ШВЕДСКИЕ ПИСЦОВЫЕ КНИГИ ИЖОРСКОЙ ЗЕМЛИ 1618-1623 гг.

Более 80 лет назад Археографическая комиссия издала «Шведские писцовые книги Ижорской земли 1618-1623 гг.». 1 Однако, несмотря на то, что эти писцовые книги представляют значительный интерес, они до настоящего времени не были предметом специального изучения. В исторической литературе нет работ, которые определяли бы качества их как исторического источника и подвергли обработке заключающиеся в них материалы. Правда, они были известны исследователям, но использование их носило крайне ограниченный характер. Кроме краткой заметки в «Отечественных записках», 2 выход из печати «Писцовых книг Ижорской земли» был отмечен рецензией в «Морском сборнике». 3 Автор рецензии А. Фрейганг, подписавшийся «А. Фр», дал лишь очень краткую характеристику содержания книг. В основном он заполнил страницы своего отзыва обширными выписками из предисловий Археографической комиссии к 1 и 2-му отделам изданного тома. Выписки Фрейганга касаются политической истории Ижорской земли. Таким образом, рецензия в «Морском сборнике» говорит о значении Ижорской земли в истории России, почти не затрагивая вопроса о значении изданных писцовых книг для исторической науки. Безразличие, с которым было встречено появление в печатном виде «Шведских писцовых книг Ижорской земли», продолжало существовать и в дальнейшем.

Через 25 лет после опубликования «Писцовых книг Ижорской земли» все еще было необходимо указывать на их значение. 31 октября 1885 г. И. А. Горчаков сделал на собрании Вольного экономического общества доклад «Новгородские и шведские писцовые книги, как материал для выяснения экономического положения Петербургского края в XV-XVII столетиях». 4 В своем докладе или, точнее, сообщении Горчаков дал краткую характеристику содержания изданных Археографической комиссией книг. Касаясь шведских писцовых книг, он [235] ограничился пересказом той части предисловия к ним, в которой перечисляются заключающиеся в книгах 1618-1623 гг. сведения, и привел для примера описание одной деревни. Критический подход к источнику и сообщении Горчакова отсутствует, а между тем это единственная работа, в которой шведские писцовые книги рассматриваются как исторический источник.

В дальнейшем мы встречаем в трудах историков лишь использование отдельных фактов, зарегистрированных шведскими писцами в интересующих нас книгах. Так, Э. Берендтс в труде «Государственное хозяйство Швеции» привел извлеченные из «Писцовых книг Ижорской земли» поуездные итоги сумм, поступивших в уплату за выкупаемые арендованные земли, и общие суммы собранной ренты. 5 Кроме того, он сослался еще несколько раз на текст «Писцовых книг Ижорской земли» в подтверждение отдельных наблюдений. 6 Содержащиеся в писцовых книгах 1618-1623 гг. названия деревень и пустошей и сведения о числе обж в них использовал А. М. Андрияшев в работе по исторической географии Новгородской земли. 7 Однако даже и в этом отношении материалы шведских писцовых книг далеко не исчерпаны, поскольку Андрияшев привлек только данные, относящиеся к территории части Петровского погоста и Ямского окологородья, входившей в состав Шелонской пятины. Но основной материал писцовых книг 1618-1623 гг. продолжал оставаться неиспользованным вплоть до настоящего времени.

Рассматриваемое нами издание состоит из двух «отделов» (книг), составляющих первый том широко задуманного издания «Шведских писцовых книг Ижорской земли». В связи с тем, что издание публикует текст шведских писцовых книг на языке подлинника, оно имеет двойной заголовок: «Iordebocker ofver Ingermanland — Писцовые книги Ижорской земли».

Основным содержанием изданного первого тома являются писцовые книги 1618-1623 гг., что и указано в подзаголовке. Предполагалось, что в следующие тома войдут писцовые книги других лет. Однако во время печатания выяснилось существование писцовых книг, ранее не известных, и первоначальный план, видимо, подвергся изменению Кроме того, более близкое ознакомление с текстом писцовых книг при подготовке к печати выдвинуло ряд вопросов, требовавших дополнительного Изучения. Вследствие этого Археографическая комиссия включила в первый том, кроме книг 1618-1623 гг., отрывок писцовой книги 1640 г., охватывающий описание Спасского погоста Ореховского уезда Публикация такого извлечения из книги 1640 г. мотивирована тем, что [236] Спасский погост был расположен по обоим берегам Невы от ее истоков до устья, т.е. занимал территорию будущей столицы и ее окрестностей.

Книга первая, или «отдел» первым, как он назван на титульном листе, содержит писцовую книгу Копорского уезда 1618-1623 гг. Этот отдел напечатан в 1859 г. Второй отдел вышел в свет в 1862 г. Он содержит писцовые книги 1618-1623 гг. Ямского и Ивангородского уездов, отрывок писцовой книги 1640 г. Спасского погоста Ореховского уезда, карту дельты Невы, составленную в 1698 г. шведским полковником Кроньпортом, и приложения. В приложениях находятся: 1) Указатель имен помещиков, арендаторов и других лиц, 2) Указатель местных названий, 3) Указатель названий податей и податных лиц и пр. 4) Указатель сокращений. И первый и второй отделы снабжены предисловиями, в которых дан беглый обзор основных моментов истории Ижорской земли, охарактеризовано историческое значение ее для России, указано значение шведских писцовых книг для изучения истории Ижорской земли, кратко описано содержание указанных книг, приведены сведения о шведских архивных источниках, относящихся к истории Ингерманландии, сообщены археографические сведения и данные об источнике, о предпринимаемом издании и некоторых приемах публикации, принятых в нем.

Основная изданная Археографической комиссией книга 1618-1623 гг. хранилась в Архиве Королевской камер-коллегии в Стокгольме и была переслана в Комиссию, когда последняя приступила к печатанию «Писцовых книг Ижорской земли». Таким образом, эти книги изданы по подлиннику. Судя по предисловию Комиссии, книга имеет «296 двойных страниц (листов?) in folio» и «писана немецкими буквами, почти везде очень четко». 8 Наличие подлинника при печатании книги, к сожалению, не было использовано Археографической комиссией в полной мере; на палеографические особенности рукописи не было обращено внимание. Существование разновременных надписей, приписок и отметок в книге устанавливается наблюдением над изданным текстом с совершенной очевидностью. Между тем наличие разновременных надписей, весьма вероятно сделанных и разными чернилами и разными почерками, никак не отражено в издании. В ряде случаев это создает почти непреодолимые препятствия для правильного понимания текста. Мы коснемся этой стороны издания ниже, при рассмотрении круга вопросов, которые освещают материалы писцовых книг Ижорской земли.

«Писцовые книги Ижорской земли» могут называться так лишь условно. По своему типу они значительно отличаются от тех книг, которым в русской исторической науке присвоен термин «писцовых». Изданные Археографической комиссией книги не имеют собственного названия. Находящаяся на их переплете надпись «Ingermanlandzboken [237] pro Ann 1618, 1619, 1620, 1621, 1622, 1623» означает: «Книги Ижорской земли за годы...,». Ближе определяет тип книги заголовок, находящийся на первой странице рукописи: «Caporie Lahns Mantal Sampt Arrenne Ahrens Opborder», переводимый: «Мантальная роспись Копорского округа и подати арендных годов (1618-1623)». Действительно, книга содержнт мантальную роспись и погодную запись поступивших в натуре и деньгами податей и разного рода сборов.

