-

АВГУСТИНОВИЧ Ф.

НА "НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ" ОТ ОДЕССЫ ДО САХАЛИНА

(Путевые заметки).

(Продолжение. См. майскую книжку)

16 июня. Красное море.

Вчера весь день мы плыли по узкой полосе Красного моря, которая носит название Суэзскаго залива, а в 2 1/2 часа ночи вступили в то место, где начинается гораздо большая ширина моря и берегов уже почти не видно. Морская вода в этом месте переменила свой цвет: она прекрасного лазуревого цвета, в особенности около борта, и освещаема лучами солнца, тогда как вчера вода в Суэзском заливе имела цвет зеленоватый (aqua marina). — В 8 1/2 часов мы проплывали (впрочем довольно далеко) мимо двух небольших островков, называемых «два брата», — они виднеются по правой стороне парохода и находятся ближе к африканскому берегу. С самого утра началась жара; ветер заметно ослабевает; небо безоблачное; вдали кругом мгла, а над нами небосклон серо-синего цвета; солнце яркое. — На палубе, в тени под навесом, подувает слабый ветерок, обдувающий неприятною сухою теплотою; в каютах душно. — Наконец в 11-м часу ветер совершенно прекратился и настала сильная жара, от которой некуда деваться. Часа через два ветерок подул с носа парохода и вскоре начал все более и более переменять свое направление и, постепенно усиливаясь, дал немного оживляющей прохлады.

Море в этом месте очень широко. Вода во многих местах при волнении дает красновато-золотистый отлив — это обман зрения вдали, ибо присмотревшись внимательнее, можно ясно видеть, что это явление происходит от водорослей, которыми во многих местах покрывается поверхность воды. Водоросли эти скучиваются в массы продолговатой формы, зыблющиеся на морских волнах и представляющие вдали огромные пространства воды, окрашенные в [25] желтовато-красноватый цвет. Вероятно вследствие этого и море получило название Чермного или Красного. — Ночью, по словам капитана, мы проезжали мимо многих коралловых островков, из которых одни уже выдвинулись над поверхностью воды, другие же остаются еще под водою. Все эти островки отмечены на специальной карте Красного моря. В 6 1/2 часов вечера мы проходили вблизи (в 2-х верстах) большого маяка, Daedalus (Абдул-Khecsan), построенного на коралловом рифе (островке), едва касающемся поверхности воды. Он стоит на толстых сваях и находится в виду африканского берега или, лучше сказать, Среднего Египта, откуда видно несколько гор, имеющих коническую форму с широким основанием. Одна из этих гор, стоящая на одной почти линии с маяком, называется Febel-Rosas. Горы эти представляются окруженными легким туманом. На маяке, как мне рассказывали, находится смотритель и несколько человек прислуги.

К вечеру совершенно стих северный ветер, который весь вчерашний день был для нас попутным и отчасти освежал воздух. Море совершенно спокойно. Захождение солнца было сегодня в 6 1/2 часов, именно в то время, когда мы были в виду маяка Daedalus. Сегодня мы проходили ту полосу Красного моря, в которой бывает постоянное безветрие и поэтому жара большая. Однакож влияние ее на пассажиров нашего парохода не было зловредным.

Воскресенье. 17 июня. Красное море.

