ПЕТР ВЕЛИКИЙ И ПАПСТВО.

Из путевых записок Августа Коцебу.

(Souvenirs d’un voyage en Livonie, a Rome et a Naples, faisant suite aux souvenirs de Paris, par Auguste Kotzebue, traduits de l’allemand. Tome 3-me. Paris, 1806, in 12. Глава 56, стр. 136–315).

Посетив рукописную залу Неаполитанской королевской библиотеки, я случайно нашел там рукопись с таким заглавием: Varia spectantia ad Moscoviam et Moscovitas. collecta anno 1710 (Суждения о Московии и Москвитянах, собранные в 1710 году). Я пробежал ее и, к моему великому удивлению, первое что я там увидел, было Русское письмо подписанное рукою Петра Великого. Я перелистал дальше и скоро нашел бумаги, способные еще более возбудить мое любопытство. Я осведомился затем, каким образом этот сборник мог очутиться в Неаполитанской библиотеке, и узнал, что Французы увезли его из библиотеки Ватиканской в то время, как Рим был в их власти, и что эта рукопись была плодом кратковременной победы, отдавшей Рим Неаполитанцам. Сказанное о рукописи заставило меня еще более желать познакомиться с нею. Я подумал, что Французы везде выискивали наиболее замечательное, поэтому и решился прочесть то, на что натолкнул меня счастливый случай. Мне сказали, что нужно письменное разрешение от двора, и что я должен обратиться для получения его к министру Сарати, в ведении которого находится библиотека. Я спросил разрешения, и оно было дано мне самым любезным образом, но не без ограничения. Напрасно я просил взять рукопись на дом: мне позволили лишь читать и делать выписки в библиотеке, которая была с милю от моей гостинницы. Это не испугало меня, и я думаю, что я был хорошо вознагражден за свой труд.

Этот сборник содержит переписку Римской курии с Петром I. Между прочим там находятся проэкты, писанные рукою папы и, как я сказал, письмо, писанное рукою царя. Тут есть также протоколы конгрегации кардиналов и их донесения папе, письма государственного секретаря того времени, кардинала Паулуччи, депеши папских нунциев в Вене и в Варшаве, донесения различных миссионеров и шпионов, посланных в Россию; донесения некоторых Русских подданных, совращенных или предававших свою страну; тайные наставления легатам; проэкты пап о браках и др. Все это по итальянски или по латыни, кроме одного Русского письма и двух Французских памятных записок. [393]

Эти краткие сведения о содержании рукописи достаточно убедят читателя в том, что такой книге место не в библиотеке, а в тайном архиве, и что она вполне способна привлечь внимание и живо возбудить любопытство. Некоторые дипломаты пожелали бы. может быть, чтоб я поименно указал статьи по порядку их в сборнике и дал бы отчет о каждой из них; но такое извлечение было бы скучным и запутанным: ибо составитель сборника очень плохо следовал хронологическому порядку и очень мало заботился о нем. Я думаю, что сделаю лучше, изложив содержание сборника и соединя воедино различные документы по каждому предмету. Могу заверить, что я не привожу ничего, что не было бы вполне очевидно доказано рукописью. Ученые, которые отправятся в Неаполь в будущем, могут легко получить позволение увидеть рукопись и сверить ее с моим извлечением.

Действительно ли Петр имел проэкт соединить обе церкви?

Петр останавливался на некоторое время в Полоцке, и папа получил от тамошних Иезуитов следующее сообщение.

«Когда видишь варварство этого государя, когда узнаёшь, что он недавно собственной рукою убил одного архимандрита ордена святого Василия Великого и что он оставил безнаказанным убиение четырех других монахов, можно подумать, что нет никакой надежды привести его когда либо к религии. Но надо знать, что в ночь на 15 Июля (в это время он совершил упомянутое преступление), рыцари и князья Ливонские давали блестящий пир; царь выпил выше меры и почти не спал. Выходя с пира, он вошел, шатаясь, в монастырь монахов Св. Василия, увидел случайно статую Св. Иосафата Кунцевича, на которой был след удара топором в голову, и спросил, кто ее так изуродовал. Ему ответили, что схизматики его церкви. Он тотчас пришел в ярость и вскричал: «Так мы тираны?» Тут же он ударил аббата и, видя его готовым издать последний вздох, докончил его вторым ударом. После этого еще несколько 1 монахов было убито его спутниками; двое других были смертельно ранены и потом умерли. Царь был увлечен первым порывом; по он быстро пришел в себя, проклял свою ярость, пролил горькие слезы, громко признался, в присутствии кардинала Спады и великого канцлера Ливонского, что был пьян и что в эту роковую минуту был не человеком, а диким чудовищем. Он горько скорбел, что дал такой пример своим подданным, просил этих монахов разрешить его и умолял епископа Виленского не отлучать его (de ne pas l’excommunier); одним словом, он явил все знаки самого живого раскаяния. Говорят также, что во искупление этого преступления он намерен построить Капуцинский монастырь в Москве».

