-

«ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ РУССКИХ ЛЕТОПИСЕЙ.

Том 31.

Летописцы последней четверти XVII в.».

М., «Наука», 1968, 262 стр., тир. 2200 виз. Отв. ред. Б. А. Рыбаков, ред. В. И. Буганов, сост. В. И. Буганов, Ф. А. Грекул, В. И. Корецкий, Л. З. Мильготина.

В 31-м томе «Полного собрания русских летописей» впервые публикуются три памятника русского летописания XVII в.: «Мазуринский летописец», Летописец 1619-1691 гг. и Летописное сказание Петра Золотарева.

Летописец 1619-1691 гг. — оригинальное произведение, не отразившееся в других памятниках (насколько это в настоящее время известно) и дошедшее в единственном списке конца XVII в. В Летописце описываются важнейшие факты жизни царского и патриаршего дворов, а также московские события вообще: пожары, моры, «бунты». Здесь приводится рассказ о «Медном бунте», сообщается о восстании Степана Разина и дается обширное повествование о Московском восстании 1682 г., занимающее около двух третей Летописца.

Летописное сказание Петра Золотарева рассказывает о взятии в 1670 г. Астрахани отрядами Степана Разина. Это сказание было опубликовано еще в прошлом столетии. Однако в распоряжении издателей (в частности, А. Попова) не было лучших списков памятников. Для настоящего издания Л. З. Мильготина выявила около 20 списков, а для публикации привлекла три, восходящие к наиболее ранней редакции.

Основное место в томе и по объему, и по значению занимает «Летописец Российский земли» из Мазуринского собрания ЦГАДА, именуемый здесь «Мазуринским летописцем». Летописец начинается с легендарных известий о Словене и Русе и доводится до 1682 г. На значение этого Летописца указал покойный академик М. Н. Тихомиров. Им, в частности, была опубликована входящая в этот Летописец повесть о Московском восстании 1682 г. ¹, им же дан и общий краткий обзор памятника ². Как показал В. И. Корецкий, [188] Мазуринский летописец играет особо важную роль при рассмотрении повестей и сказаний о Смутном времени. Он, в частности, в значительной степени разъясняет природу «Истории Иосифа», «о разорении российском» — уникального памятника, находившегося в распоряжении В. Н. Татищева ³.

Мазуринский летописец важен, однако, не только как исключительно ценный и оригинальный источник по многим кардинальным вопросам русской истории XVII в. Он представляет значительный интерес и в плане историографии, в плане истории летописания и уточнения взаимоотношений летописных сводов. Интерес к позднему летописанию в последнее время значительно возрос (работы С. Л. Пештича, С. Н. Азбелева, А. И. Рогова, В. И. Буганова и др.). Но изучение историографии XVII в. тормозится тем, что даже важнейшие исторические сочинения этого времени все еще разбросаны по рукописным фондам страны и остаются неизданными. С этим затруднением столкнулись и публикаторы, являющиеся в настоящее время одними из наиболее осведомленных специалистов по рукописным летописным материалам позднего времени.

В русском летописании можно заметить периоды, когда летописцы как бы заново обращались к прошлому, пересматривая его оценку по сравнению со своими предшественниками. Каждый такой период сопровождается вторжением на страницы летописей новых легенд и историографических схем, а также привлечением новых источников, почему-либо не отразившихся в предшествующей историографии. Одним из таких переломных моментов был XV в. (в особенности его вторая половина), другим — XVII столетне (также в основном вторая половина), когда летопись все более переходит в историю. Одна из главных задач летописеведения и заключается в своего рода сортировке материала, вводимого в оборот каждым новым этапом. Легенды, очевидно, дадут новое направление для суждения о публицистике определенного времени, а привлечение новых фактов летописцами заставит отыскивать следы исчезнувших летописных традиций.

В Мазуринском летописце есть целый ряд известий, которые представляют интерес в плане истории летописания. На некоторые из них, относящиеся к XIII в., указал М. Н. Тихомиров в упомянутых «Кратких заметках», другие указаны в предисловии к настоящему изданию. Можно обратить внимание и еще на ряд деталей, которые потребуют отыскания параллелей и разъяснений. После новгородской легенды о Словене и Русе, данной с некоторыми отличиями против новгородских летописей XVII в., здесь говорится о начале Киевского княжения, которое датировано «лета 6930, а от рождества Христова — 430-го». Составитель летописи последовательно держится антиохийской эры (известной в литературе чаще под именем «александрийской»), которая время от «сотворения мира» до «рождества Христова» определяла в 5500 лет, вместо 5508 лет по константинопольской эре. Антиохийская эра довольно широко применялась в христианском мире примерно до IX в. и отразилась в разных редакциях Хронографов XVI в., но в России конца XVII в. константинопольская эра господствовала безраздельно, и ее применение автором — видимо, следствие определенного литературного влияния.

