Летопись Радзивиловская — летопись XIII в., основной список которой представляет лицевую (иллюстрированную) рукопись XV в. (БАН, 34.5.30). Рукопись эта принадлежала в XVII в. польско-литовским магнатам Радзивиллам (откуда и ее название); затем попала в Восточную Пруссию (Кенигсберг), где с нее по приказу Петра I была снята копия; в 1758 г. она была захвачена как военный трофей в Семилетней войне и отвезена в Петербург; в конце XVIII в. была впервые опубликована.

Чрезвычайно близка к Радзивиловскому списку летопись Московско-Академическая (или Московско-Академический список Суздальской летописи — ГБЛ, ф. 173, № 236); они совпадают с начала вплоть до 6714 (1206) г. (далее в Московско-Академической вплоть до 6927 (1419) г. следует текст иного происхождения). Текст Л. Р. доведен до 6714 г., но внутри него, с нарушением хронологии, помещены известия 6711 (1203) — 6713 (1205) гг. Поскольку ни Радзивиловский список не может быть возведен к Московско-Академическому списку, ни Московско-Академический список — к Радзивиловскому, то А. А. Шахматов возводил их к общему источнику, который он определял как Л. Р. (именуя рукопись БАН 34.5.30 Радзивиловским списком этой летописи). [142]

Начиная с известия 1138 г. может рассматриваться как третий список Л. Р. еще один памятник — Летописец Переяславля Суздальского или «Летописець руских царей» (рукопись ЦГАДА, ф. 181, № 279/658). Сходный с Л. Р. текст начинается в этом памятнике с 6646 (1138) г. и продолжается после 6714 г., завершаясь 6722 (1214) г. А. А. Шахматов пришел к заключению, что в основе всех списков Л. Р. лежал Переяславский свод 1214 г., окончание которого утрачено в Радзивиловском и Московско-Академическом списках Л. Р.

Сравнение Л. Р. (в трех списках) с летописью Лаврентьевской обнаруживает существенные расхождения между ними. Рассказывая под 6665 (1157) г. о построении Андреем Боголюбским церкви в память своего отца, Л. Р. прибавляет: «в Переяславли Новей»; в Лаврентьевской этих слов нет. В рассказе об убийстве Андрея Боголюбского в 6683 (1175) г. Л. Р. называет, в отличие от Лаврентьевской, в числе его убийц Ефрема Моизича; далее здесь говорится, что «володимерцы» не хотели покориться «ростовцем и суждальцем и муромцем», в Лаврентьевской же — только «ростовцем». Под 6684 (1176) г. в Лаврентьевской подробно описывается, как брат Андрея Боголюбского «Михалко» (Михаил Юрьевич) по призыву владимирцев пришел во Владимир, вступил в борьбу с ростовцами, со своим племянником Ярополком Ростиславичем и его братьями, захватившими владимирский престол, и победил их; в Л. Р. читается тот же рассказ, но к упоминаниям о подвигах «Михалки» всюду и неизменно добавляется «с братом своим Всеволодом»; на протяжении одной годовой статьи Содержится не менее 13 таких добавлений. Под 6685 (1177) г. в Лаврентьевской описывается, как владимирцы потребовали от Всеволода выдачи их пленных врагов — Ростиславичей; летописец не указывает, какова была участь этих пленников (летописи Ипатьевская и Новгородская I сообщают об их ослеплении), но признает, что Всеволод не мог «удержати людей, множьства ради их клича»; в Л. Р. вместо этого совсем иная версия судьбы пленных — «и пустиша ею из земли». Можно отметить еще ряд подобных отличий.

А. А. Шахматов и М. Д. Приселков пришли на основании этих разночтений к выводу, что в основе Лаврентьевской летописи (свода 1305 г.) лежал владимирский свод конца XII в., где текст летописания предшествующего времени не подвергся еще особенно значительным и тенденциозным переделкам, а в основе Л. Р. (Переяславского свода 1214–1216 гг.) — владимирский свод начала XIII в., прославлявший Всеволода Большое Гнездо (составленный при его сыновьях Юрии и Ярославе).

Свод начала XIII в., отразившийся в Л. Р., обнаруживает тенденцию составителя к обновлению языка своего источника: он систематически, хотя и не всегда точно, заменяет архаичные выражения раннего летописания (сохранившиеся в Лаврентьевской) более современными и более понятными для него (вместо «ложница» — «постельница», вместо «вира» — «вина», и т. д.).

Следует отметить, что текст Летописца Переяславля Суздальского в ряде случаев отличается от текста двух остальных списков Л. Р. Так, под 6683 (1175) г. в Л. Р., как и в Лаврентьевской, рассказ об убийстве Андрея Боголюбского завершается молитвой о помиловании «князя нашего и господина Всеволода»; в Летописце Переяславля вместо этого: «князя нашего и господина Ярослава» (княжившего с 1201 г. в Переяславле). Сообщая о вокняжении Ярополка Ростиславича после убийства Андрея Летописец Переяславля трижды указывает, что «переяславцы» этого не хотели: в остальных списках Л. Р. (как и в Лаврентьевской) этих слов нет. Под 6684 (1176) г. в Летописце Переяславля за победу над Ростиславичами прославляются не только «володимерцы» (как в остальных летописях), но троекратно также и «переяславцы», и т. д. С другой стороны, в ряде случаев оба основных списка Л. Р. отличаются от Лаврентьевской, а Летописец Переяславля с ней сходится. Так, [143] в основных списках Л. Р. при перечислении имен убийц Андрея в 1175 г. нет имен Аньбала, Ясина и Якыма Кучковича, а в Летописце Переяславля они названы; в Летописце Переяславля упоминается, что сразу после убийства Андрея «володимерци с радостью» посадили Ярополка (в остальных списках нет); под 6694 (1186) г. Летописец Переяславля, в отличие от остальных списков Л. Р., сообщает о рождении у Всеволода сына Константина, и т. д.

Чем объясняются эти различия? Следует ли видеть в Летописце Переяславля переяславскую версию владимирского свода, а в остальных списках Л. Р. — владимирскую? Или же общий протограф Летописца Переяславля и Л. Р. был переяславским сводом, а оба списка Л. Р. — его владимирской обработкой? Все эти вопросы еще нельзя считать разрешенными, но бесспорным остается вывод о двух основных редакциях владимирского летописания — своде конца XII в., отразившемся в Лаврентьевской летописи, и своде начала XIII в., представленном Л. Р.

Важнейшей особенностью текста Л. Р. являются многочисленные иллюстрации — свыше 600 миниатюр. В Радзивиловском списке XV в. эти миниатюры, очевидно, восходят к его оригиналу — Переяславскому своду 1214–1216 гг. (хотя в Московско-Академическом списке иллюстраций нет, но один из пропусков этого текста свидетельствует о том, что в его оригинале они были), а возможно и к владимирскому своду начала XIII в. Иллюстрации к Л. Р. являются ценным художественным памятником и вместе с тем источником, существенно дополняющим данные письменности.

Полноценное издание Л. Р. до сих пор не осуществлено. Издание XVIII в. содержало множество пропусков, произвольных дополнений, поновлений текста и т. д. В дальнейшем текст Л. Р. (Радзивиловского и Московско-Академического списков) использовался для разночтений и дополнений при издании Лаврентьевской летописи (окончание Московско-Академического списка было издано в приложении к ней). Отдельно был издан (в 1851 г.) Летописец Переяславля Суздальского. Рукопись Л. Р. была воспроизведена в 1902 г. фотомеханическим путем. Уже в 1936–1941 гг. М. Д. Приселков подготовил текст Л. Р. с разночтениями по Московско-Академическому списку и Летописцу Переяславля Суздальского; это издание будет выпущено в составе ПСРЛ.

Я. С. Лурье

Летопись Симеоновская — летопись конца XV в., сохранившаяся в единственном полном списке XVI в. (БАН, 16.8.25; фрагмент той же летописи дошел также в сборнике ЦГАДА, собр. Мазурина, № 289). Открыта А. А. Шахматовым, назвавшим летопись по имени одного из владельцев ее рукописи — книжного справщика XVII в. Никифора Симеонова. В единственном списке Л. С. нет начальной части и текст начинается с 6685 (1177) г. Первая часть Л. С., до 6900 (1391–1392) г., [144] близка к летописи Троицкой и вместе с летописцем Рогожским восходит к редакции 1412 г. общерусского свода конца XIV или начала XV в. — протографа летописи Троицкой. Вторая часть Л. С. близка к летописным сводам Московским великокняжеским 1479 г. и конца XV в.; эта часть начинается с 6918 (1410) г., и возникающая таким образом дублировка 6918–6920 гг. свидетельствует о соединении в Л. С. двух разных источников. Влияние Московского свода обнаруживается и в первой части Л. С. — из этого свода заимствованы летописные фрагменты 6743–6745 (1235–1237), 6747–6757 (1239–1249), 6869–6872 (1361–1364) и 6909–6916 (1401–1408) гг.

Вторая часть Л. С. обрывается на 7002 (конец 1493) г., но по характеру своих известий Л. С. ближе к Московскому своду второй половины 90-х гг. XV в., отразившемуся в Мазуринском виде «Летописца от 72-х язык» и в летописи Новгородской Хронографической, чем к Московскому своду конца XV в., сохранившемуся в Уваровском списке. Как и в других летописях второй половины 90-х гг., в Л. С. не упоминается о «крестном целовании» Ивана III братьям Андрею и Борису, данном во время «стояния на Угре» (см. Повесть о стоянии на Угре) — очевидно, в связи с тем, что «крестное целование» к тому времени было нарушено, а оба брата погибли. Перечень князей и владык в начале Л. С. доведен до конца XV в.; имена великих князей, занимавших престол, последовательно написаны здесь киноварью, последним из них назван внук Ивана III «Дмитрей от Елены Волошанкы». Составление Л. С. с наибольшей вероятностью может быть поэтому отнесено к 1498–1502 гг., когда Дмитрий-внук был объявлен соправителем Ивана III и торжественно коронован шапкой Мономаха. Однако список рязанских епископов продлен в этом перечне до начала XVI в.; особый интерес составителя Л. С. к Рязани обнаруживается во включении нескольких специально рязанских известий и выделении их киноварными заголовками. Дошедший до нас список Л. С. принадлежал Волоколамскому монастырю, и такой специальный интерес к Рязани может быть поэтому объяснен рязанским происхождением волоколамского игумена начала XVI в. (впоследствии митрополита) Даниила.