Сообщающий эти новости говорит, что получил их от о. Христофора Лосе-Вуского (Losie Wuski), одного из депутатов Львовской [394] провинции и ректора Полоцкого университета, который не только вполне заслуживает веры по характеру и положению, но с которым царь и беседовал впродолжение трех дней об этом происшествии и который принял из уст царя все приведенные выше заявления. Тот же человек дает лучший отзыв о монахах Св. Василия; они были достойные люди, особенно аббат, который только что простился с отцем-ректором; получив приказание управлять другим монастырем, он должен был отправиться к новому назначению, когда И. X. даровал ему венец мученика, милость, которой завидовал добрый монах. Рассказ об этом событии находится в двух местах, и во втором есть совершенно-иезуитская заметка, что этот поступок не есть достаточная причина для порицания царя, так как он был пьян и следовательно менее виновен, чем Феодосий Великий во время Солунских убийств и чем царь Давид, хладнокровно убивший Урия для удовлетворения страсти. Первый рассказчик прибавляет: «Царь пришел спустя несколько дней в нашу церковь и слушал нашу Латинскую обедню повидимому с большим благоговением; только он не хотел становиться на колени». Потом, когда ему показали изображение Св. Франциска-Ксаверия, он сказал, что «это был великий святой, что он один крестил 1.200.000 человек». Затем он спросил: «А где Св. Игнатий?» И когда его подвели к изображению святого, воскликнул: «Вот основатель ордена, давшего великих людей во всей вселенной». Второй рассказчик замечает, что Петр говорил о святых канонизованных недавно и после схизмы; отсюда ему кажется, что царь питает такое же отвращение к схизме, как к «мерзкой ереси Лютера и Кальвина, хотя можно было опасаться противного, когда он был в Голландии и в Англии и виделся с королем Прусским». Он высказался (il avait fait connaitre) также, «что он весьма желал бы, чтоб его народ открыл глаза для света веры». Когда после этого посещения царь хотел покинуть коллегию, его приглашали отобедать в ней; он принял приглашение без затруднения. День был постный по Греческому обряду; на этот счете устроилось, и подали ему сообразно с этим. Он отказался от кресла, поданного ему одному, спросил скамью и заставил ректора, которого называл постоянно архимандритом, сесть рядом с собою. Он выказал много доверия, говорил очень благосклонно с отцами и в тот день и два другие раза, когда посетил их, настоятельно запретил ректору являться к себе на поклон, ибо у этого почтенного отца болела нога. Кто-то из князей его свиты снял колпак с головы одного из служивших у стола и надел себе на голову; другой сделал тоже; это понравилось царю, который очень вежливо спросил у отца ректора его колпак и надел его тоже себе на голову. Он показал большое почтение Св. Кресту, который был изображен на буфете. За столом он остался часа четыре. У окна стоял сержант и давал знак всякий раз, когда царь пил: тогда палили из пушки. Так как он пил очень часто, то пальба не переставала; но он не напился, а был очень весел, [395] выказывал нам много благосклонности и называл нас dolce cortesissimi padri. Он не позволял, чтоб Свита его шутила над нами или над святыми. Когда о. ректор сказал, что ему следовало бы съездить в Рим тотчас по окончанию войны, он отвечал: «Я уже был намерен сделать это путешествие, когда был в Венеции, но должен был поспешно вернуться, потому что мои варвары возмутились. Я надеюсь другой раз съездить туда, ибо очень желаю увидеть город и папу, предшественника которого я знал в Польше. Тот был очень стар, но теперь у вас молодой папа».

O. ректор заверил, что, не смотря на молодость, папа одарен высоким разумом; царь казался уверенным в этом. Он низложил своего патриарха, говоря, «что не могло быть иного патриарха на Западе, кроме Римского». Он сам рассказывал, как он отвечал одному архиепископу, который позволил себе сказать ему, что мы в наших коллегиях стараемся привлечь молодежь к Католичеству 2. «Я ему задал знать, говорил царь; и сказал ему, что он завидует другим, потому что ни он, ни его монахи не могут ничему обучать; а что касается молодежи, то если она хочет перейти к Католичество, это ее дело, и я об этом нисколько не беспокоюсь». При дворе его есть четыре Немецких монаха, и он видит их с удовольствием. Он не препятствует миссионерам, которых мы посылаем в Персию, проходить через его владения. Он терпит также, что его генералиссимус Шереметев, находящийся в Pиме, открыто исповедует Католицизм, также как другой из его генералов, Шотландец Оглиби 2. При всяком случае он оказывает себя благосклонным к Латинскому обряду. Напротив, он имеет такое отвращение от своих Греческих монахов, что отнял у них все их доходы и оставил им на прожитье только по 50 флоринов в год каждому. Он поклонник (admirateur) папы, особенно за то, что тот три дня отказывался принять сан верховного первосвященника. Очень выгодно, что род папы (Albani) происхождения Греческого, ибо через то папа внушает доверие приверженцам Греческого исповедания. «Пока дом Альбани правит Римом, говорил царь, я должен чтить папу; ибо один из моих древних титулов есть Albus rex; у меня есть также Alba Russia и albus locus» 4. Надо основывать также новые надежды на его дружбе с Германским императором и на его нерасположении (aversion) к еретическим государям. Он хочет познакомить своих подданных с назидательной строгостью (austerite edifiante) монастырей, через создание в своих владениях Капуцинского монастыря.

