ИЗ ИСТОРИИ КРЕСТЬЯНСКОЙ БОРЬБЫ ЗА ЗЕМЛЮ В ВОТЧИНАХ АНТОНИЕВА

ИЗ ИСТОРИИ КРЕСТЬЯНСКОЙ БОРЬБЫ ЗА ЗЕМЛЮ В ВОТЧИНАХ АНТОНИЕВА-СИЙСКОГО МОНАСТЫРЯ В XVII в.

Среди северных монастырей XVI-XVII вв. Антониев-Сийский монастырь занимает одно из первых мест. Возникнув в 20-х гг. XVI в., к его концу он уже вырастает в крупного вотчинника и в истории Двинского края представляется одним из существенных факторов его феодализации, как бы продолжая, но уже в новых, московских условиях, традиции своих отдаленных предшественников — новгородских бояр.

Публикуемые нами ниже документы ¹ характеризуют методы вотчинной политики Антониева-Сийского монастыря в годы потрясавшей Московское государство крестьянской войны начала XVII в. и последовавшей затем реакции. Объектом названной политики, различным перипетиям которой посвящены документы, являются земли и крестьяне ряда волостей Емецкого стана, одного из древнейших населенных пунктов Двинского края. Будучи расположены по р. Емце, многочисленные поселения названного стана, связанные с основной водной магистралью Поморья — р. Северной Двиной, находились, таким образом, в весьма выгодных условиях для развития торговых связей. Кроме того, относительно хорошие для севера почвы Емецкого стана позволяли его населению с успехом заниматься земледелием и скотоводством, продукты которых играли немаловажную роль в местном торговом обороте. В связи с отмеченными благоприятными географо-экономическими данными Емецкого стана руководители Антониева-Сийского монастыря уже очень рано почувствовали всю важность его освоения. Так известно, например, что еще до получения официальной поддержки со стороны московского правительства монастырь вступал в различные сделки с отдельными представителями местного [26] населения. Среди этих сделок, кажется, самыми ранними являются покупки в 1527 г. частей деревень Шараповской (будущее село) и Покинаринской и, судя по затраченным суммам, с обширными угодьями. ² По разделу 1534-1535 г. владения Антониева-Сийского монастыря в дер. Шараповской еще более увеличиваются. В 1543 г., по челобитью основателя монастыря Антония, посылается из Москвы грамота, по которой предписывается Двинскому сотскому В. Бачурину произвести наделение монастыря землями "на три стороны, к Емце, да к Сие, да к Ваймуге, по три версты в длину на сторону, и на четвертую сторону, к Каргополю... на пять верст". Из этой же грамоты явствует, что уже тогда отношения между монастырем и местным населением были далеко не мирные, уже тогда проявлялись первые признаки той борьбы, которая тянулась до 50-х годов XVII в. Оказывается, по словам челобитчика, что "люди многие из ыных волостей (и, конечно, прежде всего с ближайшей Емцы), пометав свои старые угодья", в поисках новых, приходят на окружающие монастырь места и пытаются их эксплоатировать: "ходят рыбу ловят и лоушки ставят". Монастырь пытается им чинить препятствия, но встречает от них "великую обиду", выражающуюся в том, что "и пожары деи от них бывают не по один год… и старцов и детей их монастырских бьют и крадут". ³ В 1544 г. происходит отвод просимых монастырем земель. ⁴ Приобретенные ранее путем частных сделок и отведенные в только что указанном году земли в стороны Емцы, Сии и Ваймуги создавали для монастыря довольно обширную базу, с которой он мог начать и дальнейшее наступление на облюбованный им объект. Мы не будем далее останавливаться на подробностях роста вотчины Антониева-Сийского монастыря в этом направлении, скажем только, что к концу XVI в. монастырь уже владел в Емецком стану не менее чем 50 деревнями и починками; кроме того селом Шараповским и слободкой Резановской. ⁵ Из указанного числа 22 деревни [27] и починка (55 дворов крестьянских и б дворов бобыльских) монастырь получил в 1578 г. "из черных" (т. е. государственных) деревень, по челобитной игумена Питирима, в обмен на монастырские, разбросанные в разных, более или менее отдаленных от монастыря, волостях. Борьба за эти то именно "обменные" деревни и является содержанием публикуемых документов.