Я. С. Лурье

Летопись Софийская I (далее: СІЛ) — летопись XV в., сохранившаяся во множестве списков и лежащая в основе всех общерусских летописей второй половины XV–XVI вв. Дошла в двух редакциях: старшей (списки Карамзина — ГПБ, F.IV.298 и Оболенского — ЦГАДА, ф. 135, рубр. 2, № 3), доведенной до 6926 (1418) г., и младшей, в которой текст продолжен до второй половины XV в.; один из списков младшей редакции СІЛ — список Царского — доведен до 1508 г. и отражает влияние летописного свода Сокращенного и великокняжеского летописания начала XVI в.

В науку СІЛ была введена уже с начала XIX в.; в 1821 г. издана П. Строевым (вместе с летописью Софийской II), в 1851 г. — в ПСРЛ [145] (с пропусками текста); в 1926 г. СІЛ была вновь переиздана в ПСРЛ, но издание не завершено. Название СІЛ, данное ей в науке, связано с вступительной частью СІЛ, имеющей наименование «Софийский временник» (и восходящей, очевидно, к Начальному своду XI в.).

Первоначально СІЛ рассматривалась исследователями как новгородская по своему происхождению летопись. А. А. Шахматов обратил внимание, что текст СІЛ на всем протяжении до 1418 г. (окончание старшей редакции СІЛ) совпадает с текстом летописи Новгородской ІV; он сделал из этого вывод, что в основе СІЛ и Новгородской IV лежит общий протограф — свод 1448 г., или Новгородско-Софийский свод. Свод этот в свою очередь представлял собою, по мнению А. А. Шахматова, соединение двух источников — Новгородской летописи 20-х гг. XV в. («Софийского временника») и общерусского «Владимирского полихрона» 1421 г. Соединение этих двух источников и создание Новгородско-Софийского свода было, по Шахматову, осуществлено в Новгороде в 30-х или 40-х гг. М. Д. Приселков принял основную текстологическую схему А. А. Шахматова, но предполагал, что общий протограф СІЛ и Новгородской IV летописей был не новгородским, а общерусским (митрополичьим) сводом. Исследования последнего времени поставили под сомнение существование у Новгородско-Софийского свода особого общерусского источника — «Владимирского полихрона» 1418–1421 гг.: прямым отражением этого Полихрона А. А. Шахматов считал Хронограф Русский и летопись Ермолинскую, но исследование обоих этих памятников дает основание сделать вывод, что в их основе лежит не общерусское летописание начала XV в. (Полихрон), а более поздние летописи (конца XV в.). Полное сопоставление СІЛ и Новгородской IV обнаруживает, что текст общего протографа передан в СІЛ лучше — без каких-либо заметных добавлений; в Новгородской IV текст сокращен и значительно пополнен новгородскими известиями. Можно предполагать поэтому, что общий протограф СІЛ и Новгородской IV не опирался на общерусский Полихрон, а сам был общерусским (митрополичьим) сводом, соединявшим общерусское летописание (близкое к летописи Троицкой), новгородское, суздальскоростовское, южнорусское (частью совпадающее с летописью Ипатьевской), псковское и тверское.

Наиболее вероятной датой составления этого протографа СІЛ и Новгородской IV можно считать 1448 г.; «свод 1448 г.» был летописью, составленной в период значительного ослабления московских великих князей в результате феодальной войны 30–40-х гг. и занимавшей относительно нейтральную позицию в междукняжеских спорах, которые сводчик решительно осуждал, призывая к национальному объединению и борьбе с «погаными»; составитель свода считал законным право Новгорода, подчиненного великокняжеской власти, изгонять и вновь приглашать к себе князей-военачальников.

К «своду 1448 г.» восходит, по-видимому, в СІЛ ряд больших летописных повестей и отдельных памятников, сокращенных или совсем не сохранившихся в Новгородской IV. Это Повести об убиении князя Андрея Боголюбского в 6683 (1175) г., битве на Калке в 6732 (1224) г. и нашествии Батыя в 6745–6746 (1237–1238) гг., основанные на летописях Лаврентьевской, Новгородской I и Ипатьевской, житийный рассказ об Александре Невском (см. Житие Александра Невского), Довмонте (см. Повесть о Довмонте), Михаиле Черниговском (см. Житие Михаила Черниговского), Михаиле Ярославиче Тверском (см. Житие Михаила Тверского), Повесть о взятии Царьграда фрягами в 1204 г., Послание новгородского владыки Василия о земном рае под 6855 (1347) г., текст «Русской Правды» и т. д. Через СІЛ вошли в русское летописание и подробные Повести о Куликовской битве, нашествии Тохтамыша и Слово о житии Дмитрия Донского (см. «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго»), сохранившиеся и [146] в Новгородской IV летописи и восходящие, очевидно, к общему протографу обеих летописей — «своду 1448 г.». СІЛ, включающая (вслед за «сводом 1448 г.») все эти повести, представляет собой один из значительнейших памятников древнерусской литературы.

В СІЛ младшей редакции текст после 1418 г. продолжается; однако сама эта редакция содержит не «свод 1448 г.», а его частично сокращенную, а частично дополненную версию. Наиболее ясное представление об этой редакции дает ее Бальзеровский список (ЛОИИ, колл. 11, № 23), где текст доведен до 6964 (1456) г. с дополнительными известиями и завершающей летопись повестью о походе на Новгород в 6979 (1471) г. — «Словеса избранна от святых писаний... о гордости величавых мужей новгородских». Редакции 1456 г. присуща некоторая двойственность: рассказ о борьбе за престол между Василием II и галицкими князьями лаконичен и беспристрастен по тону; составитель именует великим князем не только Василия II, но в двух случаях и его соперников — галицких князей. Часть известий из «свода 1448 г.» редактор 1456 г. не счел возможным воспроизвести; этим, видимо, объясняются пропуски ряда годов в известиях после 1419 г. С другой стороны, редактор СІЛ младшей редакции переделывал, хотя и непоследовательно, известия старшей редакции о новгородских вольностях, резко осуждая эти вольности.

Я. С. Лурье

Летопись Софийская II (далее: СИЛ) — летопись начала XVI в., сохранившаяся в двух списках — Архивском (ЦГАДА, ф. 181, № 371) первой четверти XVI в. и Воскресенском (ГИМ, собр. Воскресенское, бумажное, № 154) середины XVI в. СИЛ была издана уже в начале XIX в., а в 1851 г. — в составе ПСРЛ.

Историки XIX в. обращали внимание на наличие в СIIЛ записей, составленных «в лагере, враждебном правительству». А. А. Шахматов / обратил внимание на то, что текст СIIЛ с конца XIV в. по 1518 г. совпадает с текстом летописи Львовской; он предположил поэтому, что в основе обеих летописей лежит свод 1518 г. А. Н. Насонов отметил, что вплоть до конца 80-х гг. XV в. общий протограф СIIЛ и Львовской резко отличается от великокняжеского летописания, обнаруживая сочувствие к оппозиционному митрополиту Геронтию, а далее становится с ним сходным; А. Н. Насонов считал, что в основе свода 1518 г. лежал митрополичий свод 1489 г. Однако, несмотря на то что в споре Геронтия с Иваном III СIIЛ стоит на стороне митрополита, в этом своде встречаются критические замечания и по адресу Геронтия (обвинение в «неверии» в чудеса от гроба Феогноста и «небрежение» к его мощам). Очевидно, свод, лежащий в основе свода 1518 г., не официально-митрополичий, а неофициальный (монастырский).

Состав СIIЛ и ее источников может быть определен лишь частично. Поздний Воскресенский список содержит до конца XIV в. летопись Софийскую I (поэтому и сама СIIЛ была названа Софийской); текст Архивского списка начинается только с 1397 г., но, поскольку в начале этой рукописи недостает всего 25 листов, ясно, что Софийская I здесь помещена быть не могла. Свод 1518 г., лежащий в основе СIIЛ и Львовской, восходил к различным источникам. При его составлении были [147] использованы официальные документы, связанные с Флорентийским собором 1439 г.; отразились в нем летописный свод Московский великокняжеский конца XV в. с дополнением до начала XVI в., ростовский свод, отразившийся в летописи Типографской, и свод-протограф летописного свода Сокращенного и летописи Ермолинской. Но наиболее оригинальными являются разделы свода 1518 г., восходящие к неофициальному своду 80-х гг. К их числу принадлежат житийные повести, написанные митрополичьим дьяком Родионом Кожухом, который, возможно, имел отношение к составлению свода 80-х гг., а также пространный рассказ о строительстве Успенского собора, отличающийся от помещенного в великокняжеской летописи, и о деятельности его строителя — Аристотеля Фиорованти, рассказ о трусливом поведении Ивана III во время стояния на Угре (см. Повесть о стоянии на Угре), дополняющий помещенный здесь же рассказ из летописи Типографской, ряд известий о событиях, не упомянутых в других летописях, — об отравлении первой жены Ивана III Марии, о несправедливых поступках великого князя по отношению к братьям, о соучастии Ивана III в нападении Менгли-Гирея на Киев в 6990 (1482) г., о жестокой казни врача Антона и т. д. К числу памятников, заимствованных сводом 1518 г. из свода 80-х гг., принадлежало, очевидно, и помещенное в СIIЛ и Львовской «Хожение за три моря» Афанасия Никитина.

Окончание текста в Архивском списке СIIЛ совпадает с окончанием свода 1518 г.; заключительная часть того же свода за 1483–1518 гг. отразилась также в Уваровском виде «Летописца от 72-х язык». В Воскресенском списке текст СIIЛ продолжен до 1534 г. и завершается Повестью о болезни и смерти Василия III, помещенной также в Новгородской летописи Дубровского. До 1526 г. текст в Воскресенском списке СIIЛ обнаруживает черты сходства с текстом летописей Воскресенской и Вологодско-Пермской (2-я редакция); все они, возможно, восходят к общему протографу.

Я. С. Лурье

Летопись Тверская (или Тверской сборник) — летопись XVI в., содержащая значительные фрагменты тверского летописания с конца XIII по конец XV в. Л. Т. дошла в трех списках XVII в. западнорусского происхождения — Погодинском (ГПБ, собр. Погодина, № 1414; по этому списку Л. Т. издана в ПСРЛ), Забелинском (ГИМ, Музейское собр., № 2886) и Толстовском (ГПБ, F.IV.214).

