ПОСОЛЬСКАЯ КНИГА ПО СВЯЗЯМ РОССИИ С НОГАЙСКОЙ ОРДОЙ
1548-1549 гг.
Говорити от царя и великого князя Белек Булат мирзе Ивану Борисову сыну Федцова:
«Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел тебе поклонитися».
А после поклона поминки подати. А после поминков грамота подати. А после грамоты речь говорите:
«Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел /л. 71 об./ тебе говорити: присылал к нам Ших-Мамай князь своего большего посла Сары мирзу, а братья его и дети присылали к нам своих послов и приказывали к нам с своими послы, что оне хотят с нами быти в крепкой дружбе и до своего живота. И нам бы к ним также дружба своя крепкая держати, и для б ныне крепкие дружбы Дервиша царя нам к ним отпустити, и большего своего посла к ним послати. И мы их прошенье не оставили: хотим ко князю и к его братье, и к вам [276] дружбу свою крепкую держати. И для крепкые дружбы ныне есмя Дервиша царя ко князю и к его братье, и к вам отпустили, и з Дервишем царем послали есмя ко князю и к его братье, и к вам своего большего посла Ивана Бори/л. 72/сова сына Федцова. И как дойдет до ваших улусов з Дервишем царем наш большой посол Иван — и вы б нашего посла Ивана з Дервишем царем ко князю, не издержав, отпустили, и проводити б есте его до князя велели, чтоб ему з Дервишем царем до князя дойти здорово. Да и того б есте берегли, чтоб нашему послу Ивану от вас и от ваших людей силы и грабежу никакова не было, чтоб тем меж нас с вами дружба не порушилась, берегли б есте нашего посла Ивана по тому же, как мы жалуем и бережем ваших послов».
А Яналей мирзе и Урыслан мирзе велено Ивану говорити также речь. /л. 72 об./
Говорити от царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Биюрган Сейтю да Илеману князю, да Абдуле Бакшею Ивану Борисовичю Федцова:
«Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел вам поклонитись.
Царь и великий князь велел вам говорити: прислали есте к вам грамоту з Байсубою, воспоминая нам свою службу, и мы вашу службу к себе паметуем, и впередь ее не хотим забвенну держати. И ныне, памятуя вашу службу, послали есмя к вам свое лехкое жалованье с своим послом с Ываном. А что есте /л. 73/ к нам писали в своей грамоте, что вам в Нагаех жити истомно, и вы б поехали к нам с нашим послом с Ываном. А как приедете к нам, и мы вас пожалуем своим великим жалованьем и устроим вас, как вам мочно у нас жити доколе ож даст Бог нам, и казанской юрт устроитца. А будет вам с нашим послом с Ываном ехати к нам невместно, и вы б поехали к нам, как вам мочно к нам доехати».
А грамоты посланы ко князю и к мирзам с Ываном с речей слово в слово.
А се запись, на чем велено Ивану дати правда Ших-Мамаю князю 16: /л. 73 об./ [277]
Даю правду на том, что прислал к государю моему, к царю и великому, князю Ивану Васильевичю всеа Русии, Ших-Мамай князь своего посла Сары мирзу и иные мирзы — своих людей, чтоб государь наш царь и великий князь к Ших-Мамаю князю и к иным мирзам добро свое и дружбу свою держал. А Ших-Мамай князь и иные мирзы государя нашего другу хотят другом быти, а недругу недругом и на всех недругов с государем нашим хотят быти заодин. И государь мой, царь и великий князь, к Ших-Мамаю князю и к Юсуф мирзе, и к Исмаил мирзе, и ко всем мирзам добро свое и дружбу свою хочет держати, и на недругов на Ших-Мамаевых и иных мирз, государю нашему вам пособляти. А людей государя /л. 74/ нашего — Ших-Мамаевых княжих людей и Юсуфовых, и Исмаилевых, и всех мирз людей — никак не воевати, ни бити, ни грабити, и силы им никоторые не чинити. А татьбою им Ших-Мамаевым людем и иных мирз людем лиха никоторого не чинити. Также государя нашего мещерским казаком Ших-Мамаевым княжим людем и Юсуфовым, и Исмаилевым, и всех мирз людем лиха никакова не чинити, ни бити, ни грабити, ни татьбою им лиха никакова не чинити. А нечто, где государя нашего люди без государя нашего ведома Ших-Мамаевым княжим людем и всех мирз людем каково лихо учинят — и государь наш тех лихих людей, доискався, велит показнити, а взятое, сыскав, велит отдати. /л. 74 об./ А которые послы Ших-Мамаевы и всех мирз послы, и гости с ними с торгом придут в государя нашего земли — и тем послом и гостем в государя нашего земле задержанья никак не будет: прити им и назад отойти безо всякие зацепки, и силы им никоторые никак не будет.
А память Ивану дана такова:
Память Ивану Борисовичю Федцова: как, ож даст Бог, придет в Нагаи к Ших-Мамаю князю, и кого к нему пришлет князь встре/л. 75/чю, а велит ему подворье указати и корм ему от Ших-Мамая князя привезут — и Ивану тому дати, что пригоже: шуба белья лехка или однорядка, а не в пошлину. А в пошлину, Ивану никому никак ничего не дати. А кто ему подворье укажет, а корму не явит — и [278] ему тому человеку не давати ничего. А как велит ему Ших-Мамай князь быти у себя, и кого по него пришлет — и Ивану тому человеку не давати ничего. А как поидет ко князю, и хто у него станет каких пошлин просити — и ему пошлин не давати никаких.
А говорити ему:
«Прислал к государю нашему Ших-Мамай князь большего своего посла Сары мирзу и иные мирзы — своих людей, чтоб государь наш ко князю и к ним добро свое и любовь держал и отпустил бы /л. 75 об./ к ним Дервиша царя. А они с государем нашим хотят быти в дружбе и в правде крепкой. И государь наш ко князю и к мирзам дружбу свою великую учинил: Дервиша царя к ним отпустил, и меня, своего посла, государь мой послал ко князю и к мирзам. А посол Ших-Мамаев княжей Сары мирза и всех мирз люди государю нашему правду учинили на том, что мне от князя и от мирз, и от их братьи, и от их детей, и от их людей силы и грабежу никак не будет, и пошлин на мне никаких не имати. И государь наш потому меня и послал, и мне ныне какая пошлина давати? А от государя нашего х которым царем, к его братье, послы ходят, ино и там пошлин никаких нет, а мне здесе какие пошлины давати?».
Да в пош/л. 76/лину Ивану однолично ничего никак никому не давати. А нечто батог покинут да учнут пошлин просити у батога — и Ивану пошлины никак не давати. А у дверей учнут просити пошлины — ино не давати ж. И нечто его не пустят ко князю — ино и прочь пойти, а пошлины никак не давати. А опричь того, хто Ивана чем почтит — и Ивану тому за его добро дати, что пригоже, а не в пошлину. А в пошлину однолично Ивану не давати ничего. А велит ему Ших-Мамай князь и мирзы — х которому приедет — ити прямо к себе, и зацепки ему никоторые не учинят, и о пошлинах ему не учнут говорити — и Ивану ити прямо к Ших-Мамаю князю, и к мирзам: от царя и великого князя поклон правити, и поминки подати, и грамота подати, и речь говорити по записи, /л. 76 об./ по цареву и великого князя наказу. А ехати Ивану ко князю и к мирзам: к Юсуф мирзе, к Исмаил мирзе. А иным молодым мирзам Ивану поминки царя [279] и великого князя — х кому что послано — отдати на княжом улусе.
И нечто станет Ших-Мамай князь Ивану говорити:
«Писал ко мне царь и великий князь в своей грамоте, что ко мне дружбу и любовь хочет держати, а нам бы к нему дружба и любовь держати. Да и правду ему наш посол учинил. Как будет у нас царя и великого князя доброй человек, и нам, содиначився с мирзами, с своею братьею и з детьми, царю и великому князю правду учинити. И наша братья от нас кочюют далече, съехатись им с нами не мочно». /л. 77/
И Ивану говорити:
«Коли, господине, братья твои от тебя далече кочюют и съехатись им к тебе не мочно, ино, господине, ныне ты государю нашему правду учини. И которые мирзы у тебя близко кочюют или у тебя ныне в улусех — ино бы те мирзы с тобою государему 17 нашему правду учинили, да твои дети с тобою. Да говорити о том, как мочно, чтоб князь правду учинил. Или кто из мирз у него будет или близко его кочюют, и те б мирзы со князем правду учинили, да его дети».
И нечто взмолвит Ших-Мамай князь Ивану:
«Яз царю и великому князю правду учиню, что мне быти с ним в крепкой дружбе, а царь и великий князь мне у себя на том правды не велел учинити, что /л. 77 об./ ему по тому ж быти с нами в крепкой дружбе. И впередь царь и великий князь на том правду велит ли нам учинити?».
И Ивану говорити:
«Учинишь, господине, к государю нашему правду передо мною, и меня к государю нашему отпустишь, и со мною большего своего посла к государю моему пошлешь, и государь наш перед твоим послом велит тебе правду учинити, что ему быти с тобою в крепкой дружбе».
А нечто учнет князь говорити, что от городетцких казаков чинитца насилье великое татьбами и грабежи, и иными лихими делы — и царь бы и великий князь велел лихих от того уняти — и Ивану говорити: «Государь наш, господине, лихих людей [280] не научает. /л. 78/ И которые казаки станут на ваши улусы приходити — и вы их имайте и вешайте. А которых казаков лихих государь наш может доискатись — и государь наш тех лихих также велит показнити. А ныне государь наш послал в Городок, а велел того накрепко беречи, чтоб городецкые казаки на ваши улусы не ходили».
А нечто князь, дав правду, захотят у Ивана на том правды, что царю и великому князю быти с ними в крепкой дружбе, и казаком городетцким на их улусы не приходити и лиха никакова не чинити. И Ивану дати князю правда на записи, какова ему запись дана. А опричь записи, на ином ни на чем, правды не давати.
А нечто взмолвит князь Ивану:
«Писал яз /л. 78 об./ к царю и великому князю в своей грамоте, чтоб мне прислал царь и великий князь то, о чем яз к нему писал. И царь и великий князь мне того чего для не прислал?».
И Ивану говорити:
«Князь, господине, ныне государь наш свои поминки со мною прислал к тебе добрые по-пригоже. А впередь, господине, учинишся с государем нашим в крепкой дружбе и в правде, и яз, то видев, государю своему скажу. И государь наш впередь к тебе дружбу свою свыше того учнет чинити, а о чем тогды к государю нашему прикажешь по-пригожу. А что у государя нашего лучит, и государь наш тебе за то не стоит по-пригожу. А о чем ты ныне к государю, и что случило у государя нашего, /л. 79/ и государь наш то к тебе прислал».
Да будет мочно Ивану быти у которых мирз — и Ивану к ним ехати. А к иным мирзам в улусы ни х кому однолично не ехати. А х которым мирзам от царя и великого князя посланы поминки, опричь тех мирз, которые имяны писаны в сей памяти, и 18 Ивану тем мирзам 18 давати поминки у Ших-Мамая князя в улусех. Которой х которому мирзе приедет в улус, и ему им тут поминки давати. А в улусы к иным мирзам однолично не ездити, опричь Ших-Мамая князя и тех мирз, которые в сей записи писаны.
А нечто взмолвят: [281]
«Посылали мы к царю и великому князю своих послов, да и гости наши с ними многие /л. 79 об./ ходили. И послу нашему чти не было. А гостем того купити не дали, что им надобе, а иных переграбили и соромотили, и лошади у них крали. А впередь нам как послов посылати и гостем ходити?».
И Ивану говорити:
«Как, господине, пришла весть к государю нашему, что идут к государю нашему ваши большие послы, и государь наш послал их на украйне встретити детей боярских многих да велел им корм давати, и до Москвы их велел беречи, едучи дорогою, чтоб им от государя нашего людей насильства никоторого не было. А того есмя не слыхали, чтоб им где нечесть учинена. А как на Москву /л. 80/ приехали, и государь им по тому ж честь велику учинил, и беречи их приставил людей добрых, чтоб им ни от кого лиха не было. А лошади, которые пропадали, и приказщики государя нашего того обыскивали и, доискався, лошадей послом отдавали, а лихих казнили. А которых лошадей не доискалися — и они ис тех лихих людей животов деньги платили, на ком что мочно доправити. А о всех делех государевы приказные люди обыскивают. Да доищутца лихово — и они их казнят. А чего могут гибели доискатись — и они то отдадут вашим людем. А коли лихово не добудут — ино гибель на ком имати? А опричь, господине, жалованья и чти государя нашего, вашим людем лиха никоторого не было. А лихой человек что учинит — не государь его учит. А гости, господине, ваши /л. 80 об./ как пришли с послы ваши — и государь наш их пожаловал: велел в борзе торг добр дати и велел их беречи, чтоб им ни от кого обиды не было. И гости, господине, ваши учали ездити по деревням и людей сельских бити, и животы их грабити. И люди, господине, сельские, пришед, хотели над вашими гостьми за свои грабежи лихо учинити. И государь наш, господине, вашие для дружбы людей своих сельских велел уняти и лиха им над вашими гостми учинити не дал. А что были у ваших у гостей за свое взяли, и государь наш велел то все сыскати и отдати вашим послом Сары мирзе с таварищи. А которые, господине, люди учинили были обиду вашим гостем, и государь наш тех людей велел на базаре [282] казнити. А ваши послы и го/л. 81/сти сами то видели: как их казнили. А государь наш, господине, со мною к вам приказывал, чтоб есте тех гостей доискалися, которые государя нашего сельским людем обиды чинили, и велели их передо мною также показнити, чтоб впередь, приходя, не воровали и государя нашего людем лиха не чинили, чтоб их воровством промеж государя нашего и вас дружба не рушилась. Да поговорити о том накрепко, чтоб тех лихих доискались и их показнили».
А нечто возмолвит Ших-Мамай князь Ивану, чтоб Иван дал Ших-Мамаю князю и всем мирзам правду по тому ж, как дали царю и великому князю правду Ших-Мамаев посол Сары мирза и иных мирз люди.
И Ивану Ших-Мамаю князю правда дати по записи, /л. 81 об./ какову ему запись дал царь и великий князь. А не прибавити, опричь тое записи, ничего. А нечто учнут Ивану говорити, чтоб им Иван дал правду, а учнут что перед тою записью прибавливати, и Ивану говорити:
«Приказывали есте к государю нашему с своими послы, чтоб государь наш к вам дружбу свою и добро свое держал. А вы государя нашего другу другом хотите быти, а недругу недругом и на всех недругов хотите з государем нашим быти заодин. Да на том ваши послы государю нашему и правду чинили. И государь мой к вам дуржбу свою и добро свое держит. И людем вашим государь наш своим людем лиха никоторого не велел чинити. Да правду мне на том государь мой велел вам /л. 82/ учинити. И яз вам на том правду дам, что к вам государь мой добро свое и дружбу свою держит».
