СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

БОЯРСКИЕ СПИСКИ ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XVI — НАЧАЛА XVII В. И РОСПИСЬ РУССКОГО ВОЙСКА 1604 Г.

Рецензируемое издание вышло в свет в серии «Памятники отечественной истории», издаваемой Главным архивным управлением и Центральным государственным архивом древних актов. В него вошли первоисточники по истории состава и структуры «государства двора» конца XVI — начала XVII в.

В публикации — три раздела; в первом помещены первичные оперативные и учетно-служебные документы «государева двора». Это боярские списки за 1577, 1585-1587, 1588-1569, 1590-1591, 1598-1599, 1602-1603 и 1606-1607 гг. Во всех [205] случаях мы имеем дело с основными или, по крайней мере, значительными частями реально существовавших текстов, и лишь в списках 1585-1587 и 1590-1591 гг. до нас дошли незначительные их фрагменты. Кроме того, в раздел включены выписки и из боярских списков за указанное время, вошедшие в состав ряда рукописных сборников.

Второй раздел составляют вторичные (или производные от боярских списков) по своему характеру документы. Это разнообразные списки членов двора, в том числе перечень дворовых, оставленных «на Москве» в августе 1585 г., во время поездки царя Федора в Троице-Сергиев монастырь, список служилых князей, московских и выборных дворян, назначенных в шведский поход 1589-1590 гг., перечень выборных дворян начала 1590 г. и список дворовых начала XVII в. Из этих документов большинство сохранились почти полностью (походный список 1589-1590 гг.) или в основных своих частях и только перечень 1585 г. — со значительными лакунами.

Наконец, особый раздел занимает роспись русского войска от осени 1604 г. В этом источнике, сложном по своему составу и происхождению, прямое отношение к «государеву двору» имеет первая его часть, где приведен перечень дворовых по отдельным полкам. До нас дошло менее половины этого перечня. В другой части памятника — собственно полковых сметах — упоминаются лишь члены двора, не принимавшие участия в походе, а также вдовы бывших дворовых (в связи со сбором посошных людей). Текст этой части источника известен в значительно более полном виде, чем первой.

Существенная особенность публикуемых документов состоит в том, что подавляющее их большинство — приказные подлинники. Исключение составляют 3 склейки из боярского списка 1577 г. (копия XVIII в), перечень дворовых «на Москве» 1585 г. (копия второй половины XVII в.) и выписки из боярских списков (наиболее ранние рукописи датируются первой третью XVIII в.).

Принципиальное значение настоящей публикации может быть определено тем новым, что в ней представлено, и оценкой качества археографической работы публикаторов. До исследований С. П. Мордовиной и А. Л. Станиславского в научный оборот были введены всего два боярских списка — опубликованный еще в 1890 г. список 1577 г. и изданный в 1953 г. Р. В. Овчинниковым описок 1606-1607 гг. ¹ Заслуга открытия всех остальных документов принадлежит составителям. Таким образом, история «государева двора» за 30 лет его существования теперь представлена не двумя, а тринадцатью источниками, что позволяет изучать этот важнейший социальный институт господствующего класса с недоступной ранее полнотой.

Но дело не только в этом. Качество предшествующих публикаций было таково, что они вводили в заблуждение многих исследователей. Так, в издание 1890 г. боярского списка 1577 г. были ошибочно включены 8 склеек боярского списка 1606-1607 гг. и один лист из аналогичного документа 1585-1587 гг. Было высказано немало гипотез по поводу того, каким образом один человек мог пребывать в одном и том же чине на протяжении 30 лет, кто и с какой целью использовал в 1606-1607 гг. список 1577 г., внеся в него оперативно-служебные пометы и т. п. Не было лишь одного — предварительной, кропотливой работы по идентификации различных частей этого столбца в палеографическом, генеалогическом и других отношениях. В результате оказалась неполной и сравнительно недавняя публикация боярского списка 1606-1607 гг.: в ней нет тех восьми склеек, которые еще в XVII в ошибочно попали в столбец со списком 1577 г., а, кроме того, неточно указан и сам характер документа — приказной черновик определен как копия 30-х годов XVII в.

При подготовке настоящего издания составители проделали значительную и филигранную по технике исполнения работу. Казалось бы, в (публикации использовано всего девять столбцов и шесть рукописей. Многие современные издания опираются на документальную базу, куда большую по объему. Однако перед нами результат многолетнего труда, итог просмотра [206] сотен недатированных столбцов из фонда Разрядного приказа, каждый из которых, как правило, состоит из множества склеек. Все вновь открытые документы не датированы. Для того, чтобы хронологически точно их приурочить, потребовалось собрать биографические данные буквально о нескольких десятках тысяч дворовых (в том числе и за значительную часть XVII в.) и подробно их изучить.

