложенной книги» верховной властью ²². Если материалы первого и второго чтений представляют собой механическое соединение статей XI главы Уложения и различных указов, в котором принятое Палатой перемежается с отвергнутым ею, то XI глава 1702 г. является единым, качественно новым произведением, имеющим свой заголовок и свое деление на статьи.

Для уяснения значения публикуемого документа следует прежде всего ознакомиться с его составом и источниками. Источники каждой статьи новой XI главы в отдельности указаны в комментарии. [354]

Здесь мы приведем сводные данные. Основными источниками XI главы 1702 г. служили:

1) XI глава Уложения 1649 г. Из 34 статей этой главы использовано 29 статей ²³: 27 статей полностью и две статьи (4 и 10) с частичным изъятием текста.

2) Наказ сыщикам от 2 марта 1683 г. ²⁴. Из 52 статей Наказа использовано полностью или частично 13 статей (1, 2, 3, 4, 5, 12, 18, 19, 25, 32, 33, 34, 42).

3) Статьи о беглых в писцовом наказе 1682 г.

4) Статьи о сыске беглых людей и крестьян в городах Белгородского полка (август 1698 г.) ²⁵.

5) Указы второй половины XVII в.

6) Приговоры Палаты. Всего 26 приговоров.

Таким образом, Палата, встав на путь законодательного творчества, вышла за рамки предписанного ей указом от 18 февраля 1700 г. составления сводной «новоуложенной книги» из статей Уложения 1649 г. и последующих указов.

Итак новая XI глава (1702 г.) имела следующий состав:

1. Статьи Уложения 1649 г., без добавлений..... 13

Итого...................................48 статей

Таким образом, XI глава Уложения 1649 г., хотя и использована в XI главе 1702 г. в значительной своей части (29 статей из 34), претерпела все же большие изменения. Лишь 13 статей (38%) оказались пригодными в том виде, как они были в Уложении 1649 г., и не потребовали существенных изменений и дополнений. Около половины статей (16 из 34) не могли удовлетворить Палату в полной мере, и к ним Палата сделала добавления: к пяти статьям из Наказа сыщикам 1683 г. и собственные приговоры, а к одиннадцати — свои приговоры. Пять статей (15%) были отставлены Палатой полностью.

Другой вывод из таблицы говорит о мозаичности состава новой XI главы. Это впечатление усилится, если обратиться к самому документу.

Статьи 4 и 5 представляют собой (каждая) монтаж из четырех отрывков статей Наказа сыщикам 1683 г. Статья 6 включает в себя статью [355] 2 XI главы Уложения, три отрывка из Наказа сыщикам и отрывок из указа 23 марта 1698 г. и т. д. В таких соединениях каждый последующий кусок текста увязан с предшествующим, дополняет или развивает его. В делом получается связное, логически последовательное изложение каждой статьи. Меньше последовательности в общем порядке статей. Объясняется это тем, что XI глава 1702 г. повторяет порядок статей XI главы Уложения 1649 г.

Касаясь приемов составления новой XI главы, необходимо указать редакторскую работу, проведенную над текстами использованных источников. Составители не останавливались перед изменением текста используемых источников, если это вызывалось необходимостью приспособления их к условиям времени или соображениями упрощения и уточнения редакции.

Все случаи первого рода показаны в комментарии. Особенно ярко они проступают на примере статей 3, 5, 6, 9, 17 и 21. Подновление текста сказалось в замене термина «суд» термином «допрос» и в ряде других случаев.

Наиболее яркими примерами второго рода редакционных изменений (упрощение и сокращение редакций) могут служить начало статьи 4 и статьи 19, 20 и 48 ²⁶. Прием упрощения и сокращения текстов используемых источников применен Палатой довольно широко, хотя в большинстве случаев далеко не в такой сильной форме, как это имело место в четырех указанных случаях.

Переходя к характеристике содержания и значения новой XI главы, следует оговориться, что, имея целью предоставить исследователям текст самого памятника, мы далеки от мысли дать здесь развернутую и исчерпывающую его характеристику. Для этого прежде всего не назрел момент. Нужны новые усилия многих исследователей по изучению истории крестьянства и крепостного права второй половины XVII и по крайней мере первой четверти XVIII в., чтобы дать научно обоснованную оценку результатов работы Палаты об Уложении.