Да опричь тое записи, какова ему запись дана, Ивану правды однолично не давати. А говорити о том по цареву и великого князя наказу.
А нечто Ших-Мамай князь и мирзы Ивана ко царю и великому князю не отпустят, а велят ему зачем быти у собя, и Ивану говорити Ших-Мамаю князю и мирзам:
«Велели есте, господине, мне побыти у собя, ино то вы ведаете. И вы, господине, о том учините ведомо государю нашему: пошлите ко царю и великому князю /л. 82 об./ человека, что вы мне велели у [283] себя быти, чтоб государю моему ведомо было, чего для вы мне велите у себя быти».
И пошлют Ших-Мамай князь и мирзы своех людей ко царю и великому князю, и Ивану послати с ними вместе царя и великого князя казаков — ис тех, которые с ним посланы. А с ними отписати к царю и великому князю про все про тамошние дела подлинно: как Нагаи с Крымским и с Астроханью, и с Казанью, и с ыными ордами, и что в Нагаех слух про царя и великого князя поход х Казани, и где им се лето кочевати. А нечто Ших-Мамай князь и мирзы к царю и великому князю своих людей не похотят послати и Ивану не ослобадят человека — /л. 83/ послати к царю и великому князю — и Ивану, как будет мочно, так ему домы шлятися, чтоб ему послати однолично часа того с вестью человека ко царю и великому князю, а с ним отписати о всех о таможних делех подлинно по царя и великого князя наказу, чтоб царь и великий князь безвестен не был. Будет из казаков мочно послать с вестью — и Ивану из казаков послати. А будет ис казаков послати не мочно — ино добыти человека, полоняника или татарина, кого будет пригоже. А хотя ему от того и дати что-нибуди, ино дати. А с вестью ко царю и великому князю послати, чтоб однолично царь и великий князь безвестен не был: про все бы тамошнее дело царю и великому князю ведомо /л. 83 об./ было.
Да про Казань Ивану себе пытати о всем деле: ссылка им в Казань ест ли? И будет есть, и они о каких делех ссылаютца? Да к царю и великому князю отписати подлинно, что там услышит, и о всех ему о тамошних делех отписати подлинно. Да и самому Ивану у Ших-Мамая князя и мирз проситися, чтоб его к царю и великому князю отпустили. И отпустят его к царю и великому князю — и ему наперед себя послати к царю и великому князю казака царя и великого князя, кого пригоже из тех, которые с ним посланы. /л. 88/ А к царю и великому князю ему с ними отписати, что его Ших-Мамай князь отпустил, и кого с ним Ших-Мамай князь и мирзы послали своих послов. Да и про тамошние дела ему отписати про все подлинно: где нагаи кочюю и где зимовали, и куды им чаяти идти, и на сю сторону хто по синему леду на весне [284] перелезли, и как Нагаи с Астараханью, и как Астарахань с Нагаи, и ссылка ест ли с Астараханью и з Казани, и из Крыма у них хто бывал ли, и что у них речь про царя и великого князя поход х Казани, и людей кого в Казань от себя отпускают ли, и в Крым от себя кого посылы/л. 84 об./вали ли, и впредь нагая хотят ли куды идти? И будет куды хотят ити — ино о кою пору им итти? И о всех тамошних делех описывати подлинно, кого пошлет ко царю и великому князю.
А нечто Ивану учнут говорити:
«Писали есми ко царю и великому князю о своих о многих людех, и царь и великий князь отдал нам немногих».
И Ивану говорити:
«О которых есте людех ко государю нашему писали — и тех людей приводили раненых, и они мно/л. 85/гие померли. А которые осталися — и государь наш тех дал в руки твоему послу Сары мирзе и з Сары мирзою отпустил их к вам. И те люди, которые отданы Сары мирзе, и они видели сами, что многие померли».
А нечто учнут говорити о Азике имянно, и Ивану говорити:
«Привели, господине, Азика ко государю нашему ранена. И государь наш послал был его в Новгород Великой, и он на дорозе умер».
Да память Ивану. Будучи ему в Нагаях, пытати, себе тайно: ест ли князю /л. 85 об./ и мирзам с крымским с царем брань. И буде у них брань есть — ино доведыватися того подлинно: про что у них брань. И доведаетца, что меж ими брань велики и промеж их в дружбе в борзе сстатися нельзе, и Ивану молвити Сары мирзе или Ших-Мамаеву которому ближнему человеку, что ему есть до Ших-Мамая князя от царя и великого князя речь тайная, и Ших-Мамай бы князь велел ему быти у себя. И велит Ших-Мамай князь Ивану быти у себя, и придет Иван, а у Ших-Мамая князя будут в ызбе люди многие, и молвит Ших-Мамай князь: «Приказывал еси ко мне, что от твоего государя есть ко мне /л. 86/ приказ, и говори».
И Ивану молвити:
«Есть, господине, за мною речи. А велел ми государь мой говорити тобе их наодине». [285]
И вышлет Ших-Мамай от себя людей, а велит говорити наодине, и Ивану говорити:
«Государь мой, царь и великий князь, велел тобе говорити: слух наш дошол, что крымской царь ныне недружбу вам делает великую: астараханскому царю на вас пушки подавал и людей ему на помочь посылал. И яз ныне для вашие дружбы велел казаком своим путимльским и донским крымские улусы воевати и недружбу царю делати. И вы б ныне мне ведомо учинили часа того, /л. 86 об./ как ваша мысль с крымскьим царем дело свое делати. И будет ваша мысль недружба ему делати — и мы ему также учнем недружбу делати. А которые крымского царя послы ныне у нас — и мы их от собя отпускати не велели, доколе к нам от вас про ваше дело ведомо будет. И вы б нам про свое дело часа того весть учинили: как вас с ним свое дело делати, чтоб нам про все ваше дело ведомо было».
А не вышлет Ших-Мамай от себя людей, а велит говорити перед людьми, а молвит: у него люди ближние, и Ивану и перед ними говорити Ших-Мамаю князю по царя и великого князя наказу. /л. 87/
И о всем Ивану дело царя и великого князя делати по царя и великого князя наказу и посмотря по тамошнему делу, как будет пригоже, и как его Бог вразумит. А царя и великого князя о всем без вести не держати, чтобы однолично царь и великий князь от него о всяких делех безвестен не был.
Да память Ивану. Нечто, не дошед нагайских улусов, учинитца у Ивана весть про которое дело, про крымское или про нагайское, о царя и великого князя украйнах, или про казанской поход царя и великого князя, будет нагаи, послышев, и пошлют людей х Казани по по/л. 87 об./мочь, или иного для которого дела людей пошлют х Казани, и Ивану часа того с теми вестьми прислати ко царю и великому князю татар, человек дву или трех, которые с ним того для дела посланы, да и вожа им дати. И отписати с ними ко царю и великому князю о всех тех вестех подлинно.
А будет великое дело — и Ивану после тех, спустя день или два, и иных татар послати с теми ж вестми притчи для, любо первых на дорозе розгоняют и поемлют — ино другие дойдут. [286]
А и в Нагаех будучи, Ивану потомуж посылати с вестми тех татар, которые с ним на то досланы, чтоб однолично царь и великий князь безвестен не был. /л. 88/
Того ж лета 7058-го маия 26 день писал ко царю и великому князю с Резани наместник князь Иван Васильевич Пронской, что пришли на Резань из Нагаи послы: от Исмаил мирзы — человек его Байтерек, от Чемаша мирзы — человек его Егкошум, а от Тойдара мирзы — человек его Больса, а от Касая мирзы — человек Естак Миней.
И царь и великий князь велел князю Ивану Пронскому нагайских послов отпустити к Москве.
И июня 19 месяца в 13 день нагайские послы Байтерек с таварищи к Москве пришли.
И царь и великий князь велел их поставити под Пан/л. 88 об./шиным.
И июня же в 17 день велел царь и великий князь Исмаил мирзину послу Байтереку с таварищи быти на дворе.
И того дни нагайские послы Байтерек с таварищи у царя и великого князя были, а царь и великий князь сидел в Столовой избе в брусяной.
А как послы вошли в ызбу, и явил их царю и великому князю челом ударити казначей Федор Сукин.
И царь и великий князь звал послов карашеват/л. 89/ца. И послы у карашеванья быв, да правили царю и великому князю от Исмаил мирзы и от иных мирз челобитье, да подали грамоты.
И царь и великий князь велел у них грамоты взяти диаку своему Ивану Михайлову да велел послом сести, да звал их ести, и велел им ити в Набережную полату дожидатися стола.
И того дни нагайские послы у царя и великого князя ели, а стол был в Столовой избе в брусяной.
А се грамота от Исмаил мирзы со его человеком /л. 89 об./ з Байтереком:
Высочайшаго порога Божиим милосердием устроенного Исмаил мирзино слово: брату моему, белому князю, многом-много поклон. Молвя, ведомо б было: мы в своем величестве здоровы живем, а ты б в своем величестве здоров был, дай Боже так. [287] Темирь Кутлуева царева сына царем себе учинили есмя. Один царем учинился, а другой — князем. А с Тахтамышевым царевым сыном завоевалися есмя. Брату б нашему, князю, ведомо было: только назовешь себе нас братом — и ты нам пришли и с стрельцом мастером, и з зельем бы еси дал. И как /л. 90/ война наша минетца — и мы человека твоего, гораздо почтив, назад отпустим. Так бы еси ведал: нечто пойдут войною на тебя, и яз только возмогу унять — и яз уйму, а не возмогу уняти — и яз прикажу. А Тюмень и Черкасы кабартейские нам здалися. А ныне есмя Богом которое слово молвили, на том и стоим. А тебе челобитье наше то: чтоб прислал мне, что мне самому въздевати: пансырь таков, чтоб стрела не няла, да кречат, да сокол, да ястреб прислал бы еси. Да бью челом, чтобы еси прислал шубу соболью, да шубу кунью, да шубу горнастайну. Бью челом.
Как почтишь, государь, ты еси ведаешь, брат еси нам, пренево б лучши нам в братстве быти. Доброму братству /л. 90 об./ нашему знамя то: которые наши гости пошли, чтоб еси им гораздо исторговати дал. Только гораздо исторговати даш и пошлину свою отдашь — и ты нам добрый брат. А о сей год, которые гости з Байтереком ходили, и украли у них двести лошадей. И ныне только похочешь со мною в братстве быти, и ты б з Байтереком прислал, а тем кунам быти в моей казне. Так бы еси ведал, челом бью. С тяжелым поклоном, с легким поминком Байтерека послал, есми ведомо б было. Да гораздо бы еси почтил. А братству нашему знамя то: чтоб еси его от гостей не отставливал, на борзе отпустил. Похочешь со мною в братстве быти, и ты б послу моему корнюш давал /л. 91/ от недели до недели. Да брату своему бью челом, чтоб прислал сына боярского или дву да рязана бы прислал. А мы, гораздо почтив, отпустим. Послы твои к нам придут, и мы их на борзе отпустим, чтоб межи нас с тобою вести скоро ходили. Братству нашему и правде нашей то: послов бы нам борзо отпускати, наше одно 20 знамя то: [288] которые в нашу сторону ходят мещеряне, тех бы еси унял, челом бью. Так бы еси ведал.
А се грамота от Чемаш мирзы с его человеком с Кашумом:
Чемаш мирзино слово. Белому князю многом-/л. 91 об./много поклон. Молвя, слово то: Ты бы там в своем величестве здоров был, а мы б зде в своем величестве здоровы были, дай Боже так. Отец наш и дяди наши с тобою братство нашли, и нам бы с тобою в братстве быти. Не великой гнев нам на тебя был, и мы то поступилися. Похочешь с нами в братстве быти, ино и мы братства хотим. Братству знамя то: которые послы от мирзы пошли, с теми их послы срерстаешь моего посла. Ино и яз тебе брат, только нас почтишь. И ты б с наших гостей пошлины своей не велел имати. Послал есми имилдеша своего Баймагметя с тяжелым поклоном, с легким поминком. Так бы еси ведал. Молвя, /л. 92/ грамоту послал еси.
А се грамота от Айдар мирзы с его человеком Токлуем:
От Айдар мирзы брату моему, белому князю, многом-много поклон. Молвя, ведомо б было: мы в своем величестве здоровы были, а ты б в своем величестве здоров был, дай Боже так. На всяк год с тобою речи говорим, мы на том слове и стоим. Отец и дяди наши братство с тобою нашли, и мы тебе, братья, добра с тобою хотим. Мы тебя поминаем, а ты б нас поминал. Только назовешь собе меня братом, и ты б /л. 92 об./ пожаловал мне доспех, прислал таков, чтоб стрела не няла. Мы тебя чтим, а ты нас похочешь почтити, то ты ведаешь. Государь, еси бью челом, чтобы еси посла моего гораздо почтил. То братству нашему знамя. Бью челом, чтоб еси его от гостей не отставил. Токлуем зовут — паробка своего послал есми с легким поминком, с тяжелым поклоном, ведомо б было.
А се грамота от Касай мирзы с его человеком с Такминеем:
Касай мирза белому князю многом-много поклон. Молвя, ведомо буди: мы в своем /л. 93/ величестве здоровы, а ты б в своем величестве здоров был, дай Боже так. О сей год ходили к вам наших тысяча человек. И тех людей одни дватцать человек пришли, а пришел в тех дватцати человекех [289] Тюкминей князь. Тех наших людей тысячи, которые мертвы, те пошли. И ты б нам отдал, которые живы, да куны. А с Крымом есми завоевался христьянского для государя, а с Казанью есмя его же для завоевался. Которые наши живы взяты, только тех не отдашь, да и кун не отдашь — и ты шерти моей мне поступися. И только тех моих людей не отдашь — и мне ни до отца твоего, ни до дядь своих дела нет. И ты б то ведал. Похочешь со мною в братстве быти, и ты б осени нашего боярина /л. 93 об./ ко мне прислал. А он у меня был в слугех в добрых да пошел от меня, чтоб мне гораздо поговорити. Только бы мне его не отпустити, и яз бы его осенесь не отпустил. Да чтоб ми еси прислал пансырь и весь полной доспех. Дочь свою дал есми за бухарского царя. Чтобы ми брат мой, белой князь, прислал шубу да шатер. Тяжелой поклон, легкий поминок послал есми с Тюкменеем князем — ведомо б было. Молвя, грамоту с печатью послал есми.
