РАННИЕ МОСКОВСКИЕ ДЕКЛАМАЦИИ СИМЕОНА ПОЛОЦКОГО В КОНТЕКСТЕ КОНФЛИКТА ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА И ПАТРИАРХА НИКОНА

Историко-культурной ситуации, сложившейся вокруг идейного конфликта царя Алексея Михайловича и патриарха Никона, посвящены томы и томы. Некоторые новые детали и подробности, относящиеся к истории развития этого конфликта, можно извлечь из недавно открытых декламаций Симеона Полоцкого из рукописи, хранящейся в Австрийской Национальной библиотеке (Вена), шифр: П/58, Cod. slav. 174. Л. 75-91 об. (краткое описание рукописи [1]; о составе и датировке рукописи подробнее см. [2, С. 199-205], здесь же см. первоначальную характеристику декламаций; [3. С. 69-73, 131-137]). Беловой писцовый список, содержащий сочинения Симеона Полоцкого, а также стихи его ученика и друга Сильвестра Медведева, составленные с использованием произведений своего учителя, происходит, вероятно, из архива С. Медведева (начальные строки стихов, положенных на музыку, вписаны под нотами на л. 17, 20 об., 21, 25, 26 об., 34 об., 40 об., 50 его почерком) и был изготовлен не ранее 1688 г. ("Стиси краесогласнии во Святую и Великую субботу ...глаголатися имущия" на л. 102 об. — 109 написаны, как следует из их текста, после заключения "вечного мира" с Польшей и крымского похода князя В. В. Голицына (1687), по-видимому, накануне Пасхи 1688 г.), но не позднее 1691 г., когда С. Медведева казнили [2. С. 200].

Под общим заглавием "Стихи сложный и меротворный на благоденственное пришествие пресветеаго, благочестивейшаго, кротчайшаго и самодержавнейшаго царя ... Алексиа Михаиловича ... во Святоезерский монастырь" объединены три декламации, представляющие интерес в контексте идейного конфликта царя и патриарха, а также для характеристики раннего творчества Симеона Полоцкого. Некоторые данные для датировки содержатся в самом тексте: названы "Мария царица" и только один сын Алексея Михайловича — "орел младолетный государь царевичь Алексий пресветлый" (Л. 85), а с мая 1661 г. сыновей у царя стало двое — [62] родился царевич Федор. Следовательно, декламации были написаны до мая 1661 г. Кроме царевича Алексея, упомянуты также "пять царевен” (Л. 85 об.), они не названы по именам, что осложняет датировку, поскольку в истории царской семьи отмечены два периода, когда фигурируют "пять царевен": первый — с 26 ноября 1658 г. (родилась дочь Екатерина) по 9 мая 1659 г. (умерла дочь Анна), т.е. тогда здравствовали дочери царя Екатерина, Евдокия, Марфа, Анна, Софья; второй — с 18 января 1660 г. по 30 мая 1661 г., т.е. между рождением Марии (ставшей после кончины Анны пятой дочерью царя) и царевича Федора. В какой из этих двух периодов были написаны декламации? Уточнить датировку позволяет анализ следующих обстоятельств.

Прежде всего — несколько слов о монастыре, в котором предполагалось исполнить публикуемые декламации. Иверский Богородицкий Святоезерский монастырь Никон основал в 1653 г., как он сам признавался, по обету, а также с разрешения царя Алексея Михайловича, выдавшего жалованную грамоту на строительство новой обители и щедро даровавшего ей обширные владения — озеро Валдай, переименованное по этому случаю в Святое озеро, с окрестными землями [4. С. 118; 5. С. 13]. Здесь Никон завел типографию, где работали мастера-печатники из Кутеинского монастыря под Могилевом [6]. В России, где монопольное право на издательскую деятельность принадлежало Московскому Печатному двору, появилась еще одна типография. Главный собор монастыря — храм Успения Богородицы, торжественно освященный в декабре 1656 г., украшала икона Иверской Богоматери (Богоматери Портаитиссы), заказанная Никоном в 1648 г. на Афоне [7]. Присутствие этой святыни, а также типографии придавало Иверской обители, устроенной с присущим Никону размахом по образцу Иверского монастыря на Афоне, значение нового центра русской святости и книжной мудрости. Иверский Богородицкий Святоезерский монастырь, являющийся зримым воплощением идеи Никона о перенесении на русскую землю наиболее почитаемых православием центров духовной культуры, стоит в начале того пути, который вскоре привел патриарха к созданию Нового Иерусалима. Преемственная связь между этими монастырями отмечена уже в стихотворном "Летописце сея святыя обители Воскресенския, еже есть Новый Иерусалим", сочиненном настоятелем этого монастыря Никанором (1686-1698): " (...) В лето 7161, от Рождества Христова 1652, / Обитель первая Иверская прекрасна, / Матери Божия образ свят чудотворный, / Весь украшен златом и перлом, яко цветозарный" [8].

После завершения строительства Иверского монастыря на Валдае Никон просил царя удостоить его своим посещением [4. С. 119]. Прецедент имелся: царь Алексей Михайлович присутствовал 18 октября 1657 г. в Воскресенском монастыре (Новом Иерусалиме) на освящении Никоном соборного деревянного храма [9]. Спустя ровно месяц грамотой от 18 ноября 1657 г. Никон отдал архимандриту Иверского монастыря Дионисию распоряжения о совершении различных приготовлений к пышной церемонии встречи в монастыре царя и патриарха. Предписывалось "все в церкве убрать изрядно и дивно", сделать "царское место деревяное и велеть вырезать хорошо и вызолотить", построить в церкви хоры, выбрать из монастырской братии "по портесу певцов добрых и красногласных", "стрелцов и пушкарей убрать и устроить хорошо, и пушкари бы умели стрелять, а устроить бы пушкарей добрых, чтоб у всякой пушки было по особому пушкарю, а стрелцов прибрать из крестьянских детей, добрых и хороших молодцов, чтоб всех стрелцов и с новоприборными было 100 человек, и тех новоприборных стрелцов выучить стрелбе". Велено было также кресты позолотить, колокольницу повысить, поднять колокола, заготовить "свежей рыбы и сельдей". Особый пункт плана относился к организации литературнотеатрального зрелища: "Да вам же бы Иверского монастыря из братьи убрать 12 братов пред царем и пред нами орацию говорить, краткую и богословную и похвалную, за его к вам царское посещение... да убрать младенцов дванадесять же, или множае, колко обрящется и выучить також к царскому и нашему пришествию орацию говорить, краткую и богословную, и похвалную; також изготовить бы вам орацию к [63] царскому и нашему из Иверского монастыря отшествию и убрать тех младенцов также хорошенько по обычаю, как у епископов свещеносцы бывают, золотными или иными какими платны мочно, чтоб было велми дивно; и свечь бы вам с чем государя и нас встречать велеть сделать с 100 и болши, чтоб светлее того сделать, как вы нас, великого государя, встречали" [10. N 98. Стб. 286-295]. Отдавая распоряжение украсить церемонию встречи царя театрализованным чтением "ораций", Никон, безусловно, учитывал опыт недавнего и столь понравившегося царю Алексею Михайловичу выступления Симеона Полоцкого и его учеников — "отроков" с чтением приветственных декламаций — "Метров на пришествие во град отчистый Полоцк..." (1656) (текст "Метров..." опубликован [11. С. 29-38] по рукописи [12. Л. 3-5]; список "Метров" имеется также в рукописи [13]; см. также [14]). Да и самому Никону новые формы церемониала пришлись по душе: по прибытии в декабре 1656 г. в Иверский монастырь восемь "школьных робят" приветствовали его "орацией" [15; 16. С. 268].