Прежде, чем обратиться к некоторому предварительному анализу этого содержания, остановимся на краткой характеристике положения Антониева-Сийского монастыря в конце XVI и в начале XVII вв. Эта характеристика важна нам в целях разъяснения отдельных этапов борьбы между монастырем и крестьянами Емецкого стана.

Уже в эпоху Грозного монастырь начинает пользоваться большим влиянием в Москве. Надо полагать, что первые крупные деятели монастыря часто бывали в Москве; они также, повидимому, посещали и царский дворец. Основатель монастыря Антоний настолько сумел расположить к себе царское семейство, что впоследствии один из представителей его, царевич Иван Иванович, свои литературные таланты пробует на составлении жизнеописания именно Антония Сийского. В течение всего XVI в. монастырь усиленно пользуется своими связями с центром в целях увеличения своей вотчины на далекой Двине. К концу века размеры монастырской вотчины достигают 63 обеж… ⁶ Однако едва ли не самым "плодотворным" периодом в истории Антониева-Сийского монастыря является время игуменства в нем Ионы (1597-1634 гг.), имя которого будет часто упоминаться и в публикуемых нами документах.

Крупный хозяин и администратор, умный и дальновидный политик, игумен Иона сумел широко использовать в вотчинных интересах своего монастыря событие, происшедшее в его стенах в начале XVII в. Имеем здесь в виду ссылку в монастырь "злокозненным умыслом" царя Бориса Годунова своего политического противника боярина Федора Романова, вскоре постриженного там и получившего имя Филарета. Ссылка эта, будучи для монастыря совершенно случайной, послужила тем не менее причиной возникновения весьма близких, почти дружеских [28] отношений между узником и игуменом монастыря. Последний за время пребывания в монастыре Филарета старался делать и делал разные послабления в регламентированном самим царем и довольно суровом режиме сосланного. Такое отношение Ионы к Филарету особенно проявилось в год, когда в воздухе уже чувствовалось приближение катастрофы, когда, казалось, недалек был конец "самохотной державы" царя Бориса. Ссылка Филарета кончилась с появлением на престоле царя Дмитрия Ивановича (1605-1606), когда Филарет был возведен в сан Ростовского митрополита.

Как складывались взаимоотношения игумена Ионы и Филарета с 1605 г. по 1610 г. не ясно, так как у нас отсутствуют документальные данные по этому вопросу. Надо, думается, все же полагать, что они продолжали быть дружественными, и настолько, что когда Филарет был удален Василием Шуйским из Москвы и затем попал в Тушино, в число его врагов, то это обстоятельство, как мы увидим ниже, не могло не отразиться и на вотчинных интересах Антониева-Сийского монастыря. С 1610 г. связи игумена Ионы с Филаретом очевидно должны были прерваться до возвращения последнего в 1619 г. в Москву, на патриаршество. Но с этого года хозяйственная энергия игумена Ионы получает возможность самых широких реализаций в своих начинаниях, благодаря постоянно оказываемой поддержке Филарета Никитича, теперь уже одного из "великих государей и патриарха всеа Русии". Однако и ранее, а именно с 1613 г. Иона начинает пользоваться своим положением бывшего "оберегателя" жизни Филарета у его сына, нового московского царя, Михаила Романова. Успех, одержанный игуменом Ионою в столкновении с крестьянами Емецкого стана в 1613 г., был несомненно связан с изложенным обстоятельством. Ведь именно благодаря Ионе Филарет, как выражается одна из грамот, был "сохранен от напрасные смерти". ⁷ И если "милостями" царя осыпались тогда лица, помогавшие в той или иной степени установлению для Филарета внешних сношений со своими политическими друзьями, ⁸ то, конечно, в первую очередь на эти [29] "милости" могли рассчитывать игумен Иона и возглавляемый им монастырь.