Июня ж 28 день нагайские послы Бай/л. 94/терек с таварищи исторговали и учали проситися к себе.
И царь и великий князь велел нагайским послом быти на дворе.
И того дни нагайские послы у царя и великого князя были. А царь и великий князь сидел в Столовой избе в брусяной.
А как послы вошли в ызбу, и явил их царю и великому князю челом ударити казначей Федор Сукин. И царь и великий князь велел послом сести, и подал им пити, и отпустил их к мирзам. А приказал с ними к мирзам поклон. А ести их не звал, а велел им дати в стола место корм. А грамоты к мирзам велел послати /л. 94 об./ с ними ж.
И поехал Байтерек с таварищи с Москвы июня ж 30 дня.
А се грамота к Исмаил мирзе с его человеком з Байтереком:
Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово Исмаил мирзе. Слово наше то: прислал еси к нам своего человека Байтерека з грамотою. А в грамоте в своей к нам писал еси, чтоб нам ныне прежнего лутчи в дружбе быти. А которые ваши гости к нам придут, и нам бы им гораздо [290] исторговати дати и пошли /л. 95/ на своя им отдати. И послов бы ваших, не отставливая от гостей, к вам отпустити. А к вам бы послати своих послов, и мещерских бы казаков уняти. И мы ныне к вам дружбе своей крепкой знамя показали: Дервиша есмя царя ко князю и к вам отпустили, и з Дервишем царем послали есмя ко князю и к вам своего большего посла Ивана Борисова сына Федцова да и поминки есмя свои добрые к вам послали с своим послом. А ныне для дружбы послом вашим и гостем торг добр дали есмя и пошлин с них имати не велели. И посла есмя твоего Байтерека, не отставливая от гостей, к тебе отпустили. А своего есмя посла х тебе не послали потому, что ещо /л. 95 об./ наш большой посол Иван у вас, а к нам ещо от вас не бывал. И как к нам придет наш большой посол Иван и о вашей дружбе нам скажет, и мы тогды пошлем к вам иного своего посла. А мещерским есмя своим казаком приказали накрепко, чтоб вам лиха никакова не чинили. А нечто, которые казаки без нашего ведома учнут приходити татем, и вы б тех велели имати. Да которых изымаете, и мы б тех к нам прислали. И мы тех у себя велим казнити перед вашими людьми, чтоб впереди иные вам лиха никоторого не чинили. А ныне есмя послали к тебе пансырь да шубу с твоим человеком з Байтереком. А что к нам писал еси, нечто похо/л. 96/тят нам которые недружбу делати — и ты их уймешь, а не возможешь уняти — и ты к нам весть пришлешь, ино то делаешь гораздо, что дела нашего хочешь беречи. И ты б потому нам дружбу свою и держал: которые похотят нам недружбу делати — и ты б их уимал, а не возможешь уняти — и ты б нам весть держал. А мы твоих дел также учнем беречи и дружбу свою, и свыше того к тебе держати. Так бы еси ведал. Писано на Москве лета 7057 года июня месяца.
А се грамота х Касай мирзе с его человеком /л. 96 об./ Чакминеем.
Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово Касай мирзе. Слово наше то: прислал еси к нам своего человека Тюкменея князя з грамотою, а в грамоте в своей к нам писал еси, что о сесь год приходили к нам ваша тысяча человек. И от тех людей только дватцать человек к вам [291] пришли. И которые будут у нас живы — и нам бы тех людей и их куны тебе отдати. И о сесь год, которые ваши люди у нас с торгом ни были, и мы их жаловали: торг добр давали. И пожаловав их, отпустили их со всем здорово, а не побили их нигде, ни кун их не имывали. /л. 97/ И про тех ваших людей ни от ково не слыхали есмя, чтобы ваших гостей наши люди побили. За все ваших гостей бережем, как и своих людей. И ныне тех ваших людей у нас нет никово. И ты б Тюкменея выпросил гораздо: хто их побил, и в котором месте. Да о том бы еси к нам отписал, и мы про то учнем доведыватись. А что к нам пишешь, что еси с Крымом и с Казанью завоевался нас для, ино то гораздо: Крым и Казань нам недрузи, а вам недрузи же. А мы как послышели, что крымской и вам великую недружбу учинил, и мы для вашие дружбы на крымские улусы посылали ратью своих казаков. И царю великую недружбу учинили наши казаки: многих людей у него побили, а иных /л. 97 об./ к нам привели. А как есмя послышели, что царь Али мирзиных людей казнил, которые ему в руки попали, и мы за то на украинах крымских людей многих велели казнити, которые приходили с Аллагават мирзою, а самого Аллаговата и с ним человек до ста и более в тюрму пометали. И тем в тюрмах смерть же будет. И впередь крымскому хотим, вас для, недружбу делати. И вас за тех своих людей, которых он у Али мирзы, изымав, казнил, пригоже против потому ж недружбу доводити, сколько вам мочно. Занеже нигде того не ведетца, чтоб тех людей казнити, которые на рати впадут в руки. /л. 98/ Одного крымского видим, над вашими так делаючи. И нам за те его дела пригоже с обе стороны стояти, сколько нам мочно. И кого к нам вперед пошлешь своих людей, и ты б к нам отписал, как вам с крымским свое дело делати, чтоб то нам было ведомо. И яз с теми вашими людьми пришлю к вам своего человека и отпишу к вам о своем деле, как мне с ним свое дело делати. А наша мысль: чтоб вам с крымским свое дело делати сею зимою, не откладывая, а летом ино мы ему недружбу чиним. Так бы еси ведал. А ныне есмя послали к [292] тебе шатер да ... 21 с твоим человеком с Тюкменеем. А что еси писал к нам, чтоб нам к тебе прислати осенешнего боярина, и яз /л. 98 об./ ныне не послал его к тебе потому, что ещо нас посол Иван от вас к нам не бывал, которого есми послал к вам з Дервишем царем. А как придет к нам наш посол Иван и вашу крепкую дружбу нам скажет, и мы тогды к вам посла своего пришлем. Писана на Москве лета 7057 года июня в 28 день.
А к иным мирзам грамоты не посланы потому, что наперед сего к ним грамоты не посылываны ж. /л. 99/
Того ж лета 7057 года июля 18 день пришел ко царю и великому князю из Нагай от Юсуфа князя человек его Баисунгур с таварищи — 70 человек, а гостей с ними 200 человек, а лошадей с ними 3 000.
А с ними вместе приехал царя и великого князя служилой татарин Еникей Енышев. И сказывал Еникей царю и великому князю: «Ших-Мамая князя в животе не стало, а на княженье учинился Юсуф мирза. А Иван Борисов сын Федцова пришел к Ших-Мамаю князю, а Ших-Мамая князя уж не стало. И Ших-Мамаев сын Касай мирза Ивана Федцова ограбил и держит ево у себя, а к Юсуфу князю не отпустит». /л. 99 об./
И царь и великий князь велел нагайских гонцов поставити на Нагайском дворе и корм им велел давати.
Июля ж 20 дня царь и великий князь велел нагайским гонцом быти на дворе. И нагайские гонцы того дни у царя и великого князя были. А царь и великий князь сидел в Столовой избе в брусяной. А как гонцы вошли в ызбу, и явил их царю и великому князю челом ударити казначеи Федор Сукин.
И царь и великий князь звал гонцов карашеватца. И гонцы у карашеванья быв, дапра/л. 100/вили царю и великому князю от Юсуфа князя и от мирз челобитье да подали грамоты.
И царь и великий князь велел у них грамоты взяти диаку своему Ивану Михайлову да велел [293] гонцом сести, да звал их ести, и велел им ити в Набережную полату дожидатись стола.
И того дни нагайские гонцы у царя и великого 22 ели. А стол был в Столовой избе в брусяной.
А се грамота от Юсуф князя с его человеком з Байсунгором:
От Юсуф мирзина величества другу моему /л. 100 об./ Ивану князю поклон. Молвя, слово то: казаские князи наперед сего Сафа Кирея царя отгоня, да у отца у твоего у Василья князя Шигалеева царева брата Яналиа царя в Казань на царство взяли, да казанских добрых князей к нам прислали, хотячи с нами свойства. И мы судьбами Божьими за Аналиа царя дочь свою дали и в свойстве учинились были. И которой был отшел прочь Сафа Кирей царь, и Булат князь, утаив земли, посылал к нему грамоту да привел его. А твоего друга и братя, а нашего зятя Яналия царя убили, а дочерь мою за Сафа Кирея царя дали. Коли Сафа Кирей царь впервые в Казань пришел, и с ним тольды пришло человек с тритцать. И после того, спустя несколько лет привел многих нагих /л. 101/ голодных людей крымцов да почал над казанскими людьми 23 насильство чинити. И казанские люди, не хотячи от него того терпети, Сафа Гирея царя опять с Казани сослали. И он к нам пришел да почал говорити: «Отец деи мой Бети Гирей царевич твоему старейшему брату Шигим мирзе в некое время добро учинивал, чтобы деи ты ныне мне добро свое учинил. Пошли деи со мною сына своего да и рать свою мне пожалуй: дай. По твоему деи жалованью только Казань возьму, и яз деи в твоей воле учиню. А убью деи человека или дву, а боле деи того не убью. А опричь деи того, никому никоторого убытка не учиню». Так молвя, и правду был учинил. И мы, за то которое добро отец его /л. 101 об./ учинил, то есмя сыну его воздали: с сыном своим с Юнус мирзою рать свою с ним послал, да Казань есмя взяв, были дали. И как он, въехав в город, на чом правду свою нам учинил, на той правде своей не устоял. Как сына моего Юнус мирзу отпустив к нам в Нагаи, и что было лутчих людей казанских, [294] то всех побил, Сейтя в головах. Да и иных князей, к нам прислал хитростью, будто посольством. А иные князи и мирзы, и казаки к тебе бежали. Бог праведен есть, которую он правду свою нам изменил, ино и над ним также ссталось. И ныне наше прямое к тебе слово то. И наперед сего мы с вами в дружбе были. И с Гигалеевым царевым братом /л. 102/ с Яналием царем в свойстве учинились были есмя. И над ним таков суд Божей сстался. А и ныне хотим с Шигалием царем в дружбе и в свойстве быти и дочерь свою хотим за него дати. И как с сею нашею грамотою паробок наш Байсунгур до тебя доедет, которые при Шигалее царе к тебе посольством пошли: Алалаберди улана и Тевкеля князя, да Агиш Моллозоду в головах послов и гонцов, да и тех, которые к тебе от Сафа Гирея царя бежали: Кулчюру князя и Бурнаша, и Тягрикула, и Кебека, и Ислама, и Аликей мирзу, и Усейна князя; и Келди мирзу, и Шахчюру, в головах, и иных людей, и з братьею, и з детми, и с таварищи, и с их людьми, да сколько /л. 102 об./ ни будет, чюваши, и черемисы, и рзян, и мордвы — всех бы еси с Шигалеем царем х Казани послал. А рать бы твоя с Волги к Городу не ходила, а царь бы со всеми казанскими людьми, сколько с ним будет, х Казани городу шел. Да говорити бы велел им так: во се царь ваш, во се и князи ваши, во се люди ваши, сколько их у нас. А с нашим бы еси гонцом, з Байсунгуром, прислал к нам доброго человека и царева Шигалеева доброво человека. Да приказал бы еси к нам, как срок учинишь, и на котором месяце, и в которой день хочешь Шигалея царя х Казани отпустити. То бы нам ведомо было. Ино бы и мы к Шигалею царю послали на по/л. 103/собь братью и детей своих с ними, и рать свою, и Буюрган Сейтя, и Илемана князя, и Абдулу Бакшея в головах, и всех казанских князей вместе пошлю. Так бы еси ведал. И как Сафа Кирея царя не стало — и те бадраки, которые живут в Казани, в Крым послали царя просити Янбар Сарасова да Магметева сына Данила в головах, тритцать их человек. И ту тритцать человек взяли ваши люди, а которые утекли — и те попали в руки нашим людем. А после деи тех людей иные люди пошли ж царя и царевича просити в Крым. И ныне доколе [295] Шигалей царь в Казани царем будет, чтоб еси велел крымскую дорогу крепко беречи, чтоб в Казань иной царь не пришел. О сей жо год наши люди /л. 103 об./ ходили к Москве с торгом. Да осенесь, как шли назад, те ваши казаки и севрюки, которые на Дону стоят, пришли на тех наших людей, да иных побили, и куны их взяли, а иных деи к тебе повели. А у тебя деи тех наших людей живых: Коурат Тулубай да Баранчеи, да Янчюра, да Байкелди, да Намаз, да Кунтуган Афыз в головах, — одиннадцать их человек к тебе отвели. И яз о тех людех тебе бью челом, чтобы еси их з гонцом с нашим, з Байсунгором, вместе отпустил к нам, да прислал бы еси мне трубу добру. А сего бы еси нашего гонца Байсунгура, пяти день не издержав, на борзе б еси к нам назад отпустил. Молвя, грамоту /л. 104/ послал есми.