Но этим трудности публикаторов не исчерпывались. Даже внутри хронологически однородных документов порядок склеек был нередко перепутан. Чтобы восстановить правильную их последовательность, выделить те части, которые относятся к документам с другой датой, понадобилось провести тщательный анализ почерков и филиграней, сопоставить начала и окончания букв в местах соединения склеек, сличить там же различные следы от неблагоприятных условий хранения столбцов (форму пятен от сырости) и т. и. Больших усилий потребовало восстановление текста многочисленных приказных помет — каждый, кто имел дело с приказными черновиками, знает, с каким трудом они поддаются прочтению. Края сохранившихся склеек в изданных документах нередко оборваны, но составителям удалось во всех этих случаях восстановить утраченный текст.

Приведем лишь несколько примеров в подтверждение сказанного. Выше уже говорилось, что в столбец с боярским списком 1577 г. оказались включенными части списков 1585-1587 и 1606-1607 гг. Аналогично обстоит дело и со столпиком 3 столбца № 751 Московского стола. В нем 79 склеек боярского списка 1588- 1589 гг., две склейки принадлежат такому же документу за 1590-1591 гг., а одна — списку выборных дворян начала 1590-х годов. Основная часть последнего источника находится в другом столбце, в котором, в свою очередь, 19 склеек относятся к боярскому списку 1598-1599 гг. Фрагмент последнего опять-таки входит в состав иного столбца, основная часть которого является боярским списком 1602-1603 гг. Практически из девяти привлеченных к изданию столбцов только три не имеют такой сложной структуры (притом, что последовательность склеек в них в ряде случаев перепутана).

В обстоятельной вводной статье обоснованы даты издаваемых источников, даны, как правило, краткие, но емкие палеографические их характеристики, раскрыто содержательное значение каждого документа. Особо важны, на наш взгляд, суждения авторов об источниковедческих особенностях публикуемых памятников. Составители последовательно характеризуют каждый источник и намечают общую эволюцию формуляра боярских списков и производных от них документов в рамках исследуемого периода. Подавляющая часть выводов и наблюдений С. П. Мордовиной и А. Л. Станиславского, по нашему мнению, верна. Наконец, публикация снабжена тщательно выполненными именными и географическими указателями.

Понятно, что в такой большой работе не может не быть спорных положений, а также отдельных упущений или просмотров. Наши замечания сводятся к следующему. Прежде всего представляется не вполне последовательным отбор памятников для издания. Оно должно было включить боярский список 1610-1611 гг., хотя последний и был опубликован дважды в дореволюционное время. Даже лучшее издание В. Н. Сторожева не удовлетворяет современным требованиям археографии, а хронологически и по типу данный источник полностью соответствует содержанию рецензируемой публикации.

Второй раздел имеет заголовок — «Походные, церемониальные и другие служебные списки дворовых». Однозначно определенных церемониальных списков в издании собственно нет, авторы сугубо предположительно относят к ним список дворовых начала XVII в (ч. I, с. 70). Нам это предположение, в отличие от других гипотез составителей, не кажется истинным. Церемониальные списки (на дипломатических приемах, свадебных церемониях и т. л.) за указанное время хорошо известны по разным фондам ЦГАДА — Разрядного и особенно Посольского приказа, Древлехранилища и др. Среди них есть изданные и неопубликованные. Однако ни одни из них не вошел в издание и не упомянут во введении. Ясно, что такой недочет — не столько вина, сколько беда составителей, жестко ограниченных объемом издания. [207] Но это, как раз тот случай, когда о такой ограниченности приходится только пожалеть, а в проигрыше оказываются читатели.

