-

ЦЕННЫЙ ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ РОССИИ XIV-XVIII вв.

Издание Вкладной книги 1673 г. Троице-Сергиева монастыря подготовлено Загорским историко-художественным музеем-заповедником совместно с Научным советом по истории мировой культуры АН СССР (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М. Наука, 1987. 440 с.). Перед публикаторами Е. Н. Клитиной, Т. Н. Манушиной, Т. В. Николаевой стояли сложные задачи. Фолиант в 1250 листов размером 38 на 24 см был в основном написан в 1673 г., а затем продолжен записями в 1780-е годы ¹, причем последними были заполнены чистые места на некоторых листах, уже содержавших текст XVII века. Издатели отделили ранний текст от более позднего, составили указатели имен, географических названий и предметов.

Основное содержание публикации — фиксация вкладов, делавшихся на помин души в Троице-Сергиев монастырь на протяжении почти полутысячелетия, с XIV по XVIII век. Правда, три записи о древнейших вкладах в монастырь, сделанных Дмитрием Донским (с. 26, лл. 46-46 об.) ², основаны на грамотах этого князя, подложность которых была установлена еще в прошлом веке библиотекарем Троице-Сергиева монастыря Арсением ³. Относительно же других записей сомнений в их достоверности как будто не возникает. При жизни и особенно перед смертью люди жертвовали монастырю все: деньги, драгоценности, земельные владения, скот, зерно, различные предметы повседневного обихода. Иногда вклады удивляют своей необычностью. Так, в 1546 г. З. А. Руготин «поставил на Пупках церковь архистратига Михаила», которая обошлась ему в 25 руб., и дал ее вкладом в Троице-Сергиев монастырь (с. 61, л. 200). В 1649 г. Р. П. Внуков дал вкладом в дер. Пахтунове 4 улья пчел и яблоневый сад, где были такие сорта яблонь, как бель новгородская, миронь, налив, кузьминка, звонки, арках, кривая спица и тула (с. 252, л. 1084 об). В 1630 г. троицкий слуга Постник Репьев дал вкладом в монастырь не деньги, не вещи, а документ — завещание своего брата Г. И. Репьева (с. 246, л. 1069 об.). Значительную сумму в 350 руб. внес в 1625 г. кн. Л. М. Львов, чтобы княгиню Елену Хворостинину и ее сына кн. И. А. Хворостинина непременно захоронили бы в самой Троице «в большом монастыре» (с. 46, л. 136 об, — 137).

Денежные вклады в Троице-Сергиев монастырь преобладали над всеми остальными. Известно, что в 70-е годы XVII в. Троице-Сергиев монастырь был крупнейшим монастырем-вотчинником, владевшим землями и дворами в 39 уездах и городах Русского государства. По размерам своих вотчинных владений монастырь более чем в два раза превосходил владения патриарха и лишь незначительно уступал владениям патриарха, всех митрополитов и архиепископов, вместе взятых ⁴. Вкладная книга 1673 г. показывает, какие громадные не только земельные владения, но и денежные средства сосредоточивались в казне Троице-Сергиева монастыря. Деньги в эту казну вносили все, от царя до нищенки. Огромный вклад в 7 тыс. руб. получил Троице-Сергиев монастырь от Ивана Грозного в сентябре 1547 г. (с. 26, л. 48). А в канун Рождества 1646 г. нищая Федора Можайка дала вкладом в монастырь 10 руб. (с. 213, л. 882). Судя по Вкладной книге 1673 г., 10 руб. были минимальной суммой, за которую вкладчика принимали в Троицу. Так, в 1639 г. крестьянин Анкудин Степанов дал вкладом зерна и скота на общую сумму в 5 руб. 26 алтын 4 деньги, за что его обещали постричь в дочернем Троицкому Хотьковском монастыре, но Степанов должен был «вклад в 10 рублев дополнит(ь)» (с. 269, л. 1184/2). Конечно, крестьяне, [166] бобыли, мелкие ремесленники могли жертвовать монастырю весьма скромные средства. Но были среди них и исключения. Например, троицкий посошник Федор Аврамов дал в 1628 г. вкладом в Троице-Сергиев монастырь вполне приличную сумму в 50 руб., а дал потому, «что он клад нашел» (с. 257, л. 1113).