А се грамота другая Юсуфова з Байсунгором же:
От благочестнаго Юсуф мирзы слово: «многие Русии государю, белому князю, многом-много поклон». Молвя, слово то: нас, мусульманов, Бог сотворил, а вас, християн, Бог же сотворил. Слава Богу, мы на отца своего юрте здорово жевем, а и ты б на отца своего юрте здоров же был. При нашем времяни с тобою слово наше то было, чтоб нам с тобою в дружбе и в братстве быти, и ссуда меж себя чинити, и ссылатися с людьми. Так были есмя /л. 104 об./ говорили. А чаяли есмя того, нечто с нами в братстве будешь, людей нашим меж нас ходити, дорога чиста будет. И ныне только похочешь с нами братства — и братству знамя то: которые розбойники русь живут на Дону, и только их к нам пришлешь, и ты нам брат будешь; только же не пришлешь, и ты не будешь брат. А которые на Дону стоят русь, наших гостей, туды идучи, емлют, и сюды идучи, емлют же. С нами в братстве так ли быти? С тобою при нашем времени мы чаяли, что дорога будет мирна. И убогим людем лзе ходити, того чаяли есмя. С нами братство твое то: только тех розвойников руси, которые на Дону жи/л. 105/вут, к нам пришлешь или их изведешь — то братству знамя будет. С нами братство твое то, чтобы еси по сей день так не делал. Да еще слово то: только с нами в братстве будешь: прошлой [296] зимы люди наши попали к вам, и яз их прошу. В головах Сары кипчак да Кучкюнчи, да Яилов, да с ними ичка, паробок мой — Янчюрою зовут, да мой жо паробок — Кунтю Афызом зовут. Только с нами в дружбе и в братстве похочешь быти, и ты б таких лихих людей унял: не велел им ходити, то с нами в братстве будешь. Да ещо слово то: Савастьянов человек толмачев здесе попал, и мы про него отведали, где он. Ныне был он далече. И ныне которые люди пойдут, и он его у себя увидит, /л. 105 об./ аж добудем. Еще слово то: а с нами братству твоему знамя то, чтобы еси гонца нашего, не издержав, на борзе к нам отпустил. Да из Шамаева улуса попал Конай Манатаев — и яз его прошу. Да прошу у тебя, что ис Казани попал толмач — Магмед Яром зовут — и ты б его к нам прислал. Да ещо слово то: с нами братство твое то. Ныне еси прислал ко мне пансырь недобр. У князя прошу, чтоб ми прислал пансырь таков, чтобы ми самому вздевати пригодился. Да шатер бы ми еси прислал. То братству знамя. Молвя, грамоту послал есми. /л. 106/
А се грамота от Али мирзы с его человеком с Ыстереком:
Али мирзино слово. Князю, брату моему, многом-много поклон. Молвя, слово то: с сорокью темь людьми билися есмя, а с нами было людей одна тма, а билися есмя того для, что тебе, брату нашему, недруг. Что у тебя на мысли, и ты Истерек Багатырем прикажи, да шубу соболью пришли. А в одиннатцати человек, большой — Кунтюганом зовут — а ходил он с торгом. И ты б его отдал да Зюсонкорь, Баатырев племянник. И только мне тех людей отдашь, ино тока бы все таварищи мои, десять тысяч, меня дошли. /л. 106 об./
И тово ж лета, августа в 8 день нагайские гонцы Баисунгур с таварищи исторговали и учали проситися к себе.
И царь и великий князь приговорил з бояры нагайских гонцов отпустити. А отписати к Юсуфу князю о Иванове грабеже Федцова, чтоб у Касай мирзы Ивана взял и грабеж Иванов, у Касай мирзы сыскав, весь отдал Ивану Федцову, и Ивана б Федцова отпустил ко царю и великому князю. [297] А послати с теми грамотами царя и великого князя казаков.
И августа ж 9 день велел царь и великий /л. 107/ князь нагайским гонцом быти на дворе.
И того дни нагайские гонцы у царя и великого князя были. А царь и великий князь сидел в Столовой избе в брусяной.
И как гонцы вошли в ищбу, и явил их царю и великому князю челом ударити казначей Федор Сукин.
И царь и великий князь велел гонцом сести. И подал им пити. И отпустил их ко князю. А приказал с ними ко князю и к мурзам поклон. А ести их не звал, а велел им дати в стола место корм.
И поехал Байсунгур с таварищи с Москвы /л. 107 об./ августа в 11 день. А з Байсунгором вместе послал царь и великий князь к Юсуфу князю и к Али мирзе, и к Ивану Федцову з грамотами своих казаков Кадыша Кудинова с таварищи.
Да с Кадышем же с Кудиновым с таварищи послал царь и великий князь грамоты опасные Биюрган Сеитю да Авдуле Бакшею, да Хосрову князю.
А се грамота Юсуфу князю с Кадышем Кудиновым с таварищи:
Божиим велением великого государя Ивана, /л. 108/ Божиею милостию царя всеа Русии и великого князя володимерского, московского, новгородцкого, псковского, смоленского, тверского, югорского, пермского, вятцкого, болгарского и иных, государя и великого князя Новагорода низовские земли, черниговского, резанского, волоцкого, ржевского, белского, ростовского, ярославского, белозерского, удорского, обдорского, кондинского и иных. Слово Юсуфу князю. Слово наше то: прислал еси к нам гонца своего Байсунгура з грамотою, а в грамоте своей к нам писал еси, что его ныне на отца своего Юрте учинился. А наши казаки — Тенекай Янышев с таварищи — нам сказывали, что Ших-Мамая князя в животе не стало, а князем /л. 108 об./ ныне ты учинился. И мы б ныне на [своих цар]ствах здоровы были, а ты б на своем юрте здоров был. Да писал еси к нам, что на Дону стоят русь разбойники и гостей ваших грабят, и нам бы их к тебе прислати или их извести. Так еси писал. И те [298] разбойники живут на Дону без нашего ведома, а от нас бегают. И мы наперед сего посылали и не одинова, чтоб их переимати. И наши люди добыти их не могут. И мы и ныне посылаем тех разбойников добывати, и которых добудем — и мы их казним. А вы б от себя тех розбойников велели же добывати. И нечто тех розбойников ваши люди переимают — и вы б их к нам прислали, и мы их у себя велим /л. 109/ [казн]ити ж. А гостей ваших ныне жалуем и бережем и свыше прежних времян, и обид им ныне в нашей земле нет никаких. И впередь ваших гостей потому же хотим жаловати и беречи. И гости б ваши ходили к нам безо всякого опасения. А дорогою б идучи, береглися сами, занеже и сам знаешь гораздо: на Поле всегды всяких лихих людей много розных государств. И тех людей кому мочно знати? Хто ни ограбит, тот имени своего не скажет. И гости б ваши ходили однолично бережно. А нам их на Поле беречи нельзе, бережем их и жалуем в своих государствах. А что еси писал к нам о казанском деле и о Яналееве цареве убистве, и про Шигалея царя, чтоб нам его ратью х Казани отпустити, /л. 109 об./ и мы, ож Бог даст, Шигалея царя х Казани хотим ратью отпустити. А сроку ещо есмя не уложили, как его отпустити. И как уложим срок быти Шигалею царю х Казани — и мы с тою вестью пришлем х тебе часа того. А нечто поидет крымской царевич в Казань, и мы того велели беречи на Поле своим людем. А ты б от себя крымского царевича велел же беречи против переволоки. А у нас те вести есть, что царевичю Имин Кирею ити в Казань на переволоку. И ты б однолично своим людем велел того беречи накрепко. Да ныне пришли к нам ис Крыма наши казаки — Мамкей Девлечаров с таварищи — и сказывали /л. 110/ нам, что крымской царь великим недругом вам учинился. Которые люди пришли были с Али мирзою близко Перекопи, и тех ваших людей крымской царь многих побил, а иных многих живых переимал и учинил над ними розные казни, как ни в которых людех нигде не ведетца: иных на колье сажал, а иных за ноги вешал, а у иных, головы отсекая, башты делал. И мы, слыша то, вельми пожалели и для вашие дружбы послали на крымские улусы многих своих казаков, [299] велели крымскому царю недружбу чинити. А наша мысль: чтоб нынешнею зимою вам ему недружба ж учинити, самим ли ити, или многих людей на него /л. 110 об./ послати, чтоб ему так же от вас теснота была, как и от наших людей. Да что будет ваши мысль — и вы б о том о всем ко мне приказали с нашим послом Иваном, чтоб нам про ваше дело ведомо было, чтоб нам ему также недружбу чинити. А что еси писал к нам, чтоб нам прислати тебе пансырь да шатер — и мы ныне по твоему прошенью пансырь и шатер к тебе послали. А которых еси людей своих у нас просил — и тех людей к нам не приваживали, никакова человека. А Магмед Яра, толмача казанского, убили наши люди в Муроме. А доискались есмя одного нашего человека Кулбарсея. И того есмя Кул/л. 111/барсея послали к тебе с твоим гонцом. А что есте преже сего присылали к нам бити челом о Дервише царе, чтоб нам для дружбы отпустити его к вам — и мы вашего прошенья не отставили: для дружбы Дервиша царя к вам отпустили. И з Дервишем царем послали есмя к Ших-Мамаю князю и к вам своего большого посла Ивана Борисова сына Федцова з добрыми поминки. И наши казаки нам сказывали, что деи нашего посла Ивана Касай мирза ограбил и у себя его держит, а к тебе его не отпустит, и безчестье ему велико чинит. Ино пригоже ли так делаетца, что Касай мирза нашего посла грабил и у себя его держит, и безчестье ему чинит великое, а к тебе его не отпустит? И впередь нам послов своих к вам как посы/л. 111 об./лати, и дружбе меж нас как быти, коли такая нечесть над нашим посылом делаетца? И похочешь с нами впередь дружбы, и ты б посла нашего Ивана взял к себе, а живот его весь, сыскав, ему отдал, что у него пограбил Касай мирза. И которые речи от нас учнет тебе говорити наш посол Иван — и ты б те речи у него выслушал и дружбу с нами делал по тому, как есми с послом своим с Иваном к тебе приказывал. И поделав бы еси наши дела и свои, посла нашего Ивана, не издержав, к нам отпустил и с нашим послом Иваном приказал нам о всех наших делех и о своих, как впередь меж нас крепкой дружбе делатися. А не отдадите послу нашему Ивану его животов всех, что у него пограбил /л. 112/ [300] Касай мирза, и впередь межи нас послом как ходити и дружбе как быти? И вы б однолично весь живот посла нашего Ивана, сыскав, послу нашему Ивану отдали и отпустили его к нам, не издержав, чтоб теми делы меж нас дружба не порушилася и послом бы и гостем меж нас путь не отстал. А ныне ещо, являя к вам свое прямое слово, послов есми ваших и гостей к вам отпустил безо всякие зацепки, а с ними вместе послал есми к тебе с сею грамотою отведати твоей правды своих казаков Кадыша Кудинова с таварищи. И как наши казаки с сею нашею грамотою к тебе придут, и ты б их, не издержав, к нам отпустил, чтоб нам о твоей дружбе и о нашем после Иване /л. 112 об./ ранее ведомо было. Писана на [Москве] лета 7057-го августа месяца.
А се грамота Али мирзе с Кадышем же:
Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово. Али мирзе слово наше то: писал еси к нам, что еси с крымским царем бился, и людей у тебя многих побили. А ныне, нам дружбу чиня, на крымского хочешь ити. И мы про то дело слышали, как с крымским твое дело были, и как крымской над твоими людьми казни чинил, как нигде не ведутца: иных на колье сажал, а иных за ноги вешал, а у иных, /л. 113/ [головы отсе]кая, башты делал. И о том есмя вельми пожалели, и для того посылали есмя на крымские улусы своих казаков, и крымскому царю многую есмя недружбу учинили вас для. И впередь также хотим недружбу делати вас для. И наша мысль: пригоже вам, все содиначася, сею зимою крымскому недружбу доводити, занеже в Перекоп зимою пройти лзе, а летом проити нельзе для морские воды. И что будет ваша мысль о крымском деле, и вы б нас без вести не держали. И мы потому же учнем крымскому недружбу делати вас для. А за твою дружбу преже сего свои поминки к тебе послали есмя с твоим человеком. А ныне по твоему прошенью послали есмя к тебе с твоим человеком /л. 113 об./ с Ыстереком шубу кунью добру. И впередь тебя за твою дружбу своею любовью оставити не хотим же, и помогати тебе хотим, сколько нам Бог поможет. А иные речи велели есмя с тобою говорити послу своему Ивану. И ты б у него наши речи выслушал. [301] С Крым бы еси однолично сею зимою свое дело делал, как ти будет мочно. А нас бы еси без вести не держал. И мы по тому ж учнем с ним свое дело делати. Писана на Москве лета 7057-го августа месяца.
А се грамота Биюрган Сейтю да И/л. 114/леману князю, и Авдуле Бакшею с Кадышем же:
От великого государя Ивана, Божиею милостию царя всеа Русии и великого князя володимерского, московского, новгородского, псковского, смоленского, тверского, югорского, пермсъского, вятцкого, болгарского и иных, Биюрган Сейтю да Илеману князю, да Авдуле Бакшею. Писали есте к нам о казанском деле и о своей службе. И нам ваша служба гораздо ведома, и забвенну ее не дуржим. А казанское дело хотим делати, сколько нам милосердный Бог поможет. И вы б поехали к нам с нашим послом с Ываном вместе, а мы вас /л. 114 об./ за вашу службу пожалуем своим великим жалованьем. А будет Хосров князь в Нагаи пришед, и вы б и Хосрову князю говорили, чтоб поехал к нам с вами вместе. А мы к нему свою грамоту опасную послали же. А ехали б есте к нам не модчая, что нашему казанскому делу вами прибыль была. А нечто казанской юрт Бог нам в руки даст, ино б Шигалею царю на казанском юрте вами утверженье было, и нашему б делу в Казани вами ж крепость была. А нечто будет которое сумнение, вас обдержит, и вы б то сумнение все отложили. Хотим вас за вашу службу жаловати, сколько вы себе хотите сами добра. А ныне, есми послал к вам /л. 115/ с своими казаки свое жалованье лехкое — по сукну. А нечто которые будут казанские люди и иные в Нагаех — и те б поехали к нам с вами же вместе. А ся вам наша грамота во всяком сумнение опасная. Писана на Москве лета 7057 августа месяца.