Много других обстоятельств указывает на гениальность его и дает надежду на то, что он сделает много хорошего. Казни, совершаемые им самим, представляются, правда, жестокими; но он извиняет их, говоря, что не может иначе управлять своими варварами. Это государь [396] имеющий великие предначертания (dispositions) и жадный до перемен и улучшений. Он так строг в военной дисциплине, что никак не захотел снизойти на просьбу о. ректора, который просил для царевича, его собственного сына, юноши 17 лет, позволения обедать с царем в коллегии и это потому, что царевич был в то время на карауле, как простой солдат. Сам царь прошел через нижние чины; и раз, опоздав к посту, он подвергся обычному наказанию нести связку ружей на плечах, пока, спустя несколько часов, один старый офицер не попросил за него генерала, который и простил его. Теперь он капитан, в возрасте 35 лет; он командует частью и надеется понемногу подвигаться. Весьма печально, что он явил такое нерасположение в супруге, которую он заключил в отдаленный монастырь, потому что она, как уверяют, заворожила его (per una malia). Это не мешает ему держать во дворце двух дочерей одного могущественного князя. Если эта вина не полагает слишком великих препятствий божественному милосердию, то можно всего надеяться от его раскаяния.

Второй рассказчик предсказывает, что это событие произойдет в седьмой год царствования папы и произведет большое впечатление. Не только подданые царя, но и все народы приверженные к Греческому обряду и может быть даже Абиссинцы, последуют слепо его примеру. Святой престол вознаградит себя тем за утраченное через ереси Лютера и других. Приобретение будет в действительности важнейшее, чем когда крестился Константин Великий: ибо треть мира привержена к Греческому исповеданию.

Другие донесения сообщают несколько раз, что царь благоволит к Католикам, что он ходит в их церкви, присутствует при церемониях крещения с начала до конца; велел им выстроить каменную церковь, для которой дал материал, дозволил свободное отправление богослужения, позволил учреждение семинарий; что миссионеры, отправляемые в Китай, проходят через его земли, что он выказывает большое почтение к папе, что хочет женить сына на Католической принцессе и другие подобные новости. В самом деле, Петр согласился на словах на все это, но всегда отказывал, под различными предлогами, дать письменное согласие.

Польский архидиакон Шембек (Sembeck) дает следующие сведения от 27 Сентября 1709 года.

«Я поздравил царя с победой над Шведами и сделал все возможное, чтоб получить письменные документы, но встретил много затруднений. Я сказал царю о радости, испытанной папою по получении известия о его победе и о печали всех еретиков империи, смотрящих на короля Шведского, как на своего патриарха. Была речь о кафедре (siege) св. Петра. Он утверждал, что ни один апостол не имел ни кафедры, ни епархии. Однако я ему доказал, что Иаков младший был епископ Иерусалимским и что св. Петр учредил свою кафедру сначала в Иерусалиме, затем в Риме. В конце этого разговора царь сказал, что дурно было вводить столько новшеств в религию, что дополнение к символу никуда не годится [397] и что лучше было держаться семи соборов. Я отвечал на все это с помощью Божией. Князь Куракин был при этом. Когда затем я хотел коснуться вопроса о соединении церквей, царь сказал буквально: «Время эго недалеко». 6-го Октября того же года Шембек доносит: «Генерал Флеминг прибыл, и Петр тотчас сел на судно, и как теперь не время говорить о делах, то я последую за этим государем, не щадя ни трудов, ни издержек и не боясь опасности, пока не совершу великого дела. Я имел случай просить царя перед его отъездом соблаговолить ходатайствовать перед императором о возвращении церквей в Силезии; он отвечал, что это сделается в свое время и в своем месте». Шембек действительно последовал за монархом в Торунь. Он пишет оттуда от 12 Октября: «Царь обходится с королем Польским как с братом; он навестил больного Католического епископа Куявского». Наконец, 14 Октября Шембек возвещает, что он возобновит свои усилия, чтоб побудить царя дать письменные обещания, и уверяет, что вице-канцлер живо интересуется этим делом. Он прибавляет, что патриарх Ольмюцкий в самом деле очень хорошо принят царем, но что он встречает также много трудностей.