На левых страницах развернутой книги находится перечень насеянных пунктов (сел и деревень) и пустошей. У названий сел, деревень пустошей стоят цифры, обозначающие количество обж в данном селении или пустоши. Что эти цифры обозначают обжи, видно из прямых указаний текста книги в нескольких местах. Кроме того, в ментальном итоге по Копорскому уезду для числа обж выделена особая графа. 9 В описании Ямского и Ивангородского уездов особая графа для обежного числа имеется не только в итогах, но и в самом тексте. Под названием населенного пункта книга перечисляет живущих в нем хозяев — крестьян, бобылей, земцев и др. Под именем хозяев указывается общее число и приводятся имена взрослых мужчин, являющихся членами хозяйства. Указанные сведения составляют основную часть мантальной росписи, ее дополняют графы со сведениями о количестве лошадей и коров в каждом хозяйстве и особая графа с левой стороны текста, в которой помещены разного рода отметки и надписи: сведения о времени переселения в деревню хозяина, о месте его первоначального жительства, о разделах хозяйства, о пожалований деревни в частное владение или пользование и др. В конце описания погоста имеется ментальный итог по погосту, а в конце описания уезда — общий уездный. В этих итогах имеются графы: «обжи», «крестьяне», «лошади». Правая часть книги против каждой деревни и пустоши перечисляет названия продуктов и разного рода денежных сборов, поступивших в казну, а в некоторых случаях и владельцу. Размер поступлений и платежей указан для каждого из шести годов, охватываемых книгой, отдельно в специальных графах. В конце описания погоста и уезда книга дает погодные попогостные и поуездные итоги поступлений, для каждого продукта или денежного платежа отдельно, и общей суммы с переводом натурального сбора на деньги.

Сделанный нами обзор содержания «Писцовых книг Ижорскои земли» показывает, что в них отсутствует описание земель, являющееся важнейшей задачей писцовых книг, и потому они могут называться писцовыми книгами лишь условно. По своему содержанию они больше имеют основании быть отнесенными к числу окладных и платежных книг.

В описании русских рукописей Стокгольмского государственного архива, составленном К. И. Якубовым, значится список переписной окладной книги Корельских погостов. Сличив эту книгу с переписной окладной книгой Новгородской земли 7008 г., опубликованной Беляевым [238] во «Временнике Общества истории и древностей российские». Якубов установил, что книга Стокгольмского архива является списком с книги 7008 г. Список имеет следы использования его шведами, встречающиеся в нем названия погостов, деревень и т. д. написаны на полях по-шведски, точно так же переведены на шведский язык итоги по погостам, волостям и т. д. Эти и другие шведские надписи заставляют предполагать, что шведы пользовались списком как источником при сборе податей и при составлении новых, шведских же писцовых книг Кексгольмского лена. 10

Из текста рассматриваемых нами шведских книг 1618-1623 гг. видно, что при их составлении также были использованы «старые русские писцовые книги», причем, в частности, из них заимствовались сведения об обежных обложениях. 11 Встает вопрос, какие именно русские писцовые описания Ижорской земли были использованы шведами?

Сопоставление шведских книг 1618-1623 гг. с книгами 7008 г. показывает, что последние не являются первоисточником «Писцовых книг Ижорской земли». 12

Приведем несколько примеров.

 

Каргопольский

погост

Число

обж.

Источник

Радчинский погост

Число

обж.

Источник

Село Кумолово

6.5

НПК. Ш, стб. 497

Село Кайбала

2?

НПК. III. стб. 554

Дер. Кумолова

19

П. кн. Иж. з., стр. 26

Дер. Кайбала

'20

П. ки. Иж. э, стр. 66

Сельпо Арбала

20

НПК, III. стб. 497-498

Марков двор.

3

НПК, III, стб. 557

Дер. Арбала

15

П. кн. Иж. з.,стр.30

- Марково

2

П. кн. Иж. з., стр. 66

Осиновая Лука

5

НПК, П1. стб. 499

     

Пуст. Осиновая Лука

7

П. кн. Иж. з., стр. 17

     

 

 

Встречаются и совпадения, например:

Радчинский погост

Сельцо Домашово

9 обж.

НПК, III, стб. 556

Дер. Домашова

9

П. ки. Иж. з., стр. 66

 

 

и др.

Наиболее близкое по времени к «Писцовым книгам 1618-1623 гг.» общее описание земель в Московском государстве происходило в 80-х [239] годах XVI в. Однако составленные в результате его писцовые книги не могли послужить шведам в качестве источников потому, что во время описания Новгородских земель Копорский и Ямской уезды были захвачены шведами и остались не описанными. В писцовой книге Вотской пятины 1581-1583 гг. прямо указано, что «в Вотцкой же пятине Елизарей Стараго да подъячей Семейка Киселев не писали Корельского и Колорского уезда и Ямьского Окологородья, которыми погосты х Кореле и х Копорью и х Яме владеют немецкие люди...» 13. Около этого времени шведы сами составили ментальные росписи уездов Ижорской земли. В Стокгольме, в архиве Камер-коллегии, сохранились книги ментальной росписи по Ивангороду 1583-1586 гг., по Яме 1583-1588 и Копорью 1582-1589 гг. 14

Поскольку в книгах 1618-1623 гг. ссылки на мантальные росписи указанных годов отсутствуют, а имеются ссылки на русские писцовые книги, мы приходим к заключению, что упоминаемые в «Писцовых книгах 1618-1623 гг.» «старые русские писцовые книги» относятся ко времени после 80-х гг. XVI в. 15 Вероятно, это — книги частного описания земель Иван городского, Копорского и Ямского уездов, которое должно было быть произведено после возвращения этих уездов в Московское государство по условиям Тявзинского договора 1591 г. Во всяком случае нам известно, что в 1595-1596 гг. Вотскую пятину описывал подьячий Афанасий Михайлов, а в 1597-1598 гг. — подьячий Ефим Нечаев. Книги их письма могли быть использованы шведами. Кроме того, во время шведской оккупации Новгородских земель в 1612 г. были составлены дозорные и обыскные книги Вотской и Шелонской пятин, 16 в которых записаны крестьяне и бобыли, «каков кто прожитком». Однако в шведских писцовых книгах 1618-1623 гг. нет никаких указаний на то, чтобы материалы дворов и обысков 1612 г. были использованы в качестве источника или корректива. Установление времени составлений «старых русских писцовых книг», использованных в мантальной росписи 1618-1623 гг., имеет, как увидим ниже, существенное значение для правильного раскрытия содержания росписи в отношении некоторой части сообщаемых ею сведений.

Период 1618-1623 гг., охваченный опубликованными Археографической комиссией писцовыми книгами, является первым шестилетием после заключения Столбовского договора 1617 г. и установления в Ижорской земле власти Швеции юридически, а не только в силу захвата ее вооруженной силой, как то было во время интервенции. В XVII в. в Швеции в каждом лене (уезде) велась поземельная книга (Iordebok), в которую заносились отдельные земельные владения по [240] их видам (коронные земли, скаттовые, фрельзевые), владельцы их, подати и повинности. Поземельная книга состояла из двух частей — основной, составлявшейся заново через 6 или 10 лет, и ежегодных извлечений из нее, перечислявших подати и повинности и имевших чисто фискальное значение. Кроме того, в лене велись ментальные и другие списки. 17 Писцовые и поземельные книги (Jorde bockerna) были заведены в Швеции в XVI в. по приказанию Густава I с целью упорядочения налогового дела. Старые налоги при этом превращены были в постоянную ренту с недвижимой собственности, определяемую писцовой книгой для каждой податной единицы — геймата (hemman). Самые сборы и повинности, занесенные в книгу, получили общее название ренты (ranta). 18 Таким образом, опубликованная Археографической комиссией книга является первом шведской писцовой книгой, составленной для вновь присоединенных по Столбовскому договору уездов, в соответствии со шведской административно-финансовой практикой.