Визит царя в Иверский монастырь не состоялся. Грамотой, составленной уже в конце ноября 1657 г., Никон отменил все свои распоряжения, сообщая "о несоизволении царя посетить в предстоящую зиму Иверский монастырь", царь "нынешние зимы 166 (1657) году итти не изволил" [10. № 98. Стб. 295-297]. Точные причины, почему царь не посетил тогда Иверскую обитель, неизвестны. Возможно, уже тогда конфликт царя и патриарха начал назревать и достиг своего пика 10 июля 1658 г., когда Никон самовольно покинул патриарший престол. В такой ситуации вряд ли возможно было появление декламаций после конца ноября 1657 г., в том числе и в краткий период с 26 ноября 1658 г. по 9 мая 1659 г., когда впервые в составе царской семьи было пять дочерей-царевен. Вероятнее всего, декламации следует относить к тому периоду, когда в жизни царской семьи второй раз зафиксировано положение: пять дочерей и один сын, а именно, напомним еще раз, с 18 января 1660 по 30 мая 1661 г.

Мы предполагаем, что декламации были написаны в период с января по сентябрь 1660 г., когда Симеон Полоцкий вместе со своими учениками, "отроками" Полоцкой Богоявленской школы, впервые приехал в Москву в составе делегатов из Полоцка. Существуют разные мнения относительно цели их приезда [17]. Скорее всего, их было несколько: не исключено, что делегация прибыла с традиционной просьбой к царю о материальной помощи и покровительстве, и не в последнюю очередь, а возможно, в первую, для участия в важных внутрицерковных делах, а именно в работе церковного собора 1660 г., пытавшегося решить судьбу патриарха Никона. В составе делегации находились фигуры, занимавшие первые места в церковной иерархии на новоприсоединенных территориях — епископ Каллист и Игнатий Иевлевич, архимандрит Полоцкого Богоявленского монастыря, а также наставник и друг Симеона Полоцкого. Уже 19 января ученики Симеона выступили в Кремле с чтением "стихов краесогласных", написанных в жанре декламации, в которых, кстати, "пять царевен" названы по именам (Евдокия, Марфа, Софья, Екатерина, Мария) [18. С. 97-102], и приветствием новорожденной царевне Марии (текст опубликован [19. Р, 196'-197] по рукописи [12. Л. 40 об.]).

Среди немногих придерживавшихся на соборе 1660 г. умеренных позиций были представители и выходцы из украинско-белорусских земель, входивших до недавнего времени в состав Речи Посполитой, где церковная реформа прошла еще при Петре Могиле и не носила столь драматического характера, как в России, Несмотря иногда на внутренние разногласия и непростые взаимоотношения между собой (епископ Каллист и Игнатий Иевлевич) они так или иначе поддержали Никона, как и Епифаний Славинецкий. Все они были заинтересованы в примирении Никона с царем. С особым мнением о порядке рассмотрения вопроса об отрешении Никона от патриаршества выступил на заседании собора 10 мая 1660 г. специально приглашенный для этого Игнатий Иевлевич. Смысл его речи сводился к тому, что решение столь важного вопроса должно быть осуществлено с участием иерархов не только Русской православной церкви, но и "восточных патриархов". Он предлагал [64] также рассматривать дело Никона "искусно, долгим исправлением и многим советом", не заочно, а в присутствии самого архипастыря (выступление Игнатия Иевлевича на соборе 1660 г. о Никоне 10 мая 1660 г. см. [20. С. 374-382]). Можно предположить, что мнение ученого архимандрита, обладавшего неформальным авторитетом, а также компромиссная позиция привлеченных для составления решения собора греческих монахов привели к тому, что царь Алексей Михайлович не утвердил соборное определение о низложении Никона, принятое иерархами Русской православной церкви в мае 1660 г. [21]. Дальнейшее развитие событий фактически пошло по предложенному Игнатием Иевлевичем пути. На соборе 1666-1667 гг., решившем судьбу Никону, присутствовали вселенские патриархи.

Чем объясняется столь деятельное участие в соборе белорусской, и в частности полоцкой, делегации? Для них Никон — благодетель и открытый покровитель. Монахам провинциального Кутеинского монастыря был предоставлен один из богатых монастырей, статус которого укреплен и возвышен святыней — иконой Богоматери Портаитиссы, — монастырь патриарха московского и всея Руси, сюда фактически переместился Кутеинский монастырь со всем своим внутренним устройством, переехали не только монахи, но и ремесленники, работавшие при монастыре (члены Кутеинского братства). Никон поставил Каллиста епископом Полоцким и Витебским [20. С. 300-306]. Привилегированное положение благодаря ходатайству Никона перед царем получил Полоцкий Богоявленский монастырь: в 1656 г. — охранную грамоту, а в 1658 г. Никон жаловал грамоту, по которой этот монастырь был выведен из-под юрисдикции епископа Каллиста и непосредственно подчинен московскому патриарху. Между прочим, в этой грамоте Никона сказано: "А Каллисту, епископу Полоцкому и Витебскому, и которые по нем епископы будут, того Полоцкого Богоявленского монастыря, нашей Великого Государя паствы, игумена Игнатия с братиею, или кто по нем иной игумен и братья будут, исправляти и ведати их ни в чем не повелехом" [20. С. 346-348]. Белорусские монахи, оказавшиеся на пограничье, в зоне военных действий с неизвестным исходом, были крайне заинтересованы в примирении властей в центре. Им неясна была их дальнейшая судьба в случае русских военных неудач. Со времени начала восстания Богдана Хмельницкого монастыри белорусских земель постоянно ожидали репрессий со стороны поляков, о чем доносили царю Алексею Михайловичу, надеясь на его заступничество [16. С. 65]. При благополучии в верхах они могли надеяться на защиту русской церкви и найти прибежище на том же Валдае. В случае же опалы и низложения Никона нельзя было исключить того, что гнев царя распространится и на основанные Никоном монастыри, прежде всего на тот же Иверский, где обитали выходцы из белорусских земель. И опасения эти оказались небеспочвенны. Именно после низложения Никона Иверский монастырь «подвергся крупным неприятностям и "многому посяганию", так как видели его "беззаступным по бывшем Никоне"» [10. № 252. Стб. 683-684; 5. С. 21; 16. С. 271].

Таковы были те серьезные обстоятельства, которые заставили представителей белорусской делегации добиваться примирения царя Алексея Михайловича и Никона. По-видимому, в надежде на такое примирение вновь предполагалось организовать посещение царем Иверского Богородицкого Святоезерского монастыря и осуществить нереализованный ранее замысел литературно-театрального представления. Именно такой контекст развития событий содержит внутреннюю мотивировку для появления "Стихов сложных и меротворных..." Предшествующими выступлениями своих учеников — "отроков" перед царем в Витебске, Полоцке и Кремле Симеон заслужил репутацию признанного мастера литературно-драматических композиций, неудивительно поэтому, что он как автор, хорошо известный и царю, и патриарху Никону был призван вновь выступить в этом качестве.

Поэт и ранее неоднократно посвящал Никону панегирические строки: к примеру, в стихах 1656 г. "на счастливое возвращение царя из-под Риги" ("Wiersze na szczesliwy powrot Cara Jego Mosci spod Rygi") (впервые текст опубликован [19. P. 167-170] по [65] рукописи [12. Л. 5-6]); в приветствии 1657 г. Каллисту, епископу Полоцкому и Витебскому ("Witanie Boholiubiwoho episkopa Kallista Polockogo у Witebskoho, od detey szkoly brackiey Bohoiawlenskiey moweiene pry wiezdie ieho milosti do Polocka A0 1657, iunyia 22"), где сказано: "Христа пастыря образ есть святейший Никон" ("Chrysta pastyria obraz iest swiateyszy Nikon") (впервые опубликовано [19. P. 175-177] по рукописи [12. Л. 8-9 об. ]); в стихах по случаю возвращения и торжественной встречи в 1659 г. в Полоцке чудотворной иконы Богоматери, взятой в 1656 г. в Москву, Симеон шлет Никону благопожелания: "Пресвятейшему патриарсе лета / умножи, нехай церквам Божиим света / Придает, яко светилник избранный / и яко всему миру свет поданный" [22. Л. 4-8; 12. Л. 34-36]. Симеон Полоцкий поддерживал также отношения с Филофеем [23], архимандритом Иверского монастыря (1658 — 18 апреля 1669) [24]; позже в Иверском монастыре жил его брат Исакия (1669 — 24 августа 1673 г.) [10. № 323. Стб. 821-823].