То обстоятельство, что XI глава 1702 г. является проектом и никогда не была действующим сводом законов по крестьянскому вопросу, не умаляет ее значения как крупного памятника по истории законодательной мысли. Таковым она является прежде всего в той части, которая относится к приговорам самой Палаты. Но значение памятника не только в этом. Он, бесспорно, может быть использован как важный источник для изучения объективной картины состояния крестьянского вопроса, положения крестьян, крепостнической политики правительства, словом, для изучения развития и состояния крепостного права в конце XVII в. Особенностью документального материала второй половины XVII в. является отсутствие, если не считать Наказа сыщикам 1683 г., сводного законодательного памятника по крестьянскому вопросу. Предлагаемая XI глава является как раз таким сводным документом, включающим наряду с известными нам указами и такие, которые нам не известны, хотя в свое время они были действующими указами. Ее изучение дает богатый материал для ответа на вопрос, как далеко шагнуло крепостное право в своем развитии от Уложения 1649 г. до первых лет царствования Петра I. В этом смысле новая XI глава подводит итог второй половине XVII в.

В основу XI главы Палата положила важнейшие законодательные нормы Уложения 1649 г. Однако к концу XVII в. исторический и юридический смысл этих законоположений заметно изменился. Включение 1, 2, 9 и 11 статей XI главы Уложения 1649 г. в 1, 6, 15 и 21 статьи XI главы 1702 г. означало сохранение принципа бессрочного сыска беглых крестьян и бобылей. К началу XVIII в. этот принцип приобретал [356] абсолютное значение, поскольку со времени писцовых книг 1626 г., служивших хронологически первым основанием сыска и возврата крестьян и бобылей, прошло три четверти столетия и, следовательно, те крестьяне, которые бежали до книг 1626 г. и не подлежали сыску, утратили для феодалов реальное значение. Тот же смысл приобретало сохранение юридического основания сыска беглых и за переписными книгами 1646-1647 гг. Тем самым крепостные крестьяне в значительном большинстве искони и навечно закреплялись за своими владельцами.

За вторую половину XVII в. число крепостных крестьян значительно возросло. Палата юридически оформила и это обстоятельство, объявив вслед за соответствующими указами 70-80-х годов крестьян, попавших в переписные книги 1676-1678 гг., закрепленными за своими владельцами.

Рост крепостного права виден и в тенденции отхода Палаты от политики компромисса как в области сыска беглых крестьян, завербованных в пограничную службу (см. статью 3 и комментарий), так и в области сыска и возврата крестьян, перешедших в посады (см. статью 16 и комментарий). В том и другом случае Палата окончательно закрепляла сроки сыска беглых, неоднократно передвигавшиеся в законодательстве второй половины XVII в. Причем попытка объявить незаконным переход владельческих крестьян в посады после 17 декабря 1684 г. была в явном противоречии с указами правительства и приговорами Ратуши 1699-1702 гг., допускавшими приписку крестьян к посадам при определенных условиях (см. комментарий 31). Напрасно было бы искать в XI главе 1702 г. конкретные черты положения крестьян в процессе их сельскохозяйственной и других видов деятельности. Если не считать вышеназванной статьи, устанавливающей в интересах дворян ограничение срока приписки крестьян к посадам, то можно назвать всего одну статью, трактующую вопрос о праве найма на работы крепостных крестьян и бобылей (статья 43). Оставляя в силе соответствующее правило 32 статьи XI главы Уложения 1649 г. в отношении прошлого, Палата имела в виду в будущем значительно ограничить возможности найма крепостных людей путем введения более жестких условий оформления найма и резким сокращением срока службы. Такими средствами Палата хотела ограничить передвижение крепостного населения деревни (см. статью 43 и комментарий 67).