Весьма важным обстоятельством было то, что шведские писцовые книги продолжали служить для практических целей и после окончания того шестилетнего периода, на который они были составлены. В писцовой книге 1618-1623 гг. мы встречаем отметки: «бежали в 1624» или «бежал в 1625», «1626 бежал за границу». Имеются также надписи, указывающие королевские грамоты как основание для владения землями, датированные более поздним годом, чем годы, охваченные писцовой книгой. Такова, например, ссылка на королевскую грамоту от 1 августа 1624 г. 19

Таким образом, текст шведских писцовых книг не оставался неизменным. Более поздние приписки не только пополняли книги новыми сведениями, но меняли самое содержание записей, сделанных при составлении книг. Особенно существенное значение эта черта шведских книг 1618-1623 гг. имеет при рассмотрении ее данных о землевладении. Приписка на полях имени владельца заставляет отнести соответствующие селения в разряд частновладельческих. Между тем надписи о передаче деревни не всегда имеют указания на дату. В таких случаях мы лишены возможности установить, принадлежало ли данное селение при составлении писцовых книг короне или уже было пожаловано в частное владение или пользование. Вследствие этого невозможно распределить селения, описанные в книге, на принадлежащие короне и на частные, по состоянию на 1618-1623 гг., а отсюда проистекает невозможность проверки мантальных итогов. Лишает возможности опереться на ментальные итоги для установления размеров частного землевладения и то обстоятельство, что шведские писцы в некоторых случаях не отмечали вовсе принадлежности селений частным владельцам. Так, например, но второй половине Каргальского погоста (имеющей самостоятельные [241] итоги) в мантальное число не включены хозяева всех селений, у которых поступление ренты не указано. Только для части таких селений книга сообщает имена владельцев, другая часть никаких надписей о принадлежности частным владельцам не имеет. Однако невключение крестьян этих деревень в мантальное число приводит к заключению, что и эти деревни находились в частном владении или пользовании.

Можно привести и прямые свидетельства принадлежности частным лицам имений, владельцы которых в писцовой книге не обозначены. Из показаний одного русского выходца из-за шведского рубежа, относящихся ко времени около 1623 г., известно, что он жил до выхода на русскую сторону в деревне Даймицах Грезневского погоста «за немчином Букславом». 20 В шведской писцовой книге мы действительно находим этого крестьянина в числе жителей названной им деревни. Имеется отметка и о его побеге в 1623 г., но указания на принадлежность деревни частному владельцу нет. 21 Между тем, Бугислав Розен на самом деле владел землями в Ижорской земле, что видно из других мест той же писцовой книги 1618-1623 гг.

Мы должны подчеркнуть, что отсутствие сведений о ренте не всегда позволяет относить селение в разряд частновладельческих. В Кипенском погосте рента вовсе не показана, но мантальный итог имеется. При этом несколько селений Кипенского погоста имеют отметку о принадлежности их частным лицам. Однако не все остальные селения принадлежали короне. Число крестьян-хозяев в деревнях, не имеющих надписей о передаче в частное владение или пользование (а рента в этом погосте вовсе не указана), больше числа крестьян-хозяев ментального числа. Следовательно, некоторые селения, не имеющие отметки о принадлежности частным лицам, были частновладельческими, и крестьяне их в мантальное число не включены. Все это лишает нас возможности установить действительный размер частного землепользования. Число селений, находившихся в частном владении или пользовании, безусловно больше числа селений, имеющих отметку о принадлежности частным лицам. Вместе с тем отнести к числу частновладельческих все селения, у которых не показана рента, мы не можем, как не можем считать принадлежащими короне все селения с показанной рентой.

В тексте писцовых книг 1618-1623 гг. мы встречаем ряд деревень с описанием поступившей с них ренты и в то же время с надписью о пожаловании их частным лицам. В некоторых случаях пожалование и надпись могли быть сделаны после 1623 г., но так ли это, мы не можем определить по тексту, изданному Археографической комиссией, поскольку в нем отсутствуют указания на палеографические особенности подлинника.

При всем том шведские писцовые книги, не давая возможности [242] установить действительные размеры частного землевладения, все же-содержат ценные материалы для изучения землевладения Ижорской земли. Надписи о пожаловании селений в частное владение или пользование позволяют осветить земельную политику шведского правительства. На основании этих надписей можно установить время пожалования, состав пожалованных лиц, формы землевладения. Данные о числе обж и населении позволяют судить о размерах земельных владений. Записи о поступлении и составе ренты дают яркие картины последствий перехода селения в частные руки. Даты пожалований показывают темпы раздачи казенных земель частным владельцам. Имена пожалованных освещают политику насаждения в Ижорской земле немецкого и шведского землевладения, наряду с восстановлением земельных прав крупных новгородских помещиков и вотчинников, изменивших родине во время интервенции и перешедших в шведское подданство. Разумеется, для выяснения социального и политического лица последних необходимо привлечение актового материала, относящегося к годам шведской интервенции, — как русского, так и шведского (архив Делагарди).

Текст надписей о пожаловании указывает на различные формы землевладения и пользования. В ряде случаев селения и пустоши были пожалованы в пожизненное владение, в других случаях в наследственное, в частности в наследственное владение по Норчепингскому праву; некоторые пожалования отдавали земли в пользование с рядом ограничений; наконец, писцовые книги отмечают аренду и выкуп арендованной земли в собственность. К сожалению, надписи о пожаловании, не охватывая всех пожалованных селений и пустошей, в то же время носят часто общий характер. Не называя формы владения, они ограничиваются отметкой, что деревня «пожалована» такому-то или что деревней «владеет» такой-то. Встречаются селения, против названия которых стоит только имя и фамилия. Установить, что это имя и фамилия владельца, возможно лишь на основании упоминания его в других местах книги в другом контексте, а иногда и привлекая в дополнение к писцовой книге другие источники.

Указанные особенности надписей о пожаловании исключают возможность выяснения соотношения между различными формами землевладения и землепользования. Однако надписи о пожаловании устанавливают в Ижорской земле первой четверти XVII в. не только смену землевладельцев, но и смену форм землевладения.

Особенно в этом отношении существенны отметки о пожаловании на Норчепингском праве. Как известно, Карл IX создал в Швеции служилое дворянство, состоявшее из чиновников и офицеров, тесно связанных с королевской властью и от нее зависевших. Карл IX распределил между ними конфискованные владения старой феодальной знати. Новое дворянство получало земли в виде вознаграждения за службу. Условия, на которых дворяне получали землю, были установлены на сейме в Норчепинге в 1604 г. По так называемому «Норчепингскому [243] постановлению», пожалованные гейматы передавались в наследственное пользование, но с рядом ограничений, важнейшими из которых были установление наследования лишь по прямой мужской линии и необходимость при вступлении на престол нового короля получать заново утверждение в праве владения. Владелец не имел права продавать или закладывать имение, не предложив его предварительно казне. Владелец имения, получивший его на Норчепингском праве, обязан был отбывать конную рыцарскую службу. 22 Захватив Ижорскую землю, шведский король получил обширные земельные фонды, которые возможно было использовать для раздачи дворянству.