Вслед за кремлевскими декламациями "Стихи сложные и меротворные..." стали следующим московским опытом Симеона в этом жанре и были написаны, вероятно, до осени 1660 г. (20 сентября Симеон вместе с учениками выехали в Полоцк [20. С. 382-383]). Их исполнение в случае благоприятного исхода событий могло состояться летом, после того, как 28 июня Никон вернулся в Москву из Крестного монастыря на Белом море. Текст "Стихов сложных и меротворных..." так же, как полоцких и витебских "Метров” и первых московских декламаций, составлен для чтения двенадцатью исполнителями (лишь во второй декламации во втором из двух вариантов концовок, предлагаемых на выбор, появляется "отрок 13 — последний"). По-видимому, предполагалось, что в этой роли выступят те же двенадцать "отроков" —учеников Полоцкого Богоявленского училища, которые выступали перед царем в Кремле 19 января 1660 г.: Кондратий Онофриев, Иоанн Иоаннов Людкович, Василий Феодоров, Василий Нероновский, Иоанн Григорьев Цибульский, Василий Гришанович, Максим Гаврилович Попович, Димитрий Лаврентиев, Савва Васильев Капустинский, Матфий Георгиев Табор, Михаил Ефремов, Андрей Маринич [12. Л. 37-42]. Заметим, что некоторые из "отроков" входили в постоянный состав школьной труппы; так, Кондратий Онофриев, Василий Гришанович, Сава Капустин и, возможно, Димитрий Лавринович (Лаврентиеве) исполняли 31 марта 1659 г. "стихи краесогласные" на торжественной церемонии по случаю возвращения в Полоцк из Москвы чудотворной иконы "Богоматери Полоцкой" [22. Л. 4 об.].

Декламации полностью отвечают теории школьной драмы XVII в., которая рекомендовала в качестве наиболее желательного предмета для декламаций по классу риторики какое-либо новейшее событие, взятое "из близкой обстановки", обычно — из политической или придворной жизни, изъявление приветства или благодарности [25. С. 7]. Декламации, предназначенные для исполнения в торжественной обстановке, составлялись учителем [25. С. 6]. Темой "Стихов сложных и меротворных..." избран визит царя в высокую обитель его "собинного друга" Никона. Конец дальнего пути — "дошед четырехсот верст от царскаго града" — предполагалось увенчать пышными цветами панегирической поэзии, целым "букетом" декламаций и приветственных речей 1, что также соответствовало теории жанра декламации. Как сказано в школьной поэтике XVII в.: "Хорош такой сюжет, который, исполняемый по частям, объединяет все декламации (...) Подобным образом некто взял сюжетом декламации в классе поэтики три части мифа об Аполлоне и вывел в одной декламации Аполлона -вдохновенного поэта, в другой — Аполлона-пастыря, в третьей — Аполлона-врача и проч. Так же точно можно подобрать и другие сюжеты" [25. С. 9]. Подобно полоцким "Метрам...", имеющим трехчастную композицию, включающую в себя кроме первой [66] декламации, также "Рифмы вторые" и "Рифмы третие" [11. С. 34, 37], "Стихи сложные и меротворные..." объединяют три декламации: вслед за первым стихотворным приветствием помещены "Стихи вторыя на тожде пришествие пресветлейшаго царскаго величества" и затем "Стихи третия на тожде пришествие пресветлейшаго царскаго величества". Объединенные общим сюжетом, идейной концепцией и праздничной атмосферой церемониального приветствия каждая из частей литературнодраматического единства риторически разрабатывает собственную тему, в рамках которой поэт выразил представления о царской власти и государстве на языке художественной символики. Вместе же они воспринимаются как три акта одной панегирической драмы.

О драматургическом элементе в первом приветствии напоминает наличие композиционно означенных частей — "пролога" и "эпилога" (они же персонажи). Такая декламация имеет более оживленный характер, чем только выступление чтецов "один вслед за другим". Пролог ("Пролиог") завершается диалогически — обращением чтеца к остальным участникам действа продолжить приветствие: "О братия, друзи! Время глаголати / превысокой главе дары словес дати...". Эпилог ("Апилиог") также заканчивается фигурой апострофа — воззванием: "Приди, ждем во церковь, царю православный". От первой декламации, согласно теории драмы требовалось, чтобы она была написана, с "применением искусного вымысла, прибавлением некоторого зрелища" [25. С. 11]. Исполнение ее "происходит в зале школьного театра, перед сценой, а на открытой авансцене в это же время устраивается род живых картин подходящего содержания" [25. С. 10]. Вторая декламация относится к той разновидности жанра, которая еще более тяготеет к драме: исполнители не только декламируют речи, но вступают друг с другом в беседу — между ними, как это обычно в драме, возникает диалог. Текст третьей декламации явно рассчитан на театрализацию. Как можно заключить из монолога одного из отроков, "Стихи сложные и меротворные..." предполагалось, по-видимому, читать на открытой сцене — в монастырском дворе перед входом в главный собор — Успения Богородицы: "Храм сей освященный, тя преукрашенный, / Хощет воспояти и почествовати, / двери отверзает". Возможно, литературно-драматическое действо должно было предшествовать церковному чествованию царя.

Первое приветствие из "Стихов сложных и меротворных..." исполнено светозарной символики, основанной на Библии и основополагающей богословской истине, что Бог есть создатель света и сам есть свет. Древняя литературная традиция одухотворяется новой семантикой, и царь наделяется теми же атрибутами сакральности, которыми обладает Бог. Семантическое переосмысление отвечало идеологическо-политической концепции имперской власти, восходящей к теократической концепции средневековья, согласно которой царь есть "земной Бог". Царь Алексей Михайлович не только предстает в ореоле блистательности и светоносности, приобщенным к свету, являющемуся истечением божественной энергии, но и сам становится символическим носителем сияния и света. Порфира ("багр преукрашенный"), весь облик царя, пронизанные лучами божественной благодати, наделены светоносностью: "Всем бо свет царский ныне излияся, / дом Ипортантиси в солнце одеяся". Свет, им излучаемый, — свет веры, простирающейся над всей державой: " Царю православный, светлей чины / светом окружает и рускии сыны / Яко дуга красна, окрест окружая, / во своей державе веру утвержая". "Трисолнечным" светом, отражающим солнечность Троицы, сияет Россия. "Приход" царя в обитель преображает день в "светоносный".

Риторическая организация перетекающих друг в друга изобильных тропов, варьирующих мотивы света и сияния, основана на характерном для панегирической придворно-церемониальной поэзии переосмыслении библейских контекстов. "Светоносная радуга", "предобрая туча", "росотучное облако", "эфир", прорезанный радужным луком, "свет", благодатно пролившийся на землю, "громове благии", "молнии духовный" — символика этих небесных знамений взята из Библии, где она сопрягалась [67] с Богом, праотцами и пророками. Для Симеона характерно отношение к Священному Писанию не только как к тексту сакральному, но как источнику риторических средств для мифологического обряжения мира и создания новых развернутых символических картин. Они используются как отправная точка для риторического развертывания темы, как способ ее варьирования, как авторитетное суждение, как готовое обобщение, пригодное для конкретного случая. Библейская образность преобразуется в похвальную топику. Такой подход сообразуется с эстетическим кодом барочнориторической системы.

Ключевой мотив первой декламации — радуга: "дуга светоносная", "дуга небесная", "дуга прекрасна", "пруг светел". «Образ радуги так же детерминирован умонастроением барокко с характерным для него преобладанием темы "Deus in rebus", как образ пурпурных чернил — умонастроением византинизма» [26]. Образ радуги порождает разветвленную метафорическую систему, вовлекая в тонкую символическую игру библейские контексты, которые получают фигурально-аллегорическую трактовку сообразно замыслу поэта и превращаются в знаки значений, знаки идей. Благодаря интертекстуальным связям знаменательный визит оказывается соотнесен с событиями из священной истории. К ветхозаветному сказанию о всемирном потопе и праведнике Ное отсылают те строки приветствия, в которых Иверская обитель предстает как корабль на Святом озере и сравнивается с Ноевым ковчегом, над которым воссияла радуга как символ надежды на избавление от гибели и знак примирения Бога с людьми и покровительства им (Быт 9, 8-17): "Вот, Я поставлю завет Мой с вами... Я полагаю радугу Мою ...знамением". Через систему сложных взаимодействий авторского текста и библейской полуцитаты образуются дополнительные смыслы — аллюзии к ситуации, которая должна была в результате встречи царя и патриарха разрешиться их примирением. Та же идея — в строках: "весть благодать паче враги премирити / и слово медвенно други угобзити".