По-новому поставлен в XI главе 1702 г. вопрос о наказании за побег самого крестьянина. Уложение 1649 г. не определяло наказания за побег. Последующее законодательство ввело это наказание. Палата пошла дальше. Сохраняя наказание крестьянина за сам факт побега, Палата с классовых позиций крепостников дала новую квалификацию «преступления» беглого крестьянина и бобыля: «А беглым людем и крестьяном и бобылям за побег и за то, что они меж помещиков и вотчинников чинили ссоры и разорения, у отдачи чинить наказание, бить кнутом нещадно». Крестьянин расплачивался, таким образом, за внутриклассовую борьбу феодалов за рабочие руки. Палата не ограничилась едино-кратным определением этой санкции в статье 18 XI главы и повторила ее еще раз в статье 35.

Это обстоятельство убедительно подчеркивает, каким тяжелым гнетом ложились постановления Палаты прежде всего на крестьянство, отражая общий рост крепостнических тенденций в конце XVII в. (см. статьи 18, 35 и комментарии 36, 38, 59).

Стремясь к усилению крепостнического гнета, составители XI главы были прежде всего озабочены расширением владельческих прав помещиков и вотчинников на крестьян и бобылей. Это касалось расширения прав вотчинной и поместной юрисдикции. Крепостнику давались более широкие права следствия, пыток и телесных наказаний крестьян, включая [357] детей и родственников (см. статьи 18, 34, 35, 40 и комментарии). В тесной связи с расширением, прав помещиков и вотчинников в отношении крепостных их вотчин и поместий стоит предоставляемое статьей 42 новой XI главы неограниченное право перебросок крестьян поместных земель на вотчинные и обратно. Уложение 1649 г. (статьи 30 и 31) запрещало перевод крестьян из поместий в вотчины, обходя молчанием вопрос о праве обратных перебросок крепостных из вотчин в поместья. Последующее законодательство допустило переводы крестьян с вотчинных земель на поместные и вотчинные и с поместных на поместные, запретив лишь перевод крестьян из поместий в вотчины.

Отклоняя прошлые установления и допуская своим приговором все виды перебросок крестьян, в том числе из поместий в вотчины, Палата не только значительно расширяла владельческие права крепостников, но и делала заметный шаг в сторону уравнения поместий и вотчин (см. статью 42 и комментарий). Тенденция к уравнению прав и обязанностей различных групп феодалов видна и в приговоре Палаты по статье 20 об уравнении дворян Смоленского уезда в уплате «пожилых» денег за держание беглых с помещиками и вотчинниками центральных уездов (ем. статью 20 и комментарии 41, 42 и 43).

Разумеется, что для уяснения существа политики Палаты в крестьянском вопросе важно учесть не только то, что попало в XI главу, но и то, что было отвергнуто Палатой, тем более что в ряде случаев, отклоняя предшествующие законы, Палата давала мотивы своего решения. Наиболее показательна в этом смысле мотивировка отклонения статей 20 и 21 XI главы Уложения 1649 г. Статья 20 говорила о приеме людей, которые, придя в чью-либо вотчину или поместье, «скажутся, что они вольные, и похотят те люди за ними жити во крестьянех или в бобылях». Статья 21 предусматривала случай, когда такой пришлый человек, сказавшийся вольным, окажется, «чужим крестьянином и бобылем».

В первом чтении статья 20 была отклонена палатой: «В Полате говорили:...сию статью отставить, а быть по нынешнему государеву указу и по Уложенью». При втором чтении была добавлена мотивировка: «...для того, что после первого Уложенья таких свободных, опричь церковников, никого нет». Мотивировка отвода статьи 21 та же: «...сию статью отставить для того, что опричь церковников вольных ныне нет. А хто таких держав, себя приведет к записке, и на таких за государевы подати и за помещиковы доходы и за пожилые годы о деньгах чинить указ по нынешнему Уложенью».

