К ИСТОРИИ «ПОВЕСТИ О НОВГОРОДСКОЙ РОПАТЕ»— МЛАДШАЯ ФОЛЬКЛОРНАЯ (ПОГОДИНСКАЯ ИЛИ «ФАРЛУКОВА») РЕДАКЦИЯ СЮЖЕТА

Падение независимости Новгорода сопровождалось в первые десятилетия после этого события стремлением образованных горожан (и прежде всего из среды духовенства) зафиксировать устные предания, связанные со столетиями процветания города на Волхове. Эти предания имеют разную историческую ценность, но как правило, они интересны в литературном отношении. Порой они несут на себе печать неоднократного редактирования, восходя при этом несомненно к единому источнику. В статье рассмотрена практически неизвестная доселе редакция широко известной «Повести о новгородской ропате» (латинском храме). Новый текст, датируемый второй половиной XVI в. и публикуемый в приложении, являет незаурядный пример фольклоризации сюжета (вплоть до замены главного героя) при сохранении общей сюжетной канвы.

____________________________

Повесть о немецкой (варяжской) «божнице» («ропате») в Новгороде (или «Повесть о посаднике Добрыне» 1) принадлежит к числу древнерусских литературных произведений, давно и хорошо известных исследователям. Достаточно сказать, что впервые она была издана Н. М. Карамзиным в качестве примечания 36 к третьему тому его «Истории государства Российского» [1. С. 154-155; 2. С. 607-608]. Итоги изучения памятника (совместно с перечнем публикаций) до конца 1980-х годов подведены Л. А. Дмитриевым в «Словаре книжников и книжности Древней Руси» [3]. За последнее время исследование памятника продолжалось как филологами [4. С. 140-141, 148-156, 160-161], так и историками [5. С. 559-560; 6. С. 79-80; 7. С. 325-326].

Повесть известна в трех редакциях [3. С. 226; 5. С. 559-560], из которых изучены и опубликованы к настоящему времени лишь две 2. Вторая (которую уместно именовать житийной, поскольку она представляет два чуда при житии Иоанна Предтечи) была опубликована спустя 90 с лишним лет после первой [8] и не получила такой известности у исследователей. Отличия между редакциями подробно проанализированы в статье Е. А. Рыбиной [9]. Несмотря на них, тексты имеют и много общего, начиная с имени и сана главного героя — посадника Добрыни, именуемого в первой редакции «степенным посадником». Здесь уместно вкратце напомнить сюжет повествования [10. С. 188-191]. Немецкие «гости» («латиняне» во второй редакции) обратились к новгородскому архиепископу (не названному по имени ни в одной из редакций) с просьбой поставить в городе церковь по своей «вере и обычаю», но не получили на это согласия. Тогда иноземцы дали посаднику Добрыне «посул велик» и тот посоветовал им шантажировать горожан и владыку закрытием православных храмов в западных городах. Тогда новгородцы вынуждены были согласиться на требование иноверцев. Для постройки своего храма «немцы» выбрали место в центре Торговой стороны, где стояла деревянная церковь Иоанна Предтечи, которую в связи с этим по приказу Добрыни перенесли в другое место. За это посадник жестоко поплатился. Когда он со своими людьми в «насаде» переезжал Волхов в направлении Добрыниной улицы (т.е. с Торговой стороны на Софийскую), поднялся сильный вихрь, который подхватил судно и поднял его высоко над водой, а затем обрушил в Волхов. Посадник Добрыня утонул и не получил христианского погребения, его спутники были выловлены из реки. У события было много свидетелей, поскольку накануне пономарь перенесенной церкви Иоанна Предтечи ночью «слышал глас», призывающий горожан идти на Волховский мост «смотрети Добрынина посаднича чуда». После постройки «ропаты» немцы без разрешения архиепископа наняли иконника, который написал на углу храма образ Спаса. Сразу после снятия с изображения покрова внезапно пришла «туча с дождем и с градом» и смыла образ до основния.