Интертекстуальное поле символических значений расширяется внутренними отсылками к другим библейским текстам с описанием радуги, которая проявляет в себе славу Творца (Сир 43, 12-13), окружает его престол (Откр 4, 3), сияет над головой ангела (Откр 10, 1). На основе библейских парацитат разворачиваются образно-символические структуры: "дуга светоносная" процветает ныне на Святом озере; "дуга небесна" вокруг царского престола "благодарно росит"; царь, "яко дуга красна", все окрест объемлет, его "кротость" "лукопружно всех окружает"; атрибуты власти скипетр и держава образуют "царский пруг". На язык символики поэт перевел и проблему соотношения "священства" и "царства", вокруг которой завязался конфликт: "Херувим — престол есть патриарши фрона, / дуга — царство руско небеснаго лона". Сам Христос правит царский престол, поэтому только в лоне сильной царской власти патриарший престол может обрести прочность и стать "преславным".

"Тончайших прядей похвалы словесны" сплетает поэт, используя уже применявшуюся им ранее образность, ставшую вскоре с легкой руки Симеона топикой русского панегирика вплоть до Ломоносова и даже до Радищева: царь — орел, царь — солнце (подробнее см. [27]). Уже в приветствии по случаю взятия Дерпта (1656) поэт воспользовался библейско-эмблематическо-геральдической символикой, представив царя в образе орла, и прямо указал на латинский источник панегирической риторики: "Lacinskich tlumaczenie" [12. Л. 6 об.]. Уподобление царя орлу — "Ты еси, царю, орлу подобнейший, златокрылнейший" — становится темой отдельного выступления, наделенного особой формой стиха — сапфической строфой и поставленного в самый центр композиции, что, по-видимому, должно было подчеркнуть его идейную значимость.

Поэт продолжает воспевать земного Бога: царь "Богом венчанный", "Богом избранный”, "Церковь и царь есть в Христа облекийся", багряная царская порфира "Боготканна". Вновь возникает тема царь — патриарх. В здравице членам царской семьи патриарх не только назван среди них на четвертом месте, но фактически включен в их круг, так как в заключительной здравице поэт славит перечисленные им [68] двенадцать особ всех вместе ("сам-дванадесятен") — царя, царицу, наследника престола — царевича Алексея, затем патриарха ("С теми четвертый патриарх святейший") и уже после него трех сестер царя и пять его дочерей: "Живи во веки сам-двенадесятен, / всей земли и Церкви свет благоприятен!"

На членов царской семьи распространяются ряды метафорических значений, исходящих от образа царь-солнце: если царь — солнце, то царица — луна, царевич — денница, царевны — звезды. Излюбленные придворно-церемониальной поэзией мифологические сравнения обладали столь прочной устойчивостью традиции, что нашли отражение в государственном гимне "Молитва русского народа" ("Боже, царя храни!"), текст которого написан В. А. Жуковским: "(...) Слава на небе солнцу высокому —/ На земле государю великому! / Слава на небе утру прекрасному — / На земле государыне ласковой! / Слава на небе ясному месяцу — / На земле государю наследнику! / Слава ярким светилам полуночи — / Сыновьям, дочерям государевым [28].

Идеологическому обоснованию символики орла, отвечавшей государственноабсолютистским идеалам, посвящены "Стихи третия...". Продолжая разрабатывать консепт царь — орел, поэт разыграл все возможности метафорического переосмысления образа орла, предоставленные культурной традицией — библейко-мифологи-ческой, эмблематической, геральдической (подробнее см. [3. С. 131-136]). Орел — это и царь, и Россия, и государство вообще. Поэт ссылается на апокрифическую Книгу Ездры: "Мы же последствуем орлим тем печатем в Ездре реченным". В ней трехглавый орел символизирует три могущественных царства, которые, однако, доведут беззаконие до такой степени, что погубят себя (3 Книга Ездры 12, 22-25). Поэт переменил отрицательное значение символа на положительное и представил Россию единственной наследницей великих европейско-азиатских империй: Персидской, империи Александра Македонского и Римской, и над нею парит новый орел: "Нам же ты, о царю светлаго востока, орел обновися быстрый без порока". Этот текст содержит аллюзию к цитате из Псалтири: "Обновится, подобно орлу, юность моя" (Пс 103, 5). Декламации из венской рукописи, в которых столь искусно использован символический потенциал образов орла и солнца, представляют собой, как можно полагать, исходный момент впечатляющего поэтического замысла, воплощенного впоследствии Симеоном в величественной государственно-панегирической поэме "Орел Российский" (1667).

По способу организации материала "Стихи сложные и меротворные..." отличаются особой изобретательностью в сравнении с другими декламациями Симеона Полоцкого. Некоторые из текстов, входящих в их состав, относятся к жанрам искусственной поэзии (poesia artificiosa). Следующая за первой декламацией "Похвала царская" представляет собой выразительную девятистрочную "суперстрофу" (термин М. Л. Гаспарова), написанную шестисложным стихом и состоящую из трех трехстиший с конфигурацией рифм ААБ + ВВБ + ГГБ. Завершающее вторую декламацию приветствие "отрока 13 — последнего" (31 строка) относится к формам курьезной поэзии и содержит "Краегранесие" — акростих: "В царский приход отроков глас". Строки, начальные буквы которых не участвуют в организации акростишной фразы, рекомендуется не учитывать при зрительном восприятии текста: "Мини сии два верхний стихи...", "Мини сии четыре стихи". Помета "Равна мера с первым" указывает на то, что стихотворение с "Краегранесием" написано тем же размером, что и выступление "отрока 1", которым открываются "Стихи вторыя на тожде пришествие...".

Декламации различаются между собой в формальном отношении. В первой из них отроки произносят монологи одинаковой протяженности — в них по 12 стихотворных строк, выдержанных от начала до конца в одном и том же стихотворном размере: 12-сложник (в некоторых строках с нарушением размера) с цезурой после шестого слога и парной рифмой. Пролог же и эпилог отличаются по объему. Об архитектонике декламации в рукописи есть специальное разъяснение: "Зри стихи миротворный содержат главизн 9. Первая (пролог. — Л. С.) имать стихов 36, седм же (т.е. 7 выступлений отроков. — Л. С.) по 12, последняя (эпилог. — Л. С.) — 40. Стих же

[69]

(В скане повторена 67 страница)

[70] подвигнете — приимите (Л. 84). В стихах отмечается изысканная инструментовка: "Гласы сладки громогласны" и т.п. В "Стихах сложных и меротворных..." поэт проявил себя как мастер версификации, блеснувший разнообразием стихотворных форм и размеров в масштабе, превзойденном им самим лишь в "Псалтири рифмотворной" (1678). К нему по праву может быть отнесена характеристика "стиходей" 2, которую В. Н. Перетц дал украинскому барочному поэту Ивану Величковскому.

По своему характеру декламации соответствовали стилю придворно-церемониальной панегирической поэзии, тексты которой Симеон Полоцкий объединил впоследствии в стихотворной книге "Рифмологион". Однако "Стихи сложные и меротворные..." сюда не попали, так же, как и другие произведения, содержащие упоминания патриарха Никона по имени, — полоцкие и витебские "Метры", стихи на возвращение царя из-под Риги, приветствие Каллисту. В момент составления "Рифмологиона" еще были свежи воспоминания о суде над Никоном и его ссылке, в декламациях же прославлялось дело его рук — Иверский монастырь, наряду с членами царской семьи ему провозглашалась здравица: "Да живет святейший Никон патриарх / овец Христовых пастырь иерарх!". Такова главная причина, по которой декламации оказались вне "Рифмологиона".