Первая часть Л. Т., до 6793 (1285) г., представляет собой ростовский летописный свод, близкий к летописям Ермолинской и Львовской, в Л. Т. обнаруживаются также значительные заимствования из летописи Новгородской I. Судя по заметкам, помещенным в Л. Т. под 6496 и 6527 гг., составитель всего Тверского сборника был ростовцем, писавшим в 1534 г.; очевидно, он включил в свою компиляцию тверскую летопись конца XV в., оказавшуюся в его руках. На протяжении 6793–6883 гг. текст [148] Л. Т. (за исключением раздела за 6849–6871 гг. ростовского происхождения) совпадает (до 6836 г. — полностью, далее — частично) с текстом летописца Рогожского; текст за 6822–6848 гг. сходен также с тверским летописным фрагментом 6822–6852 гг., найденным А. Н. Насоновым. Уже А. Н. Насонов высказал предположение, что источником Л. Т. и Рогожского летописца был тверской летописный свод 1375 г., прекращенный в связи с неудачей тверского князя Михаила Александровича в борьбе за престол великого князя владимирского. Но общим протографом Л. Т. и Рогожского летописца был, по мнению А. Н. Насонова, не самый свод 1375 г., а его редакция 1455 г., составленная в Твери под влиянием «свода 1448 г.» — общего протографа летописей Софийской I и Новгородской IV. Однако никаких черт влияния общего протографа Софийской I и Новгородской IV в совпадающем тексте Л. Т. и Рогожского летописца не обнаруживается. Их сходный текст отражает влияние другого общерусского памятника — свода 1408 г., читавшегося в летописи Троицкой или в предшествовавшем ей общерусском своде конца XIV в. Из этого источника попали, очевидно, в протограф Рогожского летописца и Л. Т. известия о «тишине великой» при Иване Калите, о благополучном возвращении из Орды на Русь московских князей, пожалованных «богом и царем», и т. д. Любопытно, что всех этих известий нет в тверском летописном фрагменте 6822–6852 гг. — этот фрагмент, очевидно, отражал первоначальный текст тверского свода 1375 г., а Рогожский летописец и Л. Т. — его редакцию начала XV в., испытавшую влияние московского летописания.

Текст Л. Т. дает основания для предположения о вероятном наименовании тверского свода 1375 г. В разделе, читающемся в Погодинском и Забелинском списках (в Толстовском его нет) после 1402 г. и озаглавленном «Предисловие летописца княжения Тферскаго благоверных князей Тферских», говорится, что, прославляя тверского великого князя Михаила Александровича, автор опирается на более ранний летописец — «якоже Володимирский полихрон... яве указует и пречестнейша сего в князех являет, словуще имя Михаила Александровича». Очевидно, тверской свод 1375 г., составленный в подкрепление прав Михаила Александровича на владимирский престол, и назывался «Владимирским полихроном». В Л. Т. текст летописного свода 1375 г. был продолжен тверскими известиями вплоть до 1486 г. — времени присоединения Твери к Русскому государству. Однако характер тверского свода, использованного в этой части Л. Т., не вполне ясен. В двух случаях текст Л. Т. оказывается сходным с текстом тверской редакции 1412 г. общерусского свода начала XV в., отразившейся в Рогожском летописце и Симеоновской летописи: совпадают известие 1392 г. о присоединении Нижнего Новгорода и фрагмент рассказа о событиях, предшествовавших нашествию Едигея. В основном тверские известия за XV в. в Л. Т. фрагментарны и не выражают позиции тверских князей. Отрывок из тверской великокняжеской летописи сохранился, по-видимому, в составе внелетописного памятника — «Похвального слова великому князю Борису Александровичу» тверского инока Фомы, но отрывок этот не имеет ничего общего с текстом Л. Т. Возможно, что в Л. Т. до нас дошел текст иной тверской летописи, не связанной с великокняжеской властью.

Лит.: Тихомиров И. А. О сборнике, именуемом Тверской летописью. — ЖМНП, 1876, № 12, отд. 2, с. 262–308; Шахматов А. А. 1) Разбор сочинения Тихомирова, с. 93–109; 2) Общерусские летописные своды XIV и XV вв. — ЖМНП, 1900, № 9, с. 148; 3) Ермолинская летопись и Ростовский владычный свод. СПб., 1914, с. 26–38 (отд. отт. из ИОРЯС, 1903–1904, т. 8, кн. 3; т. 9, кн. 1); 4) Обозрение, с. 372; Насонов А. Н. 1) Летописные памятники Тверского княжества. — Известия АН СССР. VII серия, Л., 1930, № 9, с. 709–772; 2) О тверском летописном материале в рукописях XVII в. — АЕ за 1957 г., М., 1958, с. 26–40; Лурье Я. С. 1) Роль Твери в создании Русского национального государства. — Учен. зап. ЛГУ, [149] № 36, 1939, с. 97–101; 2) Общерусские летописи, с. 49–55; 3) Из наблюдений над летописанием первой половины XV в. — ТОДРЛ, Л., 1985, т. 39, с. 294–298; Дубенцов Б. И. К вопросу о так называемом «Летописце княжения Тферскаго». — ТОДРЛ, М.; Л., 1957, т. 13, с. 118–157; Кучкин В. А. 1) Повести о Михаиле Тверском. М., 1974, с. 119–134; 2) Арсений Николаевич Насонов: Биография и творческий путь. — В кн.: Летописи и хроники: Сб. статей. 1973 г. М., 1974, с. 12.

Я. С. Лурье

Летопись Типографская — летопись конца XV — начала XVI в. Дошла в двух редакциях — Синодальной и Академической. Впервые Синодальный список Л. Т. (ГИМ, Синодальное собр., № 789), принадлежавший Синодальной типографии, был опубликован еще в конце XVIII в.; в 1921 г. Л. Т. была издана в ПСРЛ А. А. Шахматовым по двум спискам — Синодальному и Толстовскому (ГПБ, F.IV.218). Установив, что текст обоих списков сходен до 1484 г., А. А. Шахматов пришел к выводу, что в основе Л. Т. лежит свод 1484 г.; судя по содержанию, свод этот мог быть определен как ростовский владычный (архиепископский).

А. Н. Насонов обнаружил ряд списков Л. Т., близких к Толстовскому (списки Академический, Оболенского и др.), и определил их как особую Академическую редакцию Л. Т. (по-видимому, возможно выделение еще нескольких редакций). Сопоставляя обе редакции Л. Т. (Синодальная редакция известна по единственному Синодальному списку), можно установить, что первичным является текст Академической редакции, последовательно доведенный до 6998 (1488/89) г. (далее следуют приписки, расходящиеся в отдельных списках). Известия Академической редакции за 1484 и 1485 гг. логически связаны между собой (рассказ о попытке отставки митрополита Геронтия); отсутствие этого текста, начиная с 1485 г., в Синодальной редакции было, очевидно, следствием сокращения. Таким образом, основой Л. Т. можно считать летописный свод 1489 г.

Свод этот состоит из двух частей. Первая его часть, доходящая до 6931 (1423) г., представляет собой сокращенное изложение летописного свода Московского великокняжеского 1479 г. Небольшие дополнения к этому тексту в Л. Т. связаны с Ростово-Суздальской землей и ростовской епархией; упоминается, что древняя княгиня Ольга была дочерью князя Олега, и др. Текст второй части Л. Т. также довольно краток (особенно за 20–60-е гг.), но оригинален и включает целую серию известий, связанных с Ростовом и ростовской епархией. С исчерпывающей полнотой сообщается здесь о сменах ростовских владык (архиепископов). Рассказывая о столкновении ростовского архиепископа Вассиана Рыло с митрополитом Геронтием, Л. Т. проявляет явное сочувствие ростовскому владыке. Наиболее ярким рассказом Л. Т. является Повесть о стоянии на Угре в 1480 г. (о последнем столкновении с ордой, знаменовавшем собой конец власти хана); повесть эта в нескольких местах близка к публицистическому Посланию на Угру архиепископа Вассиана. Как в этой повести, так и в ряде других известий обнаруживается независимая позиция летописца по отношению к великокняжеской власти. Так, рассматривая процесс объединения Руси с московской точки зрения (в рассказе о присоединении Новгорода москвичи именуются «нашими»), летописец тем не менее излагает с нейтральных позиций борьбу Василия II с Шемякой, осуждает нападение Менгли-Гирея на Киев в 6991 (1483) г. (в Московском своде поход этот рассматривается как справедливое возмездие польско-литовскому королю) и репрессии Ивана III в присоединенных землях — Новгороде и Твери. Составленный после смерти ростовского владыки Вассиана Рыло в 1481 г. свод, лежащий в основе Л. Т., был, очевидно, летописью, связанной с ростовской епархией, но имевшей неофициальный характер. В Синодальной редакции текст этого свода продолжен до 1497 г. — это окончание сходно с Прилуцким видом [150] «Летописца от 72-х язык». Протограф Л. Т. оказал влияние на другой неофициальный летописный свод, отразившийся в летописях Львовской и Софийской II.

Я. С. Лурье

Летопись Троицкая — летопись начала XV в., доведенная до 1408 г., известная историкам XVIII — начала XIX в. в единственном «харатейном» (пергаменном) списке и сгоревшая в 1812 г. Л. Т. была широко привлечена Н. М. Карамзиным для его «Истории государства Российского»; текст Л. Т. сохранился в цитатах Н. М. Карамзина и в разночтениях к начальной части (до 907 г.) первого незавершенного издания летописи Лаврентьевской 1804 г. А. А. Шахматов, открыв летопись Симеоновскую, установил ее сходство с Л. Т. (судя по цитатам Карамзина) ; сходный текст, начиная частично с 1328 г. и полностью с 1375 г., имеет и летописец Рогожский. М. Н. Тихомиров обнаружил также многочисленные совпадения с Л. Т. в летописце Владимирском XVI в. На основании перечисленных источников (кроме Владимирского летописца) М. Д. Приселков предпринял реконструкцию Л. Т., опубликованную в 1950 г. (посмертно).