Наряду с крупными денежными суммами в казне Троице-Сергиева монастыря скапливались разного рода сокровища. В 1624 г. по боярине Ф. И. Мстиславском в монастырь была дана архимандричья шапка, украшенная золотом, алмазами, изумрудом, жемчугом и другими драгоценными камнями. Стоимость убора составила 1230 руб. (с. 113, л. 408 об.). Если учесть, что такая крупная вотчина, как подмосковное село Вороново, стоила в то время 700 руб. (с. 108, л. 394 об.), московский двор с каменной палатой в середине XVI в. оценивался в 110 руб. (с. 223, л. 961), станет понятной реальная ценность небольшой части архимандричьего облачения.

В монастырской казне хранились также самые разнообразные предметы, многопудовые колокола (с. 70, л. 234), мельничные снасти (с. 469, л. 689), винные кубы (там же), разного рода оружие.

Во Вкладной книге имеются данные о постройках на городских дворах в различных местах Русского государства XVI в. (с. 223, лл. 960 об. — 961, 962; с. 228, л. 983 об., 984; с. 230-231, л. 991 об. и др.), о переведенцах — зажиточных горожанах из провинциальных городов, насильственно по царскому распоряжению переселенных в Москву. Эго проливает дополнительный свет на политику правительства в отношении городов. Книга содержит едва ли не древнейшее упоминание (под 1611 г.) Бронной слободы в Москве (с. 224, л. 963); Авдаловских ворот, по-видимому, Кадомской засеки в 1608 г. (с. 234; л. 1002 об.). Важны ее свидетельства о серебряных деньгах в период хождения в Русском государстве в 1662-1663 гг. медных денег (с. 47, л. 137 об., варианты 19-20; с. 54, л. 167; самое раннее упоминание серебряных денег относится к 18 января 1662 г., самое позднее — к 6 июля 1663 г.). Есть в ней сведения о классовой борьбе, например, о разбойниках из с. Черные, связанных, вероятно, со С. Разиным (с. 94, л. 332). Необычайной психологической яркостью отличается запись об Иване Грозном, приехавшем 6 января 1583 г. в Троице-Сергиев монастырь и просившем установить ежедневные панихиды по погубленном им сыне Иване. «И о том поминание, — сообщает книга, — о царевиче Иванне плакал и рыдал и умолял царь и государь, шесть поклонов в землю челом положил со слезами и рыданием» (с. 29, л. 54).

Итак, историки найдут во Вкладной книге 1673 г. богатый материал для освещения различных сторон русской жизни XIV-XVIII веков. Однако к удовлетворению от данного издания примешивается и известное чувство досады. Последнее вызвано характером воспроизведения подлинников. Хотя в заголовке издания фигурирует одна вкладная книга Троице-Сергиева монастыря, на самом же деле в издании напечатаны две: кроме 1673 г. еще и Вкладная книга 1639 года. При этом основной текст последней дан в качестве вариантов к книге 1673 года. Такое решение представляется явно неправомерным, поскольку публикаторами нарушено правило, согласно которому в основу подобных изданий кладется наиболее ранний текст. Ситуация тем более странная, что одна из участниц издания, Е. Н. Клитина, сравнивая указанные книги, пришла в свое время к выводу, что в книге 1639 г. «запись вкладов XVII в.... более полная» ⁵. Но более полными оказываются не только записи о вкладах XVII века. В книге 1639 г. имеются многочисленные ссылки на копийные («вотчинные») книги Троице-Сергиева монастыря с точным указанием номера главы, где был записан тот или иной вклад (см., например, с. 144, варианты 35-44). Эти номера во Вкладной книге 1673 г., за редкими исключениями, оказались опущенными. Таким образом, текст книги 1639 г. является не только более ранним, но и более объемным и точным.

Палеографическое описание Вкладной книги 1673 г. иногда вызывает недоумение. Утверждается, что основная часть ее написана на бумаге с двумя типами филиграней — геральдических щитов. Но датированы эти филиграни 1649-1650 гг, (с. 6). О 23-летней залежанности бумаги в Троице-Сергиевом монастыре в последней трети XVII в. не может быть речи. Очевидно, что или филиграни датированы неверно, или Вкладная книга 1673 г. [167] имеет более сложную историю своего составления.

В воспроизведении текста Вкладная книги 1673 г. много неясного. Отнюдь не все буквы «славянского алфавита» (речь, видимо, идет о древнерусском алфавите) надо заменять современными, поскольку подавляющее их большинство идентично. Полной загадкой являются «буквосочетания славянского алфавита». Исключения, когда опускаются «ъ» и «ь», конкретно не оговорены. Замена словесного выражения чисел источника цифрами искажает текст подлинника, и это следует рассматривать как явный ущерб для лингвистического изучении памятника. Крайне туманна ссылка па «архаические формы» обозначенных словами чисел (с. 7).