Следует отметить, что надписи о пожаловании писцовой книги 1618-1623 гг. указывают, наряду с королевскими грамотами, в качестве обоснования прав владения также и распоряжение губернатора — правда, в немногих случаях.

Основной частью левых страниц развернутой писцовой книги 1618-1623 гг. являются записи о селениях и пустошах, числе обж в них, числе и составе населения. Писцовые книги не охватывают всех земель Копорского, Ямского и Ивангородского уездов. Просматривая русские списки перебежчиков, относящиеся, примерно, к тому же времени, что и шведские книги, мы встречаем многочисленные указания на деревни разных погостов Ижорской земли, откуда ушли перебежчики, а также упоминания имен владельцев этих деревень. Однако, обращаясь к тексту писцовых книг, мы видим в них лишь некоторых крестьян и бобылей, попавших в русские списки, и часто вовсе не находим названных ими населенных пунктов. Так, например, Микитка, Ивашка и Андрюшка Тишкины в расспросе показали, что жили в Зарецком яме, в дер. Северске, за немчином Букславом. 23 Обращаясь к писцовым книгам, мы не находим в описании Зарецкого погоста ни дер. Северска, ни упоминания среди владельцев Букслава. 24

Вообще в описании Зарецкого погоста рента не указана. Относительно двух деревень отмечено, что они, согласно королевской грамоте, находятся в наследственном владении Рейнгольда Диккера; относительно других населенных пунктов отметки о владельце нет. Между тем в итоге по погосту составители писцовой книги, приводя общее число крестьян и бобылей, говорят, что из этого числа два крестьянина бежали в 1623 г., а остальные являются крестьянами Рейнгольда Диккера и капитана Фритца. 25 Очевидно, те деревни, у которых владелец не указан, тоже были в частном владении и принадлежали капитану Фритцу. Следовательно, по Зарецкому погосту мы имеем описание только частновладельческих деревень. Отсутствие среди них дер. Северской, принадлежавшей Бугиславу Розену, показывает, что и частновладельческие [244] деревни описаны неполно. Между тем в Зарецком погосте были и земли короны, причем последние составляли большую часть погоста. В конце описания Копорского уезда мы находим итоги ренты, собранной с Зарецкого погода, а в мантальном итоге по уезду обнаруживаем показанный особо мантальный итог Зарецкого погоста, т.е. итог хозяев-крестьян и бобылей, плативших ренту. 26 Таким образом, по Зарецкому погосту мы имеем итоги мантального числа и не имеем самого описания владений короны, а значит, и всех тех сведений, которые черпаем в описаниях других погостов. В частности, наши сведения о населенных пунктах и пустошах Ивангородского, Копорского и Ямского уездов, о числе обж в них, а также сведения о населении оказываются неполными.

Шведские писцовые книги различают при описании села (kyrkoby), деревни (by) и пустоши, (ode); описан также монастырь (kloster), упоминаются замки, слободы, усадьбы и пр. Названия населенных пунктов и пустошей почти исключительно русские и в большинстве легко отыскиваются в более старых русских писцовых книгах и других источниках, несмотря на шведскую транскрипцию. А. М. Андрияшев отмечает, что описание селений в шведских книгах проведено в строгой топографической последовательности. 27

Сведения писцовой книги о числе хозяйств в каждом селе и деревне, о людях, в них живущих, позволяют выяснить вопрос о размерах поселений. Сопоставление этих сведений с данными о скоте и составе ренты дают основания для определения характера поселений.

Как недостаток писцовой книги приходится отметить, что относительно некоторых деревень шведские писцы не приводят никаких сведений, кроме названия и числа обж. Вообще писцовая книга меньше интересуется частновладельческими землями, чем казенными. В описании частновладельческих поселений, как правило, отсутствуют сведения о ренте, часто нет сведений о скоте, иногда даже нет перечисления крестьян и бобылей. В связи с отмеченной особенностью, поселения, относительно которых указано только название и число обж, преимущественно являются частновладельческими, хотя, встречаются и среди принадлежащих казне. 28 Следует отметить, что подобных деревень немного — всего 17 во всех трех уездах. Что касается описания пустошей, то наличие перечисления ренты против некоторых из них бросает свет на вопрос об их хозяйственном использовании. Однако последнее относится лишь к пустошам, принадлежавшим короне. При описании частновладельческих пустошей, как и частновладельческих деревень, писцы опускали сведения о ренте.

Сведения о числе обж, заключающиеся в книгах 1618-1623 гг., мало способствуют изучению состояния Ижорской земли в эти годы. [245] Мы уже отметили, что цифры обежного обложения заимствованы шведами из старых русских писцовых книг. События, происшедшие между временем составления указанных книг и шестилетием 1618-1623 гг., сильнейшим образом изменили хозяйственное благосостояние населения Копорского, Ямского и Иван городского уездов. Поэтому обежное обложение, взятое из русских писцовых книг, для времени после Столбовского договора совершенно устарело. Сопоставляя число обж, установленное для деревни, с цифрами ее населения, с сведениями о числе хозяйств в ней, с данными о скоте, принадлежавшем крестьянам и бобылям, описанием ренты, мы затрудняемся установить какие-либо закономерности. Вот несколько ярких примеров:

 

   

Число обж

Число

хоз-в 29

Число обж на 1 хоз-во

Число людей

Число обж на 1 человека

Число лошадей

Число обж на 1 лошадь

Источник Писцовая кн. Иж. з.. стр.

Дягиленскнй

Сквориц

70

3

23.3

4

17.25

4

17.25

116

"

Хотциио

36

2

18.0

2

18.0

2

18.0

116

Кипенский

Докукино

40

3

13.3

5

8.0

3

13.3

113

Врудский

Рабичнца.

27

3

9.0

6

4.5

3

9.0

142

Ястребинский

Олеша

9

1

9.0

1

9.0

0

154

Каргальский

Нижняя Копорица

0,5

3

0.16

9

0.05

4

0.12

16

"

Смета Палкииа

1

9

0.11

16

0.06

7

0.14

16-17

Заможскнй

Врудица Усадище

1

5

0.20

9

0.11

6

0.17

94

Дятелииский

Медвежий Конец.

6

16

0.37

30

0.20

16

0.37

105-106

 

 

Такое же отсутствие отношения зависимости наблюдаем и между числом обж и суммой ренты. Поскольку состав ренты в натуральном выражении весьма сложен и трудно сопоставим, мы выбрали для сравнения такие деревни, с которых шли выкупные деньги (frykiopz peningar). Хотя выкупные деньги и рента не одно и то же, но эти понятия тесно связаны между собой, поскольку размер выкупных денег определяли, исходя из размера ренты, так как сумма выкупного платежа устанавливалась путем капитализации ренты. 30

Таким образом, размер frykiopz peningar позволяет судить о размере ренты (ом. таблицу на следующей странице).

Наиболее богатыми и разносторонними сведениями шведских песцовых книг 1618-1623 гг. являются сведения о населении. Надо, однако, заранее сказать, что в шведских книгах 1618-1623 гг. учтено не все население описанных уездов. Прежде всего в них отсутствуют данные о городском населении, так что материалы о населении, которые мы черпаем из книг 1618-1623 гг., относятся только к сельским местностям. Но и сельское население описано не с одинаковой обстоятельностью

 

[246]

 

Число обж

Размер выкупного платежа

Источник: Писцовая кн. Иж. з. стр.

