-

ДВЕ ГРАМОТЫ О НАЧАЛЕ ГОРНОГО ПРОМЫСЛА В СИБИРИ

Первая из этих грамот напечатана была мною в Сибирском Вестнике 1822 года. Г. профессор Щуровский, при перепечатании ее в примечаниях к своему Геологическому путешествию по Алтаю (Москва, 1846, стр. 393), говорит, что «по невнимательности к собственным источникам, она забыта, и в некоторых журналах не так давно упоминали об ней, как о новости». По связи этой грамоты с другою, еще не напечатанною, и по отношению их к истории Русского горного промысла, я почел не лишним сообщить вместе обе эти грамоты. [II]

Что касается до упоминаемых в грамотах горных работ, то вот только какие сведения найдены по этому предмету в Барнаульском горном архиве:

«В 1749 году Августа 2, прапорщик Пимен Старцев донес Канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства, что он, во время описания Томского уезда в 1741 году, быв учеником при поручике геодезии Шишкове, заметил место жилья, небольшой острог и остатки горных работ. Это место находится по реке Кие и впадающей в нее речке Серде, возле Татарских Тузьюлских юрт, получивших название по речке Тузьюлсу, и лежащих от устья Серди вверх на правой ее стороне, при большей дороге из Томска в Красноярск. Несколько ниже этих юрт впадает в Тузьюлсу речка Каштак, и по ней вверх от юрт около 10 верст, втекает ключ, при котором собственно и были горные работы. Тамошние Татары объявили Шишкову, что в этом месте руду выработывали Греки и плавили ее, но получали ли серебро, того им неизвестно, которое место осматривал профессор Миллер. Шишков о всем том тогда же донес своему начальству. При рассмотрении рапорта Старцова, асессор Канцелярии горного начальства Порошин объявил, что описание бывшей при Каштаке горной работы, которую производили Греки и плавили серебро и свинец, находится в Екатеринбургской Канцелярии главного правления Сибирских и Казанских заводов, и [III] доставлено в нее профессором, которого имени не упомнит, извлекшим это описание из старых архивных дел, вероятно Томских, потому что и Колыванская Канцелярия требовала известия о рудниках при Каштаке от Томской же воеводской Канцелярии, и она в следствие того доставила ей настоящие две грамоты. По получении их Колыванская Канцелярия отправила, для освидетельствования горных работ при Каштаке, рудоведца плотника Барнаульского завода Архипа Иванова с казаками, отряженными из Томска. Возвратясь в Барнаул, представил он Канцелярии 12 Сентября 1749 года, семь образцов горных пород и плавиленных продуктов, взятых из тех мест, где производились работы, и сверх того один образец из горы, находящейся по близости города Томска; но все эти породы и продукты, по испытании их в тамошней лаборатории, не оказали ни какого содержания металлов».

После описанной здесь неудачной посылки, были ли принимаемы еще какие меры к исследованию рудных приисков при р. Каштаке, — неизвестно, хотя они и заслуживали бы того, по содержанию в рудах серебра, вероятно, свыше 2 золотников в пуде, когда при всем тогдашнем несовершенстве металлургических производств, по словам грамоты: «из шестнадцати пуд руды, по переплавке Греком Александром Левандианом, [IV] вышло двадцать пять золотников самого чистого серебра» т. е., более 1 1/2 золотника из каждого пуда. Известно впрочем, что в тамошних окрестностях, в недавнее еще время, открыты частными золотопромышленниками и доныне разработываются золотоносные россыпи.

Д. Ч. Г. Спасский.

–––––––

ПЕРВАЯ ГРАМОТА.

От Великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белый России Самодержца, в Сибирь, в Томск стольнику Нашему и воеводе Василью Андреевичу Ржевскому. В нынешнем 206 (1698) году Генваря в 12 день писал ты к Нам Великому Государю; в прошлом де в 205 (1697) году, в горные порубежные волости ко князцом Мышану да Когодаю, посылал ты сына боярского Степана Тупальского, для взятья руд, и они де Степан с товарищи землю раскопали до каменя знаку серебряной руды, и тот камень ломали с верху, а просечь в глубину не умели; и того де, да прежнего всего из шестнадцати пуд, по переплавке Грека Александра (Левандиана) вышло двадцать пять золотников самого чистаго серебра, и то серебро прислал ты к Москве в Сибирской Приказ; а Гречаня де Александр Леваидиан с товарищи отпущены для промыслу на речку Каштак, а с Каштаку де он Александр приезжал в Томской и бил челом, чтобы у рудоплавных заводов (построить) караульные башни и крепости, для того жилы серебряной руды пошли от острога на три стороны к каменной горе, а без крепостей неприятельские люди могут у того дела изъехав их и работных людей побить. И просек он Александр у острогу по той жиле на 50 аршин к горе, и в том подкопе явилась вода великая, а за зимним временем отвесть не возможно а знак руды переменился к лучшему, и по переплавке выходит из пуда по четыре золотника серебра чистого, а как вступит в гору, чают перемены к лучшему, а ныне де он Александр из того знаку плавить не будет, чтобы к [6] лучшему не остановить подкопного дела. А по сказке де Александрове, к весне работных людей надобно полтретья ста человек, а охотников нет, а хлебные де запасы к тому острогу проводить возможно водою не великим трудом. Да в челобитной Гречанина Александра Левандиана, которая прислана с вышеписанною отпискою написано: к городку они доехали в двадцать дней, а руда есть меж болот, и поды великие выходят, и для того нужда великая, только он приказал на двух ближних горах копать, которые супротиву той горы копали три дни, и после трех дней приехали Киргизы и копать не дали, а товарищ его Симион из подкопа едва ушел, чтобы не убили, а ранили в тот день людей и убили двух человек до смерти, которые были на сенокосе и лошадей отгнали много, а со страхом де и войною совершиться не могут, а товарищи его копали в болоте и в воде с великими трудами, а жила рудная идет прямо и разделилась на три части, а неспособно работать потому, что надеются сыскать лучшей способ, и буде неприятели не будут им докучать копать между гор, тогда будет зело прибыльнее. Да Июня в 3-м годе писал ты к нам Великому Государю: Генваря в 7 день горных князцов Когодая, да Мышяна ты распрашивал, и Нашим Великого Государя жалованьем надежил, чтобы указали узорочные вещи, и когда де сказал на речке Баракдате руду серебряную в горах, Коштацкой лучше многим. Да казацкой сын Ивашко Великосельской да князец Ичачел, привезли к тебе знак серебряной руды, а нашли на речке большом Китате в горе; а Грек де Александр Левандиан, смотря того знаку, сказал, что знак самые серебреные руды, только взяты с верху, и той руды фунт, да Каштацкой руды три фунта двадцать золотников, прислал ты к Москве в Сибирской Приказ, и выше-писанные присланные от тебя руды в Сибирском Приказе казаны Гречанину Вениамину Левандиану, и Вениамин сказал, руда, которая взята на речке большом Китате не серебряная и ни к чему не годится, а другая, на которой стоит ныне промысел серебряного завода, знак серебряной руды, а по выплавке ныне из нее ничего не выйдет, а будет серебро, которая руда взята будет в низу. А брат де Вениаминов Александр писал к нему Вениамину в грамотке своею [7] рукою, что они Александр с товарищи на речке Китате работают у серебряного дела три месяца, а идет де в земле руды жила одна, перемены нет и в ломке руды мешает вода, а подлинно де серебряная руда под водою, а к серебряному де заводу приходили неприятельские люди, и товарища их Семена чуть в полон не взяли. И как к тебе сия Наша Великого Государя грамота приидет, и тыб в промыслу со всяким прилежным и усердным радением промысл чинил, и Греком в рудоплавном деле приказал промышлять с великим радением, а в копании руд по часту малые чинили опыты, чтобы знать на скольких саженях та руда учала быть лучше, или хуже, и того бы он Александр смотрел накрепко. Буде по всем приметам и опытам (шурфам) осмотрит, что впредь то дело прибыльно и прочно не будет, и он бы не допустя до великих проторей, про то извещал, чтобы Нашей Великого Государя казне напрасных не учинилось расходов, и в посылках частых служилым людям от неприятелей урону и большей тягости. И во что дело станет рудознатным мастерам и работным людям, которые у того дела работают, и суды, которые под хлебными запасы из Томского посылаются до пристанища на Кие реке со всеми судовыми припасы и со всякими разходы, ценою, то все сметить и за тем за всем разходом будет ли Нам