А се грамота Хосрову князю с Кадышем же:
От великого государя Ивана, Божиею милостью царя всеа Русии и великого князя володимерского, московского, новгородцкого, псковского, смоленского, тверскаго, югорского, /л. 115 об./ пермьского, вяцкого, болгарского и иных, Хосрову князю. Сказывал нам Мамей князь, что крымские люди хотели тебя 24 в Казани убити за то, что еси учал нам [302] служити. И ты от них ушел и, собрався с людьми, к городу еси приступал и с крымцы бился, а ныне еси пошел в Нагаи. Ино то еси учинил гораздо, что наше жалованье к себе помятуешь. И мы твоей службы не забудем. А, ож даст Бог, хотим свое дело казанское делати. И тебе бы в то време быти у нас, чтоб наше дело казанское вами поделалось. И ты б однолично поехал к нам с нашим послом с Ываном. А мы тебя за твою службу пожалуем своим великим жалованьем. Да и Баюрган бы еси Сейтю, и Илеману /л. 116/ князю, и Авдуле Бакшею говорил, чтоб казанского для дела все поехали к нам. А мы их своим жалованьем пожалуем. А нечто казанской юрт Бог нам в руки даст, ино б Шигалею царю на казанском юрте вами утверженье было. И нашему б делу вами ж крепость была. А нечто будет которое сумнение вас обдержит — и вы б то сумнение все отложили. Хотим вас за вашу службу жаловати так, сколько вы себе хотите сами добра. А которые будут иные казанские люди с тобою в Нагаех, и те б поехали к нам с вами ж вместе. А ся вам наша грамота во всяком сумнение опасная. Писан на Москве лета 7057 августа месяца. /л. 116 об./
А се грамота к Ивану Федцову с Ка[дышем же]:
От царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Ивану Борисовичю Федцову: здесе нам сказывал татарин Теникай Енышев, что Ших-Мамай мирзы в животе не стало, а сын его Касай мирза тобя ограбил и к Юсуфу тебя не отпустил. И мы ныне о том деле послали от себя к Юсуфу грамоту с своими казаки с Кадышем с Кудиновым с таварищи. А какову есмя грамоту от себя к Юсуфу послали — и мы с тое грамоты список слово в слово послали х тебе с татарином с Кадышем. /л. 117/ И нечто возьмет тебя Юсуф у Касая, и ты б Юсуфу от нас говорил речь по записи, какова тебе запись дана, и дело наше с ним делал по тому, как было тебе наказано делати с Ших-Мамаем князем, и по грамоте, которую есмя грамоту послали к Юсуфу с татарином, с Кадышем. А не отпустит тебя Касай к Юсуфу — и ты б Касаю говорил, чтобы тебя отпустил к нам и посла своего с тобою к нам послал, а тем бы с нами дружбы не рушил, тебя б не задерживал. А нечто не отпустит тебя [303] Касай, а захочет итти на наши украйны — и ты б однолично нас без вести не держал. Как ти будет мочно, так бы еси нам весть учинил. И о всем бы еси о тамошнем деле, и о казанском деле к нам отписал /л. 117 об./ или словом приказал подлинно, чтоб нам о всех о тамошних делех безвестным не быти. Да послал есми к Биюрган Сеитю с таварищи грамоту да Али мирзе грамоту ж. А с тех есми грамот послал к тебе списки же. И ты б Биюрган Сеитю с таварищи от нас молвил, что казанское дело хотим делати, сколько нам милосердный Бог поможет. И оне б ныне кручину свою всю отложили. А нечто, Бог даст, казанское дело поделаем, и мы их в Казанское земле своим жалованьем устроим, как им быти безскорбным. А будет им ныне в Нагаех жити истомно — и оне б поехали к нам. И мы их своих 25 жалованьем пожалуем. А Али мирзе бы еси говорил по то/л. 118/му ж, как есмя к нему в своей грамоте писали, и наводил бы еси его на то, чтоб как сей зимы на Крым однолично пошел. Да пришли к нам вести, что из Казани выгнали Хосрова князя. И ты б его звал к нам. И нечто учнет говорити, что ему без нашие опасные грамоты к нам ехати немочно, и мы к тебе того для послали опасную грамоту. И ты б ему сказал, что мы ему свое жалованье, опасную, прислали, да опасную ему дай. И говори ему о том накрепко, чтоб однолично к нам поехал. Да и Биюрган Сейтю с таварищи о том говори ж, чтоб к нам поехали. А яз к ним свою грамоту послал же. А к тебе есми с тех грамот послал списки в сей грамоте. А нас бы еси о всем без вести не держал. /л. 118 об./ Писана на Москве лета 7057 августа в 4 день 26. /л. 119/
Лета 7058 сентября в 25 день, прислал ко царю и великому князю Иван Борисов сын Федцова царя и великого князя служилых татар — Байкиша да Крыма — да толмача Федьку Рыжкова з грамотою, да с ними нагайского татарина Казыя, Юсуфова княжово человека. А царь и великий князь в те поры был в своей богомолье у Троицы в Сергиеве манастыре. [304]
А писал Иван Федцов, что Ших-Мамая князя в животе не стало, а на княженье учинился Юсуф мирза. И послал Юсуф князь ко царю и великому князю посла своего Исергена. /л. 119 об./ Да с Юсуфовым же послом вместе идут послы от Исмаил мирзы и от Исак мирзы, и от Уразлы мирзы, от них, и от их братьи, и от их детей. Всех послов 81 человек. Да с ними ж из Сарайчика от Сейтя посол Байшаш.
А се грамота Ивана Федцова с Федькою Рыжковым:
Государю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии холоп твой Ивашка Борисов челом бьет. Послал еси, государь, меня, холопа своего, в Нагаи к Ших-Мамаю князю и к иным мурзам. Дай Бог, ты, государь царь, здоров был на многие лета. /л. 120/ Ших-Мамая князя не стало. И нынеча князь в Нагае Исуп мирза. И отпустил, государь, меня с Яика Исуп князь к тебе, государю, августа в 29 день и своего посла Исергепа, а Исмаил мирза и Исак мирза, и Уразлый мирза — своих послов.
Послали ж, иные мурзы к тебе, государю, послали ж своих послов, и Сеить своего посла Байшаша. И хотят, государь, чтоб ты, государь, их держал с собою в дружбе. А всех, государь, послов идет восмьдесят человек с человеком. А Касай, государь, мирза да Кан мирза, да Бай мурза, да Бии мурза — Ших-Мамаевы дети, а те, государь, к тебе, к государю, послов своих не послали. А Исуп, государь, князь, Исмаил и Исак, и Уразлы молвили: на своей деи правде /л. 120 об./ стоим, на всех царевых и великого князя недругов стоим заодин, и детей своих на украйны царевы и великого князя не пустим и мурз, с которых можем, а с коих мурз не взможем, и мы ко царю и великому князю весть дадим. А Юнус мирза Исупов сын ходил в Казань — хотел, чтобы его взяли на княженье. И казанцы его в Казань не пустили и людей у него многих побили. И нынече, государь, мирзы збираютца, а хотят ити на осень, казанских мест воевати. А крымской, государь, царь ногаем недруг же. А послы, государь, мне говорили, чтоб к тебе, государю, послати гонцов княжых и от мурз. И яз гонцов не отпустил, а велел ехати с послы вместе, /л. 121/ а к тебе, государю, отпустим Исупова [305] человека Казыя с твоими государевыми татары — з Байкишем да с Крымом — да с твоим государевым толмачем с Федьком с Рыжковым, кои под Казанью взят, сентября в 2 на десять ден. А Исупу, государь, сказывают: зимовать у Сарачика на Яике, а Смаилю и Кошумовым детем зимовать на Волге, а Аразлыю, государь, на Жеми, а Касаю на карале меж Еика и Зодпаи.
И царь и великий князь велел нагайского татарина Казыя и служилых татар, и толмачя Федьчю Рыжкова отпустити к Москве. А с Москвы бояром велел царь и великий князь /л. 121 об./ против нагайских послов послати встречю князя Ивана Лыкова Оболенского. И князь Иван Лыков в те поры был болен, и в его место послан против нагайских послов Роман Образцов, да с ним дети боярские, митрополичи и владычни люди.
И октября в 1 день писал ко царю и великому князю Иван же Федцов, что он нагайских послов отпустил был на Мещеру, а с ними послал толмача Гришу Коняева, а сам от Идовских порот поехал от послов вперед. И нагайские послы на Мещеру не пошли /л. 122/ для городецких казаков, а пошли на Рязань.
И царь и великий князь велел встречю нагайских послов послати на Резань ясельничего.
И октября ж в 3 день Иван Федцов к Москве приехал и сказывал царю и великому князю: пришел он в Нагаи, а Ших-Мамая князя не стало. Ших-Мамаев сын Касай мирза з братьею его ограбили. А на княженье учинился Юсуф мирза, и взял его Юсуф к себе. И Иван Юсуфу говорил, чтоб со царем и великим князем был в дружбе крепкой и правду б учинил, /л. 122 об./ а живот бы его сыскал. И Юсуф отвечал: «В дружбе крепкой быти хочю, а стою на той правде, которую правду учинили послы наши, а сами мы правды не даем». И речей о правде было много. И Юсуф правды не учинил, а говорил словом, что хочет быти в крепкой дружбе. И отпустил его ко царю и великому князю, а с ним послал посла своего Исергепа, доброво человека. А мирзы послали своих послов. А его грабежу ему не отдали. А с Крымским Нагаи в великой недружбе. Да приходят на нагайские улусы из Юргенча Шиидяковы дети и стада [306] многие отганивают. А от иных строн брани им нет. А коче/л. 123/вати Юсуфу по Яику, а Ших-Мамаевым детем, Касай мирзе з братьею, за Яиком, а Исмалю и Кошумовым детем кочевати по Волге. А х Казани хотят приходити осенью многие мирзы, а того ведома нет, сколько с ними людей будет.
И октебря в 9 день Юсуфов посол Исергеп и иных мирз послы к Москве пришли. И царь и великий князь велел их поставити на Нагайском дворе.
И октебря ж в 13 день в неделю царь и великий князь велел нагайским послом Исер/л. 123 об./гепу с таварищи быти на дворе. И того дни нагайские послы у царя и великого князя на дворе были. А приехав на площадь, ссели с коней против Архангела и шли ко царю и великому князю середнею лесницею мимо Золотую полату. А царь и великий князь сидел в Столовой избе брусяной.
А как послы вошли в ызбу, и явил их царю и великому князю челом ударити казначеи Фома Петров.
И послы правили от князя и от мирз челобитье.
И царь и великий князь Юсуфова княжево посла Исергепа с таварищи звал карашеватца да велел /л. 124/ сести, и посидев мало, звал их ести, и велел им ити в Набережную полату дожидатися стола.
И после били челом, чтоб государь пожаловал: велел им на Москве зимовати.
И того дни нагайские послы Исергеп с таварищи у царя и великого князя еси, а стол был в Столовой избе в брусяной.
А се грамоты Юсуфовы со послом его с Ысергепом.
Государя государем над вселенскими государи и князем князя Юсуфово княжое слово. Многие Руси государю мос/л. 124 об./ковского государя величеству. Слово то: от начальных дней, от прадеда нашего Идигея князя и от твоего прадеда Василья князя дружба и братство — инаково не было. Сесь свет прелестный ови придет, а один отоидет. Наши книжкники так сказывают: что от смерти никому не избыть. Писано в нашем Куране. А в вашем Евангилье есть. Ваши книжники во Еганпилье то видят, что есть на сем свете животного — тому [307] всему померети. И сам ты гораздо уразумеешь: не умрет и не минетца на сем свете слава добрая, говорим, что слава добрая. И слава добрая имянуетца. Мусульманской государь христьянским /л. 125/ [государе]м о дружбе и о братстве слово молвил да на своем слове устоят, и до своего живота в любви будут. То есть имяни слава добрая.
Наперед нас княжил Сеид Ахмед князь, и он урок свой отжил. А после того Ших-Мамед князь был. И тот свой урок отжил. А нынешнее время нам ся достало. И нам бы при нашем с тобою времени пршлыми своими добрыми людьми ссылатися да и о дружбе бы и о братстве нам говорити. Как Магмед Кирея царя убили — от тех мест и по ся места дружбе нашей с тобою порывка не бывала. Тому пол-третьяцать лет, как мы с тобою в дружбе, а недружбы не бывало. А ныне, при нашем с тобою времяни, чаял был есми /л. 125 об./ того, что меж нас сироти на робя и жонка вдова учнут ходити. А ты как бы то хочешь с нами быти в недружбе, то не недружба ли твоя? Холопи твои, нехто Сары Азман словет, на Дону в трех и четырех местех городы поделали да ниших послов и людей наших, которые к тебе ходят, и назад — коли они идут к нам, и тех наших людей стерегут да розбивают, а иных до смерти бьют, а иных отпущают. Которая ж твоя дружба? И похочешь же с нами дружбы и братства — и ты тех своих холопов оттоле сведи. А только тех своих холопей оттоле не сведешь — ино то недружбе знамя. Так бы еси ведал. Счастливого Хандыкерев /л. 126/ [посол] к нашим счастливым дверем пришел, а посол твой то своима очима видел. Опасливой Хандыкерь приказал ко мне свое слово о дружбе и о братстве. От начальных дней со Счастливым Хандыкерем ссылка нам не бывала. Счастливой Хандыкерь в своей грамоте так писал к нам: Юсуф деи князь князем князь есть, яз деи другу твоему друг буду, а недругу деи твоему недруг буду. И яз посла своего к Счастливово Хандыкеревым дверем постлал. А твои люди — в головах боярин твой — то видели. И ты, московской государь, по тому и разумей, как нам с вами ссылки почались быти, наши прадеды с твоими прадеды как в дружбе и в [308] братстве учинилися, тому деи близко двою сот /л. 126 об./ лет есть. Так бы еси ведал. Две дочери свои дал есми замужи: за Баракова царева брата да за сына. И ты б платье доброе велел пошити да прислал бы еси. Да прислал бы еси мне потали да краски, да шафрану. Да ещо у брата своего, у белово князя, прошенье мое то, чтоб прислал мне пансырь крпкой, чтоб самому мне пригодился вздеть. А ныне про все те речи отведати к счастливым твоим дверем пошлово своего человека Исергепа, посла своего, послал есми. Лето 955 месяца августа.
Да еще брату моему, белому князю, слово то, /л. 127/ [чтоб] прислал мне постав сукна черленово да постав синево, да пятьсот листов бумаги. Да ещо б брат мой князь прислал мне на тегиляи горностаев, и проделаны, и сшиты.
Да у тое же грамоты писано на другой стороне: Да ещо у брата своего, у белово князя, прошу: о сесь год, исторговав, люди наши пошли назад. И на Воронаже тех людей наших, которые ходили торговати, и твои люди, Сары Сазманом зовут, розбойник твой, пришед, потоптал и взял их. И твое братство с нами то: только пожалуешь, отдашь нам их. А тем нашим людем имена, которых взяли русь: Мамай да Кульян, да Боранчи, да Сырматай, да Шакулу, да Байсуфу, да Девлет Килдий, /л. 127 об./ да Койбаши, да Сеюнбек, да Янбаз, да Арык, да Таим Афыз, да Куралил, да Худай Берди, да Кунтага Афыз. Да ещо у брата своего, у белово князя, прошу, чтоб мне прислал трубу добру. Да у брата своего, у белово царя, прошу перстня золотово. От Ахмата царя и от Темиря князя по ся места дружба наша инакова не бывала. Ахмата царя брат наш, Темирь князь, убил братства для з белым князем. А ныне, как бы то ты не хошь братства делати, потому что о сесь год наши гости ходили торговать, и тех людей наших, Сары Азманом зовут, твои холопи самих деи побили, а животы поимали. И ныне только послу моему отдашь, ты ведаешь, три /л. 128/ [человек] наших было. И которые будет есть живы, и ты б их самих отдал. А которых в животе нет, и ты б животы их поотдавал. Ино то дружбе знамя. А не учинишь так — ино ты недруг. А с Казанью есмя в недружбе тобя ж для, так бы еси ведал. А Казань есмя и весне [309] и в осень воюем. И твоим людем гостей наших воевати и грабити — то брату моему, белому князю, имяни твоему слава недобрая. И мы ныне правду изпытаем, государь еси государем государь, еси ты ведаешь.