Всего, руб.

на 1 обжу, руб.

Затожский

Врудица Устьище

1

66.00

66 00

94

Каргальскнй

Долгая

0.5

10.00

20.00

18

Толдожский

Кошола

1

15.00

15.00

55

Каргальскнй

Керна меньшая

1

10.00

10.00

17

"

Закерновье

16

110.00

6.87

8

Оверецкий

Губаница

17

100.00

5.88

127

Дятелинский

Пшова пустошь

19

6.00

3.17

109

"

Порожек

4

10.00

2.50

105

Толдожский

Вердея

4

8.00

2.00

52

Дятелннскнй

Радивоново

9

6.00

1.50

102

 

Дятилица

20

15.00

0.75

107

Заможский

Старый двор.

2

1.00

0.50

93

 

 

и полнотой. В центре внимания писцов было крестьянское и бобыльское население вообще и в первую очередь крестьянское и бобыльское население деревень и сел, принадлежавших короне. Мелкий служилый люд, проживавший в Ивангородском, Ямском и Копорском уездах, явно недоучтен. Укажем хотя бы и на то, что во всей писцовой книге 1618-1623 гг. записано лишь три человека казаков. Между тем число казаков в Ижорской земле было и в XVI и XVII вв. довольно значительным, и первые годы шведской власти в Ижорской земле не представляли в этом отношении исключения. Мы можем сослаться на то, что один из новгородских помещиков, перешедших на шведскую сторону во время интервенции, Исой Аминов, служил у шведов полковником казаков, следовательно, казаков было достаточно для укомплектования целого большого отряда. 31 Позднее, во время русско-шведской войны 1656-1658 гг., копорские и ямские казаки перешли на русскую сторону и действовали весьма энергично. 32 Надо, впрочем, отметить, что часть казаков жила в городе. Известно, что в 1498 г. на посаде Ивангорода находилось 134 двора торговых людей и казаков. 33

Подобно казакам, явно недоучтены и рассыльщики. Из числа последних значится в книге лишь один человек, между тем та же книга называет несколько пустошей, которые обрабатывали рассыльщики. 34

В отношении земцев сведения писцовых книг 1618-1623 гг. также неполны. Всего книгами учтено 32 земца. Правда, многие земцы жили в городах Ивангороде и Яме. Новгородские писцовые книги дают прямые указания на это. Тем не менее, число земцев, живших в сельских [247] местностях Копорского, Ямского и Ивангородского уездов, конечно превышало 32 человека. Земцы составляли в Ижорской земле довольно заметную группу населения. Отсутствие их на страницах шведских писцовых книг, посвященных описанию Ямского и Ивангородского уездов, подтверждает наши соображения о неполном учете шведами населения. Самые сведения о земцах собраны писцами без достаточной тщательности. В некоторых местах книг, например, отсутствуют сведения о скоте и даже о числе людей в хозяйствах земцев. 35 Все же данные писцовой книги 1618-1623 гг. о земцах позволяют сделать некоторые наблюдения. Так, например, обращает на себя внимание то обстоятельство, что шведские писцы, указывая на ренту, поступившую с деревень, принадлежавших земцам, самих земцев не включают в мантальные итоги. Это обнаруживается при сопоставлении данных подсчета цифр писцовой книги по Радчинскому погосту с итогами, даваемыми самой книгой. Следовательно, земцы занимали особое положение, отличное от положения крестьян, несмотря на то, что наряду с последними были занесены в писцовую книгу. Следует отметить, кроме того, указания писцов об отдаче в аренду земцам ряда пустошей в разных погостах, в том числе и таких, в которых земцы не значатся. 36 Любопытен также случай окладничества крестьянина с земцем и совместного с последним выкупа арендованной земли. 37

Сделанные нами наблюдения о положении земцев распространяются и на казаков. Писцовая книга отметила поступившую с их земли ренту, но самих их в мантальное число не включила. Последнее подтверждается сопоставлением данных нашего подсчета с итогами шведских писцов по западной части Каргальского погоста.

Третья группа сельского населения, представленного в рассматриваемых нами книгах, группа священно- и церковнослужителей, описана с наименьшей тщательностью. В большинстве случаев писцовая книга даже не называет их имен, ограничиваясь замечанием, что в селе или деревне живут попы, дьяконы и пономари.

Описание населения писцовая книга ведет по хозяйствам. Население деревни объединено писцом в небольшие, по числу людей, группы. Эти группы никак не названы, но, несомненно, являются отдельными хозяйствами. На последнее указывает то, что за именем первого крестьянина или бобыля в такой группе следуют имена других, причем писец указывает отношение их к первому. В большинстве случаен это родственники или свойственники, но встречаются и bolagsman — термин, который означает «член товарищества, участник», но который более правильно было бы переводить словом «складник». Существенное значение имеет то обстоятельство, что писцовая книга регистрирует только взрослое мужское население. В тех редких случаях, когда [248] писец называет малолетних сыновей, он специально оговаривает их молодость. 38 Таким образом, в состав описанных в книге групп входят только взрослые работоспособные мужчины. Против каждой такой группы указано число принадлежащих ей лошадей и коров. Текст писцовой книги дает косвенные указания на то, что эти группы являлись гейматами. Словом «геймат» в Швеции первоначально назывался крестьянский двор. Этот термин означал в хозяйственном отношении поземельную собственность в размере, достаточном для ведения самостоятельного хозяйства, и являлся податной единицей. Мелкие участки, доход с которых не был достаточен для уплаты полного оклада податей, назывались торпами (torp). 39 B писцовой книге 1618-1623 гг. против имен некоторых крестьян (хозяев, по нашему определению) имеется отметка о том, что они обрабатывают долю (половину, треть и т. д.) геймата (heman) другого крестьянина. Например, в дер Катиле Толдожского погоста Якимко Онаньев, имевший лошадь и корову, и Андрейко Прокофьев с сыновьями Ивашей и Ильюшей, в хозяйстве которых было 2 лошади, обрабатывали по трети геймата Дмитерки Федорова. У самого Дмитерки были сыновья Иванко и Нестерко; они имели 2 лошади и 4 коровы. Данная запись совершенно ясно показывает, что геймат Дмитерки Федорова обрабатывали три семьи, ведшие каждая самостоятельное хозяйство. Указаний на обработку части геймата в писцовой книге встречается относительно немного. 40 Все остальные крестьянские хозяйства, не имеющие оговорки об обработке части чужого геймата, очевидно, составляли и обрабатывали целый геймат. По всей вероятности, хоэяйство-геймат соответствовало двору. Однако, поскольку понятия двора и хозяйства не совсем совпадают и поскольку прямых указаний на дворы в писцовой книге мы не имеем, следует считать, что за единицу описания шведскими писцами было принято хозяйство.