Публикация и исследование текста выполнены по фотокопии указанной рукописи 3: рукопись в 4°, формат 14,2 х 18,5 см, на II + 191 +1л. Филигрань на л. 1-110 (а также 133-134, 166-168, 189) типа герб Амстердама с литерами "AG" двойного контура -последняя четверть XVII в., см. [30]. Рукопись написана почерком, который хорошо датируется, это так называемый круглящийся полуустав середины 1670-х — конца XVII в. 4 Текст передается по правилам, принятым в "Трудах Отдела древнерусской литературы".


СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Birkfellner G. Glagolitische und kyrillische Handschriften in Oesterreich. Wien, 1975. S. 166-170.

2. Сазонова Л. И. Симеон Полоцкий: новые страницы творчества // Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987.

3. Сазонова Л. И. Поэзия русского барокко (вторая половина XVII — начало XVIII в.) М., 1991.

4. Жизнь святейшего Никона патриарха всероссийского. М., 1878.

5. Силин П. М. Историческое описание Валдайского Иверского Святоезерского Богородицкого первоклассного монастыря. СПб., 1885; Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи. М., 1908. С. 582-583.

6. Белоненко В. С. Из истории книжности Иверского Успенского монастыря на Валдайском озере в XVII в. //Литература Древней Руси. Источниковедение. Л., 1988. С. 197-206.

7. Евсеева Л. М., Шведова М. М. Афонские списки "Богоматери Портаитиссы" и проблема подобия в иконописи // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. М., 1996. С. 336- 351.

8. Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1874. Кн. 3. Отд. 3. С. 93-94.

9. Леонид (Кавелин). Историческое описание ставропигиального Воскресенского Новый Иерусалим именуемого монастыря. М., 1894. С. 69.

10. Акты Иверского Святоозерского монастыря (1582-1706), собранные архим. Леонидом. Пб., 1878 (Русская историческая библиотека. Т. 5).

11. Прашкович Н. И. Из ранних декламаций Симеона Полоцкого ("Метры" и "Диалог краткий") //Труды Отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1968. Т. 21.

12. РГАДА, собрание Московской Синодальной типографии. Ф. 381. № 1800.

13. РГБ, собрание Н. С. Тихонравова. Ф. 299. № 249. Л. 283 об. — 285 об.

14. Робинсон А. Н. Политическое и эстетическое значение ранней поэзии Симеона Полоцкого (1656) // Philologica. Исследования по языку и литературе. Л., 1973. С. 299-307.

15. Жизневский А. К. Поход великого государя, святейшего Никона, патриарха... в 1656 г. в Тверь, Вязьму и Иверский монастырь. Тверь, 1889. С. 25-26.

16. Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. Т. 1.

17. Пузиков В. М. Общественно-политические и философские взгляды Симеона Полоцкого // Из истории философской и общественно-политической мысли Белоруссии XVI-XX вв. Минск, 1962. С. 208-209.

18. Симеон Полоцкий. Избранные сочинения / Подготовка текста, статья и комментарии И. П. Еремина. М.; Л., 1953. С. 97-102.

19. Holland Р. А. Aspects of Simeon Polockij's early verse (1648-1663). Ann Arbor, 1978.

20. Древняя российская вивлиофика. 2-е изд. 1788. Ч. 3.

21. Гиббенет Н. А. Историческое исследование дела патриарха Никона. СПб., 1882. Ч. 1. С. 51-90.

22. ГИМ. Синодальное собрание, № 877.

23. РНБ. F. XVII. 83. Л. 117; ГИМ. Синодальное собрание, № 130. Л. 111.

24. Строев П. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви, СПб., 1877. Стб. 52.

25. Резанов В. И. К вопросу о старинной драме: Теория школьных "декламаций" по рукописным поэтикам //ИОРЯС. (1913). Т. 48, кн. 1.

26. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977. С. 121.

27. Сазонова Л. И. От русского панегирика XVII в. к оде М. В. Ломоносова // Ломоносов и русская литература. М., 1987. С. 103-126.

28. Жуковский В. А. Полное собрание сочинений. СПб.; М., 1909. С. 209.

29. ПФ АРАН. Ф. 172. Оп. 1. Д. 226. Л. 162 об.

30. Дианова Т. В. Филиграни XVII века. По рукописным источникам ГИМ. Каталог. М., 1988.


/Л. 75/ Стихи сложный и меротворныя на благоденственное пришествие пресветлаго, благочестивейшаго, кротчайшаго и самодержавнейшаго царя государя и великаго князя Алексии Михаиловича всеа Великия и Малыя и белыя России самодержца и премногих царств, государств, князтв, стран обладателя и правителя во святую и пречестную обитель пречистыя и пренепорочныя преблагословенныя славныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии Иверския Ипортантиси чюдотворныя ея иконы во Святоезерский монастырь

Краегранесие
Похвала царю словесная

Пролиог

Прииде и явися древле нам желанна
        предобрая туча луков знаменанна, /л. 75 об./
Туча благодати всепреобильнейша
        шаровными злаки преудобреннеиша. [72]
весть знамения тучна багр преукрашенныи
        со солнцем смешати светом раждеженныи,
весть мир к человеком Господень являти
        солнчием Троица пресветло сияти.
Негли, кроткий царю, твой зде образ носит,
        благодать бо царска всем обилно росит,
Негли и зеленость, маслом умащенна,
        юно обновляет, тучоиспещренъна.
Пруг се упряженный Духом в колесницы
        дуга светоносна Божией десницы
Ревности огненна Илию носяща
        показася древле огненно паляща.
Но зде любви огнь сеи на прузе являет
        колеса же громы и туча вчиняет,
Но тайно подобне и с конми сокрыша
        любви яко вящешей благопокориша.
Точию багряна надежда вотчеся /л. 76/
        и царской порфире союзом сплетеся,
Закла же зелена новой благодати
        юно ограждает веру Церковь мати
И милость мастита от смарагда шаров,
        елеопитанных благодатных даров.
О пресветлый царю, царю предобреишии,
        руский самодержче, всеблагочестивеиший!
В тебе угобзися седмо окружая
        вера со догматы душу ублажая,
Толь весели есмы, коль день светоносен
        во приход твой царский молниеносен.
О братия, друзи! Время глаголати
        превысокой главе дары словес дати.
Сему честь и слава от нас подобает,
        ему же Россия присно локлоняет.

Отрок 1

Обыими, Сионе, твоими зеницы
        скипетродержавной царское десницы
Зрение прекрасно пресветлаго взора
        дуги неболичнои плотскаго восора.
Почюдися славе, землю украсившей, /л. 76 об./
        почюдися семо и зде приклонившей,
Не сумнися местом, егда еси низу,
        сматряй прямо славе, всем бо яве близу.
На облаце присно пруг светел являет,
        на Святем езере ныне процветает
Дуга светоносна, ты, царю желанный,
        на земли явися от Троица венчанный. [73]

Отрок 2

Хвалами Сирахов Иисус похваляет,
        о дузе прекрасной Творца прославляет,
Нам же паче ныне словеса счиниша,
        егда той подобии шары днесь явися.
Не гора Сионя место высотою,
        но взором преславным точию добротою,
Сион нам обитель облак росотучен
        являеши, царю, и молниелучен.
Луком и лучами ефир прегибает,
        лук дуга облачна с молнию бывает.
Всем бо свет твой царский ныне излияся,
        дом Ипортантиси в солнце одеяся. /л. 77/

Отрок 3

Всяко небом мощно, небом росотучным
        нарещи обитель и ефиролучным,
Егда прямо царю сея напряжеся,
        яко пруг небесный светом раждежеся.
По потопе облак начат сень носити
        мира тверда зрак есть Ноя вопросити.
Корабль сего дому на Святе озере,
        яко ковчег Ноев, утвердися в вере,
Не в потопе водном носится волнами,
        Божия бо Мати живет присно с нами,
Не в тучи обилнои, царскоя державы
        твоей благодати, о царю, и славы.