Великому Государю прибыль? Буде явится то дело прибыльно, и к тому рудоплавному промыслу послать из Тобольского работных гулящих из ссыльных бездомовых людей пятдесят или сто человек, смотря по самой нужде с провожатыми. Отдавать работным людям корму по четыре деньги человеку на день, в которые работать станут, из Томских доходов. А в котором месте на Кие реке с хлебными запасы становятся суды, против того места на сухом месте велеть поставить амбары добрые, а около анбаров, для крепости от неприятельских людей, тын стоячей с бойницы, и быть у тех анбаров караулу, чтобы тех анбаров и судов неприятельские люди с хлебными запасы не взяли и огнем не сожгли, а к Каштацкому острогу из тех анбаров хлебные запасы возить сухим путем на лошадях со всяким опасением от воинских людей, да и у рудоплавного дела в острог служилым и всяких чинов людям от неприятельских людей жить с великим опасением, чтобы к [8] тому острогу воинские люди безвестно не пришли и не сожгли и над служилыми людьми дурна не учинили. А буде Александр Левандиан скажет, что он по всем опытам и приметам осмотрел в том завод серебряные руды, впредь проку и прибыли Нашем Великого Государя казне не будет, или в том деле явятся великие трудности и от воинских людей людям побиение и лошадям отгоны, а людям промышленным помехи и страхи, а в подкопах вода великая подойдет и жилы пойдут в глубину к мокротным и водным местам, а по опытам руда выйдет таковаж жестокая каменистая с колчеданом не лучше прежней, что какову ты прислал ныне и со всякими расходы явится Нашей Великого Государя казне тот промысл убыточен и впредь по сказкам мастера Александра с товарищи непрочен, потом взяв у них мастеров сказки, тот завод покинуть. А буде даст Бог Томского уезда в Каштацком деле съиск лучшей и прибыльной руды, при котором за всякими расходы, положа все и служилых людей дачи в цену, за тем прибыль, хотя и недобр велика останется и впредь лучшего чаять, и воду отведут, и от воинских людей опасности не чаять большой, и их разогнать или миром договор постоянной с ними учинить мочно и никакого повреждения они чинить за тем не будут, велеть тот промысл еще держать, и прося у Господа Бога помощи искать лучшего, и буде совершенную руду серебряную добрую без колчедана и некаменистую руду и прежней мягче и в плавке выходнее съищется, и тое описав, прислать фунта два или три и серебра с фунт к Москве, и писать пространно о всем со всякою подлинною ведомостию, а впредь худой, жестокой каменистой колчеданной руды такой же, какову ныне в июне месяце прислал, не присылать, потому что в тех бездельных посылках Нашей Великого Государя казне и в подводах истрата на присылки и людям посыльным и подводчикам тягость и оскорбление великое. А по сказке Александрова брата Вениамина, та нынешняя привозная руда худа, и прежней плоше и ни к чему не годится, и тебе б в том деле поступать опасно, со многим осторожным осмотрением искать Нашим Великого Государя доходам прибыли; а где и в чем увидишь казне напрасную изтрату и расход или всякого числа людем тягость и оскорбление, и того бы не вминал, а за свои верные [9] и радетельные услуги или оплошку и нерадение и изтери напрасные и людям оскорбление, такое от Нас Великого Государя и возмездие приимешь. А Грека Александра потому ж против прежнего всего Нашего Великого Государя указу увещал, чтобы не для своих прихотей или прибыли промысл показал, но как бы Нашей Великого Государя казне прочнее и прибыльнее и людям сноснее было радение, смотря по делу, что впредь учнет являться подлинно самою правдою, памятуя свою душу; а буде он скажет, что отнюдь прибыли постоянной в том заводе не будет и за великими трудностями проку в том промыслу не почитает, о том тебе из Томска писать в Нерчинской к Самойлу Николеву наскоро чрез почту, чтобы он Самойло тебе отповедь скорую учинил, и спрашивать его по посылкам его Самойловым руды серебряной, прочные и большие жилы он съискивал ли, и сколько пуд руды накопал и по опыту лучшель прежнего явилась? Да буде он Самойло к тебе отпишет, что руда есть в промыслу многая и работать и промышлять люди есть, и впредь жил копать мочно и промыслу быть мочно, и дрова есть, а мастеров нет; а Александр с товарищи скажет, что он той Нерчинской руды на Москве плавил, промыслы завести умеет и из плавки без составов свинец себе, а серебро себе пойдет, знает, и ты б его Александра с товарищи отпустил в Нерчинской, и дал о подводах ему подорожную и проежжую и провожатого; а буде он Самойло отпишет к тебе, что руды собрал мало и впредь непрочна и работных людей мало, а хлеб дорог и заводить заводы ныне не у чего, и ты б Александра с товарищи отпустил к Москве, а что учинено будет, о том о всем к Нам Великому Государю к Москве в Сибирской Приказ писал отписку, велел подать в Сибирском Приказе Думному Нашему дьяку Андрею Андреевичу Виннюсу с товарищи. Писан на Москве лета 7206 (1698) Июля в 6 день.