Подобно Густинской летописи, Мазуринский летописец проявляет особый интерес к христианству и письменности на Руси до Владимира. Так, под 6290 г., «а от рождества Христова 790», Летописец сообщает, что «Русь нача писание иметн и писать умети, ибо в том году кесарь греческий брань деяше с словянами и мир с ними соделавши, послал им в знамение приятельства и неразрушимаго ради мира литери, сиречь словеса азбучная». К 6363 (863) г. в летописи отнесено «второе» крещение Руси (под первым имеется в виду «учительная» деятельность апостола Андрея), а также «преложение книг». Под 6386 (886) г. летопись говорит о «третием» крещении русов.

Любопытны некоторые известия, как будто перекликающиеся с Киево-Печерским патериком, но все-таки не вполне совпадающие с ним. Так, под 6559 г. здесь говорится о заложении Изяславом церкви Дмитрия и под тем же годом сообщается о поставлении в основанный Изяславом Дмитровский монастырь печерского игумена Варлаама. Под 6570 г. говорится о поставлении в игумены Дмитровского монастыря митрополитом Иоанном «блаженного Исаии» — будущего ростовского епископа. Поставление Исаии в епископы отнесено к 6585 г. (в Тверской летописи — 6580). К 6616 г. летопись отнесла пострижение в Печерском монастыре новгородского епископа Никиты.

Хронологическая путаница в летописи, видимо, в известной степени зависела от источников. Так, на одной странице дважды говорится о кончине Святополка-Михаила — в 6612 и 6621 гг. Этот повтор интересен, если впомнить, что и в «Повести временных лет» рассказ о съезде князей в Долобске повторен с небольшими изменениями под 6611 и 6619 гг.

Любопытны некоторые сведения Летописца о Галицкой земле. Так, под 6698 (в переводе Летописца 1198) г. говорится о смерти Святослава Киевского и Черниговского (Святослав Всеволодович умер в 1194 г.) и борьбе за Киев, в результате которой якобы Роман Мстиславич «престол... киевского самодержавствия пренесе от Киева в Галич, и писася всеа Русии [189] самодержец». В 6705 (1205 г.), по летописи, владимирский епископ не разрешил Роману начинать войну против польского короля Лешка, стараясь не допустить борьбы христиан с христианами, а после смерти в этом же году Романа «епископы на российское царство помазаша» венгерского королевича Коломана. Однако «православнорустии князие» изгнали Коломана и «избраша Мстислава Мстиславича великоновгородскаго».

Таким образом, Мазуринский летописец представит интерес не только своим основным содержанием — оригинальным матетериалом о событиях XVII в., но и своеобразной трактовкой событий отдаленного прошлого, в большинстве случаев отражающей взгляды и материалы более ранних средневековых историографов (XVI -XVII вв. и, возможно, еще более ранних).

31-й том ПСРЛ подготовлен на принципах, несколько отличающихся от тех, которые лежали в основе предшествующих изданий. Здесь, в частности, не употребляется «ять» и опускается «ъ» в конце слов. По современному правописанию даются прописные буквы и синтаксис. Такие изменения для памятников XVII в. можно только приветствовать, так как это облегчает не только подготовку памятника к изданию, но и пользование им. Составители тома ограничиваются минимумом примечаний по тексту, что также оправдано в данном случае, тем более, что основные необходимые сведения о публикуемых памятниках и их списках сообщены в предисловии. Том снабжен именным и географическим указателями. В предшествующих томах, как известно, постоянно давался и предметный указатель. Весьма желательно, чтобы эта хорошая традиция не нарушалась.

Хотелось бы коснуться еще одного момента. Издателям обычно принадлежит приоритет в присвоении имени тому или иному памятнику. Но в последнее время стало модным уходить от «ответственности». В результате в литературу потекли вереницы цифр вроде «свода 1497» или «свода 1518 г.». Рецензируемое издание добавило еще «Летописец 1619-1691 гг.». Может быть, эти цифры и ориентируют читателя во времени, охватываемом памятником, но неудобны и для употребления. и для запоминания, тем более, что в будущем в научный оборот войдут и другие памятники примерно этого же времени. Справедливости ради следует признать, что, в отличие от Мазуринского летописца, этот памятник довольно краток и «тратить» на него названия типа «Московский летописец» или «Московский летописец XVII века» просто жалко, а названию «Соловецкий» не отвечает содержание летописи.

А. Г. Кузьмин.

Комментарии

1. М. Н. Тихомиров. Записки приказных людей конца XVII в. «Труды Отдела древнерусской литературы», т. XII. М.-Л., 1956.

2. М. Н. Тихомиров. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962, стр. 51-52.

3. В. И. Корецкий. Мазуринский летописец конца XVII в. и летописание Смутного времени. «Славяне и Русь». М., 1968.

Текст воспроизведен по изданию: «Полное собрание русских летописей. Том 31. Летописцы последней четверти XVII в.» // История СССР, № 1. 1971