Отрок 4

Аще облак зде 5 и дуга прекрасна,
        подобне и слова — труба громогласна,
Суть Громове благии, суть грома сынове
        и седмочисленнии вси по Богослове.
Труба паки тожде грома знаменает /л. 77 об./
        егда Бог к Моисею в Синаи вещает
От престола громи херувимска мнози,
        но седмосочтанни блистания слози.
Труба Иоанна к высоте взывает,
        аще и гром змием главу сокрушает.
Нам, о царю, гласы сладки громогласны,
        дуга мирно зрачит, образы прекрасны. [74]

Отрок 5

Лук обыче стрелы облачны пущати
            Соломон премудрый являет сим прати,
Но благоокружен с каменными пращи,
        с молничными искры по стеблях горящий.
Словеса суть стрелы, молние духовный,
        се же суть и гласы суть седмогромовны,
Не жестоко токмо слово гром являет,
        но и язык мякок кости сокрушает 6.
весть благодать паче враги премирити
        и слово медвенно други угобзити,
Громове нетяжки благодатных гласов
        плодове бывают твои царских класов. /л. 78/

Отрок 6

Аще в колесницы глас грома речеся
        воза херувимска и дуга вотчеся
Дуга окрест тамо Иоанн являет
        и Иезекииль тожде знаменает.
Под престолом коло мир колесовидный
        сему сообразный в Церкви Боговидный,
Фрон царя и Бога громы издавает,
        глас грома в колеси и Давид вещает.
Царю православный, светлеи чины
        светом окружает и рускии сыны,
Яко дуга красна, окрест окружая,
        во своей державе веру утвержая.

Отрок 7

Царю Алексие, царю пресветлейшии,
царю православный и благочестивейший,
Руския державы кроткий самодержче,
свет твоея славы в церкви не померче.
Дуга бо на время облачна сияет,
но твоя держава всех нас озаряет,
Ибо украсися духовными шары /л. 78 об./
трисолнечен свет есть Боговидный дары.
Херувим — престол есть патриарши фрона
дуга — царство руско небеснаго лона,
Се колесо в мире едино остася,
о скипетродержавне, от Духа носяся. [75]

Апилиог

Словесная наша аще добра слава,
        како твоя внушит, благий царю, слава
Ни бо умы наша вконец постизают,
        в них же глаголют словом и дерзают
Обаче от веры силу восприемлем,
        святыми реченным вси от чести внемлем.
Кротость твоя, царю, благии и смиренный
        днесь, о Алексие, царю благоверный,
Тихо, лукопружно всех окружает
        зеленым смарагдом юность ублажает,
Дуга небесна сию утварь носит
        и окрест престола благодарно росит,
Злака предобреишии елеопитанна
        от царского пруга скипетродержавна
Поне же мастита милость содружися, /л. 79/
        начальнейшии славе и в ней положися
Власть царская добре престол ограждает,
        сугубо боряся, врагов побеждает.
Недерзи престо ли патриаршей чести
        не тако преславни без царския власти.
Мужество бо царство всем верным являет,
        в нечестивых мало кто в вере дерзает.
Царство твое, царю, едино днесь в мире
        трисолнечно значит во пречистой вере.
Благодатни есмы и сим возвышеннии,
        во вере дерзаем царством огражденный.
Егда Христос Бог наш от всех восхваляет,
        со Отцем и Духом присно прославляет,
Престол правя царский и того державу
        даже до последних простирая славу.
Инок тя собор сей прият веселяся
        и купонит радости, о тебе хваляся.
Ждет и Царица в храме своем честном
        Ипортантисии во втором небесном.
Прииди, ждем во Церковь, царю православный,
        рускаго востока царю вседержавный.
Царствуяи многолетно и живи во веки /л. 79 об./
        прославляем Богом и всеми человеки!
Здравствуй пресугубо, вси царю желаем,
        от душа и сердца и тя почитаем.

Зри стихи меротворныи содержат главизн 9. Первая имать стихов 36, седм же по 12, последняя 40. Стих же имать слогов всяк по 12, пределяет же ся посреде по 6. Всех стихов 160. [76]

Похвала царская стихов 9.

Царь есть имя славы
Росииския главы
Верх Богом почтенный
Глава православна
Скипетродержавна
Царь преукрашенный
Солнце на небеси
Роксолянском еси,
Царю благоверный. /л. 80/

Стихи вторыя на тожде пришествие пресветлейшаго царскаго величества

Отрок 1

Кто багряны порфиры слово ткати мнится
        кринов зде основы ум да не сомнится
Во сердечных составех духом рукояти
        цевничных обращений постав устрояти
Висса предобры царский разумично пряди
        или плодоносных цветов видокрасни сади.
Зри царя пресветлейша, и сердца играют
        зрим царя Алексия духи 7
Не в убрусе таланты под землю положим,
        приплоды словес наших глаголы умножим,
Аще что положим в Российской державе,
        под ногами имамы в дань днес царской славе.
Кто имать златы верви речии медоточных /л. 80 об./
        и нить 8 шолкоцветну мысли красноточных,
Да дароносит ныне даром любоглавным
        колена преклоняя со сердцем поставным.
весть царская та тихость кротко восприимати
        и младых отрок гласы любезно внимати.
О царю предобреишии, внуши глагол гласы,
        аще и несозрелыи приими устен класы,
Или тончайших прядии похвалы словесны
        донде же ти доспеют от рая небесны 9
Порфиры Боготканны, ядь духовное манны
        и пищнии потоцы неизглаголанны.

Стихов зде в мимошедшем 24. Стих же имат слогов всяк по 13, пределяется по седми слозех первых, последних имея 6. Настоящих же 10 отроков глаголют по 2 стиха, обращают же ся по ряду пятижды. Стихи же меру имут слогов 11, пресечение по пяти слозех первых, оставляющимся последним шести слогов. /л. 81/ [77]

Отрок 1

Рцы ми, друзи, что риза багряна
        или невеста в солнце одеянна?

Отрок 2

Рещи к вопросу время приключися,
        брат отвещает, лучеши научився.

Отрок 3

Риза багряна, царская порфира
        или со догматы во Христа есть вера.

Отрок 4

Тако ли, друже, рцы зде пространнейшии,
        мне молчати зело полезнейший.

Отрок 5

вера от багров подобне сложися
        и на багряном столпе положися.

Отрок 6

Зри аще тако аз недоумею,
        брате мой любимый, в тебе удовлею.

Отрок 7

Зри столп и Церковь, зри Христа одежду,
        дерзай, глаголю ти, и имей надежду.

Отрок 8

Еда сей образ царю подобает,
        рцы, возлюбленне, дух мой унывает. /л. 81 об./

Отрок 9

Церковь и царь есть в Христа облекиися,
        ветха человека греха совлекиися.

Отрок 10

Царская слава в солнце облеченна
        и звездным окрест светом окруженна.

Паки возвращается к первому.

Отрок 1

Добр смысл имате, лучши отвещаите,
        Духа и силу тайн испытайте.

Отрок 2

Мне мнится, дом есть в солнце одеянныи,
        иде же солнце — царь Богоизбранный. [78]

Отрок 3

Зде глаголеши, премудр ум имаши,
        тамо молчасте, зде ответы ваши.

Отрок 4

Не зазри, брате, ваш глагол добрейший,
        багр от восора плоти приличнейший. /л. 82/

Отрок 5

Присно молчащих ум премудрость плодит,
        но источник разумичен родит.

Отрок 6

Сматряйте прямо, что есть багряница,
        негли и слово красна червленица.

Отрок 7

Царь православный ждет разума блага,
        сему достоит речь словесна друга.

Отрок 8

Бог-Слово свет есть, царь Богом венчанный,
        Бог плотоносец, царь Богом преславныи.

Отрок 9

Царю предобрый, наша речь жестока
        хощет к нам имети кротчайшаго ока.

Отрок 10

Светлеет дом сей солнца царска светом
        Ипортантиса. Дверь слова ответом. /л. 82 об./

Таже возвращается.

Отрок 1

Виждь всяк опасно, виждь премноги злаки,
        слова преболши преумныи зраки.

Отрок 2

Или невеси пестрот позлащенных,
        багряниц драгих, бисером сажденных.