Норма, согласно которой имена собственные и географические названия должны передаваться с прописной буквы, в правилах издания текста не оговорена, но практически соблюдена, хотя и не везде. Названия торговых рядов (например, Сурожский и Шапочный ряды в Москве — с. 225, л. 966, 907), соляных варниц и колодезей (варница Духоня — с. 228, л. 982 об.; варница Мироеда — с. 228, л. 983; колодезь Успленский — с. 231, л. 992 об. и т. д.) даны в тексте со строчной буквы. В результате эти названия не попали ни в географический, ни в предметно-терминологический указатели. После дат вкладов, приведенных в книге 1673 г. (от «сотворения мира»), публикаторы поместили в скобках даты по современному летосчислению. Получилось вторжение в текст источника. Лучше было бы такие даты вынести на поля страниц, оговорив подобный прием в правилах издания. В ряде случаев старые даты переведены на принятые ныне с ошибками (с. 15, л. 14; с. 230, л. 990 об.).

При определении лиц, записанных в разделе «Вклады беспрозвищных» (с. 160-163), публикаторы обоснованно пользуются сведениями из т. I «Актов социально-экономической истории Северо-Восточной Руси» (М. 1952). Но при определении вкладчиков первой четверти XVI в. издатели оставили без внимания «Акты Русского государства 1505-1626 гг.». (М. 1975). С помощью этого издания они смогли бы исправить некоторые ошибки Вкладной книги 1673 г. Так, в ней упомянут В. Ф. Племянников (с. 143, л. 552), но отчество его было но Федорович, а Семенович ⁶.

Три обширных указателя ко Вкладной книге 1673 г., по объему составляющие почти половину ее текста, значительно облегчают пользование публикацией. Однако они составлены с пропусками. В «Указатель имен» попали не все лица, упоминаемые в вариантах к тексту книги 1673 г. (см., например, с. 233, варианты 69, 70-71). Ряд исторических лиц, причисленных церковью к лику святых (Михаил и Федор Черниговские, митрополиты Петр, Алексей, Иона — с. 109, л. 396; с. 138, л. 529 об.), также не попал в этот указатель. В «Указателе географических названий» отсутствуют, помимо названий торговых рядов, соляных варниц и колодезей, названия епархий, городские объекты (например, Житная площадка в Москве — с. 95, л. 338), некоторые вотчины (Нижнее Поречье — с. 96, л. 343). Особенно много пропусков в «Указателе предметно-терминологическом». Там нет таких терминов, как «сведенец», «переведенец», «гостиная» и «суконная» сотни. Нерасписанными остались сорта яблонь, виды сабель («русское дело», «на турецкое дело», «московское дело», «сабля полоса литовская» и др.) и т. д. Есть большая статья «лошади», но не указаны их породы (ногайская, немецкая, черемисская, уфимская и т. и.). Не получили в указателе отражения такие важные для истории русского ремесла определения, как «суконце троицкое» (с. 210, л. 844 об.), ложки массового производства и ковши «тверские» (с. 233, л. 999), «телега переславского дела» (с. 272, л. 1203 об.). Нет там «яйца струфокамилова» (т. е. страусиного — с. 210, л. 845), «яблочка серебряного ароматного» (ароматницы — с. 200, л. 815 об.) и многих других предметов обихода XVI-XVII веков. Всех этих упущений при издании цепного источника можно было бы легко избежать, имей издатели в своем составе более опытных археографов или если бы они как можно чаще и шире выносили подготовлявшийся ими труд на суд научной общественности.

В. А. Кучкин

Комментарии

1. Клитина Е. Н. Вкладные книги Троице-Сергиева монастыря. — Труды Отдела древнерусской литературы, Л., 1971, т. XXVI, с. 287, 288.

2. Ссылки на страницы издания и листы оригинала Вкладной книги 1673 г. даются в тексте.

3. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI века. Т. 1. М.-Л. 1951, № 1, с. 25-26.

4. Новосельский А. А. Роспись крестьянских дворов, находившихся во владении высшего духовенства, монастырей и думных людей по переписным книгам 1678 г. В кн.: Исторический архив. Т. III. М.-Л. 1949, с. 93-94 (ср. с. 91-93); Водарский Я. Е. Церковные организации и их крепостные крестьяне во второй половине XVII — начале XVIII в. В кн.: Историческая география России. XII — начало XX в. М. 1975, с. 73-74, 85.

5. Клитина Е. Н. Ук. соч., с. 288.

6. Акты Русского государства 1505-1626 гг., с. 56, № 54.

Текст воспроизведен по изданию: Ценный источник по истории России XIV-XVIII вв. // Вопросы истории, № 5. 1989