Важной чертой писцовых книг 1618-1623 гг. является то, что хозяйства в них различаются по степени благосостояния. Шведские писцовые книги знают три основные группы хозяйств. Во-первых, хозяйства достаточных крестьян, т.е. крестьян в собтсвенном смысле слова. Термин «достаточные» не столько указывает на зажиточность крестьян этой группы, сколько подтверждает то, что они еще сохранили способность к выполнению повинностей и уплате налогов, податей и сборов. Наряду с «достаточными» крестьянами писцы описали хозяйства «обедневших» крестьян, иногда называя их крестьянами, «обедневшими до положения бобыля» (utarmad till bobuil). Наконец, третью группу составляют «бобыли». Следует особо обратить внимание на различение писцами двух последних групп. Крестьяне, обедневшие до положения бобылей, тем не менее записаны крестьянами. Опустившись [249] в хозяйственном отношении до уровня бобылей, они все же не стали бобылями. Следовательно, отнесение хозяйства к группе крестьян и группе бобылей не определялось уровнем благосостояния, но стояло в зависимости от других причин и признаков. Особый интерес поэтому приобретают пометы писцов относительно некоторых крестьян и бобылей, указывающие, что эти крестьяне и бобыли находятся «в службе» (i tianst). Люди, оказавшиеся на положении сельскохозяйственных наемных рабочих, несмотря на то, что экономически стояли ниже бобылей, все-таки продолжали числиться крестьянами и бобылями. Анализ данных шведской писцовой книги о хозяйстве всех указанных групп дает подтверждение обоснованному на изучении других источников мнению, согласно которому понятие «бобыль» было не только понятием хозяйственным, но и правовым. 41

Мантальные итоги, подводимые шведскими писцами в конце описания каждого погоста и каждого уезда, дают число хозяйств достаточных крестьян, хозяйств обедневших крестьян, хозяйств бобылей, беглых, а в некоторых погостах переселенцев. Подсчеты хозяйств, описанных в погосте, показывают, что в мантальные итоги включались хозяйства коронные и те из пожалованных частным владельцам, с которых в казну поступала рента. Хозяйства земель, пожалованных с правом сбора ренты в пользу владельца, в мантальный итог не включались. Хотя в мантальных итогах надписи гласят «достаточные крестьяне», «обедневшие», «бобыли», «беглые», на самом деле в итогах даны сведения о числе хозяйств, а не о числе людей. Число людей, зарегистрированных в описании погоста, в несколько раз превосходит число, указанное в мантальном итоге. Это наблюдение относится как к погостам, в которых были одни коронные земли, так и в особенности к погостам, в которых наряду с коронными находились частные владения.

Мы уже указывали, что не только люди, но даже хозяйства известной категории частных владений в мантальные итоги не включались. Даваемые песцовой книгой сведения о хозяйствах позволяют установить размер хозяйств и изменения в их состоянии. На полях писцовой книги встречаются отметки о разделах хозяйств, на полях н в тексте — отметки об обеднении, а также отметки о бегстве одного, нескольких или даже всех членов хозяйства. Все эти сведения в сочетании с данными о скоте дают возможность установить не только общую картину экономического положения сельского населения Ижорской земли в первые годы после Столбовского мира, но и выявить характерные черты нормального крестьянского хозяйства, хозяйства обедневшего крестьянина и хозяйства бобыля, как их понимали современники.

Чрезвычайно важно, вместе с тем, что сведения писцовых книг 1618-1623 гг. позволяют дать не только стационарную картину экономики деревни, но показать происходившие в ней процессы. Указания [250] даты во многих отметках о разделах, бегствах и т. д. при соответствующей их обработке и сопоставлении с данными других источников проливают свет и на корни процессов, которые переживала Ижорская земля. Что особенно ценно, данные книг 1618-1623 гг. позволяют проследить эти процессы и за пределами того хронологического периода, который они непосредственно представляют. В этом отношении весьма любопытны отметки о времени поселения крестьян и бобылей в описываемых селах и деревнях и указания о месте их первоначального жительства. Среди крестьян и бобылей, живших в момент составления писцовой книги в Ижорской земле, оказались люди, переселившиеся в нее год тому назад, два, три и т. д., вплоть до 40 лет. Цифровая обработка этих материалов, наряду с такой же обработкой материалов о бегстве, дает картину приливов и отливов населения в Ижорской земле, а также указывает истоки переселенческого движения. В частности, шведские писцовые книги содержат новые материалы для освещения вопроса о переселении финнов из Финляндии и показывают его действительные размеры. Указывая время поселения крестьян и бобылей, шведские писцы для основной массы их сделали отметку о проживании в данной деревне «издавна» (af alder). Несомненно, основная масса населения Ижорской земли была ее исконными жителями, но к показаниям шведских писцов об исконном проживании крестьян и бобылей в тех деревнях, где их застала перепись 1618-1623 гг., следует отнестись с осторожностью.

Вскоре после Столбовского договора началось массовое бегство крестьян Ижорской земли за рубеж в Московское государство. Сохранились расспросные речи этих выходцев. Среди них мы встречаем ряд крестьян, записанных в шведские писцовые книги. Сопоставление расспросных речей и записей книг 1618-1623 гг., как мы уже отчасти показали, дает много интересных наблюдений, в частности оно вскрывает злоупотребление шведских писцов термином «издавна». Так, например, Захарко Иванов с братом Ефимкой и женой показали, что они уроженцы дер. Заслуховья с. Тесова Новгородского уезда, а сошли за рубеж «в те поры, как немецкие люди Новгород взяли». За рубежом они жили в дер. Шичевицах Ястребинского погоста Ямского уезда за Василием Чеботаевым и вышли на родину в 1618 г. 42

Обращаясь к писцовым книгам 1618-1623 гг., находим в названной деревне названного погоста и уезда, действительно пожалованной королем Василию Чеботаеву, бобылей Захарку Иванова и его брата Ефимку. Пометы гласят, что они жили в деревне «издавна» и бежали в 1624 г. 43. Другой уроженец с. Тесова Гордейко Иванов ушел за рубеж (от бедности и от голоду, как были немецкие люди в Новегороде). За рубежом он жил в Грезневском погосте в дер. Даймищах, вышел обратно в с. Тесово в 1623 г. 44 В шведских писцовых книгах в названной [251] деревне названного погоста действительно находим Гордейку Иванова с тремя сыновьями и зятем. Отметка писца подтверждает, что он бежал в 1623 г., но в то же время указывает, что Гордейко жил в Даймищах «издавна». 45

Причисление недавних поселенцев к числу людей, живущих в данной деревне издавна, не было случайной ошибкой. Согласно условиям Столбовского договора, крестьянское население и сельское духовенство Ижорской земли должно было остаться на месте. Право выхода на Русь в установленный срок предоставлялось лишь служилым и посадским людям. В связи с этим шведы были заинтересованы объявить возможно большее число людей коренными крестьянами Ижорской земли. Насколько шведы были недобросовестны в этом отношении, можно судить по спискам перебежчиков, составленным шведской администрацией и предъявленным русским властям с требованием выдачи включенных в эти списки лиц. Анализ одного из таких списков, сохранившихся в делах Тайного приказа и относящихся к «1618-1625 гг., показывает, что претензии шведов на возвращение перебежчиков были крайне раздуты, а предъявленные ими списки этих перебежчиков составлены совершенно неправильно. В качестве перебежчиков в списках имелось значительное число людей, требовать возвращения которых в Ижорскую землю на основании Столбовского договора шведы не имели права. Рассматриваемый нами список Приказа тайных дел охватывает 300 человек, из них 236 значатся в росписи перебежчиков, предъявленной русским властям нарвским генерал-губернатором. Однако из числа 236 человек, 9 человек вышли еще до заключения мирного договора 46 и 5 человек — в установленный для перехода срок. 47 Кроме того, 12 человек выехали, имея на то разрешение местных властей и соответствующие документы, 48 а трое, будучи своевременно занесены в списки выходцев, задержались из-за болезни. 49 27 человек не смогли выйти в установленный двухнедельный срок, будучи насильно задержаны. 50 16 человек попали за рубеж в качестве пленных и по условиям мирного договора должны были бы быть отпущены на родину. 51 Наконец, 10 человек ходили в Ижорскую землю после заключения договора на заработки. 52 Из числа остальных 154 человек многие перешли в Ижорскую землю во время оккупации, и только 89 человек являлись уроженцами или жителями городов и уездов Ижорской земли.