С возвращением в 1619 г. Филарета в Москву и возведением его в патриархи, в положении монастыря происходят существенные перемены, свидетельствующие о том, что Филарет не забыл услуг, оказанных ему игуменом Ионою в годы ссылки. Так, в 1620 г. Иона превращается в доверенное лицо патриарха по управлению патриаршею десятиною, разбросанной на значительных пространствах Поморья: в Кевроле и на Мезени, на Пинеге и на Холмогорах, в городе Архангельске с его предместьями и на Ваге. ⁹ В роли патриаршего десятильника Иона наделяется обширными полномочиями; ему поручаются и администрация и суд, и сбор патриарших пошлин и даней с церквей и монастырей, расположенных на территории десятины, конечно, с помощью "старцев" монастыря. Новгородский митрополит, подражая примеру патриарха, наделяет Иону теми же полномочиями в отношении своей поморской десятины (Двина, Вага, Каргополь, Холмогоры и Турчасов), соприкасавшейся в своих границах с патриаршею.

Указанные назначения игумена Ионы сразу же усиливают роль и значение Антониева-Сийского монастыря в жизни Двинского края. Монастырь превращается в церковно-административный центр огромных пространств Поморья. Он становится теперь "великой обителью", ¹⁰ т. е. тем же, чем был другой крупнейший феодал Поморья — Соловецкий монастырь. Как складывались в это время отношения патриарха Филарета, фактического главы Московского государства, к игумену Ионе и к монастырю, это в достаточной степени ярко обрисовывается из одной грамоты новгородского митрополита Макария своему холмогорскому десятильнику Танаю Сатынникову (1623 г.). Давая в ней выговор названному десятильнику за допущенные им бесчинства в приписных к Антониеву-Сийскому монастырях, митрополит, между прочим, пишет: "и ты, Танай, то делаешь не гораздо, не по нашему указу; а ведаешь ты и сам, что тот [30] игумен Иона великому господину и государю отцу нашему, святейшему патриарху Московскому и всеа Руссии гораздо знаем, и его игумена патриарх жалует, и к нам писал, чтоб нам его, игумена, жаловать". ¹¹

Основываясь на приведенных словах грамоты 1623 г. можно представить, какой силой и возможностями обладал игумен Иона на местах своей непосредственной деятельности, т. е. в Двинском крае, в частности в своей вотчине и в прилегающих к ней черных "государевых" землях. Достаточно сказать, что за время игуменства Ионы вотчина Антониева-Сийского монастыря увеличилась с 63-х обеж до 99-ти, ¹² что она втянула в сферу своего влияния и эксплоатации ряд монастырей и пустыней, принадлежавших местным крестьянским "мирам", что ее промысловые объекты увеличились приобретением крупных соляных разработок московского гостя И. Кобелева и т д., чтобы видеть, насколько мощной была его стяжательная деятельность в первых десятилетиях XVII в.

На этом мы заканчиваем общую характеристику положения и значения Антониева-Сийского монастыря в Двинском крае, а также его связей с центром Московского государства, и переходим к краткому анализу публикуемых документов, рисующих вотчинную политику монастыря в отношении Емецкого стана. ¹³