Сегодня в три часа после полуночи мы проходили вблизи острова конической формы, значительно возвышенного над поверхностью воды. Остров этот лежит ближе африканского берега; он образовался из громадного кораллового рифа. Мы вступили в ту полосу моря, где уже дает себя чувствовать (хотя еще едва заметным образом) южный встречный ветер от стороны Адена, вместо северного, который со вчерашнего дня совсем затих. С самого утра началась уже довольно значительная жара, неумеряемая даже небольшим противным ветром. Небо безоблачно. В 9 1/2 часов началась обедня на палубе. В 12 часов жара усилилась; начинавшийся ветерок (южный) затих совершенно. В 2 часа пополудни сделалась необыкновенная жара. По словам капитана парохода, в это время появляется иногда с африканской стороны ветер, называемый сиркоко, очень удушливый и вредно действующий на здоровье. Однакож до настоящего времени наше плавание совершается при весьма благоприятных атмосферических условиях, в этой полосе моря, где я опасался встретиться с дизентериею и холерическими припадками между арестантами. К 5-ти часам вечера южный ветер снова уменьшил жару, но не на долгое время, так как в восьмом часу он совершенно затих. Мы находились сегодня между 23 и 22° широты, именно в том месте южного полушария, где лучи солнца надают на землю почти вертикально. С каждым [26] днем солнце заходит раньше; сегодня захождение его было в 6 часов 20 минут. В этой местности почти круглый год бывает равноденствие за исключением зимы. Отсюда, время от времени, виднеется африканский (египетский) берег, обозначенный высокими, конусообразными но большей части, с широким основанием горами, которые кажутся как бы в тумане. Они находятся приблизительно в 30 милях от линии, по которой мы плывем. Ширина моря в этом месте простирается до 100 геогр. миль.

В исходе 7-го часа вечером мы находились против траверса Мекки. От места, где находится наш пароход на море, до морского порта Джедда (где останавливаются морские суда, идущие с богомольцами в Мекку) считается 50 геогр. миль, а от Джедды сухим путем до Мекки 100 миль. В Мекку не впускают путешественников других исповеданий, кроме мусульманского. Между ссыльными арестантами на пароходе «Нижний Новгород» находится несколько мусульман. Капитан парохода предупредил их об этом заранее и, отнесшись снисходительно к их религиозному чувству, а притом для поощрения их скромного поведения во время 10-ти дневного пути на пароходе, — дозволил им выйдти на палубу заблаговременно. Они вышли одетыми в чистое белье, выкупались под душами, устроенными на палубе (Души устроены для арестантов при вступлении в Эгейское море, и вся партия, по 10 и более человек поочередно, ежедневно купаются (обмываются) морского водою — это чрезвычайно полезно в гигиеническом отношении, а притом доставляет арестантам большое удовольствие.), и вымыли ноги. Около половины 7-го часа вечера поместились на правой стороне палубы вдоль борта но 4 и 5-ти в ряд, сделали подстилку из своих арестанских халатов под ноги, поснимали башмаки и начали усерно молиться. Это моление продолжалось до тех пор, пока капитан парохода не указал им рукою по направлению к Мекке, когда пароход находился уже на траверсе священного для них города. Тогда все они поворотились в ту сторону и, пав ниц, долго читали шепотом какие-то молитвы. После того долго смотрели в сторону Мекки с видимым благочестием и, довольные оказанною им снисходительностию, отправились в свой трюм.

10 часов вечера. Ветерок чуть заметный, причиняемый только ходом судна; в каютах очень душно; некоторые из пассажиров отправились спать на палубу. Во время дня жара была столь сильна, что навес на палубе был очень горячий, а до металлических перил лестницы, ведущей в рубку, где делаются офицерами разные заметки, дотронуться было невозможно, до того они накалились от лучей солнца. Еще остается нам плыть морем до порта Аден 2 1/2 суток. [27]

Понедельник. 18 июня. Красное море.

С семи часов утра большая жара; совершенное безветрие; в каютах духота, даже под навесом на палубе жарко. В начале 9-го подул легкий встречный ветерок; в половине 9-го он усилился настолько, что появилось небольшое зыбление на море и под навесом, в тени — приятная прохлада. Ветерок (10 ч. утра) усиливается все более и более, но в каютах до того жарко, что все тело как в воде; испарина так обильна, что нетолько белье, но и верхнее легкое платье, в особенности на плечах, между лопатками и на груди, представляется как бы было окунуто в воде. В половине 11-го на море появились значительные волны, а с ними вместе и небольшая, чуть заметная качка, которая постепенно увеличивается. С самого утра от юга начали появляться облачка. В 7 часов утра было тепла в тени 28°, в 10-ть часов — 26 1/2°. В 11 1/2 часов качка усилилась. Несколько человек укачало, между ними и священника нашего, иеромонаха отца Афанасия. В 2 часа пополудни жара еще более усилилась; термометр показывал более 30°. В 4 часа наступило совершенное безветрие, а в 8-м часу вечера появился опять северный попутный ветер, который однакож не освежил жар, так как на палубе в 9-м часу было 27° тепла. В нижних камерах арестантов никакого течения воздуха; очень душно. В каютах таже духота как и днем. Я решился провести ночь на палубе.