Текст отдельных частей Л. Т. может быть восстановлен с разной степенью достоверности. Наиболее достоверны тексты из разночтений к первому изданию Лаврентьевской летописи и из аннотированных цитат Карамзина. Наряду с такими цитатами М. Д. Приселков привлекал также ряд цитат, не имевших прямой ссылки на Л. Т., — в тех случаях, когда Н. М. Карамзин не ссылался на иные летописи и соответствующие цитаты не обнаруживались в других известных нам летописях. При реконструкции М. Д. Приселков опирался на Лаврентьевскую летопись (до ее окончания под 1305 г., поскольку остальные источники свидетельствуют о почти полной идентичности обеих летописей) и Симеоновскую (с 1177 г., поскольку с этого года начинается единственный дефектный список данной летописи). Однако в нескольких местах (1235–1237, 1239–1249, 1361–1364, 1401–1408 гг.) Симеоновская отходит от Л. Т., заменяя ее текст вставками из летописного свода Московского великокняжеского 1479 г. Для реконструкции Л. Т. за 1361–1364 гг. Приселков обращался еще к Рогожскому летописцу, и правильность этого выбора была подтверждена Владимирским летописцем, текст которого оказался в соответствующих местах сходным с Рогожским. Наибольшие трудности представляет реконструкция Л. Т. в ее конечной части — после 6899–6900 (1391–1392) гг.: здесь текст Симеоновской летописи и Рогожского летописца существенно отличается от текста Л. Т., насколько мы можем судить о нем по цитатам Н. М. Карамзина; при реконструкции этой части М. Д. Приселков обращался к летописному своду Московскому великокняжескому конца XV в. (в передаче летописи Воскресенской), но текст его отражает Л. Т. (или ее протограф — свод 1408 г.) лишь как один из источников. При дальнейших попытках реконструкции Л. Т. следовало бы использовать летопись Белорусскую I, или Западнорусскую (но тоже лишь до 6893 (1385) г.), ряд своеобразных известий которой совпадает с Рогожским летописцем и, вероятно, восходит к Л. Т. (или к лежащему в ее основе своду).

Несмотря на неизбежные пробелы в реконструкции, текст Л. Т. на его основном протяжении может быть определен с достаточной степенью [151] полноты; мы можем представить себе источники и основной характер Л. Т. Основным источником Л. Т. был свод начала XIV в., дошедший до нас в составе Лаврентьевской летописи. Сопоставление с Лаврентьевской обнаруживает, что, несмотря на ряд совпадений (даже дефектных мест), Л. Т. не восходила к Лаврентьевской; ряд индивидуальных ошибок и пропусков списка Лаврентия не отразился в Л. Т., и текст ее в этих местах более первичен. Следовательно, Л. Т. восходила не к Лаврентьевской, а к ее протографу — своду 1305 г. Начиная с XIV в. свод 1408 г., сохранившийся в Л. Т., пополнял текст своего протографа — свода 1305 г. по какой-то довольно бедной материалом московской княжеско-митрополичьей летописи, новгородскому летописанию (отразившемуся в летописи Новгородской I), суздальской, ростовской, тверской и иным летописям. Однако определение источников свода 1408 г. затрудняется тем обстоятельством, что кроме Новгородской I до нас не дошли параллельные летописи XIV в. и сравнительно-историческое исследование здесь крайне затруднительно. Сама Л. Т. содержала (судя по цитате Карамзина) в своей конечной части ссылку на какую-то предшествующую ей по времени летопись — «Летописец великий русский», доведенный до «князя нынешнего» (Василия I, вступившего на престол в 1389 г.), но что представлял собой этот «Летописец» — неясно. Если это был московский летописец, то, очевидно, его известия были полностью использованы сводом 1408 г. — во всяком случае в более позднем летописании фонд московских известий XIV в. не выходит за пределы соответствующего фонда в Л. Т.

По своему характеру Л. Т. (свод 1408 г.) представляла собой летопись, составленную при митрополичьем дворе вскоре после смерти митрополита Киприана в 1406 г. Примирение Киприана в конце его жизни с великим князем московским Василием I предопределило общие промосковские традиции свода 1408 г.: победа Ивана Калиты над Тверью в 1327 г. рассматривалась как начало «тишины великой» для Руси, получение суздальским князем великокняжеского (владимирского) престола осуждалось как пожалование «не по отчине, не по дедине». Однако к Дмитрию Донскому, изгнавшему в 1382 г. Киприана, Л. Т. относится с явной недоброжелательностью, положительно оценивает его противников — великих князей Ольгерда Литовского и Михаила Александровича Тверского. Еще решительнее, чем Дмитрия Донского, Л. Т. осуждает новгородцев, не признавших власти Киприана. Очень осторожна позиция свода 1408 г. в вопросе об отношениях с Ордой — к тверским выступлениям против хана сводчик относится явно отрицательно; рассказ Л. Т. о «великой победе» на Дону в 1380 г. краток и маловыразителен. Это объясняется, очевидно, тем, что свод был составлен после похода Тохтамыша в 1382 г. и Едигея в 1408 г. Литературные вкусы Киприана сказались в ряде рассказов, включающих игру слов («за Пьяною пьяни», «подав плещи, Плещеев побеже») и «плетение словес».

На основе свода 1408 г. или предшествующего ему свода конца XIV в. возникла тверская редакция общерусского свода, доведенная до 1412 г. и отразившаяся в Симеоновской летописи, Рогожском летописце и летописи Никоновской.

Лит.: Шахматов А. А. 1) Симеоновская летопись XVI в. и Троицкая начала XVI в. СПб., 1910 (отд. отт. из ИОРЯС, 1900, т. 5, кн. 2); 2) Обозрение, с. 38–43; Приселков М. Д. О реконструкции текста Троицкой летописи 1408 г., сгоревшей в Москве в 1812 г. — Учен. зап. ЛГПИ, Л., 1939, т. 19, с. 5–42; Тихомиров М. Н. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962, с. 14–19; Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963, с. 39–40; Муравьева Л. Л. 1) Новгородские известия Владимирского летописца. — АЕ за 1966 г., М., 1968, с. 37–40; 2) Об общерусском [152] источнике Владимирского летописца. — В кн.: Летописи и хроники: Сб. статей. 1973 г. М., 1974, с. 146–148; Лурье Я. С. 1) Троицкая летопись и московское летописание XIV в. — ВИД, Л., 1974, вып. 6, с. 79–106; 2) Общерусские летописи, с. 23–30, 36–66; 3) О московском летописании конца XIV в. — ВИД, Л., 1979, вып. 11. с. 3–19.

Я. С. Лурье

Летопись Устюжская (иначе: Устюжский летописец, Устюжский летописный свод, Архангелогородский летописец) — летопись, составленная в начале XVI в. на севере Русского государства, но имеющая общерусский характер. Начальная часть Л. У. весьма своеобразна и не находит близких аналогий в других летописях; однако едва ли можно видеть здесь следы древнейшего летописания, не отразившегося в Повести временных лет и Начальном своде, — скорее это следы литературного творчества XV–XVI вв. С 6694 (1186) по 6981 (1473) г. Л. У. сходна с летописным сводом Сокращенным; можно предполагать, что в основе всех этих памятников (и нескольких других, в частности летописи Ермолинской) лежал общий источник — севернорусский (Кирилло-Белозерский) свод 70-х гг. XV в., в ряде случаев переданный в Л. У. ближе к оригиналу, чем в других летописях. Севернорусский свод 70-х гг. восходил, по-видимому, к общему протографу с ростовским сводом начала XV в., отразившемуся в Московско-Академической летописи, чем и объясняются совпадения этой летописи с Л. У. Наряду с общерусскими известиями в Л. У. уже начиная с XII в. (рассказ 6770 г. о крестившемся татарском «ясащике» Буге-богатыре, известия 6901, 6906, 6944, 6958, 6976 гг.) читаются местные устюжские известия; с 70-х гг. XV в. эти известия становятся особенно обильными. В известии 6985 (1477) г. отразилось, возможно, окончание последней новгородской летописи времени независимости, не сохранившееся в других летописях (в частности, и в летописи Новгородской IV).

Общий текст различных списков Л. У. доходит до устюжского известия 7024 (1516) г.; далее читаются дополнительные известия, расходящиеся в разных списках. Списки Л. У. могут быть разделены на два извода или редакции; один из них представлен списком Мацеевича конца XVII в. (ныне в ИРЛИ, Отдельные поступления, оп. 23, № 134), а другой — тремя списками XVII–XVIII вв. (ЛОИИ, колл. 115, № 148 (806); ГИМ, Синодальное собр., № 965; ГПБ, собр. Погодина, № 1422). В списке Мацеевича текст продолжен до 7128 (1620) г.; в остальных списках — до конца XVI в.

Кроме Л. У. в XVI в. существовал еще другой летописец, составленный в Устюге в конце XVIII в. Л. Я. Вологдиным.

Я. С. Лурье [153]

Палея историческая — переводной памятник, излагающий библейскую историю от сотворения мира до времени царя Давида. В отличие от Палеи толковой П. И. не содержит толкований и полемических отступлений. В списках носит наименование «Книга бытиа небеси и земли». Источниками П. И. помимо собственно библейского текста явились апокрифы, Великий канон Андрея Критского, слова Иоанна Златоуста и Григория Богослова. Русский текст ее восходит, как это установлено М. Н. Сперанским и Т. А. Сумниковой, к среднеболгарскому переводу с греческого, осуществленному в первой половине XIII в. Сходный греческий текст (который не может быть, однако, признан непосредственным оригиналом перевода) опубликован А. Васильевым (Васильев А. Anecdota graeco-byzantina. М., 1893).

Влияние П. И. обнаруживается в сочинении Ермолая-Еразма о Троице, в Хронографе Русском распространенной редакции 1617 г., а также в особой переработке П. И., изданной А. Поповым под названием Сокращенная палея русской редакции по списку ГПБ, Софийское собр., № 1448 (описание списка см.: ЛЗАК за 1864 г., СПб., 1865, вып. 3, разд. 3, с. 17–20). Перечень известных в настоящее время списков П. И. см. в работе Т. А. Сумниковой.

Изд.: Попов А. Книга бытиа небеси и земли: (Палея историческая с приложением Сокращенной палеи русской редакции). — ЧОИДР, 1881, кн. 1.