Среди разного рода отметок, сделанных шведскими писцами против имен крестьян и бобылей, представляют интерес отметки о занятиях. [252] Благодаря отметкам подобного рода мы узнаем о существовании в сельских местностях Ижорскон земли ряда ремесел и промыслов. К сожалению, такие отметки сравнительно редки. Есть основания предполагать, что они далеко не выявляют все случаи занятия ремеслами и промыслами сельского населения Копорского, Ямского и Ивангородского уездов. Так, например, в книгах 1618-1623 гг. не нашли отражения промыслы и занятия, связанные с добычей железа. Между тем мы знаем, что в конце XV и начале XVI вв. этот промысел и связанные с ним занятия имели в Ижорской земле значительное развитие. 53 Случайный характер указаний на ремесла и промыслы крестьян и бобылей объясняется тем, что подобного рода указания не входили в задачи писцов и попадали в текст книги в качестве прозвищ или признака, позволяющих отличать отдельных крестьян в общей массе.

Рассмотренные нами разнохарактерные отметки писцов носят более или менее массовый характер и допускают цифровую обработку. Кроме подобного Рода отметок, в книге разбросано много отдельных мелких, мимоходом сделанных указаний, касающихся частных случаев, но тем не «менее не лишенных интереса. Случайно оброненное писцом пояснение причины, заставившей бобыля пойти в батраки, приписка о том, что крестьянин из-за голода бросил свой участок или что бобыли перешли жить в деревню из слободки и т. д., дополняют яркими штрихами общую картину, а иногда дают ключ к правильному пониманию явлений, отраженных писцовой книгой.

Кончая обзор сведений, которые мы можем извлечь из данных писцовой книги о населении, отметим, что имена крестьян и бобылей дают возможность судить о его этническом составе. Имена русских, вотских и финских крестьян в книге различаются без труда. Кроме того, один последовательно выдержанный шведскими писцами прием является надежным контрольным средством, предупреждающим возможность ошибки. Записывая русских крестьян, шведские писцы переводили слово «сын» словом «sohn» или ставили при отчестве букву «s». Записывая же финских крестьян, они оставляли без перевода слово «poika», которое имело тоже значение, что и русское «сын» для указания отчества.

Выше несколько раз уже упоминались сведения шведских книг о крупном скоте — лошадях и коровах. На левых страницах книги для этих сведений отведены особые графы, в которых указано число лошадей и коров в каждом хозяйстве. Материал о лошадях и коровах исключительно цифровой. Ценность его заключается в том, что он имеет массовый характер. Русские писцовые книги сведений о количестве скота не дают, и для суждения по этому вопросу приходится в большинстве случаев опираться на актовый материал. Как и другие сведения книг 1618-1623 гг., сведения о скоте не имеют исчерпывающего [253] характера. Более или менее тщательно зарегистрирован скот в крестьянских и бобыльских хозяйствах. Сведения о скоте в хозяйствах служилых людей не полны, сведения же о скоте священнослужителей, а также беглых крестьян и бобылей вовсе отсутствуют. Имеется всего лишь несколько записей, в которых указан скот бежавших людей; они относятся к хозяйствам, существовавшим в момент составления книг и покинутым 'владельцами после 1623 г. В этих случаях мы имеем отметки о бегстве, внесенные в книгу после ее составления. 54

Правые страницы развернутой писцовой книги заполнены сведениями о собранной ренте. Эти сведения записывались суммарно для всей деревни. Так как в деревнях жили наряду с крестьянами и бобыли, и земцы, н плательщики податей других разрядов населения, то указанная черта писцовой книги лишает нас возможности установить размер обложения и состав ренты для крестьян, бобылей и т. д. в отдельности. В то же время сведения писцовых книг о рейте содержат важный материал для выяснения общего положения населения Ижорской земли. Прежде всего следует указать на то, что записи о ренте подробно перечисляют все натуральные поступления и денежные сборы всех видов, внесенные в 1618-1623 гг. за каждый год отдельно. Перечисление продуктов и изделий, составлявших натуральную часть ренты, выясняет состав их, а цифры ежегодных поступлений указывают на удельный вес их отдельных составных частей. Поскольку при широком распространении натурально-хозяйственных отношений население уплачивало налоги продуктами своего хозяйства, анализ состава ренты и соотношения ее частей вскрывает общую картину хозяйственной деятельности жителей страны. Цифры денежной части ренты позволяют судить о преобладающей форме феодальной ренты в момент составления книг и вообще об уровне развития денежного обращения. Наконец, сопоставление погодных записей выявляет динамику обложения в первые годы шведского господства в Ижорской земле. В последнем отношении весьма показательны попогостные и поуездные итоги, даваемые писцовой книгой. Однако следует иметь в виду, что некоторые сборы, зарегистрированные в тексте описания погоста, шведские писцы по каким-то соображениям не включали в итог ренты по погосту, а включенные в погостный итог не вносили в итог по уезду. Наряду с этим встречаются налоги и сборы, о которых мы узнаем только из итогов, даваемых книгой. Так, например, сбор сухарей становится известен лишь благодаря погостным итогам, хотя он составил в 1621 г. по четырем погостам 1198 тогдашних тонн. 55 Налоги на жителей слобод, таможенные и некоторые другие денежные сборы по Ямскому уезду записаны только в общем поуездном итоге. 56 Повинность по поставке [254] дров нашла отражение в итогах по погостам, но ее нет в тексте описания. 57 Наоборот, соль указана в составе ренты, полученной с дер. Новая Весь, но ее нет ни в итоге по погосту, ни в итоге по уезду. 58

Таким образом, при изучении состава ренты нельзя ограничиваться рассмотрением номенклатуры продуктов, изделий и денежных платежей, указанных в поуездных итогах, но необходимо привлечь материалы из погостных итогов и самого текста описания. Необходимо отметить, что поуездные итоги имеют одну очень важную особенность: они не только дают итоги ренты в натуральном ее выражении, но и переводят ее на деньги. Таким образом, при присоединении итогов денежных сборов выясняется общий размер обложения населения Ижорской земли, выраженный в деньгах, и получается возможность сравнения погодных итогов ренты.

Конечно, общие итоги ренты, даваемые писцами, страдают некоторой неполнотой, — как мы видели, некоторые сборы, описанные в тексте, в них не попали. Но для выяснения общего положения дел поуездные итоги вполне достаточны; следует только учесть, что цифры 1623г. должны быть значительно ниже суммы ренты за этот год, так как поступления за 1623 г., несомненно, продолжались и в следующем году, когда книги были уже закончены.