На тех же основаниях отклонены Палатой статьи 8 и 9 Наказа сыщикам 1683 г. ²⁷ С. Н. Валк справедливо заметил по поводу мотивов отклонения статьи 20 XI главы Уложения, что «такое утверждение Палаты исторически совсем не соответствовало точному смыслу ею же отвергаемой статьи Уложения, согласно которой вольные люди не только существовали, но Уложением именно и устанавливались те условия, при которых было возможно их превращение в чьих-либо крестьян и бобылей. Однако тем ярче в этом утверждении Палаты истолкование прошлого отражало политику настоящего» ²⁸. В самом деле, в то же время, в феврале 1700 г., когда начала функционировать Палата, был принят указ, по которому отпускаемых на волю людей и крестьян надлежало с отпускными направлять в Приказ холопья суда. В Приказе тех, «которые годятся в службу», брали в солдаты, а негодным к солдатской службе указ предписывал «давать из Приказу холопья суда на кабальных людей кабалы, а на крестьян ссудные записи, к кому они идти похотят» ²⁹. [358]

Отрицанием крестьянской и бобыльской свободы проникнуты все статьи XI главы 1702 г., предусматривающие лишь одно зависимое крепостное состояние. С предельной ясностью это выражено прежде всего в самом ее заглавии: «По допросом против крепостей росправа о крестьянех». Заглавие означает, что новая XI глава предусматривала решение спорных вопросов только в отношении крепостных крестьян. В то время как XI глава Уложения 1649 г., имевшая название «Суд о крестьянех», была еще обращена одной стороной к миру, находящемуся за чертой крепостных отношений (вольные люди и крестьяне), в XI главе 1702 г. уже никакой отдушины нет, и круг окончательно замкнулся. В ней признается только крепостное состояние. Этим объясняется то, что основным предметом публикуемого нами памятника является урегулирование взаимных споров феодалов-крепостников в области их прав на владение крепостными крестьянами. В соответствии с ходом развития классовой борьбы во второй половине XVII в. основной задачей правительства была борьба с побегами крестьян и урегулирование отношений в лагере крепостников как раз в вопросе о принадлежности беглых крестьян и бобылей, — отношений, крайне обостренных борьбой феодалов за рабочие руки. Подводя правовую основу под урегулирование этих отношений в условиях конца XVII в., Палата делала большой шаг на пути укрепления системы крепостного права в целом ³⁰. На первый взгляд может показаться парадоксальным то обстоятельство, что статей, содержащих санкции против феодалов, нарушающих правила владения крепостными крестьянами и приема их в вотчины и поместья, в XI главе 1702 г. значительно больше, чем статей, имеющих санкции против самих беглых. Объективный классовый смысл этого состоял в том, что урегулирование правовых отношений в вопросе о беглых крестьянах способствовало, как уже отмечено выше, укреплению крепостного права, что в свою очередь открывало новые возможности усиления гнета над крестьянством в интересах класса феодалов в целом.

Крепостнический характер новой XI главы — документа, упрочивающего, развивающего, регулирующего и охраняющего права феодалов на их крестьян целиком подтверждается словами, содержащимися в приговоре Палаты, составившем содержание статьи 42: «... всякой помещик и вотчинник при владенье своем в людех и во крестьянех и в бобылях волен».

Публикуемый документ хранится в Центральном государственном историческом архиве (ЦГИАЛ) в фонде Палаты об Уложении (ф. № 1255) в рукописи № 7 под названием «Рассуждения палаты о допросе ответчиков», состоящей из трех папок (дел). Первое дело содержит отрывок из большой книги дел Палаты форматом в лист со скорописью конца XVII в. Отрывок имеет три нумерации листов. Одна нумерация — чернилами на нижнем поле листов с л. 216 (на этих листах помещен текст: «глава X. О допросе ответчиков в исцовых исках», который обрывается на половине статьи 28). После этого перерыв нумерации. Она возобновляется с л. 257 и идет подряд до л. 275. На этих листах — текст XI главы. Другая нумерация чернилами на верхнем поле листов с л. 59 по 85 без перерыва охватывает оба документа. Третья нумерация карандашом в правом нижнем углу с л. 1 по 27 без перерыва охватывает оба документа.

На л. 27 водяной знак — герб Амстердама: два льва, держащие гербовый щит под большой короной (последняя четверть XVII — начало XVIII в.).

Все указания источников и номера статей на полях XI главы проставлены после написания ее текста более светлыми чернилами и мелким почерком, но той же рукой, которая писала текст самого документа.