Достаточно задолго (за четверть века) до введения в научный оборот второй («житийной») редакции повести, в печати появились сведения еще об одном ее варианте, явно отличном от двух других. В 1882 г. вышла в свет первая часть «Описания церковнославянских и русских рукописей Публичной [91] библиотеки» [11], представлявшая начало огромного проекта, задуманного главным хранителем Отдела рукописей А. Ф. Бычковым 3. Здесь под № 13, в составе сборника из собрания М. П. Погодина (№ 1570), составленного из двух рукописей XVII в 4. П. М. Строевым, на л. 190-193 об. и помещена рассматриваемая редакция повести. А. Ф. Бычков описал сюжет весьма подробно, с цитатами и пересказом, приведя ссылку на одно из изданий первой редакции [11. С. 46-47].

Что же представляет собой текст в Погодинской рукописи? Прежде всего, это «Повесть о новгородской немецкой ропате» (самоназвание), но не «Повесть о посаднике Добрыне». Последний в рассказе отсутствует. Его роль с успехом выполняет личность, как кажется, вполне мифическая — «пятиконецкий сотский» с экзотическим именем Фарлук; имя явно не славянское, напоминающее скорее пушкинского Фарлафа, объяснить его появление в повести я не могу. В отличие от имени Добрыни оно не дает никаких хронологических ориентиров. Архиепископ в этой редакции так же безымянен, как и в двух других. Некоторое указание, но не на время описанных событий, а на время создания редакции дает должность Фарлука — «пятиконецкий сотский». Ее появление в Новгороде относится явно к «московскому» времени 5, возможно, даже после разгрома города царем Иваном Грозным (1569-1570) 6. Датировка редакции последней третью XVI — началом XVII в. (но почти несомненно до шведской оккупации) не противоречит датировке двух предшествующих, хотя и не объясняет причин и обстоятельств ее создания. В самом тексте можно отыскать указания на то, что события относятся ко времени новгородской независимости (чего стоит хотя бы упоминание «вечевского двора» перед рассказом о гибели Фарлука), но противоречия повествования, как будет показано ниже, вообще свойственны этой редакции.

Новая редакция «Повести о новгородской ропате» вполне может быть охарактеризована как сильно фольклоризированная. В сравнении с нею две предшествующие выглядят строго документированными источниками, хотя в этом отношении большинство исследователей, начиная с Н. М. Карамзина, воспринимало их весьма критически (см., к примеру [1. С. 154-155; 2. С. 607; 7. С. 325-326; 8. С. 107-108] 7). Достаточно сказать, что немцы дважды дают Фарлуку за услуги (сначала за получение разрешения на постройку храма, а затем за защиту постройки от слома) по бочке золота и серебра (в предшествующих редакциях фигурирует лишь «посул» Добрыне). При этом главный персонаж выведен как скопище пороков. Он не только продажен, но и стал вероотступником — немцы «присвоили» его и «удобряя [...] научили втай латинской вере».

Продолжим перечень разночтений и противоречий между Погодинской редакцией повести и предшествующими. Для строительства «ропаты» Фарлуку не нужно сносить деревянный храм Предтечи, достаточно отыскать походящее место в центре Торговой стороны («между больших улиц»). На «ропате» [92] стараниями «пятиконецкого сотского» был написан не образ Спаса, а Деисус. Интересно описание восприятия «ропаты» рядовыми новгородцами. Они явно видели в ней просто еще один храм, не отличая ее от православных. После же написания Деисуса, они «учали к той ропате к пению приходити» и слушали «арганное играние».

Отсутствие в Погодинской редакции сюжета слома / перенесения церкви Предтечи, на месте которой была построена «божница» делает непонятным происхождение «молвы» о чуде, которое должно произойти с главным героем (в ранних редакциях он восходит к пономарю Предтеченской церкви, услышавшему об этом в храме [10. С. 190]. Разнится и время предсказанного чуда — «в третьем часу» в ранних редакциях и «в шестом» в Погодинской. В первом случае люди в ожидании зрелища собрались на мосту через Волхов (что вполне оправдано), а во втором на «вечевском дворе». Отличается и направление плавания. Добрыня едет в «насаде» с веча на Софийскую сторону к «своей» улице, а Фарлук в струге явно наоборот.

Описание гибели Фарлука фольклоризировано и гипертрофировано. Если насад Добрыни ветер поднимает на две сажени [10. С. 190], то струг Фарлука, по словам его спутника, «до третьего неба» — так высоко, что он «из очию вышел». Упав в реку, струг погрузился в «самый нижний ад». Из людей Фарлука (о нем самом и его теле ничего не говорится) выплыл лишь один, который поведал о полете и о мучениях еретиков в преисподней.