Лит.: Жданов И. Н. Палея. — Киевские унив. известия, 1881, октябрь, с. 309–322 (перепечатано в кн.: Сочинения И. Н. Жданова. СПб., 1904, т. 1, с. 470–483); Веревский Ф. Русская историческая палея. — Филологические записки, Воронеж, 1888, т. 2, с. 1–18; Сперанский М. Н. 1) Историjска Палеjа, њени преводи и редакциjе у cтapoj словенскоj књижевности. — Споменик, Београд, 1892, XVІ, с. 1–15; 2) Из истории русскославянских литературных связей. М., 1960, с. 77–85, 104–147; Сумникова Т. А. К проблеме перевода Исторической палеи. — В кн.: Изучение русского языка и источниковедение. М., 1969, с. 27–39. См. также литературу в статье «Палея толковая».

О. В. Творогов

Палея толковая — памятник, в котором пересказываются с полемическими, антииудейскими толкованиями, а также с многочисленными дополнениями библейские книги: пятикнижие Моисея, книги Иисуса Наввина, Судей, Руфь, первая книга Царств. Первые наблюдения над памятником были сделаны еще в работах П. М. Строева, М. А. Оболенского, А. С. Лазаревского, А. X. Востокова, М. А. Сухомлинова, А. Н. Попова в связи с исследованиями летописей и хронографов, но изучение П. Т. как памятника началось с трудов Н. С. Тихонравова. О происхождении П. Т. существуют различные мнения. И. И. Срезневский, Н. С. Тихонравов, И. Я. Порфирьев, В. М. Успенский считали ее переводом с греческого, хотя греческий оригинал ее неизвестен; другие (А. В. Михайлов, В. М. Истрин, И. Н. Жданов, В. П. Адрианова-Перетц) видят в ней труд, составленный древнерусскими книжниками. В процессе изучения П. Т. были выделены ее разновидности, которые сейчас принято рассматривать как отдельные памятники: П. Т., Палея хронографическая и Палея историческая.

П. Т. (в некоторых работах она именовалась первой редакцией палеи) представляет собой сложную компиляцию, в которой библейский текст обильно дополнен апокрифическим материалом (свод их см. в работах В. М. Успенского и И. Н. Жданова), — извлечениями из Откровения Авраама (см. Апокрифы об Аврааме), слова Афанасия Александрийского о Мельхиседеке (см. Апокрифы о Мельхиседеке), «Лествицы» Иоанна Синайского, Заветов двенадцати патриархов, апокрифов о Моисее и более мелкими извлечениями из различных апокрифических преданий. Составитель П. Т. обращался также к сочинениям Ефрема Сирина, к «Откровению» Мефодия Патарского, к «Христианской топографии» Косьмы Индикоплова, к сочинениям Севериана Гевальского, Епифания [154] Кипрского, Иоанна Экзарха Болгарского и другим источникам. Среди них оказался и неизвестный пока памятник, в котором библейская история излагалась с существенным привнесением апокрифических элементов. Именно этот источник был использован как составителем П. Т., так и составителем «Речи философа», входящей в состав Повести временных лет. Текстуальная близость П. Т. и летописи была замечена давно, но ей давались различные объяснения: видели в П. Т. источник летописи, а А. А. Шахматов, напротив, считал возможным, что П. Т. сама восходит к летописи. Более вероятна, однако, точка зрения, согласно которой близость П. Т. и летописи объясняется их обращением к общему источнику. Время составления П. Т., во всяком случае той ее разновидности, которая известна нам по Коломенскому и сходным спискам, не установлено. В. М. Истрин высказал мысль о создании П. Т. в XIII в., но приведенная им аргументация недостаточна.

В настоящее время известно более 15 списков П. Т. Старшие из них: ГПБ, собр. СПб. ДА, А.І.119 (XIV в.; фрагмент из него находится в ЦГАДА, ф. Синодальной типографии, № 53); ГИМ, собр. Барсова, № 619 (конец XIV в.); ГБЛ, ф. Костромской библиотеки, № 320 (конец XIV — начало XV в.); ГБЛ, собр. Троице-Сергиевой лавры, № 38 (1406 г.).

Лит.: Сухомлинов М. А. О древней русской летописи как памятнике литературном. СПб., 1856, с. 54–64; Успенский В. М. Толковая палея. Казань, 1876; Павлов А. [Рец. на кн.: Попов А. Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян. М., 1875]. — В кн.: Отчет о девятнадцатом присуждении наград графа Уварова. СПб., 1878, с. 191–212; Веселовский А. Н. 1) Талмудический источник одной Соломоновской легенды в Русской Палее. — ЖМНП, 1880, апрель, с. 298–300; 2) Заметки по литературе и народной словесности: 1. Эпизод о южской царице в Палее. — СОРЯС, СПб., 1883, т. 32, № 7, с. 1–8; Жданов И. Н. Палея. — Киевские унив. известия, 1881, сентябрь, с. 235 — 258 (перепечатано в кн.: Сочинения И. Н. Жданова. СПб., 1904, т. 1, с. 445–470); Родосский А. С. К материалам для истории славянорусской библиографии: Единственный древнейший список Толковой палеи, принадлежавший библиотеке Александро-Невской лавры, и ныне составляющий собственность библиотеки СПб. духовной академии. — Христианское чтение, 1882, ч. 2, с. 590–609; Соколов М. Материалы и заметки по старинной славянской литературе. — Известия Историко-филологического института кн. Безбородко в Нежине, 1887–1889, т. 11, с. 143–159; Михайлов А. В. 1) Общий обзор состава, редакций и литературных источников Толковой палеи. — Варшав. унив. известия, 1895, № 7, с. 1–21; 2) К вопросу о тексте книги Бытия пророка Моисея в Толковой палее. — Там же, № 9, с. 1–35; 1896, № 1, с. 1–23; 3) К вопросу о происхождении и литературных источниках Толковой палеи. — ИпоРЯС, Л., 1928, т. 1, кн. 1, с. 49–80; Петухов Е. В. Очерки из литературной истории Синодика. — ПДП, СПб., 1895, т. 108, с. 258–262, 371–378; Франко. Апокрифы. Львов, 1896, т. 1, с. XV–XXIII; Истрин В. М. 1) Замечания о составе Толковой палеи. — ИОРЯС, СПб., 1897, т. 2, кн. 1, с. 175–209; кн. 4, с. 845–905; 1898, т. 3, кн. 2, с. 472–531 (то же: СОРЯС, СПб., 1899, т. 65, № 6); 2) Новый сборник ветхозаветных апокрифов. — ЖМНП, 1898, январь, с. 112–133; 3) Из области древнерусской литературы. — ЖМНП, 1903, август, с. 411–414; октябрь, с. 201–218; 1904, февраль, с. 257–294; октябрь, с. 321–354; 1906, февраль, с. 185–246 (то же см. в кн.: Истрин В. М. Исследования в области древнерусской литературы. СПб., 1906, с. 31–51, 70–198); 4) Редакции Толковой палеи. — ИОРЯС, СПб., 1905, т. 10, кн. 4, с. 135–203; 1906, т. 11, кн. 1, с. 1–43; кн. 2, с. 20–61; кн. 3, с. 418–450 (текст, опубликованный в т. 10, в другом варианте печатался в ЖМНП в 1903–1904 гг.; отд. отт.: СПб., 1907); 5) Толковая палея и Хроника Георгия Амартола. — ИОРЯС, Л., 1925, т. 29, с. 369–379; Тихонравов Н. С. Сочинения. Т. 1. Древняя русская литература. М., 1898, с. 156–170, Дополнения, с. 110–122; Евсеев Ив. Заметки по древнеславянскому переводу св. писания. — ИОРЯС, СПб., 1900, т. 5, кн. 3, с. 788–823; Карнеев А. К вопросу о взаимных отношениях Толковой палеи и Златой матицы. — ЖМНП, 1900, февраль, с. 335–366; Заболотский Н. К вопросу об иноземных источниках «Начальной летописи». — РФВ, Варшава, 1901, т. 45, № 1–2, с. 4–19; Редин Е. К. Толковая лицевая палея XVI в. собрания гр. А. С. Уварова. — ПДПИ, 1901, № 141. Отчеты 1899–1900, Прил., с. 1–9; Шахматов А. А. 1) Толковая палея и [155] русская летопись. — В кн.: Статьи по славяноведению. СПб., 1904, вып. 1, с. 199–272 (отд. отт.: СПб., 1904); 2) «Повесть временных лет» и ее источники. — ТОДРЛ, М.; Л., 1940, т. 4, с. 75–80, 131–139; Истомин К. К. 1) К вопросу о редакциях Толковой палеи. — ИОРЯС, СПб., 1905, т. 10, кн. 1, с. 174–184; 1906, т. 11, кн. 1, с. 337–374; 1909, т. 13, кн. 4, с. 290–343; 1914, т. 18, кн. 1, с. 87–172; 2) Ответ г. Истрину. — ЖМНП, 1906, ноябрь, с. 204–233; Рыстенко А. В. Материалы для литературной истории Толковой палеи. — ИОРЯС, СПб., 1908, т. 13, кн. 2, с. 324–350; Адрианова В. П. К литературной истории Толковой палеи. Киев, 1910.

О. В. Творогов

Палея хронографическая — памятник, по своему характеру и составу сочетающий черты палеи и хронографа. Как установлено В. М. Истриным, П. X. представляет собой переработку Палеи толковой. Различаются две разновидности П. X. — Полная и Краткая.

Полная П. X. в первой своей части (до описания событий времен царя Соломона) текстуально близка к Палее толковой, но текст последней дополнен новыми материалами: извлечениями из Библии (их сводный перечень, к сожалению с пропусками, см. в табл. III, приложенной к тексту статьи В. М. Истрина «Редакции Толковой палеи» в отдельном оттиске; СПб., 1907), апокрифическими легендами о Ламехе (см. Апокрифы о Ламехе), Мельхиседеке (см. Апокрифы о Мельхиседеке), Исаве и Иакове, Моисее (см. Апокрифы о Моисее), Соломоне (см. Апокрифы о Соломоне) (включены апокрифические Суды Соломона, апокриф о Соломоне и Китоврасе), фрагментами из Хроники Георгия Амартола и, в меньшей степени, из Хроники Иоанна Малалы, из Александрии хронографической второй редакции, из Толкований Ипполита на Книгу Даниила и др. Начиная с повествования об израильских и иудейских царях Полная П. X. восходит, видимо, к «Хронографу по великому изложению» и использует также памятники из его «конвоя» (см.: Творогов. Древнерусские хронографы, с. 66–67), сближаясь во многих фрагментах с Краткой П. X., Хронографом Троицким и второй редакцией летописца Еллинского и Римского. Описание состава хронографической части Полной П. X. см. в книге «Древнерусские хронографы» (с. 239–262).