Комментарии

1. Н. В. Калачов. Материалы для сводного Уложения 1701 года. «Архив исторических и практических сведений, относящихся до России», кн. 5. СПб., 1863, стр. 45-46.

2. М. М. Богословский. Петр. I, т. IV. М., 1948, стр. 192-217; Д. Поленов. Материалы для истории Русского законодательства, вып. 1. Палата о Уложении. СПб., 1865, стр. 1-11.

3. С. К. Богоявленский. Приказные судьи XVII века. М. — Л., 1946, стр. 125-126, 187.

4. ПСЗ, т. II, № 998, стр. 502-503.

5. М. М. Богословский. Указ. соч., стр. 195-196.

6. Д. Поленов. Указ. соч., стр. 16-24.

7. М. М. Богословский полагал, что новое Уложение было составлено, но по каким-то причинам не утверждено Петром I (М. М. Богословский. Указ. соч., стр. 241).

8. ЦГИАЛ, ф. 1255. Палата об Уложении 1700 г.

9. Н. А. Воскресенский. Законодательные акты Петра I. М. — Л., 1945, № 3, стр. 30-33.

10. С. Н. Валк. «Суд о крестьянех» в Палате об Уложении 1700 г. Сб. «Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия». М., 1952, стр. 232-240.

11. ЦГИАЛ, ф. 1255, д. 7, лл. 9-27. — Материалы первого и второго чтений XI главы Уложения 1649 г. хранятся в том же фонде под шифром № 6, ч. II, глава XI.

12. ЦГИАЛ, ф. 1255, № 1, ч. 1. «е» Бросается в глаза близость даты последней записи в дневнике Палаты ко дню смерти И. Б. Троекурова — 25 ноября 1703 г. («Письма и бумаги Петра Великого», т. II. СПб., 1899, стр. 700). Возможно, что болезнь главы Палаты, а затем и смерть прервали работу над составлением новоуложенной книги, которая так и осталась незавершенной.

13. Первое чтение XI главы:

1700 г. 13 августа статьи 1-2, из Наказов — писцового и сыщикам — по 3 статьи.

11 сентября 3-10;

16 сентября 11-34.

14. Второе чтение XI главы:

1700 г. 9 октября статьи 1-9;

11 октября » 10-12;

18 октября » 11-20;

28 октября » 21-34;

6 ноября » 30-34.

15 ноября статья 34 и «новоуказные статьи из разных приказов и с Поместного приказа указ 198 г.».

22 ноября «к XI главе разные статьи из писцового наказа и из разных приказов указы».

15. Третье чтение XI главы:

1702 г. 17 августа статьи 1-10;

12 октября » 1-4;

14 октября » 5-20;

16 октября » 20-34.

16. Наиболее крупные текстологические отличия XI главы 1702 г. от второго чтения оговорены в комментарии.

17. ЦГИАЛ, ф. 1255, № 6, ч. II, лл. 60-70 об., 102-112 об.

18. Там же, лл. 1-50.

19. Там же, лл. 51 и 118.

20. Наиболее яркие случаи изменения редакции приговоров первого чтения во втором и третьем чтениях приведены в комментарии.

21. Новое заглавие было принято во втором чтении, но деление на 34 статьи в том же чтении оставалось прежним.

22. Правщиком (редактором) проведена местами небольшая редакционная правка текста новой XI главы, в частности замена отсылок на новые номера статей и др. (см. сноски к тексту XI главы).

23. Палатой отставлено пять статей: 20, 21, 27, 30 и 31.

24. Список наказа, использованный Палатой, отличается от списка, изданного в ПСЗ, делением на статьи. Мы всюду даем ссылки на статьи Наказа по списку ПСЗ, т. II, № 998.

25. ПСЗ, т. III, № 1645.

26. См. комментарий, № 9, 40, 41, 73.

27. ЦГИАЛ, ф. 1255, № 6, ч. II, л. 35 и 40.

28. С. Н. Валк. Указ. соч., стр. 236.

29. ПСЗ, т. IV, № 1747.

30. Не случайно, из 48 статей XI главы беглым крестьянам посвящено 39 статей (81%).