19 июня. Красное море.

Ночь провел на палубе отлично; спал крепким сном на открытом воздухе, приказав устроить себе постель на корме у самого борта. Ночь лунная; ветерок едва заметный; море перед самыми глазами; волны плещут поминутно, а шум более усиленной волны, ударяющей о борт, слышится реже. Небольшое покачивание располагает ко сну. Невзирая на то, что я прикрылся одною только простынею, все таки потею. Ветерок, или, лучше сказать, дуновения по временам ветерка — очень теплые.

Сегодня с самого утра жара такая же как и вчера. Днем она усилилась еще более. Море довольно спокойно. Ветер весьма незначительный, попутный, нимало не умеряет жары. Около 2-х часов показался вдали аравийский остров Джебелтир, а спустя три часа мы проходили на расстоянии 5, 3 и 2-х геогр. миль около 7 небольших островков, находящихся на той же аравийской стороне моря. Весь день продолжалась жара, и несколько пассажиров, так как и вчера, пришли в полуобморочное состояние. Вообще жара, продолжающаяся сряду 3 дня, до того расслабила весь организм, что невозможно взяться ни за какое дело. Вода переменила свой лазуревый цвет на зеленоватый. [28]

20 июня. Красное море

В 5 часов утра мы проходили в нескольких милях (3-4) от порта Мокки, находящегося на азиятском берегу; он небольшой, но славится превосходным кофеем. В 1 часу ночи мы плыли среди группы островов, из которых бывшие но правую руку парохода были больше, чем с левой стороны. В половине 7-го утра был виден азиятский берег (хотя и в тумане), так как в этом месте море сужается заметно. Мы находимся в 130 (или около того) милях от Адена. Все почти офицеры ночевали сегодня на палубе, по причине невыносимой духоты в каютах. В настоящее время (8 час. утра) не такая жара как была вчера утром, хотя почти нет ветра. Море совершенно гладко; небо немного облачно со стороны востока. Термометр показывает 27 1/2° но Реомюру. В 8 часов был явственно виден гористый азиатский берег в нескольких милях от нас. На встречу попались два английские парохода, с которыми мы обменялись салютом. Начался небольшой ветерок и дозволяет свободнее дышать. Открылся остров Пирим (Остров Пирим принадлежит англичанам.) с правой стороны и аравийский Бабельмандебский мысок. Между них капитан парохода приказал дать направление нашему судну. В десять часов пароход вошел в Бабельмандебский пролив. Справа остров Пирим, довольно возвышенный. На самом почти краю, на горе, выстроена крепость, в которой виднеется маяк. С правой стороны крепости несколько домиков, с левой бухта, где стоят 3 английские парохода; один из них полузатонул кормовою частью (он наткнулся на камень) и в настоящее время разгружается. Пролив довольно широкий, но короткий. Аравийский мысок слева при входе в пролив; он состоит из нескольких хребтов, или лучше сказать возвышений, имеющих большею частию коническую форму.

Этим проливом оканчивается Красное море. Здесь уже температура значительно понизилась: в проливе термометр в 10 часов показывал 26° Р., тогда как в 8-м часу утра на палубе было 27 1/2°. В этот момент пароход вступает в Аденский залив.