Исчерпывающие археографические разыскания о списках Полной П. X. не произведены. В настоящее время известны ее списки: ГИМ, Синодальное собр., № 210 и 211; ГИМ, Чудовское собр., № 348/46; ГБЛ, собр. Румянцева, № 453 (первые листы входят в сборник № 361 того же собрания); ГБЛ, собр. Ундольского, № 719; ГПБ, собр. Погодина, № 1435. Список Синодального собр., № 211 (изданный под неточным определением «Толковая палея») украшен миниатюрами. Существует предположение, что Полная П. X. создана в XV в. во Пскове.

Краткая П. X., почти тождественная с Полной П. X. в своей второй, хронографической части, существенно отличается от нее в первой части, совпадающей с Толковой палеей: в Краткой палее текст значительно короче, опущены толкования и полемические рассуждения, входившие в состав Толковой палеи и сохраненные в Полной П. X. Поэтому этот вид палеи по своему типу приближается к хронографу. Краткая П. X. известна в списках: БАН, 24.5.8 (так называемый «список Срезневского»); ГПБ, собр. Погодина, № 1434; ГПБ, F.IV.603. Списки ГПБ, собр. Погодина, № 1436 и ГПБ, Соловецкое, собр., № 866/976 близки друг к другу, но существенно отличаются по составу от перечисленных выше. В. М. Истрин отмечал возможное влияние на их текст Палеи исторической.

Изд.: Толковая палея 1477 года: Воспроизведение Синодальной рукописи № 210. СПб., 1892, вып. 1 (издана только половина текста); Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Пг., 1922, т. 2, с. 109–113 (издан фрагмент Полной П. X.) Публикацию отдельных апокрифических текстов см. в кн.: Ложные и отреченные книги русской старины, собранные А. Н. Пыпиным. — ПЛ, СПб., 1862, вып. 3, с. 9–10, 20–21, 24–49, 51–58; Тихонравов. [156] Памятники. СПб., 1863, т. 1, с. 17–18, 24–25, 254–258; Порфирьев. Апокрифы ветхозаветные, с. 204–208, 221–241.

О. В. Творогов

Повесть временных лет (далее: ПВЛ) — принятое в науке название летописного свода, созданного в начале XII в. и сохранившегося в двух редакциях — второй и третьей. Старшие списки второй редакции — Лаврентьевский 1377 г. (в составе летописи Лаврентьевской, рукопись ГПБ. F. п. IV, № 2), Радзивиловский (в составе летописи Радзивиловской, рукопись БАН, 34. 5. 30) и Московско-Академический (в составе одноименной летописи, список ГБЛ, собр. МДА, № 236). Оба последних списка XV в. Третья редакция ПВЛ дошла до нас в составе летописи Ипатьевской (списки Ипатьевский — БАН, 16. 4. 4, XV в., Хлебниковский — ГПБ, F.IV. № 230, XVI в., и др.).

Большинство исследователей считают составителем первой редакции ПВЛ монаха Киево-Печерского монастыря Нестора. В Лаврентьевском списке ПВЛ озаглавлена: «Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская зем(л)я, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть»; в Ипатьевском списке после слова «лет» добавлено: «черноризца Федосьева манастыря Печерьскаго», а в Хлебниковском — «Нестера черноризца Феодосьева манастыря Печерского». Исследования А. А. Шахматова позволили отказаться от господствовавших в науке первой половины XIX в. представлений о ПВЛ как летописи, составленной (по крайней мере в пределах описания событий второй половины XI — начала XII в.) единолично Нестором: А. А. Шахматов доказал, что ПВЛ предшествовала другая летопись, так называемый Начальный свод, но Нестор существенно переработал его и дополнил изложением событий конца XI — начала XII в. Начальный свод, по гипотезе А. А. Шахматова, был составлен в 1093–1095 гг. игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном. Начальный свод до нас не дошел, но отразился в новгородском летописании, в частности сохранился в составе летописи Новгородской I младшего извода, в начальной ее части (до 1016 г.) и в статьях 1053–1074 гг. Следы его могут быть обнаружены также в летописи Новгородской IV и летописи Софийской I, протограф которых использовал новгородское летописание.

В основу Начального свода, по гипотезе А. А. Шахматова, лег летописный свод Никона 70-х гг. XI в., дополненный описанием событий до 1093 г. включительно. Начальный свод составлялся под впечатлением половецкого нашествия 1093 г. и в обстановке размолвки Киево-Печерского монастыря с князем Святополком Изяславичем, поэтому для свода характерна публицистическая заостренность, особенно ярко выраженная в его вводной части: современным князьям, разорившим Русскую землю своими поборами, противопоставляются «древние князи и мужи их», которые «не собираху многа имения», заботились о своей земле, подчиняли Руси окрестные страны, были щедры к дружине. В своде подчеркивалось, что нынешние князья стали пренебрегать «старшей дружиной», «любить смысл юных». Полагают, что эти упреки были подсказаны летописцу Яном Вышатичем, выразителем интересов старшей дружины, считавшей основным источником обогащения успешные завоевательные походы, а не феодальные поборы. Однако с этим мотивом связан и патриотический [157] призыв прекратить междоусобные распри и совместно выступить против половецкой опасности. Антикняжеская направленность Начального свода и явилась, по мнению А. А. Шахматова, причиной того, что новгородские летописцы XV в. (а по мнению Д. С. Лихачева — после 1136 г.) заменили текст ПВЛ в начале новгородской летописи («Софийского временника») именно текстом Начального свода.

Эта гипотеза А. А. Шахматова разделяется в основных своих чертах многими его последователями (М. Д. Приселковым, Л. В. Черепниным, А. Н. Насоновым, Д. С. Лихачевым, Я. С. Лурье и др.). Иное объяснение отличий летописного текста в новгородских летописях от ПВЛ предложено В. М. Истриным, который считал, что новгородские летописцы сократили текст ПВЛ, и, таким образом, мы находим здесь не текст, предшествовавший ПВЛ, а восходящий к ней. Сомнения в существовании Начального свода высказывались также А. Г. Кузьминым.

Согласно гипотезе А. А. Шахматова, Нестор, перерабатывая Начальный свод, углубил и расширил историографическую основу русского летописания: история славян и Руси стала рассматриваться на фоне всемирной истории, было определено место славян среди других народов, возводивших своих прародителей к потомкам легендарного Ноя. Таким образом, русская история вводилась в рамки традиционной христианской историографии.

Именно этой историографической концепции была подчинена композиция ПВЛ. Рассказу Начального свода об основании Киева Нестор предпослал обширное историко-географическое введение, повествуя о происхождении и древнейшей истории славянских племен, определяя границы исконно славянских земель и территорий, ими освоенных. Нестор внес в летопись извлечения из Сказания о начале славянской письменности, чтобы лишний раз подчеркнуть древность и авторитетность славянской культуры. Описывая обычаи различных племен, обитающих на Руси, или народов дальних стран, сведения о которых Нестор приводит по переводу византийской Хроники Георгия Амартола, летописец подчеркивает мудрость и высокую нравственность полян, на земле которых находится Киев. Нестор укрепляет предложенную еще Никоном историографическую концепцию, согласно которой великие князья киевские ведут свой род от «призванного» новгородцами варяжского князя Рюрика. Переходя к изложению событий X–XI вв., Нестор в основном следует тексту Начального свода, но дополняет его новыми материалами: он вводит в ПВЛ тексты договоров Руси с Византией, пополняет рассказы о первых русских князьях новыми подробностями, почерпнутыми из народных исторических преданий: например, повествованием о том, как Ольга хитростью овладела столицей древлян Искоростенем, как юношакожемяка одолел печенежского богатыря, а старец спас осажденный печенегами Белгород от неминуемой капитуляции. Нестору принадлежит и заключительная часть ПВЛ (после окончания текста Начального свода), однако, как полагают, эта часть могла быть переработана в последующих редакциях ПВЛ. Именно под пером Нестора ПВЛ становится выдающимся памятником древнерусской историографии и литературы. По словам Д. С. Лихачева, «никогда ни прежде, ни позднее, вплоть до XVI в., русская историческая мысль не поднималась на такую высоту ученой пытливости и литературного умения» (Лихачев. Русские летописи, с. 169).

О редакциях ПВЛ и их соотношениях существуют различные суждения. По гипотезе А. А. Шахматова, первая редакция ПВЛ (Нестора) была создана в Киево-Печерском монастыре в 1110–1112 гг. После смерти покровительствовавшего монастырю князя Святополка составление летописи было передано в Выдубицкий Михайловский монастырь, где в 1116 г. игумен Сильвестр перерабатывает заключительные статьи ПВЛ, положительно оценивая деятельность Владимира Мономаха, [158] ставшего в 1113 г. великим князем киевским. В 1118 г. по поручению новгородского князя Мстислава Владимировича составляется третья редакция ПВЛ.