Подлинную грамоту подписал: Дьяк Василий Отемиров.

Справил Матюшка Маркин. [10]

–––––––

ВТОРАЯ ГРАМОТА.

От Великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексеевича всея Великие и Малыя и Белыя России Самодержца, в Сибирь, в Томской стольнику Нашему и воеводе Василью Андреевичу Ржевскому, да подьячему Силе Великосельскому. В прошлом в 206 (1698) году Апреля в 6 день, писали вы к Нам Великому Государю: посыланы де на речку Каштак Томские дети боярские и конные и пешие Караканчацкие мурзы и выежжие Калмыки, да Гречанин Александр с товарищи, и он де Александр у знаку серебряные руды промышлять зачал, а служилые люди у того заводу построили острог и башни, а около острогу и башен окопали ров и совсем острожное и земляное строение совершили в четыре дни, и оставили в остроге конных и пеших козаков 60 человек, и воинские Киргизские люди, не отпустя служилых люден от острогу, учинили с ними бой, и помощию всесильного Бога, служилые люди многих у них знатных людей побили, а Наших Государевых на том бою четырех человек ранили, сына боярского Якова Болтовского, козачья Скалмитку Поспелова убили до смерти; и видя те воинские люди у себя урон с Нашими Государевыми людьми учинили переговор, чтоб им впредь не воеваться, и в том они Киргизские люди шертовали, и Томские де служилые люди, оставя в остроге осадных [11] людей, пришли все в Томской Октября в 5 день 206 (1698) году. Октября ж в 18 день те Киргизы прислали в Томской двух человек самых худых людишек, что де на Каштаке бой учинили улусные их люди без ведома их князцов, а им биться не для чего, потому что Каштацкая земля Наша Великого Государя, и чтоб впредь быть по тому договору, на чем они на Каштаке шертовали, и ни каких ссор не чинить; а во ответ им говорено, что они в прошлом году при тебе Василье и при иных воеводах шертовали, что им через Июсы (реки Белой и Черной Июсы) дела нет, а владеть своею землею до Косов, и против тех договоров не стоят, на Каштак за Июс переехали и бой чинили, а Каштак из давних лет Наш Великого Государя, и живут по нему горные порубежные ясашные мужики, и при твоем Васильеве в Томске бытье, князец их Пала-Улагачь шертовали ж, чтоб им никакой измены не чинить и служить, и ни под которые городы и уезды и в ясашные волости не приходить и раззоренья не чинить; а что учинят улусные люди без их ведома и по сыску бы тех людей казнить смертию, и горных порубежных мужиков своими не называть и за них не стоять и ясак с них присылать полной, и за тем де договором они и Палай-Улагачь дали аманатов княжих детей и братей и племянников, и те де аманаты сидят в Томском, и против того шертованья за аманатами, за горных ясашных мужиков ясаку ни в котором году (не вносили). Они ж в прошлых в 204 и в 205 и в 206 годех под Томской, под Енисейской и Красноярской и Кузнецкой и в Ясашные волости непрестанно приходили и всякое раззорение чинили и многих людей побивали, и чтоб они Киргизы стояли в правде под Наши Великого Государя городы и остроги и в ясашные волости не приходили, а аманатов дали княжих детей и тех присланных из Томского вы отпустили, и Ноября против 15 числа Киргизы прислали в Томской в аманаты Корчанкова дядю князца Корчинка ж и Палу-Медечина, да брата двоюродного Лаузаику Биризекова; а Ноября против 13 числа Корчанкова же брата Еренякова Чагулко с Киргизскими людьми и с горными Шуйскими мужики с князьцом Мышанком с товарищи, Томского уезда на четыре деревни и на Кийские и Чюлымские ясашные волости ударили войною, и много скота у Руских и ясашных [12] людей отогнали, и в том напуску убили казачьих детей трех бабы да девку, да двух ребят, а подводили и с ними воевали горные порубежные мужики. А в 205 году они ж Шуйские мужики из под Верхотомского и из под Мелеского в четыре прихода многих лошадей отогнали и ясашных всех раззорили без остатку, и под иные городы они Шуйские мужики в 205 году многие приходы чинили и многих людей раззорили, с рудоплавного серебряного дела работным людям в предки итанут чинить помешки великие, а войною оным городом с ними управиться не возможно, а есть ли воевать Томским, Красноярским, Кузнецким, и конечно де землицу их раззорить мочно до конца. Да Июня в 4 день писали вы к