-

ИСТОЧНИКИ ПО СЛАВЯНО-РУМЫНСКИМ СВЯЗЯМ ¹

Многообразные и интенсивные связи народов Румынии с народами СССР, а также с другими славянскими народами (в частности, западнославянских стран и Балканского полуострова) давно уже стали предметом многочисленных исследований. Рецензируемое издание посвящено публикации актового и делопроизводственного материала, раскрывающего прочные и разнообразные связи народов СРР и СССР с начала XV в. до 1711 г. Первый том публикации охватывает период до 1632 г. (т. е. до времени правления Василия Лупу 1632-1653 гг. в Молдавском княжестве и Матвея Бессараба в Валахии 1632-1654 гг.). Трудно переоценить значение данной публикации. В ней собраны наиболее значительные материалы, опубликованные ранее в многочисленных дореволюционных русских, польских, румынских и украинских изданиях, зачастую малодоступных для исследователей, а также 17 новых документов. Были использованы составителями и последние публикации румынских и советских историков. Эти документы свидетельствуют о многообразии и интенсивности связей народов Валашского и Молдавского княжеств, с одной стороны, и Русского и Польско-Литовского государств, с другой. Какие же стороны этих исторических связей получили в рецензируемом издании наиболее полное отражение?

Прежде всего отметим материалы, раскрывающие характер и содержание экономических связей (док. 1-3, 5, 32, 36, 40, 43, 45, 46, 55, 58, 66, 85, 86). Они хорошо показывают направления и номенклатуру внешней торговли Молдавского княжества и в меньшей степени Валахии в XV-XVII вв. Прежняя ее ориентация на западноукраинские области (входившие тогда в состав Польско-Литовского государства), основанная на древнем торговом пути из черноморских портов (Каффы или Белгорода-Днестровского) Через Молдавию на Львов и далее на Краков, продолжала оставаться ведущей и в XVI в., хотя удельный вес и характер торговли с Польшей изменился. В связи с турецкими завоеваниями во 2-й половине XIV в. этот торговый путь приобрел большое значение как транзитный в европейско-восточной торговле и сохранял его вплоть до конца XV в. Характерно, что уже в самом начале XV в. (в 1408 г.) в торговой льготной грамоте молдавского господаря Александра львовским купцам предметы транзитной торговли вынесены на первое место, причем среди них перечисляются в качестве восточных товаров «шолк, перец, камки, тобенкы, темьян, грецкий квас» (а также неопределенно обозначенный «татарский товар»), а в качестве западных в первую очередь — сукно (док. 1). Необходимо отметить, что уже в этот период складывались прочные торговые связи и между самой Молдавией и Львовом. Молдавия вывозит главным образом животноводческие товары и продукты охоты и рыболовства (там же). С конца XV и в XVI-XVII вв. в связи с великими географическими открытиями, а также с захватом Турцией в 1484 г. Килии и особенно Белгорода транзитное значение торгового пути через Молдавию резко снижается. В противовес этому возрастает торговля между Молдавией и Польско-Литовским государством. Об этом свидетельствуют грамоты молдавских господарей Петра Хромого 1579 г. (док. 55) и Стефаницы 1610 г. (док. 86) купцам Польско-Литовского государства о предоставлении им права свободной торговли в Молдавии, которые ясно показывают жизненность и необходимость устойчивых и широких торговых отношений Молдавии с Польшей. Экономические связи Молдавии и Валахии с Речью Посполитой раскрывают и документы (док. 32, 36, 40, 43, 45, 46, 58, 66 и т. д.), фиксирующие различные стороны и стадии торговых и заемных сделок, отражающие широкий объем торговли между Молдавией (в первую очередь) и Валахией, с одной стороны, и Польско-Литовским государством, с другой. Отметим попутно, что большинство этих документов публикуется впервые (док. 36, 40, 43, 45, 46, 58, 66, 85, 86). В гораздо меньшей степени отражены в издании экономические связи между Молдавией и Валахией и Русским государством. Это и понятно. На протяжении XV, XVI и 1-й трети XVII ее. они были спорадическими и весьма незначительными по объему ². Как правило, расширение дипломатических связей приводило к оживлению и экономических. Так было, в частности, в конце XV — начале XVI в. в период антипольского союза между Иваном III и Стефаном Великим, господарем Молдавии. В это время Молдавия приобрела весьма важное значение в связях России с Западной Европой, в том числе и в экономических (см. док. 8 и 25). Ряд жалованных грамот (док. 4, 62, 84) раскрывает перед исследователями картину миграционных процессов. Публикуемые акты позволяют даже в известной мере уловить их динамику. Если в жалованной грамоте молдавского господаря Александра 1453 г. перечень [84] национальностей возможных «крестьян-приходцев» ограничивается «русином, гречином» и неопределенным «буд какий язык» (док. 4), то в грамотах Петра Хромого 1589 г. и Иеремии Могилы 1606 г. уже фигурируют «русин, мунтенин, Сербии, гречин, москвитин и влах» (док. 62 и 84). Эти акты интересны и в другом отношении. Они и многие другие, подобные им, не включенные в состав данной публикации ³, дают интересный материал для сравнительно-исторического изучения институтов и норм феодального землевладения и хозяйства в Молдавии и Валахии, с одной стороны, в Русском и Польско-Литовском государствах, с другой.