Борьба между монастырем и крестьянами Емецкого стана возникает вокруг ряда деревень, отписанных вместе с крестьянами еще в 1578 г. за монастырь, в обмен на соответствующие деревни в разных волостях края, более или менее отдаленных. Считая, что этот обмен состоялся "по ложному челобитью" игумена монастыря Питирима и не соответствовал их, крестьян, интересам, они, тем не менее, почти вплоть до игуменства Ионы не предпринимали, кажется, никаких шагов к восстановлению status quo ante, так как положение их от перевода за монастырь пока что не изменилось. Они платили монастырю различные сборы в прежних размерах и были вполне свободны в распоряжении своими землями: покупали, продавали и закладывали их между собой "повольно". Их положение стало [31] меняться только в конце игуменства Питирима и особенно тогда, когда во главе монастыря стал игумен Иона. С его приходом феодальная эксплоатация в вотчинах монастыря стала усиливаться, что можно, повидимому, ставить в связь с общим положением дел в Московском государстве. Приближались первые раскаты крестьянской войны. С конца XVI в. дани и оброки с крестьян отведенных за монастырь Наволоцких, Ровдогорских, Ваймужских и Задворских деревень Емецкого стана, увеличиваются "вдвое и втрое". Кроме того, монастырь вмешивается теперь во внутриволостные земельные отношения крестьян; им запрещается "продавать и закладывать меж собя" земли. Когда же крестьяне решили жаловаться на действия монастыря в правительственные органы и разоблачать монастырь в его "ложном владении" названными деревнями, то к ним были применены более решительные методы принуждения. Монастырь стал отнимать у крестьян деревни "с хлебом и с сеном", ломать и развозить их дворы, самих же крестьян "мучить и бить и животы их грабить и всякое насильство чинить." Производя описанные разрушения крестьянских хозяйств, монастырь тем самым стремился поставить крестьян в большую от себя зависимость, превратив их из самостоятельных производителей в своих батраков. Пытаясь бороться с монастырем, крестьяне, начиная с 1606 г., ежегодно подают челобитные с жалобой на действия монастыря, но безуспешно. Наоборот, из центра идут крестьянам указы слушаться игуменов монастыря и исполнять все их предписания: "на старых участках жити и деревень не пустошити и дань и оброк и всякие подати в монастырь давати и монастырское изделье делати" (см. док. № 1,1607 г. XII, 5). В противном случае крестьянам угрожало наказание.