Нам Великому Государю: Киргизские де люди Чагулко Ереняков с опасными людьми праздными мужиками, под Томским людей побили, и скота много отогнали, и ты де Василий, посылав в Каштацкой острог к Семену Лаврову, велел под Киргизы промышлять, чтоб из них князцов или знатных людей переловить, и Декабря де в 26 день приехал в новопостроенной Васильевской Каштацкой острог, Киргизской князец Ить-Пала Недечин, Тепчик Ейзан с Шуйскими князцами Когдаком с сыном, да Мышьянка, а с ними пять человек улусных людей, и говорили: прислали де их все Киргизские князцы, в прошлых годах Киргизской князец Ереняк под Наши Великого Государя городы и остроги и на уезды приежжал воровски и всякое раззорение чинил, а ныне воруют дети его Каргинко и Чагулко с улусными людьми, и в прошлом в 206 году он Чагулко с улусными людьми подбегал на Чюлым, и Руских людей и ясашных Татар побили и лошадей и всякой скот отогнали, и они де князцы про то его воровство не ведали; а Камыш Янку он Чагулко набежал тайно, и связав, возил с собою, и услыша де они князцы про то его воровство, что он воровал за их шертью, собрався со всеми улусными людьми к нему Чагулку ездили и со всеми улусными людьми осадили его в засеке, и отвезли в Томской, а больше де того сказал он не отчанивал (?), и пристава к нему караул, выбрали князца Шарлу-Мергель, Тайши Киргизитеня, Дундука, да Итпалика, улусу Нагочу и Семенде. Лавров тех Киргизских князцов и вьючных лошадей и посланников их прислал в Томской, и те де князцы Ит-Пала, [13] Когодайко, Мышьянка, в Томском в приказной изб в разпросе сказали т ж слова, и бил челом Ит-Пала, чтоб из тех их присыльных людей, отпустить в Киргизскую землю для того, чтоб воров, которые под Томской ездили Чагулка Еренякова с товарищи и отгонной скот, выдал в Томской; а он де Чагулко сидит под караулом в засеке, и ты де Василий одного человека посланца Ит-Пале отдал и приказал с великим прещением, чтоб тех воров и отогнанной скот прислали. И как к вам сия Наша Великого Государя грамота придет, и вы б велели Киргизских князцов, которые присланы из Каштацкого острога, и улусных их людей, в Томском держать за караулом до тех т, как они поймав, в Томской пришлют Киргизского ж князна Кар-чунка да Чагулка Еренякова с улусными людьми, а как они того Карчунка с улусными людьми в Томской привезут, и их всех Киргизских князцов и улусных лучших людей привести по их вере к шерти вновь, чтоб им с улусными своими и ни с какими людьми на Томской и на иные Наши Государевы Сибирские городы и остроги и слободы и в ясашные волости не приходить, и ни какого раззоренья Нашим Государевым Руским людем и иноземцам не чинить, и до смерти на промыслех и нигде не побивать, и лошадей и скот не отгонять, и с горных порубежных волостей ясаку на себя не брать, и за них не стоять, и к себе в улусы их не принимать, и своих людей к ним для сбору ясаку и ни для чего не посылать, и которых горных волостей ясашные люди чинятся Нам Великому Государю противны против шерти своей, ясаку с себя не платят и наших Государевых людей побивают, и уходят к ним Киргизским князцам в улусы, тех переписав, прислать в Томской, и для подлинного уверения у тех Киргизских князцов взять с аманатами детей их и братью родных, а самих их опричь воров Карчунка да Чагулка с улусными людьми, отпустить в их улусы, и сказать им, буде они впредь Нам Великому Государю изменят, на чем шертовали, то нарушат, и Мы Великий Государь укажем и всех с улусными людьми смирить войною; а Карчунка Еренякова и улусных людей, приняв держать в великой крепи, да о том и какое от него Карчунка и Чагулка и от отца его, Нашим Великого Государя Руским [14] людям и иноземцам, и городам и острогам и слободам в прошлых годех было раззоренье и конских и скотских отгонов, к Нам Великому Государю писали б, а отписки велели подать в Сибирском Приказе Думному Нашему дьяку Андрею Андреевичу Виннюсу с товарищи. Писана на Москве лета 7207 (1699) году Ноября 17 дня.

На подлинной грамоте пишет: Дьяк Василий Отемиров.

Справил: Матюшка Маркин.

Текст воспроизведен по изданию: Две грамоты о начале горного промысла в Сирии // Временник Императорского Московского общества истории и древностей Российских, Книга 7. 1850