Наибольшее место, что совершенно естественно, отведено в издании документам дипломатических взаимоотношений. Весьма полно представлены материалы, характеризующие внешнюю политику Стефана Великого и прежде всего его связи с Русским государством (док. 6-26). Нет необходимости останавливаться на характеристике этих источников, ибо они нашли уже подробное освещение в историографии ⁴. Отметим только включение в том не публиковавшегося ранее письма Елены, жены Ивана Молодого (старшего сына Ивана III), Стефану Великому (док. 7), от которого, к сожалению, сохранилось только лишь начало. Письмо интересно уже тем, что отражает факт самостоятельных сношений Елены с ее отцом Стефаном. Весьма важны документы издания, освещающие историю внешнеполитических связей Молдавского княжества с Россией и Польско-Литовским государством в 1-й половине XVI в. (док. 28, 30, 31, 33-35, 37-39) — в наименее изученный период дипломатической истории Восточной и Юго-Восточной Европы за весь XVI в.⁵. Изданные материалы, с одной стороны, хорошо показывают значительное изменение положения Молдавии во всей системе международных отношений указанного района после смерти Стефана Великого, а с другой — подтверждают тезис о попытках сохранения и возобновления молдавско-русского союза, направленного против Польско-Литовского государства (в частности в период первого правления молдавского господаря Петра Рареша). Очень ценным дополнением являются сведения, извлеченные из русских (Воскресенская, Львовская и др.) и молдавских (Уреке и т. д.) летописей и других источников и помещенные в примечаниях (см. примечания 88-127 на стр. 305-312). Особо отметим док. 39, в котором впервые фиксируется совместная борьба молдавского народа и запорожского казачества против турецких завоевателей — явление, имевшее большое значение во 2-й половине XVI и XVII в. Из материалов, относящихся ко 2-й половине XVI — 1-й трети XVII в., наиболее интересны два комплекса документов. Первый из них раскрывает международные связи Молдавии и Валахии в 70-80-е годы XVI в. в период нового подъема национально-освободительной и классовой борьбы (особенно в Молдавии — док. 46-57, 59-61, 63-65). Отметим документы 47 (письмо Ивана IV молдавскому воеводе Иоанну Лютому) и 49 (донесение Ганса Рюбера — о нем см. ниже), отражающие попытки как русского правительства, так и придунайских княжеств возобновить союз с явно выраженной не только антипольской, но уже и антитурецкой направленностью. Второй комплекс материалов связан с международным положением Валахии и Молдавии в годы действия «антитурецкой священной лиги» (док. 67-76, 78-82, 89). Ряд документов тома фиксирует весьма доброжелательную позицию русского правительства к деятельности валашского воеводы Михаила Храброго (наиболее активного участника лиги), стремившегося в ходе национально-освободительной борьбы к объединению Валахии, Молдавии и Трансильвании. Русское государство в противовес действиям Речи Посполитой оказывало ему значительную материальную и политическую поддержку (док. 78, 80, 89).

Публикуемые источники (прежде всего первого комплекса) позволяют поставить и другой вопрос — о роли казачества в классовой и национально-освободительной борьбе. Нет возможности здесь подробно останавливаться на этом. Отметим только следующее. Резкое усиление классовой борьбы в странах Юго-Восточной и Восточной Европы [85] в последней трети XVI — 1-й четверти XVII в. было не случайно. Оно вызывалось, видимо, рядом схожих явлений в их социально-экономическом развитии. Специфической чертой классовых битв в этом районе было активнейшее участие в них степного казачества, его авангардная роль. Это, в частности, объясняется богатым опытом, который казаки приобрели в ходе вооруженных и политических конфликтов в самых разнообразных условиях. Этот опыт позволил им выработать и «закрепить» определенные методы и формы политической борьбы, успешно применявшиеся ими в разных странах. В томе (док. 50-52, 54, 56, 59, 60, 65) раскрываются приемы борьбы запорожского казачества в Молдавии в 70-80-е годы XVI в.

Менее полно, к сожалению, представлены в томе материалы о культурных взаимоотношениях (док. 41, 64, 77, 83, 88-91). Из них первые 4 документа касаются традиционного покровительства, которое молдавские господари на протяжении всего XVI в. оказывали украинским православным братствам (прежде всего Львовскому). 4 последние характеризуют культурные связи между Молдавией и Валахией и Россией уже в 20-е годы XVII в. Период с конца XIV и до середины XVI в., когда Валахия и Молдавия играли огромную посредническую роль в культурных связях России с православным славянским и греческим населением Балканского полуострова, полностью выпал из поля зрения издателей.

Изданию предпослано введение, достаточно полно характеризующее основные этапы развития экономических, политических и культурных связей вплоть до 1711 г. Особенно ценными, как уже отмечалось выше, являются примечания к публикуемым документам, включившие в себя много дополнительных сведений из самых разнообразных источников, не вошедших в состав публикации. Как весьма положительное начинание следует отметить наличие в публикации наряду с оригиналом перевода текста документов на два языка (румынский и русский). Это, несомненно, облегчит использование изданных источников исследователями СPP, ПНР, СССР и других стран.

