-

Сведение о подьячем Анкудинове, ложно назвавшимся сыном царя Василья Иоанновича Шуйского.

Год 1652. В царствование Государя Царя Алексея Михайловича, бежал из Москвы новой четверти Подьячий Тимошка Анкудинов, сжегши свой двор, погубив жену свою и унести с собою несколько сот рублей казенных денег. Под ложным именем Князя Шуйского, сына Царя Василья Ивановича, долго скитался он в Европе. Сперва пришел в Царь-град и принял там Магометанскую веру. Наделав в Турции много беспутств и избавляя себя от смертной казни, перебежал он в Польшу, а потом в Литву к Запорожскому Гетману Богдану Хмельницкому. Когда Польский Король Ян приказал захватить его и отправить в Россию, то скрылся от поисков и пробрался в Рим, где, [230] оставя Магометанство, сделался Католиком. Из Рима появился он в Швеции, и был тут пойман; но в Нарве из под караула ушел и обознан будучи от Новогородского торгового человека Петра Микляева, в Голстинском городе Нейстаде, взят был под стражу.

Государь, получив о том достоверное известие, отправил Декабря 1-го к Герцогу Фридерику гонца Василья Шпилькина с грамотою, в которой, изъяснив подробно все бездельства и преступления сего беглеца и самозванца, просил о выдаче его означенному гонцу и о принятии для препровождения его нужных мер, чтоб он не мог опять куда либо скрыться и рассевать в других Государствах плевелы раздоров и клевет против России.

В ответной Грамоте от 11-го Марта, с Петром Микляевым присланной, Герцог дал знать Государю, что он самозванца Анкудинова выдаст, только с тем, чтоб все постановления и записи, в царствование родителя Государева о Персидской торговле состоявшиеся, были обратно доставлены в Голстинию. [231]

По сочинении в Посольском Приказе докладной выписки о всех договорах, с Голстинским Герцогом состоявшихся, воспоследовал следующий приговор: «7161 Июля в 11 день, Государь, Царь и, Великий Князь Алексеи Михайлович всея Руссии, сей докладной выписки слушав, указал и Бояре приговорили: к Голстинскому Фредерику Князю о Персидском торгу Его Княжеские Грамоты и записи и Посольские записи же и ответные письма все послать с Новгородцем с Петром Микляевым к Василью Шпилькину. А как они Василий и Петр учнут письмами размениваться по прежнему Указу и вора примать, и им о тех Княжеских Грамотах и о записях, и о которых можно стоять и отговариваться на крепко, чтоб не отдать; а будет ни которыми мерами отговориться и отстоять невозможно, « и те Грамоты и записи и ответные « письма о той же Персидской торговле, отдать, и письма все, которые с вором в поимке взяты при Государевых людех на ратушу, и что тот вор на очной ставке перед ними винился, и прямово отца у себя Демку Холщевника и мать Соломонидку сказал, и о [232] том у них взять письмо же за руками, и вора привесть к Москве по прежнему».

Чрез Грамоту свою Царь Алексеи Михайловича дал чувствовать Герцогу, что он излишно дорожит выдачею известного целому свету богоотступника и злодея, и что Его Светлость не должен был в замену за то чего либо требовать; но впрочем не отказывался возвратить ему несдержанные с его стороны договоры о торговле Персидской. — В следствие чего Самозванец немедленно выдан был пребывающему в Голстинии гонцу Шпилькину, и в возмездие за свои преступления, публично казнен в Москве.

Текст воспроизведен по изданию: Сведение о подьячем Анкудинове, ложно назвавшимся сыном царя Василья Иоанновича Шуйского // Северный архив, Часть 26, № 7. 1827