Андрей Денисьевич Виниус

Андрей Виниус, сотрудник Петра Великого.

III

(См. "Русская Старина" ноябрь 1909 г.).

Деятельность А. А. Виниуса при Петре В. — Переписка с царем. — Почтовое дело — Школы и разные др. поручения царя. — Рассказы Корба о Виниусе. — Сибирский приказ. — Артиллерия. — Падение Виниуса. — Последние труды его. — Матвей Виниус.

Мы не знаем, когда в первый раз деятельный и умный голландец встретился с Петром В. По свидетельству Б. И. Куракина, еще в отрочестве Петр, по склонности своей ко всему иноземческому, начал учиться всяким "экзерцициям” и голландскому языку и за "мастера" этого языка был дьяк Посольского приказа, Андрей Виниус "человек умный и состояния доброго” ("Гисторя о царе Петре Ал.”, см. Архив кн. Куракина, т. I, стр. 70). Вероятно, Петр познакомился с Виниусом после дела Шакловитого. В 1687 г., по поручению последнего, Виниус заказывал за границей портрет царевны Софии с преувеличенным ее титулом. Во время суда над Шакловитым Виниусу пришлось по этому поводу давать объяснения (Роз. Дела о Ф. Шакловитом, I, стр. VIII-IX). Очевидно, эти объяснения были признаны удовлетворительными, потому что Виниус не только не пострадал, а в 1691 году, в чине думного дьяка, даже по праздникам "пресветлых государей царей пресветлые очи видел” и находился в наряде на разных церковных церемониях (Сборник выписок из архивных бумаг о П. В., М., 1872, т. I, стр. 403). Очевидно, проницательный взор Петра сумел оценить полезного работника. [660]

С 1694 г. сведения об отношениях Царя к Виниусу имеются в значительном количестве, благодаря большому числу писем Царя и Виниуса друг ко другу.

Из дела Шакловитого Царь мог узнать о знакомстве Виниуса с амстердамским бургомистром Витзеном (Виниус заказывал портреты ц. Софии через Витзена). В 1693 г., вероятно, при посредства Виниуса и Витзена, Царь заказал в Голландии корабль "Святое Пророчество". Из переписки царя с Виниусом за время, начиная с 1694 по 1714 год включительно, мы узнаем, что более всего интересовало Петра В. в это время и в чем Виниус принимал деятельное участие. В 1695 — 1696 годах, в эпоху Азовских походов, Царь имел в лице Виниуса постоянного важного и сведущего корреспондента. Через него он делал заказы за границей, военный заготовки у себя дома; через него получал сведения о заграничных и московских новостях, куранты; через него передавал известия и поручения. Вместе с тем замечаем, что Виниус, при необычайной деятельности, нисколько бережет себя и не забывает своих интересов: он два раза уклонился от возможного свидания с Царем — один раз под предлогом ушиба, другой раз без всякой видимой причины; обращается к Петру с какою-то челобитной для себя, просит прощения провинившемуся свояку, Емельяну Игн. Украинцеву. Последнее поручение Царя, с каким мы встречаемся в этой переписке (Переписка Петра В. с Виниусом будет рассмотрена нами в особой главе), постройка триумфальных ворот, было Виниусом выполнено в сентябре 1696 года, и 30 сентября торжественный въезд в Москву состоялся. "Капитан Петр Алексеев” шел пешком за раззолоченными санями адмирала Лефорта. Устроитель торжества, Виниус, сверху триумфальных ворот в трубу говорил вирши победителям (Описание похода боярина Шейна. Соловьев, Ист. России, т. III, 1157).

Вскоре после Азовских походов, Царь Петр затеял новое важное дело: собрался в дальнее путешествие — в Западную Европу. Он отправился туда инкогнито в числе свиты послов Головина и Лефорта, в марте 1697 года, а вернулся в августе 1698 г. Это было время, когда Виниус был одним из довереннейших лиц Петра. Царь пишет ему часто тайными чернилами и о таких делах, о которых не пишет никому. Всякая почта приносит письма Петра Виниусу — случайное отсутствие их в той или другой почте уже беспокоит старика. Соблюдая инкогнито [661] Царя, Виниус пишет ему просто, иногда фамильярно; Петр отвечает ему тем же. Они сообщают друг другу всякие новости, политические и научные, даже простая сплетни. Виниус больше всего пишет о железном деле, о почтах, о сибирских делах; Петр — о политике и о приемах, оказанных посольству заграницей. В одном письме Виниус рекомендует одного окольничего на службу. В декабре 1697 года Петр пишет О. Ю. Ромодановскому письмо, в котором просит последнего оказывать покровительство Виниусу (Письма и бумаги П. В., т. I, стр. 228. Несколько позже встречаемся с известием, что некто Михаиле Волчков был поставлен под виселицу, а затем снят и бит кнутом на козле нещадно за неправое челобитье на Виниуса (7 дек. 1699 г. см. Записки Желябужского, М., 1840, стр. 154)).