Государя государем над вселенским государи и князем князя Юсуфово княжое слово. Брату моему, царю /л. 128 об./ и белому князю, слово наше то: в Крым был [при]шол грамоте учитися да ис Крыма деи на войну ходил, да там попал дядьки моего сын, имилдеш мой. И ныне яз у брата своего, у белово князя, прошу имилдеша своего, что отселя из нашей земли в Крым ходил грамоте учитися да попал деи там. А зовут того моего имилдеша Идилбаем. На сем свете мне брат еси, у тебя, у князя, прошу его. Которые наши гости сего году оттолле пришли, те его видели: жив деи он в Цареве в белово князя тюрьме. И только брат наш без споны отдашь — то братству нашему и знамя с тобою. Молвя, грамоту послал есми. /л. 129/
Государем государя над вселенскими государи и князем князя Юсуфово княжое слово. Московскому государю, брату моему царю и белому князю, слово то: все речи наши в большой грамоте писаны. Ещо слово наше то: зиму, коли гости наши ходили там в вашу землю, взяли дву человек наших. И ныне, яз тех своих людей прошу: одново зовут Иваном, а другово зовут Озю Магмедем. Как подалуешь, отпустишь, волен еси.
Государем государя над вселенским государя и князем князя Юсуфово княжое слово. На сем свете брату моему, белому князю, слово то: Бог един, а слово одно же. Мои речи все в большой грамоте. А ныне /л. 129 об./ брату моему, белому князю, слово то: то ... 27 в мою казну мое ли будет? Или, идучи дорогою, лошади пропадут, или ещо доколе люди наши не исторгуют, и в ту пору нашего человека, которого в животе не станет, а что останетца живота 28 его, и брат бы, белой князь, пожаловал меня, тот бы живот отдал моему человеку Тинчюре, которово ныне яз о том послал пошлово своего человека к твоим счастливым дверем. [310]
Князем князя Юсуфова княжое слово. На сем свете брату моему, царю и белому князю, слово то: все речи наши ведомо будут большою /л. 130/ грамотою. Ныне у брата своего, у белого князя, взят там мой человек, а тому четыре годы. И яз про нево чаял, что он умер. Дервиш царевич коли пришол оттоле, и сказали про нево, что деи он жив. И ныне деи на сем свете брат еси мне, и яз его прошу. А зовут его Курман Алием. Только, князь, с нами похочешь братства, и ты наших людей, которые от нас попадывают, не стоял бы еси нам за них. Молвя, грамоту послал есми.
А се грамота Исмаил мирзина с его человеком с Темирем:
От Исмаила мирзы брату моему, белому /л. 130 об./ князю, многом-много поклон. После слово то: со отцом твоим, с великим князем, слово нам было. Отец твой нам не слыгивал, а мы ему не лыгали. Отец твой, опричь князя и мирз, особенно к нам боярина присылывал и говаривали есмя себе. А и ныне бы к нам прислал еси боярина, да поговорили б собе — князь на Яике, а яз на Волге. И ныне бы еси к нам прислал двема дву бояринов, и мы б поговрили. А что у тебя доброе будет на мысли, и ты прикажи. Да за Тинмагметева царева сына дочерь свою дал есми. И ты б прислал мне шубу горностайну да шубу, да телеги покрывать постав сукна, да две затинные /л. 131/ пищали, да пансырь, да шолом со всем полным доспехом. Недруга Казани воюем, и ты б воевал. Про твое здоровье спросити имилдеша своего Темиря послал есми, чтоб отпустил eгo, перезимовав. Как его почтишь, ты ведаешь. Да прошу шапку лисью черну. Молвя, жиковиною запечатав, грамоту послал есми. Да чтоб отпустил моего слугу Буларык Бахтиярова брата Майрыка, в тюрме деи он.
А се грамота Урызлы мирзина с его человеком с Кельдибеком:
Уразлы мирзино величество кланяетца. /л. 131 об./ Волново человека слышали есмя, что деи цари за... 29 бы еси был на царьстве, при деде и при отце слыли князи. От нашего отца от великого князя и по ся места и от твоего отца, великого князя, по ся [311] места, как которое дело наше было мерное, и он бы то и делал. А и мы потому же, каково было прежних наших дело, тоже станем делати. При Сеид Ахмете князе Хошмагмедю мирзе досталося Волга да при нем же Ших-Мамаю мирзе досталося по Яику та сторона, что от встока реки Уюльдачьем. А ныне при вольном человеке, при Юсуфе князе, кехуватство мне досталось. Во всяких людех есть и большие, и меньшие. А ты, то ведая, про то о чем гораздо не /л. 133/ [сп]рашиваешь? И то бывает, что большой брат в меньшенстве живет, а меньшой брат в болшинстве бывает. Всяково человека есть, что изстари ведетца пошлина. И коли наша пошлина до нас не доидет, и мы после того розгневаемся. Да чтоб еси поминки свои прислал мне: пансырь доброй да саблю добру з золотом, да шолом бы добр. А к иным деи присылаешь пансыри худы, меня бы еси почтил.
А се у той же грамоты на другой стороне писано:
При Сеид Ахмете князе мы взяли Волгу и кочевали по ней. Брату нашему, царю, бывала ли где наша недружба? Есть нас боле, есть и мене, и оне недружбу учинили. /л. 132 об./ А ныне мы в братстве. При Юсуфе князе мне кехуватство досталось, а Исмаил мирза меня боле учинился, яз под ним ся учинил. И Ших-Мамай князь в том был, и Мамай мирза в том же был. Каково еси делал тем, а мне б еси тоже делал, да чтоб еси прислал сына боярсково. А не пришлешь сына боярсково, и ты б татарина добра прислал. Вольной бы человек, царь, прислал шатер да шубу. А послал есми чиновного своего князя Келдибека князя. Посла бы еси моего гораздо почтил.
А се грамота Али мирзина с его человеком с Тягри /л. 133/ [Бердеем]:
От Али мирзы белому князю челобитье. Молвя, после слово то: будешь отцу моему брат, то ты и мне брат. Как мирз наших послов чтишь — так и моего посла почтишь. Государь еси! Тебя для, царя и белово князя, брата своего для, Крым воевал есми и, истомился есми добре, волново человека и белово князя для. Так бы еси ведал. Послал есми своего имилдеша Тягри Бердея. Вольной человек, белой человек, только дашь мне саблю да пансырь, [312] да шелом, да шатер. Государь еси! Молвя, с печатью грамоту послал есми. /л. 133 об./
А се грамота Юнус мирзина с его человеком... 30:
От Юнус мирзы слово то. Многие Русии государю, белому князю, слово то: которой человек с отцом моим в братстве будет, тот и мне будет брат. Сесь свет минетца, а людем померети. А не умрет и не минетца на сем свете слава добрая. Мусульманской государь с христьянским государем на сем свете в дружбе и в братстве будут, и меж их учнут ходити сироти на робя и жонко вдова. Толко таковы мы будем, то на сем свете слава добрая. От нашего прадеда Идигия князя, а от своего прадеда Василья дружба и братство наше. Инаково не бывало. А после, как Магмед Кирея царя убили, и от /л. 134/ [тех] ест дружба наша бывала, а недружбы нашей и не бывало. А ныне, как бы хочешь с нами быти в недружбе, то пак твоя не недружба ли на Дону? Твои холопи, Сары Азманом зовут, наших послов и гостей, коли к вам ходят и назад как поидут, розбивают, самих емлют и животы их грабят. Коли хто с нами хочет братства, и брат таков ли бывает? И ныне только впередь таких недобрых дел не отставишь, и тебе в братстве не быть. Да у брата своего, у белово князя, прошу, друзи и недрузи нам есть, чтоб прислал пансырь доброй да шолом, да саблю добру, да шатер. Пошлово своего человека к твоим счастливым дверем послал есми 31. /л. 135/
[Того] ж лета октября в 14 день пришли ко царю и великому князю из Нагай служилые татарове Тавкей Темеев с таварищи. А с ними пришли вместе из Нагай послы: от Белек Булат мирзы человек его Карачи, а от Арслан мирзы человек его Бацхозя, а от Татай мирзы посол Маукей, а от Тиняк мирзы посол Езубек, а от Айдар мирзы посол Янкур, и от иных мирз послы и гонцы. А всех их 70 человек, а гостей с ними 430 человек, а лошадей с ними 4 000.
Да с ними ж пришел от астароханского царя от Емгурчея посол — человек его Халкоман. И [313] Халкоманов приезд писан в астарохан/л. 135 об./ских книгах.
И царь и великий князь велел нагайских послов поставити у Красново Села, а береженья для, велел у них быти Володимеру Васильевичю Морозову, а с ним детей боярских и недельщиков, и митрополичих людей 60 человек.
И октебря ж в 16 день велел царь и великий князь Белек Булат мирзину послу Карачи с таварищи быти на дворе.
И Карачи с таварищи того дни у царя и великого князя были. А царь и великий князь /л. 136/ сидел в Стол[овой избе] в брусяной.
[А как] послы вошли в ызбу, и явил их царю и великому князю челом ударити казначей Федор Сукин.
И нагайские послы, Карачи с таварищи, правили от мирз челобитье да подали грамоты. И царь и великий князь звал послов карашеватца, а грамоты велел у них взяти диаку Ивану Михайлову да звал послов ести. И послы тово дни у царя и великого князя ели, а стол был в Столовой избе в брусяной.
А се грамоты от Белек Булат мирзы с его человеком Карачи: /л. 136 об./
Белек Булат мирза белому князю поклон. Молвя, ведомо б было. Отец наш в какой дружбе был, и яз на той же дружбе. Яз пятидесяти мирзам большой брат. А живу яз на Волге. И похочешь меня по тому ж держать, как отца моего — и ты ко мне послов посылай по тому ж, как еси посылал ко отцу моему. А не пришлешь по тому ж посла, ино дружбе не бывать. А с Казанью есми завоевался тебя для. И ты моей для дружбы воюй Казань. Яз летось правды для своей посылал Карачу, а ныне его же послал есми. А от всех мирз речи будут. И ты б меня смотрил не так, как иных мирз. Моей бы еси правде верил. Отца твоего не стало, и ты на государстве государем учинил/л. 137/ся. Моего отца не стало, и яз на своем государстве государем учинился. Чтоб нам обема при своем здоровье в добром братстве быти. И ныне б еси с нашими вместе прислал к нам своего посла. А не пришлешь же — ино дружбе не бывать. А чтоб еси в опричнину прислал мне шубу, горнастайну да пансырь, [314] чтоб мне самому пригодился. Которые поминки присылал ко отцу моему — те бы и мне прислал. А что покрадено, и ты б то любви для мне отдал. А которые гости наши там пошли, чтоб над ними силы не учинили. Да послов бы наших от гостей не отставливал. А которые наши люди в тюрме сидят — и ты б тех наших людей отдал послу нашему. С тяжелым поклоном, с легким /л. 137 об./ поминком послал есми посла своего. [И ты б] посла моего не задержал.
А се у той же грамоты на другой стороне писано:
Что покрадено — то б еси отдал Караче. И только не отдашь того, чего просим, — и ты шерть нашу нам поступися. При отце моем, при Кошум мирзе, которое свое жалованье давал, ныне б тоже дал. А наперед того, что давал шубу кунью и шубу лисью, и постав сукна, и ныне того не дали. Которое жалованье давал наперед того, ныне б тоже дал. А о сесь год за тритцать и за семь лошадей цену не заплатили. Чтоб брату моему, белому князю, казначей /л. 138/ Иван о мне печаловался, меж дву земель добру он разумеет. А что отцу моему давали, ныне того не дают. Чтобы тоже давали, только меня почтишь, и ты дай Караче. Правда его к нам дошла, и к тебе его правда дошла же. И ты Карачю горазо почти. А нас, больших и меньших, смотри заодин. Всех бы еси мирз смотрил заодин. Все есмя придумали да послали. И ты б всех и асторохансково посла, заодин же смотрил.
А се грамота от Арслан мирзы с его человеком с Баи Хозею:
Арслан мирзино слово и челобитье то. Вольному /л. 138 об./ человеку, белому князю, челобитье. Молвя, ведомо [б] было. Отцу моему с твоим отцом слово было. А нынече минят их никаком не остался. Оба они от сего света отошли. И нам бы ныне меж себя добра хотети. Яз посла своего Бай Хозю послал. Только с ним поговоришь — ино то со мною еси поговорил. А ты к нам своего посла пришли. И мы то, как с тобою же говорили, братство нам и суседство с тобою есть. Мы по-здорову, а ты б здоров же был. Посла своего Бай Хозю послал есми с тяжелым поклоном, с легким поминком, [315] здоров бы еси был на своем государстве. Да бью тебе челом о том, чтоб еси посла моего Бай Хозю, не задержав, отпустил. И мы твоего /л. 139/ посла, не задержав, отпустим. Волному человеку челобитье наше то: чтоб пожаловал — прислал мне саблю, золотом наведену, да шубу кунью с поволокою, да зуб рыбей, да ролдугу пожаловал. Близко тебя кочюю, сусед есми тебе, брат есми тебе, чтоб еси меня гораздо почтил. Дал есми дочерь свою замуж. И ты б дал мне постав сукна синево. Да послу б еси моему шубу зимнюю дал. А Казань тебе недруг, а нам недруг же. И яз ныне иду Казани воевати. Чтоб еси посла моего не задержал.
А печать на бумаге печатана на иной да прилеплена к той грамоте. Прочесть ее немочно, потому что не выпечаталась. /л. 139 об./
А се грамота от Тин Али мирзы:
Кошум мирзин сын Тин Али мирза великому князю многом-много челобитье. Как нас почтишь, так бы еси нашего посла, доброво человека нашего, гораздо почтил. А яз живу по Волге на службе дяди своего. Тин Али мирзин афыз Таучеркес Афыз писал. И та грамота лжива не будет.
А се грамота Айдар мирзина с его человеком с Янкуром:
Айдар мирза белому князю многом-много /л. 140/ поклон. Как отца и дядь моих смотришь, так бы и меня смотрил. И сколько войны твоей будет, и мы с тобою же станем воевати. А сего лета сын мой ходил х Казани — Аксакал мирза — там его и убили. Казань тебе недруг и нам недруг. Ты христьянин, а яз мангит, воевать мне. Послал есми с тяжелым поклоном, с легким поминком. Прислал бы мне еси шубу кунью да пансырь. Послал есми имилдеша — паробка своего — Янкуром зовут. И ты б гораздо его почтил.