Отрок 3

Не багры токмо царю подобают,
        всякаго злака цветное блистают.

Отрок 4

И слово сице пестрыми и зарями
        преудобрися и камык лучами. [79]

Отрок 5

Благость и милость царя украшает,
        вера и надежда любовь возвышает.

Зде ин пределяет посреде 12. Имать же стихов великих 4, стих же от трех сицевых же сложный, и конец к сим стоит пятма слоги. /л. 83/

Отрок 12

Зрите, о друзи, что в вас угобзися,
Зде орел парит, орел возвысися,
Или невесте, се царь православный, всем нам желанный.
Лик инок честных Ливан зде являет,
Орел на Ливан быстро восперяет,
Зде обоняет воню фамиама
Девыя храма.
Крыле, о царю, твои распростерты
И ума двери светлеют отверсты,
Ты еси, царю, орлу подобнейший, златокрылнейшии.
Храм Божественный, отверстии 10 двери.
Прииди, державне хранителю веры.
Первенче вправду руския державы и царь сыи славы.
Паки тежде своя кончают.

Отрок 6

Сице багряно солнцем украшенно
        Девыя дом сей село возлюбленно. /л. 83 об./

Отрок 7

Иде же и крыны селныи явиша
        и орлу кедри густо насадиша.

Отрок 8

Се и по гребах древа плодовита,
        и воды сладки источника чиста.

Отрок 9

Езеро обильно струи наполняет
        и реку от себе чисту испущает.

Отрок 10

О крин сладчаишии, нам есть и честнеишии,
        мног благодатми царь благочестивеишии.

Паки. [80]

Отрок 1

Зрим прямо Богу, что путь озарися
        солнца паряща луча разширися.

Отрок 2

Путь тече простый в степени превышнем,
        посреде полудне в дыхании южнем.

Отрок 3

Но се смотряют ныне ко востоку,
        прямо врат едемских и утру глубоку. /л. 84/

Отрок 4

В западный вечер мы днесь обретаем
        царя пресветла у врат ожидаем.

Отрок 5

Полче тишайшии ныне подвигнете
        и инок личе, царя днесь приимите.

Отрок 6

Сонме болярский царскаго совета,
        звезды окружнии, не крыйте нам света!

Отрок 7

Денница света зде уступает,
        иде же глава лучи влас пущает.

Отрок 8

Суть звезды в солнцы на главе венечны
        и не скудеют советом солнечным.

Отрок 9

Аще на главу Церковь тех взимает
        и се суть солнца кто добре внимает.

Отрок 10

Егда о Бозе хощет глаголати,
        святых звездами будем знаменати.

Паки отрок 1

Рцы ми пространно о всем и по ряду /л. 84 об./
        и не сомните, глаголите правду.

Отрок 2

Солнце — Христос есть, Церковь — жена красна,
        паче же Дева позлащенна в рясна. [81]

Отрок 3

Руская наша Церковь венчевает,
        от звезд дванатцать венец возлагает.

Отрок 4

Аще и солнца будем мнети сия,
        не посрамимся во свете, Россия.

Отрок 5

Царь православный, светлая царица,
        государь царевичь, светлая денница!

Отрок 6

С теми четвертый патриарх святейший
        и сестр царевых лик причет честнейшии!

Отрок 7

К сим пятерица дщерей златозарных,
        звезд исполняют число Богозарных.

Отрок 8

Россия токмо сим ныне сияет,
        Церковь же апостол число представляет. /л. 85/

Отрок 9

Мы от обою сугубо венчаем,
        царем и Богом светло украшаем.

Отрок 10

Вся сия в тебе со Христом всадиша,
        царю кротчайший, с солнцем положиша.

Аще хощеши, остави ряд сей последний 5, сей же приими в того место.

Отрок 1

Время кончати, друзи возлюбленнии 11
        царя почтите, духом возвышеннии 12.

Отрок 2

Царю преславный, царствуяи много лета,
        Бог да умножит в твоих лучах света!

Отрок 3

Да светит светло Мария царица,
        супруг избранный твоя голубица! [82]

Отрок 4

Да парит птенец — орел младолетныи
        государь царевичь Алексии пресветлыи! /л. 85 об./

Отрок 5

Да живет святейшии Никон патриарх,
        овец Христовых пастырь иерарх 13!

Отрок 6

Да здраво снабдяся троица сестр прелична,
        от рода царска царевн багрянична!

Отрок 7

Да возсияют здравы, многолетны
        пять царевн дщерии от зла ненаветны!

Отрок 8

Живи во веки сам-дванадесятен,
        в сеи земли и Церкви свет благоприятен!

Отрок 9

Царствуяи со Богом, Алексию царю,
        руский самодержче, кроткий государю!

Отрок 10

Царствуй давыдски, в милости и правде,
        посем вселися в пренебесном граде!

Конец

Царствуй державно, пребывай во веки,
        прославляем Богом и всеми человеки!

Или конец сей: /л. 86./

Всех стихов в десяти отроцех 100, разве десяти тех последних. Аще с теми — 120, дважды на концы.

Отрок 13 последний

Возшел еси советом, царю вседержавныи,
нас, твоих осияя рабов, о преславный!

Мини сии 14 два верхний стихи, чти сей по краегранесию:

Всяка слава благая во многих явися,
Царю же ни едина в тех соединися.
Аще вельмож соборы положим звездами,
Рай некий зде небесный со солнца браздами. [83]
Солнце лучъ колесничны верви вспящает
Красны, вождя болярска 15 скипетром встязает,
Или четырма страны крест воображая,
И в юг, в запад, в полнощ, в восток возбуждая,
Проходит вси пределы, дванадесят белы следы
Раждая нам премены обаче все целы.
Мини сии четыре стихи 16:

Храм или дом небесный ныне назираеш,
о верст днес четырехстех зде опочивает. /л. 86 об./
Подобне, Алексие царю пресветлейшии,
солнца усматряеши сему приличнейшии.

Исход твой в дом небесный, российская слава,
Храм Ипортантися твоя есть держава, назирает глава,
Окружил еси светом сего вертограда,
Дошед четыресотных верст от царского града,
О царю Алексие, царю вседержавныи,
Толико сладок, елико преславныи,
Росинскому языку солнце украшенно,
Объемлющее землю зело возвышенно.
Красота словом нашим не изглаголется,
О дивнои твоей славе ум наш не коснется.
Владей по всему миру и простри пределы,
Государствуй и храни нас в крепости все целы.
Лозу же винограда насаждай Христова,
Аз и вси молим присно Бога-Слова
Спасти и сохранити и в небо тя вселити. /л. 87/

Краегранесие: В царский приход отроков глас.
Равна мера с первым.

Стихи третия на тожде пришествие пресветлеишаго царскаго величества

Отрок 1

Орла златокрильна или учермленна
        сугубствует глава, вдвое разделенна.
Во печатех царских мнози начерташа
        и белыми шары сего знаменаша,
Нецыи же паки в неразделной главе
        тогожде писаша в сообразной славе.
И царей персидских орел образует
        Уриил архангел Ездре знаменует,
Аще и Гавриил возвести во овне, [84]
        о нем же Даниил сказует сеновне:
Медведица се же царство проявляет
        и три ребра в зубах язык возвещает.
Мы же последствуем орлим тем печатем,
        в Ездре реченным, и крил дванадесятем
Орлу три имушу главы предержавны /л. 87 об./
        се же и оставиша три царствия славны:
Еллинску и Перску и Римское власти,
        первому прешедшу ассирийской чести
Носий вси прелесть мира сего князи,
        Даниил всих пишет образи неблази.
Нам же ты, о царю светлаго востока,
        орел обновися быстрый без порока,
Оком возираяй к горнему Сиону,
        и образ имеяй в херувимском фрону.
Персы богом солнце буе почитают,
        аще и высоко во власти летают,
Но ты париш, царю, в высоту небесну,
        зрак умный имаши и утварь пречесну.
Обыкоша орли ко солнцу взирати,
        персы безсловесных причаствуют части.
Твое солнце, царю, Христос Бог небесный,
        в сего луча зриши в зрак Боготелесныи.
Орли разделеннии не парят по свету,
        раздранныя части подлегоша лету.
Летом начинают, в трехстех скончевают,
        орли же словесни и конца не знают,
Вправде разлучает умна души глава /л. 88/
        в смертную кончину плотскаго состава,
Но парил высоко в вере и надежде
        и не усыпают тоя вечно вежде.
Не сумнися, царю, смертныя печати,
        со орлом весть убо человек обновляти.
Суть орли и злати в печатех нам зримы,
        не злат, но солнечен ты в нас, царь единой,
Суть и учермлены земну власть являют
        и белыя веру в Христа проявляют.
белый царь российский Духом позлащенный
        в крещения бани снег убеленный.
Но орли языков свыше власть являют,
        зверие же люты вси нравом бывают.
Наши же со агнцы и главы пожируют
        и яко овчата со овцы гобзуют.
Да погибнут звери и орли пернаты
        язык нечестивых, егда будет прати
Ярости точило безсмертнаго Бога,
        да даст ти благодать и крепость премного.
Лети превысоко, быстропарно око! [85]