Однако не все детали этой гипотезы в равной мере убедительны. Во-первых, существуют различные суждения о дате составления первой редакции ПВЛ и о ее объеме. Сам А. А. Шахматов то относил ее создание к 1110 г., то допускал, что труд Нестора был продолжен до 1112 г., то полагал, что сам Нестор довел его до 1112 г. (Шахматов. Повесть временных лет, т. 1, с. XV, XVIII, XXI и XLI). М. Д. Приселков указывает на 1113 г. как на время составления первой редакции, основываясь, в частности, на расчете лет в статье 852 г., доведенной до смерти Святополка в 1113 г., но Шахматов считал упоминание смерти Святополка в этом перечне вставкой, сделанной Сильвестром (там же, т. 1, с. XXVII). Вовторых, допущение Приселкова, развивавшего гипотезу Шахматова, что «главное внимание Сильвестра было направлено на переделку Несторова изложения за 1093–1113 гг., т. е. за время княжения Святополка», основано лишь на предпосылке, что «летопись князя Святополка» (т. е. первая редакция ПВЛ) «оказалась враждебной ... новому киевскому князю Мономаху, давнему политическому врагу Святополка» (Приселков. История летописания, с. 42). Но доказать этот тезис невозможно, поскольку первая редакция не сохранилась. Объем и характер редакторской работы Сильвестра не ясны. А. А. Шахматов то указывал, что «основная редакция Повести вр. лет при переделке ее Сильвестром исчезла совсем» (Шахматов. Повесть временных лет, т. 1, с. XVII), то наряду с этим допускал, что Сильвестр, «можно думать, ограничил свою работу редакционными поправками» (там же, с. XXVII). Допущение Шахматова, что ПВЛ первой редакции была использована одним из составителей патерика Киево-Печерского — Поликарпом (там же, с. XIV–XV), развито М. Д. Приселковым в предположение, что Сильвестр «главным образом просто опускал весьма любопытные рассказы Нестора в пределах этих годов, касавшиеся в большинстве случаев отношения Святополка к Печерскому монастырю» (Приселков. История летописания, с. 42). Однако приводимые Шахматовым примеры известий, возможно отразившихся в Киево-Печерском патерике, содержат негативную характеристику Святополка. Их присутствие в летописи, составленной под его покровительством, и последующее устранение из летописи, ему враждебной (как считал Приселков), весьма странно. В-третьих, наличие во второй редакции фрагментов текста, относимых Шахматовым к третьей редакции, заставляет его допускать вторичное влияние третьей редакции на вторую (Шахматов. Повесть временных лет, т. 1, с. V–VI), что существенно ослабляет его гипотезу. Поэтому предпринимались попытки иначе объяснить взаимоотношения древнейших списков ПВЛ. Так, Л. Мюллер предложил гипотезу, согласно которой вторая редакция ПВЛ (1116 г.), составленная Сильвестром, дошла до нас в составе Ипатьевской летописи, а в Лаврентьевской и подобных ей мы находим отражение той же редакции, но с утраченным концом (статьи 1110–1115 гг.). Существование третьей редакции ПВЛ (1118 г.) Мюллер считает вообще недоказанным. М. X. Алешковский также видел в Лаврентьевском списке копию редакции, представленной Ипатьевским списком, а Нестору Приписывал летописный свод, отразившийся в летописи Новгородской I. Таким образом, взаимоотношения древнейших списков ПВЛ еще требуют дальнейшего изучения.

Изд.: Летопись Нестерова, по списку инока Лаврентия / Издавали профессоры: Харитон Чеботарев и Н. Черепанов с 1804 по 1811 год. М. [издание не завершено]; Летопись Несторова по древнейшему списку мниха Лаврентия / Изд. профессора Тимковского, прерывающееся 1019 годом. Напечатано при ОЛДП. М., 1824; Ипатиевская летопись. СПб., 1843, с. 1–8 (ПСРЛ, т. 2) (текст ПВЛ 3-й редакции, с 1111 по 1117 г.); Лаврентиевская и Троицкая летописи. СПб., 1846, с. 1–23 (ПСРЛ, т. 13) (ПВЛ 2-й редакции); Летопись по Лаврентьевскому списку / Изд. [159] Археографической комиссии. СПб., 1872, с. 1–274; Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку / Изд. Археографической комиссии. СПб., 1872 (фототипическое воспроизведение рукописи); Ипатьевская летоцись. 2-е изд. СПб., 1908, стб. 1–285 (ПСРЛ, т. 2) (фототипическое воспроизведение издания: М., 1962); Лаврентьевская летопись: Повесть временных лет. 2-е изд. Л., 1926 (ПСРЛ, т. 1, вып. 1) (фототипическое воспроизведение издания: М., 1962); Повесть временных лет: Ч. 1. Текст и перевод / Подгот. текста Д. С. Лихачева, пер. Д. С. Лихачева и Б. А. Романова. Ч. 2. Приложения / Статьи и коммент. Д. С. Лихачева. М.; Л., 1950 (сер. «Литературные памятники»); Художественная проза Киевской Руси XI–XIII веков / Сост., пер. и примеч. И. П. Еремина и Д. С. Лихачева. Вступит, статья Д. С. Лихачева. М., 1957, с. 1–146 (перевод ПВЛ), 279–317 (статья и примечания); Повесть временных лет. — ПЛДР: XI — первая половина XII века. М., 1978, с. 22–277 (текст, перевод), 418–451 (примечания); Повесть временных лет. — В кн.: Повести Древней Руси XI–XIII века. Л., 1983, с. 24–227 (текст, перевод), 524–548 (примечания) .

Лит.: Сухомлинов М. И. О древней русской летописи как памятнике литературном. — Учен. зап. Второго отд-ния имп. Акад. наук, СПб., 1856, кн. 3, отд. 2, т. 1–230; Бестужев-Рюмин К. О составе русских летописей до конца XIV века. — ЛЗАК, СПб., 1868, вып. 4, отд. 1, с. I–IV, 1–157, 1–138 (приложения); Некрасов Н. П. Заметки о языке Повести временных лет по Лаврентьевскому списку летописи. — ИОРЯС, СПб., 1896, т. 1, с. 832–927; 1897, т. 2, кн. 1, с. 104–174; Шахматов А. А. 1) Древнейшие редакции Повести временных лет. — ЖМНП, 1897, октябрь, отд. 2, с. 209–259 ; 2) О Начальном киевском летописном своде. — ЧОИДР, 1897, кн. 3, отд. 3, с. 1–58; 3) Начальный киевский летописный свод и его источники. — В кн.: Юбилейный сборник в честь Всеволода Федоровича Миллера, изданный его учениками и почитателями. М., 1900, с. 1–9; 4) Разыскания; 5) Предисловие к Начальному киевскому своду и Несторова летопись. — ИОРЯС, СПб., 1909, т. 13, кн. 1, с. 213–270; 6) Повесть временных лет: Вводная часть. Текст. Примечания. Пг., 1916 (то же; ЛЗАК, Пг., 1917, вып. 29); 7) «Повесть временных лет» и ее источники. — ТОДРЛ, М.; Л., 1940, т. 4, с. 11–150; 8) Киевский Начальный свод 1095 г. — В кн.: А. А. Шахматов. 1864–1920: Сб. статей и материалов под ред. акад. С. П. Обнорского. М.; Л., 1947, с. 117–160; Истрин В. М. Замечания о начале русского летописания: По поводу исследований А. А. Шахматова в области древнерусской летописи. — ИОРЯС, Пг., 1923, т. 26, с. 45–102; Л., 1924; т. 24, с. 207–251; Никольский Н. К. Повесть временных лет как источник для истории начального периода русской письменности и культуры: К вопросу о древнейшем русском летописании. Л., 1930, вып. 1 (Сб. по русскому языку и словесности, т. 2, вып. 1); Приселков. История летописания, с. 16–44; Бугославский С. «Повесть временных лет»: (Списки, редакции, первоначальный текст). — В кн.: Старинная русская повесть: Статьи и исслед. под ред. Н. К. Гудзия. М.; Л., 1941, с. 7–37; Еремин И. П. «Повесть временных лет»: Проблемы ее историко-литературного изучения. Л., 1946 (на обложке –1947) (переиздано в кн.: Еремин И. П. Литература Древней Руси: (Этюды и характеристики). М.; Л., 1966, с. 42–97; Лихачев Д. С. 1) Русские летописи, с. 35–172; 2) «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 г. — ИЗ, М., 1948, т. 25, с. 240–265; 3) Повесть временных лет. — В кн.: Лихачев Д. Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси. 2-е изд. М., 1979. с. 46–140; Черепнин Л. В. «Повесть временных лет», ее редакции и предшествующие ей летописные своды. — ИЗ, М., 1948, т. 25, с. 293–333; Филин Ф. П. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи (по материалам летописей). — Учен. зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена, Л., 1949, т. 80; Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи. М., 1963, с. 215–300; Алешковский М. X. 1) «Повість временних літ» та іі редакціі — Украінський історичний журнал, 1967, № 3, с. 37–47; 2) Первая редакция Повести временных лет. — АЕ за 1967 г., М., 1969, с. 13–40; 3) К датировке первой редакции Повести временных лет. — АЕ за 1968 г., М., 1970, с. 71–72; 4) Повесть временных лет: Судьба литературного произведения в Древней Руси. М., 1971; Mueller L. Die «Dritte Redaktion» der sogenannten Nestorchronik. — In: Festschrift fuer Margarete Woltner zum Geburtstag. Heidelberg, 1967, S. 171–186; Дурново H. H. Введение в историю русского языка. М., 1969, с. 72, 255–257 (библиография работ о языке ПВЛ); Кузьмин А. Г. 1) Русские летописи как источник по истории Древней Руси. Рязань, 1969; 2) Древнерусские исторические традиции и идейные течения XI в. (по материалам летописания XI–XII вв.). — ВИ, 1971, № 10, с. 55–76; 3) Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977; Насонов. История летописания, с. 12–79; Творогов О. В. Сюжетное повествование в летописях XI–XIII вв. — В кн.: Истоки русской беллетристики: Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970, с. 31–66; 2) Повесть временных лет и Хронограф по великому изложению. — ТОДРЛ, Л., 1974, т. 28, с. 99–113; 3) Повесть временных лет и Начальный свод: (Текстологический комментарий). — ТОДРЛ, Л., 1976, т. 30, с. 3–26; Душечкина Е. В. Художественная функция чужой речи в русском летописании. — Учен. зап. Тартусского ун-та, 1973, вып. 306. Тр. по [160] русской и славянской филологии, т. 21, с. 65–104; Поппэ А. В. К вопросу об ультра-мартовском стиле в Повести временных лет. — История СССР, 1974, № 4, с. 175–178; Буганов В. И. Отечественная историография русского летописания: Обзор советской литературы. М., 1975, с. 15–20, 49–65, 130–132, 229–247; Громов М. Н. 1) Древнерусская философия истории в «Повести временных лет». — В кн.: Актуальные проблемы истории философии народов СССР. М., 1975, вып. 2, с. 3–13; 2) «Речь философа» из древнерусской летописи «Повесть временных лет». — Филологические науки, 1976, № 3, с. 97–107; Львов А. С. Лексика «Повести временных лет». М., 1975; Кизилов Ю. А. Историческое мировоззрение авторов Повести временных лет. — ВИ, 1978, № 10, с. 61–78; Харбугаев Г. А. Этнонимика «Повести временных лет». М., 1979; Лурье Я. С. О возможности и необходимости при исследовании летописей. — ТОДРЛ, Л., 1981, т. 38, с. 18–21.