Это время вообще было временем расцвета деятельности Андрея Андреевича, хотя он считал уже шестой десяток лет возраста. Мы уже сказали, что из всех вопросов наиболее занимали его в это время — почта, железные заводы и сибирские дела. Приступим теперь к обозрению его деятельности по этим трем рубрикам за время 1695 — 1701 г. (в 1701 г. Виниус навлек на себя первую немилость Петра и лишился почты).

Выше мы видели, что с 1695 года в почтовом деле сотрудником Андрея Андреевича становится его сын Матвей с чином "стольника и почтмейстера" (С. А. Белокуров ошибочно придает этот титул Андрею Виниусу). Во время Азовских походов надо было установить почтовые сообщения между Москвою и Доном. Это было чрезвычайно затруднительно вследствие недостатка городов и населенных мест, а также вследствие набегов степняков. Почты из лагеря в Москву, а иногда и из Москвы к Азову — запаздывали; Петр с облегчением посылал в августе 1696 года последнюю почту из Азова, был готов совсем отказаться от Московско-Азовской почты, как только крайняя нужда миновала (Письма и бумаги П. В., т. I, стр. 101). С отъездом Петра за границу должны были оживиться почты Рижская и Виленская. Теперь уже на этом пути каждая неисправность беспокоила и Петра, и Виниусов. В Москве весьма многие писали письма тем или другим членам посольства; так как на каждую посылку приходилось Виниусу делать затраты, то он убедительно просил завести обычай — все письма, адресованные за границу, к членам посольства, сносить в одно место, чтобы [662] их можно было отсылать сразу париями, в одном пакете (Письма и бумаги П. В., I, 633). Что расходы Виниуса по отсылке заграничной корреспонденции были велики, видно между прочим из того, что 21 дек. 1697 г. глава посольства, Ф. А. Головин, писал в Приказ Большой казны, чтобы Виниусу выдали "на заплату амстрадамской почты" 300 рублей (Памят. Дипл. Снош. VIII, 1152).

При всякой неаккуратности почтмейстеров, Виниус настойчиво жалуется на них. В октябре 1697 г. он жаловался на неаккуратность Варшавской почты Алексея Васильева, доходящей до Москвы в 4 недели, а иногда и больше, "хотя многажды о исправлении прошено, но у них того не чинится": письма, посланные из Варшавы 28 августа, а из Амстердама 3 сентября — пришли вместе 26 сентября (Письма и бумаги П. В., т. I, 645). В феврале 1698 г. Андрей Виниус жаловался на рижского почтмейстера, Рейнгарда Грена (Письма и бумаги П. В., т. I, 681). Грен задерживал письма торговых людей и далее осмелился распечатывать пакеты, посылаемые из Москвы в посольство Лефорта и Головина. Матвей Виниус предлагал посылать письма из Москвы в Кенигсберг не через Ригу, а через Литву. По указу Царя, из Пскова было написано рижскому губернатору, чтобы он "того почтаря велел унять". Когда рижский почтмейстер не "унялся", то Петр послал грамоту Карлу XII. Дело уладилось; но за то скоро раздались жалобы с другой стороны: факторы шведского короля пожаловались, что многие письма в Швецию не доходят; пришлось Матвею Виниусу оправдываться (Хрущов, 29-30).

Почтмейстерская осторожность Андрея Виниуса выразилась также в том, что он просил членов посольства, при отсылке писем, нумеровать их, чтобы при получении видно было, которого не достает. Однажды, убедившись, что одного из пакетов не досчитывается, Андрей Виниус написал в Мемель и Ригу "и буде то учинилось не омылкою или опискою какою", то, по его рассчету, он должен был найтись в Риге (Письма и бумаги П. В., т. 1, 708).

По возвращении Петра из-за границы внимание почтмейстеров снова было обращено на внутренние почты. Еще накануне его приезда была окончательно установлена Сибирская почта, из Москвы до Якутска и Нерчинска и обратно. Почта начала ходить (пока до Тобольска) в летние месяцы трижды в год. Частным [663] торговым лицам разрешено было пользоваться правительственной почтой. За доставку писем взималось по таксе, составленной 21 октября 1697 г. Таможенным головам, которые принимали письма и взимали плату, приказано было "отнюдь ничьей грамотки не распечатывать и не смотреть, чтобы всяк, заплатя пристойную заплату, был обнадежен, что его грамотка в дом к нему дойдет (П. С. З., III, № 1654).

