Кунгурские акты XVII века. (1668-1699 гг.).

Издание А. Г. Кузнецова, под редакцией А. Титова. Спб. 1889.

Кунгурские акты изданные г. Кузнецовым были доставлены в 1837 г. в Археографическую Комиссию из Кунгурского уездаго суда. Каждый из этих документов дает любопытный сведения о нравах и обычаях полудикого «Кунгурского края», населённого преимущественно инородцами: русское население составляет незначительное меньшинство. Любопытны в этих актах дела о личных оскорблениях. Например, жена стрельца Афимья Иванова Артемьева принесла в ноябре 1686 г. следующую жалобу царям Иоанну и Петру, а также царевне Софии Алексеевне, на крестьянина Григория Семенова (см. докум. № 48, стр. 112 и след.): В праздник Парасковеи Пятницы была она, стрельчиха, на посаде в доме одного из кунгурских стрельцов Григория Щеткина, где ее, сироту, «бесчестил» крестьянин Гришка Семенов. Но обвиненный отперся. Он утверждал пред судом, что ничего подобного не сулил, и что «она-де Офимьига клеплетъ его, ответчика, напрасно». Дело кончилось миром, полюбовной сделкой, засвидетельствованной в «приказной избе». Форма таковых сделок однообразна. Писали так: «И ныне мы, сироты ваши (т. е. верноподданные по-нынешнему), сыскав меж себя в сердцах правду, до вершения судного дела помирились». В том же 1686 г. стояли «под знаменем» кунгурский стрелец Ермолка Мышев, жестоко оскорбленный посадским человеком Зиновиемъ Терентьевым Кошельковым, который «посулил» ему, Мышеву, одинаковую неприятность, как и крестьянин Гришка Семенов стрельчихе Артемьевой. Дошло дело до суда. Призваны были свидетели с обеих сторон. Любопытна форма их показаний, — форма, постоянно употреблявшаяся в печатаемых нами документах: «Такой-то сказали по святой евангельской непорочной заповеди Господней: ей-же, ей-ей, — того-то он не ведает» (см. док. № 50, стр. 116-118). Воеводы получали для себя и для казны некую мзду в подобных случаях, кроме дел, касавшихся стрельцов: по указу великих государей и по Соборному Уложению со стрельцов пошлины не взыскивались. Стрельцы, не только московские, но и кунгурские, пользовались особыми преимуществами, когда всеми государством управляла царевна София.

Из разных дел о душегубствах интересно дело об убийстве «гулящего человека» Никишки Леонтьева. Передаем в кратком рассказе этот любопытный документ (№ 66 стр. 189-202). — Убили его двое: Федька Скалепин, да Дёмка (Демьян) Шурманов. Убивши, ограбили и получили с мертвого тела брошенного в реку Сыльву, знатную добычу: «рублей девяносто слишком, да пояс шелковый, да крест серебряный». [429]

Много раз пытали Федьку: сначала дали ему 18 ударов кнутом, потом 20, и, не удовольствовавшись пыткой его, принялись пытать женок убийц. Понятно, бабы вынуждены были сознаться под кнутом, что они выдали о злодействии своих мужей. В феврале 1692 г. воевода Дмитрий Ефремович Бахметев, согласно Соборному Уложению, определил: Федьку Скалепина, за его воровство, что он, умысля воровски, убил гулящего человека Микишку Леонтьева, казнить смертью, а жену его сеч кнутом и освободить на поруки. — Биты кнутом, по тому же делу, еще четыре человека, знавшие про «воровство» и укрывавшие убийц. Федька, для головы которого заплечных дед мастер наточил уже топор, обратился к милосердию царей Ивана и Петра. Между прочим, он писал: «Великие Государи! Я, сирота ваш, в приказной избе был пытан и с пытки винился и, по-вашему Великих Государей указу, велено меня, сироту вашего, казнить смертно... Велите, Государи, мне вместо смерти живот дать!» Замечателен повод к смягчению наказания: Федька просил пощадить его «для государского многолетнего здравия (это, впрочем, обычная формула в подобных челобитьях) и для ангела царевны Евдокии Алексеевны». Воевода 1 марта 1692 года поместил на обороте челобитья, что ради означенных причин «Федьку Скалепина от смертной казни освободить, а за его воровство отсечь ему левую руку», которая 5 марта того же года и отлетела на плахе под топором на одной из Кунгурских площадей. (№ 66, стр. 189-202).

Любопытна также память кунгурскому воеводе от казанского воеводы. Здесь идет речь о том, что в 1675 году явилась в Кунгуре волшебница — черемиска Беккенейка Уразбохина. Она, якобы, была ученицей «по волшебным отравам» черемиски Шиймакси, родом из казанского уезда, в чем и повинилась с пыток. Требовал ее в Казань воевода и боярин князь Юрий Иванович Ромодановский, слепо веривший в колдовство как и все его современники. (№ 20, стр. 391).

Всех документов приведено 78 №№; в конце книги приложен указатель личных имен и географических названий.

А. К.

Текст воспроизведен по изданию: В. А. Бильбасов. Первые политические письма Екатерины II. // Исторический вестник, № 8. 1889

© текст - А. К. 1889
© сетевая версия - Thietmar. 2021
© OCR - Никитюк О. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Исторический вестник. 1889