Отрок 2

Речи отрок гласов недозрелых класов /л. 88 об./
Внуши, царю верный, кроткий и смиренный, яже днесь приносим.
Орел тя пернатый и со белым златыи
Образом предводит, к небеси возводит, мы лица возносим.
Ждет Ипортантиси во втором небеси,
Гряди златокрилне в парении силне лик инок желает.
Храм сей освященный тя преукрашенныи
Хощет восприяти и почествовати двери отверзает.

Отрок 3

Егда царско око сматряет ко Творцу,
Подобится орлу, парящу ко солнцу,
От лучь орел ока не хранит пресветлых в солнцы распростертых.
Бог своих верных покривает гнезда,
Яко орел ко птенцем, приклоняет вежда,
Но ты, царю, царство и руския силы покрил еси крилы.
Орел на высоких горах каменистых /л. 89/
Или на Ливанских водится кедристых,
Но ты, царю, в вере положил твердыню, треш врагов гордыню.
На высоких кедрех краснаго Ливана
Живеши, ухая воню фимиама,
Делес благотворных растиши в Сионе, плод в душевном доме.

Отрок 4

Личить своя лета

белопозлащенный

Финикс орел света

исполнь украшенный

Цветет пестротами

Столь хощет пожити царской ти державе
Коль зде насытити

доволно ти в славе.

Аще мощно стати

С финиксом пятьсотны

леты возмеряя 17

С ним во процветныи

годы обновляя

Во днех грядущих

В хранение веры

чистой и непорочной

Достизая меры

дел церкви восточной

До век непреидущих. [86]

Отрок 5

Париши от юга
Небеснаго круга, /л. 89 об./
        Як орел пернатый,
К пречистыя храму,
К Сионскому стану,
        Царю пребогатый,
Девеи поклонити
И возвеселити
        Иноков убогих
Твоими пареньми
И луч озареньми
        Светлостей премногих.

Отрок 6

Есть орел парящ

зраком учермлен

К высоте зрящ

подобне землен

Сей образ носит

Чермно же мертвость

являет грехом

Тожде зеленость

и цветы потом

Обильны росит

Делатель есть царь

поддержавным всем

Светлый государь

и правитель всем

И греху умре

Всех очищает

властию от скверн

И запрещает

смрад носити берн

К правде распростре.

Отрок 7

Росии всей Бог даде свет,
        да снабдит нам много лет /л. 90/
Яко орла обновляя,
        тебе, царю, сохраняя.
Орел свой нос обивает,
        егда ему прирастает
По сту летех, живет паки
        другое сто единаки.
По триех же стех скончевает
        и ветх зело умирает.
Царствуй, царю пресветлейшии,
        паче орла в днех вечнейшии.

Отрок 8

На столпе глагол утверждай нас, царю,
Младых отроков, руский государю,
Лицем пресветлым яко взирая,
милость простирая. [87]
Яко же криле всезлатопернаты
Много вверенны, духовно прияты
В высоте от чистой, пречистое веры в делех без меры.
О Христов камень ветхость всю отерши,
В многая лета живи распростерши
Славу надвое жизни разделяя
к Христу преселяя. /л. 90 об./
Покажи яве жизнь благу во мире
Вкупе и вечну улучи во вере
Сугубо пари душею и телом словом и делом.

Отрок 9

Аще по власти тя, царю, сматряем,
Три диадимы трех царств познаваем тобою держимы
Се же Казанска и Астраханска,
К сему Сибирска, власть же христианска в сей суть обносимы.
Едину носиши, но три твоя царства,
Многа же князства светла государства.
Царствуй державно
В России преславно.

Отрок 10

Таино воспеваем, Соломон блаженный,
        в мудрости от Бога зело украшенный,
От лица церковна ко Христу взывая,
        красоту и белость его похваляя. /л. 91/
Брат мой бел и красен в тмах юност избранен,
        в лепоту нам образ зрится сей образен,
Егда орла белость в тя вообразися
        и любовь со Богом зде соединися.
Что же паки златыи орел нам являет,
        нили красоту в шар солнечен вчиняете
Поищем и чермна в песнех знаменати,
        яко вран бо власы хощет глаголати,
Се же чермныи славит, росы наполненный,
        являет зде шары тожде и земленны.
Подобне тя, царю, роса наполнила
        и всей земли Рускои царя сотворила,
Земля чермность носит, цвет зеленеет,
        елей со смарагдом зелено светлеет.
Светлы твоя шары на власех вчиниша,
        не дивно бо с триех орлов размесиша.
Зде белость от веры, зде светлость от Духа,
        от земля же чермность, аще хощу слуха.
Внуши, о царю, и сугуба слава
        временна и вечна удвоенна глава. [88]
Начальствуяи в первых, царю, всем явися,
        со всеми твоими, да не постыдися, /л. 91 об./
Егда хощеш с нами Судии предстати
        праведен и верен вечно царствовати,
Сподобись, мы молим, со Духом во веки
        Руския сей страны и всеми чловеки,

Две сии строки, аще хощеши, мини:

Со инок всех полки священных соборми,
        с небесными всеми анггельскими хорми.

Зри мера разная во всех сих. Первый же и последний равен слогми, но не стихами.

Австрийская Национальная библиотека (Вена),

шифр II/58, Cod. Slav. 174. Л. 75-91 об.


Комментарии

1. Речи помещены в этой же рукописи: "Целования словесная к пресветлейшему царскому величеству на пришествие его благочестивейшее в монастырь" (три "речения". Л. 114 — 119 об.), "речения" 4-е, 5-е и 6-е "во отшествии благочестивейшаго царскаго величества” (Л. 119 об, — 122 об.), "речения" 13-е, 14-е и 15-е "в пришествии боляр в монастырь" (Л. 129-130 об.), "речения" 16-е, 17-е и 18-е "во отшествии боляр от обители" (Л. 130об. — 132).

2. Это понятие В. Н. Перетц употребил в письме, отправленном в 1927 г. из Киева в Москву М. Н. Сперанскому: "(...) а сейчас списываю вирши Величковского, стиходея (назвать иначе не берусь) мазепинского времени" [29].

3. Признательна И. И. Калиганову, ознакомившемуся с данным кодексом de visu и сообщившему мне некоторые палеографические данные.

4. Благодарю Л. М. Костюхину за консультацию по почерку рукописи.

5. В ркп. здей.

6. В ркп. сокрушает кости.

7. Так в ркп.

8. В ркп. лить.

9. В ркп. небесный.

10. В ркп. отверсти.

11. В ркп. возлюбленний.

12. В ркп. возвышеннии.

13. В ркп. иерарха.

14. В ркп. сий.

15. В ркп. болярский.

16. В ркп. стихии.

17. В ркп. возмеряи.

Текст воспроизведен по изданию: Образ Рима и Италии в произведении Григория Скибинского (XVII-XVIII вв.) // Славяноведение, № 2. 1998

© текст - Сазонова Л. И. 1998
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© ОCR - Николаева Е. В. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Славяноведение. 1998