Воевода князь Федор Семенович Куракин в отписке, полученной в Розряде 22 марта, доносил: «марта в 20 д., в шестом часу дня, гневом Божиим в Боровске в остроге загорелось: и башни и острог, и в остроге воеводский двор, и дворянские и детей боярских, и посадских и всяких жилецких и уездных людей дворы и житницы, которые были в остроге для осаднаго времени поставлены, все погорели без остатку; и от города на посаде, где я с твоими государевыми людьми стоял, дворы же и во дворех у твоих государевых ратных людей лошади и служилая рухлядь, и у меня, и у стольников, и у стряпчих, и у московских дворян, и у жильцов и из городов у дворян, и у детей боярских, и у стрельцов и у казаков запасы и конские кормы, сено и овес, все погорело без остатка. А отнять острога и посада от пожара никоими мерами было не уметь, потому что в то время была буря великая и во многих местех загорелось, а хоромы в остроге и на посаде все крыты были соломою. А что со мною привезено из Колуги в Боровеск твоей государевы зелейныя казны и свинцу и в Боровске было устроено в остроге под соборною церковью, и ту твою государеву зелейную казну и свинец я велел в пожарное время из острога из-под церкви вывезти и устроить в Панфутьеве монастыре. И ныне я в Боровске стою на пожарище, и твои государевы всякие люди своих и конских кормов купити не добудут, уездные люди своих и конских кормов на торг продавати не возят, и они сами и лошади их помирают голодною смертью; и впредь, государь, мне с твоими государевыми ратными людьми для их и конских кормов где укажешь стоять»?. .

Помета: «142 г. марта в 22 д. Государь, сей отписки слушав, указал: послать дворянина добра и велеть пожар в городе и на посаде дозрити».

(Москов. ст. столб. № 104, лл. 359—361).