И того ж месяца октября в 20 день Беляк Булат мирзин посол Карачи с таварищи истор/л. 140 об./говали и учали проситися к себе.
И царь и великий князь Белек Булат мирзину послу Карачи с таварищи велел быти у себя. И послы того дни у царя и великого князя были. А как пошли в ызбу, и явил их царю и великому князю челом ударити казначей Федор Сукин.
И царь и великий князь велел послом ести и [316] подал им меду, и отпустил их к себе. А приказал с ними к мирзам поклон. А грамоты послал к мирзам с их же людьми.
А се грамота к Белек Булат мирзе с его человеком /л. 141/ [с К]арачею:
Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово. Белек Булат мирзе слово наше то: прислал еси к нам человека своего Карачю з грамотою, и в грамоте своей к нам писал еси, что ныне живешь на Волге и с Казанью еси завоевался нас для. И нам бы тебя держати по тому ж в дружбе, как есмя держали с собою в дружбе отца твоего Кошум мирзу. А гостем бы вашим силы чинити не велети и посла б своего нам к тебе послати. А мы хотим тебя держати с собою в дружье и свыше того, как есмя держали отца твоего Кошум мирзу. А гостем есмя вашим торг добр дали и беречи их велели, /л. 141 об./ и впередь послов ваших также велим беречи. А что еси писал к нам о казанском деле, что еси с Казанью завоевался, и Казень ныне с нами в недружбе же, а с вами в недружбе же. Ино то делаешь гораздо, что Казанскую землю воюешь. А мы своим людей Казанскую землю велели же воевати. А что еси писал к нам о шубе горностайной да о пансыре, и мы преже сего послали к тебе с твоим человеком Кара Хозею пансырь да шелом, да шубу — хребты бельи, — да сукно лунское, да зуб рыбей. А ныне по твоему прошенью послали есмя к тебе с твоим человеком, с Карачою, шубу горностайну. А что еси писал к нам о после, /л. 142/ [и] мы ныне не послали к тебе посла, потому что зашло время зимние. И нашему послу ити истомно. А Бог даст, и мы к вам посла своего пошлем, и о всем о своем деле и о вашем к вам прикажем с своим послом, как доброй дружбе меж нас делатися. Писана на Москве лета 7058-го октебря месяца.
А се грамота к Араслан мирзе с его человеком з Бай Хозею:
Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово. Араслан мирзе слово наше то: прислал еси к нам своего посла Бай Хозю з грамотою, /л. 142 об./ а в грамоте своей к нам писал еси, чтоб нам меж себя на обе стороны добра хотети и посла твоего Бай Хози речи выслушати, и, не [316] издержав, его к тебе отпустити. А ты идешь Казани воевати. И мы твою грамоту и посла твоего Бай Хози речи выслушали и хотим тебя ныне держати к себе крепким другом. А что еси писал к нам и приказывал о казанском деле, и Казань нам недруг, а вам недруг же. Ино то делаешь гораздо, что Казанскую землю хочешь воевати осенью. А мы Казанскую землю хотим же воевати. А сроку ещо есмя не уложили, как нашей рати быти х Казани. А как уложим срок нашей рати быти х Каза/л. 143/[ни], и мы с тою вестью пришлем к тебе своего человека, и ведомо тебе о том учиним часа того. А ныне для твоей крепкие дружбы, по твоему прошенью, послали есмя х тебе... 32, что ся у нас лучило. Писана на Москве лета 7058-го сентября в 29 день.
А се грамота к Айдар мирзе с его человеком с Янкуром:
Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово Айдар мирзе. Слово наше то: писал еси к нам, чтоб нам тебя по тому же смотрити, /л. 143 об./ как дядь твоих. А ты с Ка[занью завоевался еси]. И сего лета сына твоего Аксакал м[ирзу в Ка]зани убили, и ты ныне Казань хочешь воевати. Ино то делаешь гораздо, что за свою недружбу хочешь стояти крепко и Казанской земле сына своего убийство хочешь мстити. А мы свою недружбу Казанской земле хотим же мстити. А за сына твоего убийство ныне людем своим велели Казанскую землю безпрестани воевати. А тебя впередь хотим себе крепким другом держати и смотрити тебя по тому же, как и дядь твоих. А ныне, являя к тебе свою любовь, по твоему прошенью, послали есмя к тебе шубу кунью, что у нас ... 33 /л. 144/ и тебя своею любовью оста[вити не хо]тим же. Писана на Москве лета 7058-го октября месяца. 34 /л. 145/
Лета 7058-го ноября 26 день прислал ко царю и великому князю в село в Троецкое в Скнетино из Володимеря боярин князь Иван Федорович Мстиславской царя и великого князя служилово татарина Кадыша Кудинова да Енгарая Янсубина. И [317] Кадыш Кудинов и Енгарай сказывали, что они были у Юсуфа князя 2 недели. А как отпустил их Юсуф князь из-за Яика с Карадувана, тому 6 недель, по ноябрь 26 число. А царевич Дервишь с Юсупом же кочюет, а Юнус мирза, Юсуфов сын, кочюет в верх по Яику, повыше отца, ден пяти или шеть. А другой Юсуфов сын, Али мирза, кочюет на речке на Алыклее от Кара Ду/л. 145 об./вана днища з два. А Ших-Мамаевы дети, Касай мирза з братьею, кочюют на реке Сыре х Казацкой Орде, а к Волге их Юсуф князь кочевати не перепустил. А Исмаил мирза да Кошумовы дети — Белек Булат мирза з братьею — кочюют за Волгою против Астарохани. А Ченешь мирза з братье — Асановы дети — кочюют поверх Астарахани на своем зимовище на Манатове. А на сей стороне Волги нагайских мирз нет никово. А при них пришел в Нагаи к Юсуфу князю из Казани посол Иземгура Азей, а с ним шесть человек. И у Юсуфа при них казанской посол не бывал. А тово не ведают, с чем тот посол из Казани /л. 146/ шел. А Юсуф мирза с казанцы в великой брани за то, что казанцы летось у сына его, у Юнус мирзы, многих людей побили, как приходил х Казани. А с крымским царем нагаи не в миру, а походу им на Крым се зимы не будет. А при них прибежал в Нагаи ис Крыма Али мирзин человек и сказывал, что в Крым проходили казанские послы царевича просить на Казань. И царь их ис Крыма отпустил, а царевича не дал, потому что со царем и великим князем и с нагаи в недружбе.
Да Кадыш же Кудинов с таварищи сказывали, что Юсуф князь и Дервишь царь, и иные мирзы послали ко царю и великому князю о многих /л. 146 об./ делех с своими людьми: с Ылеманом да ...неем 35. А Авдула Бакшей с Юсуфовым же человеком с Ылеманом с таварищи прислал ко царю и великому князю Кашая з грамотою, а писал о казанском деле. А они поехали от Юсуфовых людей из Городка. А царь и великий князь в ту пору шел к Володимерю своево для дела казанского. И послал в Городок, а велел Юсуфова человека Илемана с таварищи отпустити к Москве Рогожскою дорогою. А х казначею, к Федору Сукину, царь и великий [318] князь послал грамоту: как придут к Москве Юсуфов человек Илеман с таварищи, и он бы их поставил на Нагайском дворе /л. 147/ [с кото]рыми с Юсуфоми послы вместе, с Ысыргепом с таварищи. А грамоты у их велел поимати да к себе прислать.
И декабря в 11 день день прислал ко царю и великому князю казначей Феодор Сукин з Гришкою с Рокитиным Юсуф мирзину грамоту да Авдулины Бакшеевы 2 грамоты — одна ко царю и великому князю, а другая х казанским князем. А писал, что с Юсуф мирзиным человеком с Ылеманом пришло таварищев его всех 5 человек, и с Овдулиным человеком. И он поставил на Нагайском дворе с прежним с Юсуфовым послом с Ысыргепом с таварищи. А корм им велел давати /л. 147 об./ по царя и великого князя наказу.
А се грамота Юсуфова ко царю и великому князю с его человеком с Ылеманом:
Вселенским государем государя и князем князя Юсуфова княжое слово. Многие Русии московского государя величеству слово то: искони от прежних ден, от прадеда нашего Едигея князя и от твоего отца Василея князя, дружба и братство инако не бывало. Сесь свет прелестный один придет, а другой отидет. Наши книжники так говорят: от смерти никому не /л. 148/ [отбыти]. То нашему пророку в Куране написано [и] вашему пророку ва Евангилье то написано же. И ваши книжники то видят: что есть на сем свете животного, то все смертно есть. А и сами вы гораздо знаете. Не умрет и не минетца на сем свете имя доброе, а доброе имя то имянуетца. Бусурманский государь с христьянским государем о дружбе и братстве слово молвил. А на своем бы слове устояти и до своего живота. То есть доброе имя. Ещо слово то: писал еси к нам в своей грамоте, коли поидешь Казань воевати, и ты нам о том ялся срок учинити и приказати к нам. А ныне в Казани дочи моя и племя мне тамо /л. 148 об./ есть. И ныне яз в Казань прикажу, [чтоб с то]бою помирилися, а яз вас помирю. [Аще] не похотят с тобою миру — и на лето ты поди оттоле, а яз поиду отселе. Чтоб еси ныне меня для не воевал. Яз тебя с Казанью помирю и оброчные пошлины велю давати. Только на сем году не воюй. И только тех моих речей казанцы не послушают, и после того [319] свое дело сам знаешь. Еще слово то: брат наш, князя, которого посла к нам прислал еси, и того боярина твоего животы пограбил Касай мирза. А в грамоте ты писал к нам о том, а он ведь о себе ходит, себе государит. А яз не так живу, как он, как отца его, Ших-Мамая князя, /л. 149/ ... 36 Афыз. Чтоб всех тех одиннадцати человек отдал, которые померли, и он бы велел показати. И с тех людей, чтобы за тех за дву человек не постоял, дал. И будет живы — и ты б так же мне ведомо учинил. А зовут их имяны Козе Меткуром да Анамазом, да Байдервишем, да Мундолаем, чтоб тех наших людей брат наш, князь, однолично безо всякого перевода отдал. Писана лета 956-го октебря месяца.
Пошлого своего человека Илемана к сщастливым дверем твоим послал есми, нам брат имаетца. А попал из Азова Аллагават мирза. Мы его просим, чтоб еси нас для пожаловал: его нам дал. /л. 149 об./
А се грамота Авдулина [Бакшея] царю и великому князю с его человеком с Кошае[м]:
Государю нашему великому государю Ивану, божиею милостию государю всеа Русии, которые в мангитех, Абдула Бакшей в головах, которые тебе, государю, служим, слуги твои, челом бьем сею дорогою. С своими казаки опасную свою грамоту прислал еси, чтоб нам Биюрган Сейтю да Илеману князю, да Абдуле Бакшею х тебе ехати сее весны. Исуп князь з гонцом своим, с Байсынгуром, к тебе приказывал, что над Сафа Гиреем царем так ссталось, а наперед деи того был с нами в свойстве Шигалеев /л. 150/ ... 37. А ныне деи с нами ... 38 Шигалею царю. И доколе ... 39 отынуда царь или царевич не пришел. Как деи с сею нашею грамотою гонец наш Байсунгур приедет, и друг бы деи, и брат наш, князь великий, послал с Шигалеем царем в головах Табая князя да Азберди улана — князей казанских — и рать свою с ним х Казани послал. И мы бы деи отселе к Шагалею царю на пособь братью и детей своих, и рать свою послали. Так к тебе приказывал. И как Баусунгур [320] поехал, после того два месяца спустя, слух нас дошел, что великого князя рать с Шигалеем царем в Новогород пришла. И потому Юнус мирза в головах и иные мирзы, взяв с собою рать свою и князей, /л. 150 об./ которые в мангитех живут, [пошли. И при]шед х Каме, сведали, что рать [ваша] и Шигалей не бывали. И Юнус [мирза по]мыслил, как деи уж нам отселе так вороти[тися] да за Каму перелез, и х Казани под город пришел. Да приказал в город, чтоб крымцов выслали или бы деи, изымав, нам выдали. И которые с крымцы в одиначестве Булатовы княжие дети да Расовы дети молвили деи так: Шигалей деи царь из Новагорода побежал назад, а вы деи Нагаи одни о себе нас хотите воевати. Что деи нам доспеете? И Шигалеи деи царь один без Нагаи с русскою ратью не может же нам ничево доспети. А и ты деи нам /л. 151/ [как можешь че]во доспети? Как деи ... 40 и поди прочь. Коли деи вы ... 41 по сроком придете. И мы деи ... 42 крымцев вышлем. Так деи молвили. И Юнус мирза семь ден бился. А в городе наряд пушечной был, и они взяти не могли заратився, и прочь пошли. За пятнатцать ден до Юнус мирзина приходу х Казани Хосров князь и иные люди из Казани выехали. Да учали говорити: нам деи без Москвы нельзя быти, а Москве деи без Казани. Крымцы деи бы деи вышли и поехали прочь. Многих людей собрав, три дни под городом стояти и билися. И тогды Булатовы княжие дети да Расовы же дети с крымцы заодин стояли у города, /л. 151 об./ ворота позаперли, [а никово в город не] пустили. Только бы в ту [пору Хосров] князь под городом стоял или в [ту же] пору, коли Юнус мирза под городом стоял, только бы твоей рати Волгою во сте судех человек тысяча пришла. Крымцы бы все поехали прочь, ино бы юрт, то Бог дал. И после того, как Хосров князь приехал в Нагаи с Юнус мирзиными и с Али мирзиными послы, августа пятый на десять день Илемана князя да Семена мирзу х тебе, государю, бьючи челом, послали. И сколько наших речей было, то с ними приказали есмя. И по ся [321] места про то и нам весть не бывала. Сам ты, государь, жалуючи, приказал к нам, /л. 152 об./ [да] Биюрган Сейтю, и Илеману князяю, и Абдуле Бакшею с твоим послом с Иваном к тебе ехати. Мы, слуги твои, за то, что тебе, государю, служили лет и пять, и шесть, свою землю и подворье, и детей отбыли есмя да зде в мангитех казаком скитаемся. А что было в Казани живота и подворья нашего — то все крымцы розграбили. А что есмя с собою были вывезли — и то есмя истощили. И сего лета, коли есмя были в Казани да идучи назад, Каму возилися. И в ту пору в судех пришли на нас, на плоты наши. Тогды и лошадей, и платье у нас поимали. Сколькижды от Юсуфа князя х тебе послы ни хаживали, и мы челобитные грамоты свои х тебе посылали /л. 152 об./ ко Уразтбай Суфуем. И двожды ... 43 ты послали. И сего лета с Хозеа д[еи] грамоту послали же есмя и о всех о казанских делех с ним есмя приказали. От начала в пословицах говорят: которой земли зверь ловить похочешь, ино бы тое ж земли собаками гоняти того зверя. Потому так говорю, что есть казанских лутчих уланов и князей, и мирз, и казаков, все в твоих руках живут, все казанское дело они ведают. Всякой человек про свою землю гораздо ведает, как дело делати. Нечто будешь ты с ними не думаешь, только бы ты с ними подумал. И они бы тебе сказали ... 44 /л. 153/ приходил Шагалей царь, только бы тогды сел не жгли да десять ден бы, только город облегши постояли, из города б за город, а из-за городя бы в город только не пустили, постояли. И Сафа Кирей деи царь вправду хотел таки выбежати. И ныне только по тем делом не здадутца, царя или царевича не возьмут, ден десять или дватцатъ, облегши город, постоят, они и без воли здадутца. А не похотят здатися, ино береженье люди все, которые по Волге живут, те с крымскими людьми в одном совете. И только велишь им то молвити, тех бережных людей, которые по Волге живут, пошлем воевать и путошити велим, ино и те люди здадутца. А которые есмя грамоты посылали к государя /л. 153 об./ [322] великого князя величеству, и [мы есмя в] грамотах писали, что зде место пус[то], без кун людем прожити немочно, чтобы господарь наш, князь великий, к нам, слугам своим, на харчь пожаловал, прислал. И ты, государь, нам на харчь не прислал ничево. И Биюрган Сеитю было в Нагаех прожити нечем, и он и з слугами своими в Бухарскую сторону пошел. А Илеман князь с Юнус мирзиными и с Али мирзиными послы вместе х тебе, государю, поехали. А ныне, яз, Абдула Бакшей, з двема браты, да з двема сыны, и с слугами своими твоего для государева дела зде живем. И только яз, холоп твой, отсюды куда поеду, и князь, и мирзы все ... 45 /л. 154/ помиритися. Яз, холоп твой, зде [в мангитех] живу, и в моем житье здешнем тебе, государю, много прибыли. Мы х тебе, государю, челобитье свое. И что у нас на мысли было речей, с твоим послом Иваном Борисовым, бьючи челом, х тебе приказали. Вспросишь Ивана, и он тебе скажет. А сю грамоту с Юсуфовым княжим паробком с Ылеманом да с Кошаем, бьючи челом, послали есмя. Как твоя рать и Шигалей царь оттоле придут, а мы с Юнус мирзою отселе на пособ хотим ити. И только нам, холопом своим, зде живучи, себе не велишь служити, а велишь к себе ехати, то ты ведаешь, только нас, холопов своих, з голоду и с наготы не хочешь уморити. С Ылеманом да с Кошаем пожалуешь: /л. 154 об./ на харч пришлешь. Ведает Бог да ты... 46 нам твое жалованье казаки твои [дали з Биур]ган Сейтем по сукну. И яз Биюрган Сейтево сукно, написав в грамоте, к нему отослал, величеству твоему ведомо б было. Молвя, с челобитьем написал, а с твоим государевым жаловальным словом к Биюрган Сейтю грамоту послал есми, и они будут. Да писал еси к нам, чтоб Хосрову князю да и нам с ним х тебе ехати с Ываном вместе. А Иван в начале сентября месеца отселе пошел. А Хосров князь с таварищи от Юсуфа князя того же месяца на Ветху деи поехали. А того не ведаем, куды будет поехали. Чаем, что х тебе, ко государю, пое/л. 155/[хали. А к]азаки твои в начале октября [месяца] сюда приехали. И ныне зде, в мангитех, опричь нас, не остался нихто, [323] кому твое государево дело делать. Велишь нам свое дело, зде живучи, делать — и мы, зде живучи, делаем. Не велишь же нам зде жить, а велишь к себе ехати — и ты б пожаловал: опасную грамоту прислал, да и на харчь бы еси пожаловал: прислал, чем лошади покупити. С Ылейманом да с Кошаем, которой посол твой от тебя сюды придет, и мы с ним х тебе в холопство будем прямо.