Так обстояло дело до 1610 г. В этом году жалобы крестьян на монастырь и просьбы их об отписке обратно "в черные сохи" возымели свое действие. На Двину был послан Ф. Зиновьев, которому поручалось исследовать все обстоятельства дела освоения монастырем деревень Емецкого стана. Словесные показания крестьян и представленные ими документальные доказательства убеждают в неправильности отвода монастырю названных земель стана. Ф. Зиновьев переводит эти земли в "черносошные", "на государя царя и великого князя Василия Ивановича всеа Русии". Вместе с тем, согласно данному ему из центра (Новгородской четверти) распоряжения, [32] постановляет взыскать "на игумене и старцах" монастыря собранные ими с крестьян данные и оброчные деньги и захваченные у крестьян хлеб и сено (см. док. № 2, I-II, 1610 г. не ранее июня 17). Не вполне ясно, чем следует объяснить описанный и довольно неожиданный поворот дела о землях Емецкого стана в пользу крестьян. Являлся ли он отражением каких-то перемен в общем курсе крестьянской политики правительства царя Василия Шуйского, тщетно искавшего выхода от грозившего ему падения? Нам кажется, однако, более вероятным, что к этому времени могло окончательно измениться как у самого царя, так и в правительственных кругах, отношение к Антониеву-Сийскому монастырю, связанному, в лице игумена Ионы, с "тушинским патриархом" Филаретом, и державшимся в своих политических симпатиях его ориентации. Как бы то ни было, поездка игумена Ионы в Москву, о чем упоминают наши документы, успехом не увенчалась. И только в 1613 г., когда возобновилось влияние монастыря в центре, отписанные в 1610 г. земли и крестьяне Емецкого стана были снова возвращены в состав монастырских. До нас сохранились любопытные записи, взятые монастырем с крестьян (см. док. №№ 3, 4, 5, 1613 г. IX, 12-X, 9) с признанием "ложности" своих прежних заявлений о разных "насильствах" и неправильном владении монастырем их землями. В дальнейшем крестьяне, давшие такие записи (сохранилось 33 записи), обязывались "на игумена Иону с братьею по одиначным записям в том деле ложно не бити челом, и ни в чем... на игумена з братьею не врождовати, и во всем игумена з братьею слушати, и данные и оброчные деньги, и хлеб в монастырь платити... и зделье монастырское всякое делати". Все сборы, полагавшиеся с крестьян своему феодалу, за те 4 года, когда они были в "черных сохах", надлежало по этим записям внести в монастырскую казну. О том, какими способами были получены отмеченные записи, мы узнаем из новых жалоб крестьян, начавших, правда, поступать значительно позже, уже после смерти игумена Ионы (см. док. № 6). При помощи двинского воеводы и стрельцов крестьян хватали и заковывали в цепи, далее их "метали" в тюрьму, подвергая избиениям. Так, монастырем были "вымучены" кабалы и записи в том "что им (крестьянам) государю не бить челом и вотчинниками на тяглые деревни не называться". Нам неизвестны за время игуменства Ионы какие-либо попытки крестьян Емецкого [33] стана восстановить свое положение черносошных. Сообщенные выше сведения о положении, которое заняли Иона и монастырь в патриаршество Филарета Романова, показывают, что подобные попытки были совершенно безнадежными. Только в 1647- 48 г. крестьяне решаются возобновить свои требования о возвращении "за великого государя", т. е. в число государственных тяглых крестьян, угрожая в случае отказа "в рознь розбрестись". Непосредственным поводом к подаче крестьянами Емецкого стана -челобитья 1648-1649 г. явилось новое усиление сборов "государевых податей", поступавших через Сийский монастырь (с 1646- 47 г. с 7 руб. с сошки до 17 руб.), а также "немерного изделия", заключавшегося в поставке бревен, теса и монастырских товаров. Подавая вновь челобитную на монастырь, крестьяне все тех же Наволоцких, Ровдогорских, Ваймужских и Задворских деревень питали несомненные надежды на ее удовлетворение. Как раз в эти именно годы двинским воеводам Буйносову-Ростовскому и Беэобразову из Москвы было предписано о производстве сыска об оброчных и тяглых землях в Двинском уезде, которыми завладели монастыри и торговые люди, избегая при этом платежей причитающихся с них разных земских сборов. ¹⁴ С указания на этот сыск и начинают последнюю челобитную названные крестьяне, рассчитывая найти в нем повод к пересмотру их отношений к своему вотчинику. Просьба крестьян была удовлетворена, сыск состоялся, но, однако, с результатом не в их пользу, что и зафиксировано в грамоте двинскому воеводе Ромодановскому 1649 г. мая 17 (см. док. № 7). В ней довольно подробно излагаются встречные пункты обвинения крестьян Емецкого стана, выдвинутые Антониевым-Сийским монастырем, а также приемы его защиты этих пунктов. В доказательство своих прав на спорные деревни монастырь выдвинул целый арсенал архивных документов; здесь и жалованные грамоты, и сотная, и писцовые книги. Документы же крестьян опорачиваются. Бесспорный, казалось, факт отвода Наволоцких, Ровдогорских, Ваймужских и Задворских деревень в "черные сохи" в 1610 г. подвергается теперь сомнению на том •основании, что документы по отводу, список с грамоты царя Василия Шуйского (до нас не сохранившейся) и списки "с обысков" (публикуемые ниже, док. № 2), в свое время не были [34] представлены в Холмогорах, когда происходило писцовое описание Двинского у. Теперь списки эти объявляются "составными", т. е. подложными. Между тем сам монастырь оперирует, в качестве одного из основных документов, "списком" с грамоты царя Ивана Грозного 7087 г., подтверждавшей совершенный в свое время обмен монастырских вотчинных земель на тяглые земля Емецкого стана. Игумен монастыря Феодосий оправдывал представление только "списка" тем, что подлинник грамоты сгорел. Любопытно отметить, что судьи Новгородской четверти, где происходил разбор дела, не поставили перед Феодосием вопроса, почему в прежних спорах монастыря с крестьянами Емецкого стана этот "список" ни разу не представлялся, и не заподозрили его, подобно крестьянским документам, также в подложности.