1-й час пополудни. Резкая перемена в воздухе. Весь экипаж ожил. Дует тот же попутный северный ветер, что и вчера, но в нем уже нет духоты, а напротив чувствуется приятная прохлада. Поверхность воды взволнованная, но не причиняет качки. В 12-м часу был устроен завтрак гардемаринами, которым вчера в 2 часа пополудни был произведен экзамен для производства в мичмана.

В 3-м часу пополудни термометр показывает 25° по Реомюру. Поставили паруса и шли под ними до 4 1/2 часов. В четвертом часу от берега Аравии, который был у нас в виду, прилетело много саранчи и усаживалось на палубе, тенте и такелажах. Величиною она [29] около 2 вершков, бледно-розового цвета (туловище, ножки и головка); цвет прозрачных крылышек еще бледнее, с черными пятнышками. В 5-м часу вечера ветер начал немного стихать, но свежесть в воздухе все-таки ощущается. Термометр показывает 27 1/2°.

В 8-мь часов вечера пароход стал на якорь в Аденском порте.

21-го июня. Порт Аден.

Мы проночевали в Аденском порте и сегодня набирали уголь и пресную воду, в таком количестве, чтобы сей последней хватило до Сингапура, куда пароход предполагает придти чрез 15 дней.

Порт Аден находится в бухте, образуемой Аденским мысом, берег которого представляет полудугу; берег этот гористый, известковой формации; горы имеют коническую неправильную форму. У основания их, над самым берегом моря поделаны англичанами разные постройки, большею частию каменные, двухэтажные, восточной архитектуры. На уступе средней части находится дом коменданта, слева и справа казармы для солдат, а в самой оконечности бухты укрепления, вооруженные пушками. Пониже комендантского дома, по левую сторону (смотря с парохода) виднеется Grand Hotel d’univers (надпись можно прочесть с парохода при помощи бинокля). Все эти прибрежные постройки составляют новый город, а старый Аден находится 3 версты дальше за горами. Англичане самовольно заняли это место (или правильнее сказать — этот мыс) Аравии, укрепили его и считают в настоящее время своею собственностию.

Около нашего парохода постоянно плавают на крошечных лодочках арабские мальчишки, лет 12-ти-14-ти; им бросают мелкую монету в воду, они из лодок ныряют и в один миг достают ее со дна моря, которое здесь довольно мелко. Мальчишки эти очень проворны, плавают отлично, полягушичьи. Они совершенно наги, носят только фартучки, опускающиеся почти до колен. Много арабов нагружало уголь на пароход-все они голые, носят фартуки, преимущественно белого цвета. Волосы у всех черные, густые, курчавые; у некоторых же рыжие. Это последнее происходит от того, что они прежде мазали себе голову известковою массою, которая выгорела на солнце и сообщила волосам рыжий цвет. Цвет их кожи почти черный, лоснящийся (У купающихся и плавающих арабов представляются белыми одни только ладони и подошвы.); все они худощавые (преимущественно ноги у них тощие). Зубы очень белые, большие; передние челюсти выдаются вперед. Рост средний. Лицо довольно приятное, но без всякой выразительности. С ними можно разговаривать пофранцузски или поанглийски — на этих двух языках они говорят немного.

В Адене есть много евреев, потомков древнего еврейского племени; они сохранили свой древний язык и костюм. [30]

В Адене находится самый лучший кофе, называемый мокка, и продается мешками весом в 20, 30, 40 и 120 фунтов. Здесь тоже продаются крупные бананы с превосходным ароматом. Кроме того я купил сегодня у араба нос рыбы, называемой пила-рыба, за два франка.