По этой же (причине оказалась усеченной и вводная статья. Авторы, к примеру, не всегда последовательны в полноте приводимых палеографических наблюдений: иногда даны и отождествление почерков, и анализ филиграней (см. характеристики боярских списков 1577, 1588-1589 гг.), а в другом случае почерковедческий анализ проведен слишком кратко или опущен вовсе. Но более существенно другое. Ряд наблюдений об эволюции документации по составу и структуре двора не вполне согласован с выводами одного из составителей, правда, по несколько более позднему периоду — за 20-е — 30-е годы XVII в. Так, в последней работе А. Л. Станиславского выделены три типа боярских списков — «подлинные», «наличные» и промежуточные, отличающиеся друг от друга составными частями, полнотой перечисления дворовых, характером помет, временем реального использования и т. п. Неодинаковый характер состава боярских списков конца XVI — начала XVII в. указан составителями и во введении к рецензируемому тому. В частности, они отмечают разницу в полноте передачи состава дворовых в боярских списках 1588-1589 гг. и 1598-1599 гг., в том числе и по отношению к выборным дворянам (ч. I, с. 30-32 и с. 37-38). Но эти отличия не объяснены, а главное, не связаны с разными типами боярских списков, существовавшими уже в конце XVI в., в чем, в частности, убеждают и различия в характере помет в них. ²

Можно уточнить некоторые выводы авторов о времени составления росписи русского войска. Они справедливо называют осень 1604 г. В пределах этого времена ее следует отнести к середине — второй половине ноября 1604 г. и вот почему. Судя по содержанию, к моменту ее написания в Москве уже знали о переходе Чернигова и Путивля под власть Лжедмитрия I, что дает хронологическую грань не ранее 18-20 ноября (самозванец узнал под Новгородом Северским о переходе Путивля 18 ноября). Но в росписи нет упоминаний о ертауле, а выделение по указу из Москвы этого полка в рати кн. Ф. И. Мстиславского произошло не позднее самого начала декабря, когда войско и выступило из Брянска. Неясно, что подразумевают составители, когда пишут о продолжении работы над росписью позднее (ч. I, с. 75). Датировка посылки отрядов А. Р. Плещеева и Ф. И. Шереметева в этой связи нам представляется неточной: они были отправлены в том же ноябре, а затем несколько позднее (но не позже первой половины-середины декабря) полностью или частично вошли в состав главного войска. Думается, что данный экземпляр росписи является приказным, другой же (несохранившийся) был дан разрядным дьякам, назначенным в войско Мстиславского. Отсюда — разные варианты (и по преимуществу неточные) итогов, относительная немногочисленность помет типа «убит», «в полону», «ранен» (их всего 16 на 333 персонально упомянутых дворовых, а это слишком мало для почти четырех месяцев активных военных действий) и др. Хронологической гранью помет является начало марта 1605 г.: не позднее этого времени были сделаны пометы о служебных перемещениях (ч. II, с. 9, 11, 13). Видимо, в приказной экземпляр, в отличие от походного, соответствующие пометы вносились не вполне систематически.

Наконец, сугубо частные замечания. Во введении (ч. I, с. 29) три пометы в боярском списке 1588-1589 гг. отнесены к 7096 г., а восемь — к 7098 г. Проверка по публикации дает 2 пометы 7096 г. и девять 7098 г. (ч. I, с. 146, 160 и 120, 122, 133, 140, 142, 143, 163, 165). Налицо либо неточность в подсчете, либо опечатка в тексте. На с. 13 опечатка: лл. 104-109 столбца со списком 1577 г. датированы последней четвертью XVII в. (правильно — XVI в.). На с. 61 введения в прим. 149 указано, что л. 33 из столбца со списком дворовых шведского похода 1589-1590 гг. попал туда случайно из боярского [208] списка 1606-1607 гг. Однако в публикуемом тексте последнего эта склейка не указана, к только после кропотливых изысканий читатель устанавливает, что на этом листе сохранилась архивная помета XVIIIв, с определением характера документа (ч. I, с. 45). Видимо, надо было привести текст пометы и в публикации — в подстрочном примечании.

Хотелось бы надеяться, что учреждения, взявшие на себя труд публикации серии «Памятники отечественной истории», продолжат ее. Во-первых, давно назрело издание других документов по истории двора за XVI — начало XVII в.: свадебных разрядов и документов, церемониальных списков из дипломатической документации, поручных записей. Во-вторых, весьма желательна публикация боярских списков, чиновных перечней дворовых и боярских книг за 20-е — начало 30-х годов XVII в.

В. Д. Назаров

Комментарии

1. Выписки из боярских списков в составе рукописных сборников были опубликованы в середине XIX в., но в особой их редакции.

2. Станиславский А. Л. Боярские списки в делопроизводстве Разрядного приказа. В сб. Актовое источниковедение. М., 1979, с. 126-144. Ср. также: его же. Источники для изучения состава и структуры государева двора последней четверти XVI — начала XVII в. Автореф. канд. дис. М., 1973, с. II, где есть ряд наблюдений по этому вопросу.