А се грамота Авдулина Бакшеева х казанским князем: /л. 155 об./
Из дальние земли ближнею [мыслью Та]баю князю да Азьбердей улану, да Тевекелю князю, да Агыш моллазаде в головах послом, да Чапкун мирзе, да Мамыш Афызу, да Адашу, да Аликею гонцом, да Кулчюре князю, да Бурнашу князю, да Тянгряулу князю, да Кебеку князю, да Ислан мирзе, да Ябынчею, да Кангилдею, да Шакчюре, да Бийчюре мирзе, да Кулаш мирзе, да Алакей мирзе, да Байгулу, да Ботаю, да Момаю, да Кунурче — нашим казанским людем, от Абдулы Бакшея большим — челобитье, а меньшим — поклон. Слово наше то: был яз сего лета и сее /л. 156/ [зимы ожидал] государя великого князя с его ратью, государя царя Шигалея да и вас. Слышанье у нас было таково, что все вы пришли в Новгород в Нижней. А быти деи было всем людем с вами х Казани. И мы, то слышав, с Юную мирзою х Казани ходили. И как мы х Казани пришли, ино великого князя люди и вы х Казани не бывали. И Юнус мирза себе помыслил, как мне отселе воротитца без поводно? Да приказал в город в Казань, чтоб есте крымцов из города выбили, а нашего друга — великого князя — брата его Шигалея царя к себе взяли. Да и цариц бы есте Шиалею царю отдали. А мы, содиначився, московский князь великий, да и мы все, мирзы, да и вы все, казанцы, с нами будем крымскому /л. 156 об./ недруги, и станем Крым воевати. [И из го]рода из Казани мирзы отказали, Бу[лат], княжой сын, да Расовы дети, да Азе. Мы с крымцы съединачилися, от крымцов нам отступити немочно. Да ворота городные укрепили пушками и пищали. Да восмь ден с ними билися. И ныне Казань с Москвою и с Нагаи завоевались. И вы б оттоле с московскою ратью да с Шиалеем царем, вы все, а отселева Юнус мирза да Алей мирза, с своею [324] ратью на Казань ити готовы. А вам самим, мирзам и князем, ожить ли, умереть ли, сесь год сего лета пригоже итти, хотя и умретца за свои юрт, сорома и поруки человеку нет. А здесе нагайские князи и мирзы с государем /л. 157/ [великим] князем друзи и братья, и с Шигалеем друзи же. А как ся ни иметь, одноконечно бы есте на Казань воевати были сее зимы. Не всегды Казань такова живет без государя. А вы, князи и уланы, и мирзы, ежо день у государя, у великого князя, жалованье видите, а мы живем на Поле. И как есмя сего лета х Казани ходили, и мы всего остали, и платья, и коней, что было у нас, и мы в Казани положили. И вы б нынеча по своей силе, по своей мочи нас пожаловали, у кого что лучилось, нам прислали. И что было у нас на мысли — и мы и преже того к вам отписали с Ылеманом князем да с Семен мирзою. И вы б по тому и ходили. А яз вам челом бью. 47 /л. 158/
... [би]ли 48 челом нагайские ... 49 с таварищи казначеем ... 50 жалованью на Москве зимовали, [и государь] бы их пожаловал: отпустил, уже им ити време.
И царь и великий князь княжие грамоты Юсуфовы и иных мирз грамоты слушал и приговорил Юсуфова посла с таварищи отпустити.
И апреля же 12 день в субботу велел царь и великий князь нагайским послом Исергепу с таварищи быти на дворе.
И нагайские послы Исергеп с таварищи того дни у царя и великого князя были. /л. 158 об./ А приехав на площадь, ссели [с лошади у Архан]гела. И шли ко царю и вели[кому князю] ...нею лесницею мимо Золоту пола[ты]. А царь и великий князь сидел в Столовой избе в брусяной. А как послы вошли в ызбу, и явили их царю и великому князю челом ударити казначей Иван Петров да Федор Сукин.
И царь и великий князь велел нагайским послом Исергепу с таварищи сести. И посидев мало, [325] звал их ести. И велел им ити в Набережную полату дожидатися стола.
И того дни нагайские послы Исергеп с тава/л. 159/[рищи у] великого князя ели, а стол [был в Сто]ловой избе в брусяной. А после стола царь и великий князь подал нагайским послом Исергепу с таварищи меду и отпустил их в Нагаи. И приказал с ними ко князю и к мирзам поклон. А с ними вместе послал к Юсуфу князю и к мирзам своих служилых татар: Кармана Нагаева сына Тулушева да Али Тунгозина Нагаева ж сына, да Салка Тунгозина, да Итетша Кузяшева, да Байчика Дуначева — 5 человек. Да с ними вожей Козем Бирдия да Сююнч Алея.
А провожати послан нагайских послов Исер/л. 159 об./гепа с таварищи по Прони 51 княж Тимофеев сын Долгор[уков]. ... 52 20 человек недельщиков с пересудчиков да [де]тей боярских москвич 20 человек. А толмачи посланы со князем Иваном Тарасько Кунлахчеев да Ондрюшка Офремов, да Якушко Онтонов.
И поехали нагайские послы с Москвы апреля в 29 день. А Карман с таварищи поехали с ними ж вместе.
А се грамота с Корманом к Юсуфу князю: /л. 160/
[От] великого государя Ивана, Божь[ю милос]тию царя всеа Русии и великого [князя] володимерского, московского, ноугородцково, псковского, смоленского, тверского, югорского, пермьского, вятцкого, болгарского и иных, государя и великого князя Новагорода низовские земли, черниговского, резанского, волотцкого, ржевского, белского, ростовского, ярославскаго, белозерского, удорского, обдорского, кондинского и иных — слово Юсуфу князю: присылал еси к нам своего посла Исергепа з грамотою, а в грамоте в своей к нам писал еси, чтоб нам 53 при нашем времени добрыми своими людьми о дружбе меж себя ссылатись. /л. 160 об./ А дружба меж нас ведетца ... 54 дедов больши двоюсот лет ... 55 тое дружбы меж себя не оставли[вали]. [326] А словом нам твои посол Исергеп от тебя говорил, что мы учинилися на своих государствах царем и великим князем, а ты нынеча на своих улусех князем учинился. И мне б ныне на своих государствах здравствовати, и тебе бы на своих улусах здравствовати. И меж бы нам себя ныне и свыше дружбы прибавити. А ты с Казанью в недружбе учинился нас для, и весне и в осень Казань воюешь. А нам бы Казань воевати ж. Ино делаешь гораздо, что своим недругом недружбу доводишь. А с нами хочешь быти в крепкой дружбе /л. 161/ ... землю 56 не откладывая ... 57 Казанскую также хо... 58. А сее зимы Казанскую землю воевали есмя сами, и в городе есмя в Казани многих людей побили, а иных есмя казанских людей многих в полон взяли. А пошли есмя от города в борзе потому, что пришла тепль великая и река Казань прошла. И для теплоты города Казани достовати было нельзе. И мы, оже Бог даст, впередь Казанскую землю хотим воевати ж. А к вам хотим дружбу свою крепкую держати и свыше того, как было преже сего. А что еси писал к нам, что наши холопи Сары Сазман ваших гостей побили, и те наши холопи в нашей земле многое лихо учинили. /л. 161 об./ И мы их про то велели ... 59 убежали на Поле. ... 60 на Поле. А ваших людей 61 ...вали никого. И мы ныне посылаем [их] добывати, а вы б от себя велели их добывати ж. И нечто, которых тех наших холопей добудете, и вы б их к нам прислали. И мы их про те дела велим казнити. А мы нечто их добудем — и мы их велим казнити ж. А ныне есмя по твоему прошенью послали х тебе шубу — хребты бельи — да два сукна луньские, да зуф червчату, да зуб рыбей. А для твоей прямые дружбы послали есмя х тебе с Курманом с Тулушевым шубу — бархат венедицкой, зелен, на горностаех, которая... 62
Комментарии
16. Далее запись ниже строки почерком ХVIII в. [Бантыша-Каменского]: «не состоялася».
17. Так в тексте.
18-18. Написано дважды.
19. В тексте: «иня».
20. Написано над строкой.
21. Далее в тексте оставлено свободное место в одно-два слова.
22. В тексте пропущено: «князя».
23. Написано дважды.
24. Написано над строкой.
25. Так в тексте.
26. Далее л. 118 об. и следующий лист с оборотом без пагинации — чистые.
27. Далее одно слово утрачено.
28. Написано дважды.
29. Далее окончание слова утрачено.
30. Далее одно слово утрачено.
31. Л. 134 об. — чистый.
32. Далее оставлено свободное место для трех-четырех слов.
33. Далее текст двух-трех слов утрачен.
34. Далее л. 144 и 144 об. — чистые.
35. Начало имени утрачено.
36. Одно слово утрачено.
37. Далее текст двух-трех слов утрачен.
38. Далее текст одного-двух слов утрачен.
39. Далее текст одно-двух слов утрачен.
40. Далее текст двух-трех слов утрачен.
41. Далее текст двух-трех слов утрачен.
42. Далее текст одного-двух слов утрачен.
43. Далее текст двух-трех слов утрачен.
44. Далее текст двух-трех слов утрачен.
45. Далее текст двух-трех слов утрачен.
46. Далее текст двух-трех слов утрачен.
47. Л. 157 об. — чистый.
48. Текст предыдущих двух-трех слов утрачен.
49. Далее текст двух-трех слов утрачен.
50. Далее текст двух-трех слов утрачен.
51. Далее текст двух-трех слов утрачен.
52. Далее текст двух-трех слов утрачен.
53. Написано над строкой.
54. Далее текст двух-трех слов утрачен.
55. Далее текст двух-трех слов утрачен.
56. Начало листа с текстом двух-трех слов утрачено.
57. Далее текст двух-трех слов утрачен.
58. Далее текст двух-трех слов утрачен.
59. Далее текст двух-трех слов утрачен.
60. Далее текст двух-трех слов утрачен.
61. Далее текст двух-трех слов утрачен.
62. Конец книги утрачен.
Текст воспроизведен по изданию: Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой 1489-1549 гг. Махачкала. Дагестанское книжное издательство. 1995
© текст - Кельдасов Б. А., Рогожин Н. М., Лыкова Е. Е., Лукичев М. П. 1995© сетевая версия - Strori. 2021
© OCR - Strori. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Дагестанское книжное издательство. 1995