Город Аден отстоит от берега более чем в 1 1/2 милях (3 версты). Сообщаются с ним верхами на ослах, или же в тарных и одноконных дилижансах, запряженных маленькими лошаками. Город расположен в горах, или скорее в скалах; дорога гористая, но шоссейная. Проезжая от берега порта, в полумиле от него, находится небольшая бухта, в которой останавливаются мелкие береговые и легкие суда аравитян; во время нашего пребывания их было очень много. Тут же в бухте. устроен большой опреснительный аппарат, для снабжения водою как города и порта, так и прибывающих судов. Вода очень дорога — 5 р. тонна. Во время поездки в город в экипаже, кучер из арабов сидит на козлах, а другой бежит рядом и погоняет лошаков хлыстом. Дорога все время идет зигзагами мимо английских укреплений, стоящих высоко над морем и господствующих над всем рейдом, портом и мелкими бухтами. В город въезжают чрез узкий скалистый проход, огражденный крепкими железными воротами, за которыми стоит казарма сипаев и где постоянно находится наряжаемый из них караул. Город имеет форму удлиненного паралеллограмма, простирающегося на 2 мили в длину и на 1/2 мили в ширину. Строения все каменные, белые, с плоскими крышами и отверстиями вместо окон. Посреди города находится базарная площадь, половина которой запружена массою навьюченных кофеем верблюдов, прибывших из внутренней Аравии, и верблюдами еще ненавьюченными, ожидающими клади. Кругом всего города проведены широкие, обложенные камнем канавы, но без капли воды. Во всем городе невидно буквально ни травки, ни листика — никакой зелени. Единственный садик — при английском ресторане, очень миниатюрный, состоящий из тропических растений, крайне чахлых; в этом садике находится крошечный, почти игрушечный фонтанчик. На краю города находится большое место, огороженное с двух сторон узкими длинными постройками, называемое арабский караван-сарай. Он преимущественно заселен публичными женщинами из арабок, которые десятками выбегают из широких ворот при приближении к ним дилижанса или кареты. Арабки эти одеты в живописные национальные костюмы, состоящие из шаровар, цветных туфель и шелковой подпоясанной тюники, перехваченной крупною пуговицею на одном плече и с открытою наполовину грудью. Лица их татуированы; на головах цветные тюрбаны, либо диадемы; все это в блестках и мишурном золоте. Ладони и ногти выкрашены красною краскою. В обращении с иностранцами очень нахальны; хватают за руки и [31] зазывают к себе в караван-сарай. В городе есть что-то похожее на гостиный двор — это каменное, одноэтажное длинное строение с колоннадою, переполненное английскими магазинами, в которых нет ничего из местных произведений, а все английские консервы, леденцы, драже и плохие мануфактурные товары.

Во время нашей поездки в город из промежутков скал и горных ущелий дул сильный, горячий, тяжелый ветер и окружал нас таким атмосферным воздухом, какой бывает в наших русских сильно натопленных банях.

Около 5-ти часов вечера пароход снялся с якоря и повернул за мыс в Аденский залив, по направлению к Индейскому океану. Берега мыса в этом месте гористые; горы же представляются в виде гребнистых хребтов. Около них мы плыли до 8 часов вечера, а йогом повернули наискось к африканским берегам на всю ночь. Море было взволновано и воздух довольно свежий. Солнце садилось в начале 7 часа.

22 июня. Аденский залив.

Всю ночь была качка и много пассажиров пострадало от морской болезни. Ветер постоянно менялся, то был попутный, то дул с африканской стороны, отчего и качка появлялась то килевая, то боковая. Она была и продолжительнее, и чувствительнее нежели до сих пор. К качке, продолжавшейся всю ночь и все утро до 12 почти часов, присоединилась жара: термометр в 3 часу пополудни показывал 29°. Весь день не было видно ни аравийского, ни африканского берега. Под вечер море начало успокоиваться и затем всю ночь вода была так спокойна, как зеркало. Ночь лунная (полнолуние), прекрасная. Мы все почти спали на палубе, так как в каютах была страшная духота. Захождение солнца было в 6 ч. 20 м. вечера.

23 июня. Аденский залив и Индейский океан.