О. В. Творогов

Хроника Александра Гваньини — произведение польского историка эпохи Возрождения Александра Гваньини (1538–1614), посвященное географии и истории стран Центральной и Восточной Европы — Польши, Литвы, России и др. («Sarmatiae Europeae descriptoi»). Первое издание этого компилятивного труда (и едва ли не плагиата с не дошедшего до нас сочинения М. Стрыйковского) вышло в 1578 г., изложение событий доведено в нем до середины 1570-х гг.; второе издание (1581 г.) излагает историю до сентября 1580 г. и включает главу об Иване Грозном. В июле 1581 г. во время похода на Псков Гваньини поднес это издание польскому королю Стефану Баторию, который переслал его Ивану Грозному (см.: Коялович М. Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию (осада Пскова) и дипломатическая переписка того времени. СПб., 1867, с. 36, 742). Позднее латинский текст издавался неоднократно, в 1611 г. вышел польский перевод М. Пашковского («Kronika Sarmacjej europejskiej»), изложение было значительно дополнено и охватывало события начала XVII в. В 1653 г. кн. Б. А. Репнин-Оболенский привез в Посольский приказ из Польши издание X. Гваньини (неизвестно, на каком языке) для дипломатических нужд русского правительства. Возможно, что возникновение последующих русских переводов связано с переводческой деятельностью Посольского приказа, причастного в XVII в. к официальной историографии.

В 1655–1680-х гг. X. Гваньини трижды переводилась на русский язык: один раз с латинского («Описание Сарматии Евроиеной» — ГПБГ F.IV.106) и два раза с польского языка («Кроника земли Еуропской» — ГПБ, F. IV.180; «История Сарматии Европской» — ГПБ, F. IV.130; обе рукописи XVII в. из библиотеки известного мецената петровского времени кн. Д. М. Голицына). Списки этих переводов немногочисленны.

Переводы отдельных отрывков из X. Гваньини появились раньше полных ее переводов. Уже в первой трети XVII в. глава «О великого князя московского Ивана Васильевича тиранстве, то есть о крутости или о жестокости» встречается в рукописях с произведениями кн. А. М. Курбского. Имеющиеся в литературе высказывания о причастности Курбского к переводу этого отрывка из X. Гваньини ошибочны. Во второй половине XVII в. в состав так называемых «сборников Курбского» входят два перевода из X. Гваньини: «О обычаях царя и великого князя Иоанна Васильевича» и «Описание царства Московского» (второй отрывок издан В. Пассеком). Д. К. Уо установил, что входящая в состав этих сборников повесть Андрея Тарановского «О приходе турецкого и татарского воинства под Астрахань» в 1569 г. также переведена из X. Гваньини, а не из Хроники Мартина Бельского, как считалось ранее (см.: Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951, с. 550). Во второй половине XVII в. появились и другие извлечения из X. (без указания источника). Это — сочинение по древнейшей чешской истории «История вкратце о Бохеме» (издана А. М. Панченко), а также произведения, отразившие турецкую тематику в русской литературе XVII в., — «Повесть о турках» (ГПБ, [161] Q. IV. 126; ГБЛ, собр. Румянцева, № 457, л. 496–505) и «О турках» (ГБЛ, Рогожское собр., № 384, л. 1–19).

В XVII в. X. Гваньини широко использовали А. И. Лызлов в «Скифской истории», Иннокентий Гизель в «Синопсисе» (1680 г.), составитель 76-главной Космографии (1655–1667 гг.) и др. Позднее ее использовали в своих трудах по истории России В. Н. Татищев, Ф. А. Эмин, Н. М. Карамзин. Полные переводы X. Гваньини на русский язык не изданы.

С. И. Николаев

Хроника Георгия Амартола — хроника, излагающая всемирную историю от сотворения мира до 842 г., составленная в IX в. византийским монахом Георгием. В греческом заголовке памятник именуется «Грешником» (греч. amartwloV), поэтому произведение обычно называют X. Георгия Амартола или X. Георгия Мниха. В X в. X. Амартола была продолжена описанием событий византийской истории еще за одно столетие и доведена до 948 г. Это продолжение приписывается византийскому хронисту Симеону Логофету (см. Хроника Симеона Логофета). Источниками труда Амартола являлись библейские книги, а также различные хроники: Хроника Иоанна Малалы, хроники Юлия Африкана, Диона Кассия, Евтропия, Евсевия, Феофана, Феодорита и др. (см. об источниках X. Амартола в статьях: Шестаков С. 1) О происхождении и составе Хроники Георгия Амартола. Казань, 1891 (на обложке: 1892); 2) По вопросу об источниках Хроники Георгия Монаха (Амартола): (IV книга Хроники). СПб., 1892). Греческий текст X. Амартола, наиболее близкий к славянскому переводу, издан Де Боором (Georgii Моnachi chronikon / Ed. С. de Boor, vol. I–II. Lipsae, 1904) и В. M. Истриным (во втором томе его монографии о Хронике).

Текст X. Амартола, продолженный до 948 г., был переведен на славянский язык. О времени и месте перевода существуют различные точки зрения. В. М. Истрин считал, что перевод был осуществлен в Киевской Руси в XI в. М. Вейнгарт, Н. Н. Дурново, П. А. Лавров, В. А. Розов в рецензиях на труд В. М. Истрина высказывали мнение, что перевод был сделан в Болгарии в X в. и в XI в. привезен на Русь или что в переводе участвовал наряду с русским переводчиком болгарин. Н. А. Мещерский допускает, что перевод был сделан в Болгарии в X в., а в Киеве, в XI в., лишь основательно отредактирован.

X. Амартола состоит из небольшого вступления и четырех кни г. В первой книге кратко изложены основные этапы всемирной истории от сотворения мира до времени Александра Македонского. Во второй книге повествуется о библейской истории, и лишь в конце ее говорится о восточных царях и о Юлии Цезаре. В третьей книге, озаглавленной «Начало Ромейских царствий», рассказывается о римской и [162] византийской истории вплоть до 30-х гг. IV в. — до крещения императора Константина. Краткие исторические справки о римских императорах перемежаются здесь с христианскими легендами и с обширными богословскими рассуждениями. Четвертой книге, именуемой «Временьник о хрестьянских царях», присуще то же сочетание собственно исторических сведений (особенно обстоятельных и детальных в конце книги, где текст восходит к Хронике Симеона Логофета) с обширными отступлениями богословского и церковно-догматического характера, например при изложении споров, разгоравшихся на церковных соборах или в годы борьбы иконоборцев с иконопочитателями. X. Амартола написана тяжелым языком, в ней относительно мало сюжетного повествования, но тем не менее она сыграла огромную роль в развитии русской хронографии и летописания. Славянский перевод существовал в двух незначительно различавшихся разновидностях. Одна из них отразилась в различных хронографических компиляциях: в Хронографе по великому изложению, где текст X. Амартола был передан в значительном сокращении, в архетипной редакции летописца Еллинского и Римского, в Хронографе XIII в. — протографе хронографов Архивского и Виленского, а также в Хронографе Софийском. Через посредство Хронографа по великому изложению текст X. Амартола вошел в состав Начального свода, Хронографа Троицкого, Полной и Краткой редакций Палеи Хронографической. Через посредство Архетипной редакции летописца Еллинского и Римского — в первую и вторую его редакции, а через посредство последней — в Хронограф Русский.

При этом заметим, что древнерусских хронистов X. Амартола привлекала прежде всего как ценнейший исторический источник, и поэтому, например, во второй редакции летописца Еллинского и Римского богословские рассуждения Амартола частично были опущены, а в ряде случаев текст этой хроники был заменен более доступным по изложению текстом Хроники Малалы. Впоследствии, при включении текста Еллинского летописца в Хронограф Русский, произошли новые замены: сухой и трудный для понимания текст Амартола вытеснялся более эмоциональным и «сюжетным» текстом Хроники Манассии.

Другая разновидность перевода сохранилась в составе отдельных списков. Эта разновидность представлена двумя редакциями — первой и восходящей к ней второй. Первая редакция известна в трех списках. Троицкий список (ГБЛ, собр. МДА, № 100), иллюстрированный миниатюрами, переписан по заказу тверского князя Михаила Ярославича (1272–1318 гг.), либо в промежутке между 1292–1312 гг., как думает О. И. Подобедова, либо вскоре после смерти князя Михаила, как полагает Г. И. Вздорнов. Список дефектен — утрачен конец рукописи (около пятой части всего текста). С ним сходен пергаменный список X. Амартола, обнаруженный недавно в собрании рукописей Библиотеки Гос. Эрмитажа (в Ленинграде). Текст той же редакции, но полный и с некоторыми лучшими, сравнительно с Троицким списком, чтениями обнаружен в рукописи XVI в., разделенной на два тома (ГИМ, Синодальное собр., № 1008 — первая половина текста, № 732 — вторая). Вторая редакция X. Амартола известна сейчас в списках XV–XVII вв. и трех фрагментах (перечень их см.: Творогов О. В. Древнерусские хронографы, с. 12). В XVII в. X. Амартола намеревались издать; Симеоном Полоцким было написано для этого издания стихотворное предисловие.

X. Амартола была использована также в русском летописании: ряд фрагментов из нее вошел в состав Повести временных лет.

Помимо русского (или болгарского) перевода X. Амартола известен также сербский ее перевод, изданный по рукописи ГИМ, Синодальное собр., № 148 фотолитографическим способом (Летовник ськращень от различных летописьць же и поведатели и избран и сьставлень от [163] Георгиа грешнаа инока. СПб., 1878–1880 (ОЛДП, № 26 и 56)). Исследование этого перевода содержится в монографии М. Вейнгарта.

О. В. Творогов

Текст воспроизведен по изданию: Исследовательские материалы для "Словаря книжников и книжности Древней Руси" // Труды отдела древнерусской литературы, Том 39. Л. Наука. 1985

© текст - коллектив авторов. 1985
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Андреев-Попович И. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Труды отдела древнерусской литературы. 1985