Вскоре по заграничной почте вышло крупное недоразумение. В начале 1700 года пропала почта, пришедшая из-за рубежа. Петр В. написал И. И. Головину, чтобы тот принял меры к ее разыскании. Почта была найдена при следующих обстоятельствах "Человек” псковитина И. А. Кокошкина увидал на дороге запечатанные сумы и сказал об этом своему барину. Тот сейчас же поехал на указанное ему место, но сум там уже не нашел. Они оказались у крестьянина, с которым шел "человек” Кокошкина мимо этих сум. Место, где лежали эти сумы, было в 3 верстах от почтовой дороги в лесу; лежали они, очевидно, в снегу, потому что заплесневели и письма в них оказались мокрыми, хотя печати на письмах были целы (Письма и бумаги П. В., I, 788). Одна из сум была распечатана и по росписи в ней не хватало писем Андрея Бутенанта (Письма и бумаги П. В., I, 813). Очевидно, эти письма понадобились шведам: в это время Дания готовилась к войне с Швецией, а Бутенант был датским резидентом в Москве.

В то время, когда заграничная почта ослабила свои функции, развивались почты внутренние. Указом от 16 февр. 1700 г. была учреждена постоянная почта от Москвы через Серпухов, Тулу, Елец до Воронежа. Почта должна была ходить без замедления в указные числа и часы и письма должны доставляться бережно; за неаккуратность почтарям грозила "смертная казнь безо всякие пощады". Дорога от Москвы до Воронежа преобразилась — ее исправили, повсюду расставили верстовые столбы, покрашеные красною краской; между столбами по обе стороны дороги посажены были деревья (Л. Вейнберг, Воронежская почта (Воронеж, юбилейн. сборник, т. I. Вор., 1886. Стр. 435-436). Заведывание Воронежской почтой было поручено боярину Ф. А. Головину. Вслед за этим была реформирована и Архангелогородская почта (через Вологду). Заведывание ею в Москве поручено Матвею Виниусу, а в Архангельске иноземцу Денису Гоутевалу (Хрущов, 27). [664]

Начиная в 1700 году воину, Петр был озабочен развитием почтовых сношений. Матвей Виниус получил указ о приведении в лучший порядок заграничной почты. В ноябре 1699 года он был командирован для ученья в город Берлин (Гамель, 37); вся тяжесть почтового дела легла опять на старика Андрея Виниуса (Хрущов, 30. С этого момента Хрущов величает его "Андреем Денисовичем"). Матвей Виниус, по поручению даря, заключил новый почтовый договор с Бранденбургским курфирстом об отсылке почт по направленно Кенигсберг — Тильзит — Вильна — Смоленск — Москва (Письма и бумаги П. В., I, стр. 333). Был учрежден новый Смоленско-Псковский почтовый путь.

Но мы знаем, что не одно только почтовое дело легло тяжким бременем на плечи усталого дельца. Взяв снова на себя все разросшееся почтовое дело, он в то же время был завален бесчисленными делами по Сибирскому приказу, исполнял массу военных, административных даже просветительных поручений Петра. В 1701 г. он заявлял, что собрал в школы 250 ребят, из которых выйдут хорошие инженеры, артиллеристы и мастера (Соловьев, Ист. России, кн. III, 1251. А в 1703 г. в "Ведомостях" читаемы "в математической штюрманской школе больше 300 человек учатся и добре науку приемлют” (Ведомости времени Петра В., вып. 1-й М., 1903, стр. 3)). Тогда же он открыл навигаторскую школу.

В 1701 г., когда Виниус замещал пленного генерал-фельдцейхмейстера царевича Александра Арчилловича в заведывании Приказом артиллерии, последовало открытие школ на новом пушечном дворе. Велено было построить на пушечном дворе деревянные школы и в тех школах учить детей пушкарских и иных посторонних чинов людей словесной и письменной грамоте, цифири и инженерным наукам. Указ повелевал ученикам "будучи в тех школах учиться наукам с прилежанием, а выучась, без указу с Москвы не съехать, также в иной чин, кроме артиллерии, не отлучаться". В школах был устроен для учеников полный пансион (На корм им положено по 2 деньги человеку на день, "и из тех денег из половины покупая хлеб и харч: в постные дни рыбу, а в скоромные мясо и варить кашу или щи, а по другой деньги — на обуви и на кафтанишки и на рубашенки" (Бранденбург, 485)). Тем ученикам, которые будут прилежны и переимчивы, обещано особое государево жалованье (В приложениях к соч. Бранденбурга помещена ведомость расходам по содержании артиллерийской школы 1701-1706 г.г. Из нее узнаем, что с 1 авг. по 28 сент. 1701 г. было набрано 180 чел. учеников, а к апр. 1704 г. число их доходило уже до 300. Из этого числа впоследствии поступило на службу 11, отдано в артиллерийские ученики 5, в токари — 10, писаря пушкарские — 2, пушечные ученики — 1, сбежал — 1). [665]