На основании представленных монастырем документов и того, что крестьяне Емецкого стана "подлинных указных грамот на те деревни и никакого оправданья, что у Сийского монастыря взяты назад, не положили" (списки были признаны "составными"), а также давности владения монастырем ("а тому минуло 70 лет"), землями и крестьянами названных выше деревень Емецкого стана, велено было владеть ими по прежнему игумену монастыря Феодосию "или хто по нем в том монастыре иный игумен и братья будут". Челобитчики же, крестьяне Григорий Трофимов и Семен Пантелеев "с товарыщи", были отданы в монастырь для взыскания с них различных расходов в связи с процессом о спорных деревнях Емецкого стана. Кроме того, "тех монастырских крестьян, которые от монастыря оттягивались", по указанию игумена Феодосия и братии, велено было "смирити, — бить батоги"; более же активных "пущих ябедников и озорников" следовало "выслать" из монастырской вотчины. В случае же повторения "непослушания" игумену крестьянам грозило "жестокое наказание".

Угрозы были реальны. Не забудем что 1648-1649 гг., когда решались судьбы крестьян Емецкого стана, были годами составления и издания "Уложения царя Алексея Михайловича".

Так кончилось дело об освоении Антониевым-Сийским монастырем земель Емецкого стана, ярко и довольно подробно отображенное в публикуемых документах и рисующее нам один из эпизодов феодального нажима на крестьян после ликвидации крестьянской войны начала XVII в.

Н. Чаев.

Комментарии

1. Хранятся в архиве Ленинградского отделения Института истории Академии Наук СССР.

2. Архив Ленинградского отделения Института истории. Акты Сийского монастыря. На покупку названных деревень было израсходовано 100 рублей московскими деньгами.

3. Сборник грамот Коллегии Экономии, т. I, № 97.

4. Макарий. Исторические сведения об Антониево-Сийском монастыре, стр. 6-7.

5. Архив Ленинградского отделения Института истории. Акты Сийского монастыря. "Сотная грамота" 1593 г. X 30.

6. Архив Ленинградского отделения Института истории. Акты Сийского монастыря. "Сотная грамота" 1593 г.

7. Доп. к Актам Историческим, т. IX, № 5.

8. См. об этом, например, в Актах Исторических, т. III, № 9; В. Н. Берх. Царствование царя Михаила Федоровича и взгляд на междуцарствие, СПб., 1832, ч. 2. стр. 205-208.

9. Архив Ленинградского отделения Института истории. Акты Сийского монастыря.

10. Архив Ленинградского отделения Института истории. Акты Сийского монастыря, см. также грамоты новгородского митрополита и Белозерского монастыря (в Актах Двинского у., архив Ленинградского отделения Института истории; грамоты 1625-28 гг).

11. Архив Ленинградского отд. Инст. истории. Акты Сийского монастыря.

12. Сборник грамот Коллегии Экономии, т. 1, № 533.

13. Историю вотчинной политики монастыря в целом мы надеемся дать в подготовляемой работе "Крупная феодальная вотчина на севере Московского государства в XVI-XVII вв.".

14. Архив Ленинградского отделения Института истории. Акты Двинского у. (грамота 1647 г. июня 14; "обыск" 1649 X 5).

Текст воспроизведен по изданию: Из истории крестьянской борьбы за землю в вотчинах Антониева-Сийского монастыря в XVII в. // Исторический архив, Том I. М-Л. 1936