Завершается повесть полулетописным (с отсутствием дат и имен) сообщением, что архиепископ приказал снести «ропату» и построить на ее месте деревянную церковь во имя Иоанна Предтечи. Церковь дважды горела и архиепископ получил совет свыше («в тонце сне») построить каменный храм.

Таким образом, Погодинская редакция повести свидетельствует, что сюжет привлекал к себе внимание на протяжении практически всего XVI в. Уникальный характер списка (хотя находки новых в будущем вовсе не исключены) свидетельствует, что опыт создания «фольклорной» редакции, вероятно, не был признан русскими книжниками XVI-XVII вв. удачным.

2019 г. А. А. Турилов. Канд. ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН E-mail: aaturilov@gmail.com


СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ

1. Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1816. Т. 3.

2. Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1991. Т. 2-3

3. Дмитриев Л. А. Повесть о варяжской божнице // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1989. Вып. 2 (Вторая половина XIV — XVI вв.). Ч. 2 (Л-Я). С. 225-227.

4. Бобров А. Г. «Повести древних лет» // ТОДРЛ. СПб., 2003. Т. 54.

5. Турилов А. А. Почитание Иоанна Предтечи на Руси и у южных славян // ПЭ. М., 2010. Т. 24 (Иоанн Воин — Иоанна Богослова Откровение).

6. Несин М. А. Социальная организация новгородского веча // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Мат-лы научной конференции. Великий Новгород, 2013.

7. Лукин П. В. Новгородское вече. М., 2014..

8. Никольский А. И. Сказания о двух новгородских чудесах из Жития Иоанна Предтечи и Крестителя Господня // ИОРЯС, 1907. Т. 12. Кн. 3.

9. Рыбина Е. А. Повесть о новгородском посаднике Добрыне // АЕ за 1977 г. М., 1978.

10. ПЛДР: Вторая половина XV в. Л., 1982.

11. Бычков А. Ф. Описание церковнославянских и русских рукописей сборников ИПБ. СПб., 1882. Ч. 1 (Описание церковнославянских и русских рукописных сборников ИПБ. Ч. 1).

12. Уо Д. К. К изучению рукописного собрания П. М. Строева (Ч. 2) // ТОДРЛ. Л., 1977. Т. 32.

13. Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962.


Комментарии

1. Последнее название применимо, впрочем, как явствует из публикуемого текста, лишь к известным ранее редакциям.

2. Уместно напомнить, что в «Словаре книжников Древней Руси» третья редакция лишь упомянута (без указания на шифр и датировку рукописи (!) и ее описание) и сказано, что она «представляет собой совершенно самостоятельную (вероятнее всего позднюю) переработку легенды о варяжской божнице. Эта редакция с двумя другими редакциями повести никак не связана» [3. С. 226]. Таким образом, вся информация о ней ограничивается непрофильными сведениями в энциклопедической статье [5. С. 560].

3. Работа не получила в дальнейшем продолжения.

4. В кодикологическом отношении сборник достаточно подробно исследован Д. К. Уо, который датировал часть, включающую повесть, первой половиной XVII в. [12. С. 151-152], Эта часть кодекса написана четкой великорусской скорописью, вполне соответствующей датировке по филиграням.

5. Благодарю за консультацию по этому вопросу Б. Н. Флорю и И. Ю. Анкудинова. В словарях древнерусского языка словосочетание не зафиксировано.

6. При этом, безусловно, нельзя ограничивать верхний предел создания редакции 1586 г. на основании того, что новгородский архиерей именуется архиепископом, а не митрополитом, поскольку описываются явно времена прошедшие.

7. Ср., впрочем: [6. С. 151-152; 9; 13. С. 88].

Текст воспроизведен по изданию: К истории "Повести о новгородской ропате" — младшая фольклорная (Погодинская и "Фарлукова") редакция сюжета // Славяноведение, № 2. 2019

© текст - Турилов А. А. 2019
© сетевая версия  - Тhietmar. 2022
© OCR - Николаева Е. В. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Славяноведение. 2019