Замышляя ввести обучение ребят немецкому языку, Петр проектировал к этому делу также привлечь Виниуса (Письма и бумаги П. В., II, 310). Царь давал ему массу ученых поручений — переводов и составления специальных трактатов, словарей и пр. Не избежал Виниус и побочной работы, не имевшей непосредственной связи с его должностями, так напр.: в 1700 г. заседала комиссия по составлению нового уложения; комиссия эта поручила Виниусу отправиться к патриарху с просьбой представить материалы для уложения по духовному ведомству (Библиотека Моск. Общ. Ист. и древностей, М., 1845, стр. 117). Старик изнемогал от работы, но, пользуясь большими доходами, не желал отказываться ни от одной из должностей, что в конце концов привело его к невозможности быть аккуратным в исполнении возлагавшихся на него поручений. Оно стал уже часто вызывать неудовольствие царя своею неаккуратностью ("московским тотчасом”, как любил выражаться Петр). Неаккуратность его, особенно в важном почтовом деле, очевидно, достигла таких размеров, что Царь не счел возможным даже ждать приезда его сына из-за границы и 17 марта 1701 г. указал: "почты Виленскую и города Архангельского, приемом и отпуском которые ведает стольник Матвей Виниус — ведать ныне Государственного Посольского приказу переводчику Петру Шафирову; а ему, Матвею, той почты не ведать" (Хрущов, 31).

С потерей заведывания почтами Андрею Виниусу приходилось примириться с потерей крупной доходной статьи (К этому времени относится сочинение русского экономиста, Ивана Посошкова "о ратном поведении", в котором последний, указавши на выгоды, извлекаемый иностранцами из почты в ущерб русским, которые еще не умеют пользоваться этим учреждением, советует уничтожить заграничную почту). Оно подал в Посольский приказ челобитье об уплате ему денег за заграничную корреспонденцию, в размере 304 р. 12 коп. Деньги эти были ему уплачены.

Потеряв заведывание почтою, Андрей Виниус сохранял за собою все прочие должности; но с этого момента расцвет его деятельности начинает меркнуть.

В эпоху расцвета Виниус был крупным и влиятельным вельможей. Мы знакомимся с ним с этой стороны по запискам [666] Корба, бывшего в Москве в 1698-99 г.г. Вот некоторые из рассказов последнего.

Царь, покончив с казнями стрельцов и собираясь в Воронеж, велел генералу Лефорту устроить обед для вельмож и иностранных представителей. На этом обеде, происходившем 2 ноября 1698 г., был и Виниус. Корб рассказывает, что гр. А. А. Матвеев за столом громко сказал Виниусу по-латыни: "дураками полон свет"; Корб умалчивает, кого разумел Матвеев под "дураками" (Корб, 114).

24 апреля Виниус с монахом Карионом и несколькими офицерами был на обеде у императорского посла Гваpиента, в свите которого был Корб (Корб, 168); к обеду был приглашен Андрей Виниус (Корб, 177). 10 июня того же года императорское посольство посетило Воскресенский монастырь. Когда приезжие гости осматривали храм, пришел Виниус с бранденбургским резидентом, и они все обедали вместе. После этого обеда, рассказывает Корб, "отправились мы в имение Виниуса, отстоящее отсюда на несколько миль (О недвижимом имущества Виниуса у нас очень мало сведений. Среди межевых книг М. Архива Мин. Юстиции есть межевые книги вотчинных земель дьяка Андрея Виниуса 1692 г. (пустоши Шитина и Лазаркова Горетова стана). Описание докум. и бумаг, хран. в М. Архиве М, Юст. т. I, стр. 154). Дом его, хотя построен из мелких кирпичей, однако же вполне удобен и имеет прекрасный вид на обмывающую его стены речку и открытые на большом пространстве поля. Мы находили особенное удовольствие, наслаждаясь катаньем на лодке и ловлею сетями рыбы; это нас тем более занимало, что мы знали, что пойманная нами рыба будет служить для нашего ужина. Во всем гостеприимстве хозяина видны были искреннее благоволение, и чистосердечное радушие. Спустя некоторое время, в продолжение которого мы развлекались приятной беседой, кушали рачительно приготовленный обед и г. Посол с нашим хозяином обходился по-приятельски” (Корб, 178-179).

И. П. Козловский.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Андрей Виниус, сотрудник Петра Великого // Русская старина, № 12. 1909