Издание не лишено некоторых недостатков. В томе отсутствует подробная археографическая характеристика публикуемых документов и тех архивных фондов (или публикаций), из которых они извлечены. Из-за этого неясны принципы отбора материала для тома. Остается также открытым вопрос и о степени полноты издания. Ясно, что публикация сравнительно небольшого объема, охватывающая более трех веков, не может быть исчерпывающей. Но в каком соотношении находятся публикуемые в томе материалы с сохранившимися источниками, хотя бы в объеме привлеченных к изданию архивных фондов, — на этот вопрос читатель не найдет ответа. Например, большинство вновь опубликованных актов, как уже отмечалось выше, раскрывает экономические связи Молдавского княжества с Польско-Литовским государством. Извлечены они из Львовского филиала ЦГИА УССР, но сколь массовы подобные источники в украинских и польских архивах? А ведь именно их массовость дает возможность всестороннего анализа истории внешнеторговых связей. Не вполне понятны и принципы отбора дипломатических источников по русско-молдавским и русско-валашским связям. Из русских по происхождению документов использованы, как правило, только уже ранее опубликованные. В то же время в издании отсутствуют акты и материалы из тех фондов, которые или совсем ранее не печатались (например, фактически полностью неопубликованные документы из ф. 123 ЦГАДА «Сношения России с Крымом» за период с середины XVI по 1-ю треть XVII в.), или же были изданы в отрывках и к тому же в сравнительно малоизвестных изданиях ⁶. Вне поля зрения издателей оказались и некоторые иностранные архивы и публикации, содержащие сведения о взаимосвязях Валашского и Молдавского княжеств с Русским и Польско-Литовским государством (в частности итальянские архивы). Неясно, почему не вошло в издание и единственное до 1624 г. дело из фонда 68 ЦГАДА «Сношения России с Молдавией и Валахией», а именно дело о приезде в 1574 г. валашского воеводы Богдана Александровича в Россию. В томе помещено интереснейшее донесение Ганса Рюбера Максимилиану II от 15 мая 1575 г., характеризующее историю политической борьбы в Валахии, ее дальнейшие перспективы, наконец, само положение и намерения Богдана (док. 49). К сожалению, все эти достаточно важные моменты в политических взаимоотношениях Валахии и России не получили никакого отражения в примечаниях. Почетное положение, которое занял в России Богдан (ему был передан Луховский удел, находившийся ранее у князя И. Д. Бельского ⁷, и Тарусский [86] уезд), отчасти свидетельствует о тех надеждах, которые связывало с ним московское правительство в своей дипломатии. Характерно, что по времени этот факт следует сразу же за попытками Ивана IV оживить и укрепить политические связи с молдавским господарем Иоанном Лютым К числу недостатков издания следует также отнести и отсутствие предметно-терминологического указателя.

В заключение надо сказать, что публикация, несомненно, будет стимулировать изучение разнообразнейших аспектов этой большой, теоретически важной и политически актуальной темы. Именно в этом, в первую очередь, ее значение.

В. Д. Назаров

Комментарии

1. «Исторические связи народов СССР и Румынии. Документы и материалы», т. I, 1408-1632 гг., М., 1965, 363 стр.

2. Н. А. Мохов. Молдавия эпохи феодализма. Кишинев, 1964, стр. 239.

3. См., например, «Молдавия в эпоху феодализма», т. I. Славяно-молдавские грамоты. Кишинев, 1961.

4. К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства (2-я половина XV в.). М., 1952, стр. 246-255 и след.; Н. А. Мохов. Очерки истории молдавско-русско-украинских связей. Кишинев, 1961, стр. 27-32 и след.

5. В работе Н. А. Мохова «Очерки...» (стр. 32-34) собрано большинство сведений, характеризующих дипломатические связи Молдавии и России в 1-й половине XVI в. (после смерти Стефана Великого), но в ней, однако, эти отношения даны в отрыве от международной обстановки в Восточной и Юго-Восточной Европе этого времени. В самой последней работе, посвященной анализу международных отношений в указанном районе, дипломатические связи России и Молдавии н их значение по непонятным причинам не нашли никакого отражения — см. И. Б. Греков. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV-XVI вв. М., 1963, гл. 5.

6. См., например, отражение русско-молдавских связей в так называемых «греческих делах». «Акты времени Лжедимитрия I». — «Чтения в обществе истории и древностей российских», 1918, кн. I, стр. 7, 8, 34, 37, 45, 46 (грамота молдавского господаря Иеремии Могилы Б. Годунову 17 июля 1603 г.) и след.

7. Р. Г. Скрынников. Опричнина и последние удельные княжения на Руси. — «Исторические записки», кн. 76. М., 1965, стр. 160-161, 169. В. А. Рождественский. Историческое описание Серпуховского Владычнего общежитийного девичьего монастыря. М., 1866, стр. 125-126

Текст воспроизведен по изданию: Источники по славяно-румынским связям // Советское славяноведение, № 4. 1966