Описание городов, как мы уже отмечали, в книгах 1618-1623 гг. отсутствует. Однако текст этих книг содержит некоторые материалы, проливающие свет и на положение городского населения. В разных местах книги мы наталкиваемся на указания о землевладении городского населения, об аренде и обработке им земель в сельских местностях. Довольно много сведений, относящихся к городу, находим в описании Петровского погоста Ивангородского уезда. Его открывает запись четырех пустошей, пожалованных королем «Ивангородским русским бюргерам» под слободку. «Пожалование» на самом деле было следствием изгнания посадских русских людей из города. Несмотря на объявленное равноправие русского и немецкого городского населения, нарвские бюргеры добились выселения ивангородских посадских людей в слободку. Это фактически означало лишение их прав, так как на слободки не распространялись привилегии, дарованные городам.

Далее следуют записи разного рода налогов и сборов, которыми были обложены жители слободки, а отчасти и города. Прежде всего можно отметить налог на самих «бюргеров» слободки, затем налоги на их огороды и бани, таможенные сборы, доходы от кабаков в слободке и замке. Здесь же указаны замковые фермы, мельницы, поля, а также разные тони и рыбные ловли. Имеются записи и других сборов. 59 В описании Ополецкого погоста Ямского уезда наталкиваемся на замковую [255] лососиную ловлю, мельницу и замковые ямогородские поля, от обработки которых крестьяне откупались. 60

Наконец, как уже было отмечено, о некоторых доходных статьях, в частности городских или обращаемых в пользу города, мы узнаем из поуездных итогов.

На этом мы заканчиваем изложение наших наблюдений над текстом писцовых книг 1618-1623 гг. Задачей настоящего очерка было попытаться восполнить пробел, существующий в исторической науке, и дать критические замечания, характеризующие шведские книги Ижорской земли как источник. Обработка данных этих книг явится содержанием другого очерка, — очерка, освещающего положение Ижорской земли н первой четверти XVII века.


Комментарии

1. «Писцовые книги Ижорской земли». Т. I, годы 1618-1623. Отдел I, СПб., 1859, VIII. 1-132 стр.; отдел 2, СПб., 1862, VIII. 133-236, вкл. л. карта.

2. «Отечественные записки», 1860, т. СХХХ, стр. 68.

3. «Морской сборник», 1860, № 4, Библиография, стр. 28-33, л 1862 г., № 6, Беблиография, стр. 43-49.

4. «Труды Вольн. Экон. об-ва». 1885, Том III. вып. 4 (№ 12), стр. 482-496.

5. Э. Берендтс. Государственное хозяйство Швеции, ч I, СПб...

6. Там же. стр. 80. 108 и др.

7. А. Андрияшев. Материалы по исторической географии Новгородской земли. Шелонская пятина по писцовым книгам 1498-1576 гг. Списки селений М., 1914. ст., 446-456.

8. «Писц. кн. Иж. з.». т. 1, отд. 1, стр. V, VII.

9. там же, стр. 16. 19, 96, 130.

10. «Чт. О. И. я Др. Р.», 1890, кн. 4.

11. «Писц. кн. Иж. э.», стр. 45.

12. А. М. Андрияшев придерживается другого взгляда. По его мнению, шведы приняли в книгах 1618-1623 гг. обежное обложение писцовой книги Вотской пятины 1500 г. (А. Андрияшев. Указ, соч., стр. 451, прям.). Между тем, сопоставляя число обж в селениях я пустошах по писцовой книге 1571 г. н книгам 1618-1623 гг. приводимое Андрияшевым (там же, стр. 446-447, 452-454), видим, что даже менее устарелое обежное обложение 1571 г. далеко не совпадает с обложением, принятым шведами.

13. «Вр. О. И. и Др. Р.», кн. 6. стр. 54.

14. «Писц. кн. Иж. з.,» т. 1, отд. 2. стр. VI.

15. К. Неволин. О пятинах и погостах Новгородских в XVI веке «Зав. РГО». кн. VIII, 1853, стр. 17

16. К. Якубов. Описание русских рукописей Стокгольмского гос. архива («Ч О. И. и Др. Р.», 1890, кн. 4, стр. 41, 43).

17. Э. Берендтс. Указ, соч., т. I, стр. 193-194

18. Там же. стр. 79. 114.

19. «Писц. кн. Иж. з.». стр. 66, 81, 168, 187.

20. РИБ. т. XXXVIII, стб. 463.

21. «Писц. Кн. Иж. з.», стр. 123.

22. Э. Берендтс. Указ. соч., т. I,

23. РИБ, т. XXXVIII, стб. 464.

24. «Писц. кн. Иж. э.». стр. 125-126.

25. Там же.

26. «Писц. кн. Иж. з.», стр. 129 и 130.

27. А. Андрияшев. Указ, соч., стр. 454, прим. 6.

28. См., например. Деревни Суйда, Середка и Заполье в Суйдовском погосте («Писц. кн. Иж. з.», стр. 119).

29. Включены бобыльские хозяйства, так как при (в оригинале пропущен текст – Thietmar. 2021) тальное число и платили ренту.

30. Э. Берендтс. Указ., соч., стр. 151-152.

31. П. Б. О русских фамилиях в шведском дворянстве («Северный архив», 1827, № 4, стр. 315).

32. См. мою статью «Борьба русских людей Ижорской земли в XVII в. против иноземного владычества» («Исторические записки», т. XVI, стр. 28-29 и др.).

33. НПК. т. IV. стб. 217-230.

34. «Писц. кн. Иж. з.», стр. 27.

35. Там же, стр. 2, 10.

36. Там же. стр. 158, 187. 188.

37. Там же, стр. 60.

38. См., например, стр. 2 (сын кр-на Минки Гришина); стр. 63 (сын кр-на Левушн Степанова) и др.

39. Э. Берендтс. Указ, соч., т. I. стр. 21, 79.

40. «Писц. кн. Иж. з.», стр. 36, 49, 51, 59, 60, 127, 145, 154, 180.

41. Ср. В. Греков. Новгородские бобыли в XVI-XVII вв. — ЖМНП. 1912, № стр. 71.

42. РИБ, т. XXXVIII, стб. 463

43. «Писц. кн. Иж. з.», стр. 159.

44. РИБ. т. XXXVIII. стб. 463.

45. «Писц. кн. Иж. з.». стр. 123.

46. РИБ, т. XXXVIII. стб. 460, 465. 475. 477. 478-479.

47. Там же, стб. 461-162, 477.

48. Там же, стб. 457-458, 462, 472, 477. 478, 479-180.

49. Там же, стб. 475, 475-476.

50. Там же, стб. 456. 457. 466. 469. 469-470, 470. 472-473, 476. 478 479 480

51. Там же. стб. 467-468, 468. 468-469, 469, 470, 470-471, 471, 479, 474, 476, 477-478

52. Там же. стб. 466, 466-467. 467.

53. См. мою статью в т. VI «Исторических записок» — «Вотская и Ижорская земли Новгородского государства», стр. 119-123.

54. Примеры: бобыль Степанко Одранчихин бежал в 1626 г., имел лошадь («Писц. кн. Иж. э.». стр. 168); крестьянин Куземко Ермолин бежал в 1625 г, имел лошадь и корову (там же. стр. 66).

55. «Писц. кн. Иж. э.», стр. 23. 65,

56. Там же, стр. 182.

57. «Писц. кн. Иж. э.», стр. 138. 148, 102, 181, 208.

58. Там же. стр. 171.

59. Там же. стр. 185-187.

Текст воспроизведен по изданию: Шведские писцовые книги Ижорской земли 1618- 1623 гг. // Исторические записки, Том 19. 1946

© текст - Гадзяцкий С. С. 1946
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Николаева Е. В. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Исторические записки. 1946