Вот приблизительно все, что было сделано (traite) по этому делу теми, которые могли приблизиться к царю. Папский нунций в Вене имел по этому предмету несколько бесед с кн. Голицыным, Русским посланником у императора Германского. Посланник уверяет, что его государь твердо решился идти далее своих предшественников в вопросе о желательном соединении двух церквей. Нунций, ловкий политик, прибавляет, что Петр, может быть, действует так с целью возбудить Польшу и императора против короля Шведского. Живость князя Голицына дала ему угадать это намерение; ибо последний, но приказанию царя, потребовал в месячный срок ответа на вопросы им сделанные, говоря, что если ответ не придет, то царь начнет переговоры с Лютеранами, к секте которых Русские были кроме того уже очень привержены. Несколько времени спустя, князь Голицын уверял во втором разговоре, что «царь желает быть принятым в ограду святой церкви, как покорный сын, и желает учинить полное соединение вероисповеданий Греческого и Латинского, о каковом предмете он позднее выскажется открыто». Однако нунций думает, что не надо верить посланнику, который много говорит и мало делает. Предполагаемый брак с эрцгерцогиней не осуществился и. т. д.

Папский нунций в Польше, который через посредство Паткуля получил паспорт для одного миссионера, направлявшегося в Китай, пишет: «Царь выказывает большое почтение к папе, но кажется из страха, чтоб Польша не соединилась со Швецией или чтоб пана не воспротивился предполагаемому браку». В разговоре того же нунция (архиепископа Фивского) с одним Русским посланном в Варшаве, последний уверял, что царь весьма огорчается, видя, что дела его государства не позволяют ему съездить, по давнему его желанию, в Рим, чтоб поклониться телам св. [398] апостолов, так как имя одного из них он имеет счастье носить. Когда нунций хочет говорить с ним о соединении церквей, он получает лишь неопределенные ответы. В одной из следующих депеш архиепископ Фивский доносит, что Польский посланец в Москву полагает, что царь склонен к соединению церквей и что следовательно можно предполагать, что ото великое событие произойдет скоро.

Папа имеет шпионов по этому делу даже в стране неверных: он подкупил в Константинополе двух агентов Русского посланца Толстого, через которых он узнал также, что царь благосклонен к Католикам и что он намерен отправить в Рим большое посольство. Один из них прибавил: Мы скоро увидим прекрасные дела; я прошу только сохранить величайшую тайну, ибо посланник настоятельно мне о том наказывал.

В том же сборнике находятся:

160–165; § II. Краткая история (составленная для папы некиим Луккезини, Lucchesini) религии Русских, по отношению к соединению церквей.

166–169. § III. Отношения знати и народа к соединению по различным донесениям.

169–174 § IV. Мнения и советы нунциев, кардиналов и миссионеров по выше данным сведениям.

174–186, § V. Препятствия встреченные.

186–196, § VI. Инструкции пап некоторым нунциям, посланным в Россию.

196–204, § VII. Русские, совращенные Римским двором.

204–215, § VIII. Смесь. Следует перечень с краткими описаниями:

1. Описание России 1624 г., составленное Базилианцами.

2. Проэкт союзного договора между Австрией и Россией (император просил у Петра помощи против Венгров).

3. Описание, извлеченное из папского архива, прежних приемов Русских послов папою.

4. Донесение о Полтавской битве.

5. Рассказ о том, что произошло в Москве, когда посланник Английский Витворт (Witworth) принес от имени королевы формальное извинение за обиду, понесенную в Лондоне посланном Матвеевым.

6. Записка, излагающая жалкое положение Католичества в России.

7. Тайные новости из России, писанные, повидимому, тотчас после смерти Петра.

8. Новая инструкция нунцию в Польше, с целью воспользоваться переменой обстоятельств при воцарении Екатерины.

9. Карта Скандинавии, сделанная Сансоном (Sanson) в 1682 году.

(Переведено для «Русского Архива» покойным С. С. Слуцким). П. Б.


Комментарии

1. Может быть, опечатка: des moines вместо deux moines. С. С.

2. Но правду ли говорил этот архиепископ? Прим. Коцебу.

3. Т. е. Огильви.

4. Рассказчик принимает в сериоз шутки императора. Прим. Коцебу.

Текст воспроизведен по изданию: Петр Великий и папство. Из путевых записок Августа Коцебу // Русский архив, № 3. 1911

© текст - Бартенев П. И. 1911
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Андреев-Попович И. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский архив. 1911