Эту ночь мы спали тоже на палубе. В начале 5 часа утром, по правой стороне парохода показались вдали последние африканские берега, оканчивающиеся мысом Гвардафуй. Вскоре мы подошли к ним на довольно близкое расстояние и плыли вдоль них, на расстоянии не более одной версты. Берега эти в одном месте гористые, в другом-плоские. Атмосфера была совершенно спокойная и зыби никакой. В 8 1/4 часов утра пароход наш поровнялся с оконечностию м. Гвардафуй. В этом месте оканчивается Аденский залив и начинается Индейский океан. Едва мы миновали мыс, как вдруг подул из океана довольно сильный ветер, называемый «мусон», и заревел протяжно между снастями. Послышался шум моря, с небольшими всплесками волн, ударяющихся о борт судна. Началась сильная зыбь, а с нею вместе начало покачивать и пароход. Затем качка начала усиливаться не по часам, а по минутам. Рядом с мысом [32] Гвардафуй (Гвардафуй означает (gardez-vous) «берегись».), на одной почти линии, очень близко направо, выдвигается другой мыс темного цвета, почти вдвое выше, называемый Шанериф. Издали (с Аденского залива) казалось, что он составляет одно целое с м. Гвардафуй, так как из за этого последнего видна была одна только верхняя часть Шанерифа, а нижняя была в тумане; но миновав м. Гвардафуй, Шанериф уже явственно виден стоящим отдельно. От порта Адена до мыса Гвардафуй 380 — миль, следовательно столько же имеет протяжения и Аденский залив. Мыс Гвардафуй имеет беловатый цвет, а Шанериф темный. Когда мы подходили к м. Гвардафуй, температура воздуха но терм. Реом. была 25°; миновав же мыс и пройдя Индейским океаном неболее 1/2 мили, мы уже ощутили перемену температуры: она понизилась на 2°. Вся поверхность океана была вздутая (Глубину океана считают около 2-х верст.); образовались огромные валы, ценящиеся и ежеминутно обдающие борт парохода брызгами. Ветер постепенно усиливался и был сперва противный, а потом весь день боковой, причинявший такую нестерпимую качку, какой мы до сих пор не испытывали. Уже в 9 часов утра качка была дотого сильна, что причинила нескольким пассажирам морскую болезнь. Немного спустя, волны получили гигантские размеры и поднялись почти на 2 сажени. Хребты их покрывались массою белой, сгустившейся пены, то рассыпавшейся во все стороны блестящими, серебристыми брызгами от напора другой ленящейся волны, то как бы поглащаемой другою налетающею волною, с шумом, свистом и яростию. Не было никакой возможности ни завтракать, ни обедать, а вечернего чая даже не приготовляли, так как было бы невозможно удержать стакан в руках. Прислугу всю укачало. Укачивало также и арестантов, но они скоро оправлялись, особенно те из них, которые (по очереди) находились на палубе. В каютах падало на пол все, что только лежало на столиках, полках и висело на стенах; в буфете разбилось много посуды. Я до сих пор не поддался еще качке, хотя и начинал чувствовать небольшое кружение головы, легкую боль во лбу над глазами, неприятное чувство под ложечкою, отвращение от пищи и от сигар. Делается слабость в ногах, нельзя твердо стоять, даже опершись о какой-нибудь предмет. Одно хорошо по крайней мере — что при такой сильной качке понизилась температура сравнительно с той, какая была в Красном море: дует постоянно прохладный ветер; иначе пришлось бы переносить адские мучения. Против качки все медицинские средства бессильны. Впрочем очень полезным оказывается спокойное лежание навзничь с закрытыми глазами. Неследует также смотреть на волны, так как от этого тотчас делается кружение головы и неприятное чувство под ложечкой, возбуждающее тошноту, а вслед за нею рвоту. Долгое время я провел на палубе сидя и держась за [33] ближайший предмет чтобы не упасть, а притом я придумал наклоняться то в ту, то в другую сторону, смотря по направлению качки, и таким образом мог просидеть на одном месте около 2-х часов сряду не подвергаясь последствиям качки. Освежал меня резко дующий прохладный ветер, особенно под вечер. Захождение солнца было около 6 ч. 25 минут. Ночью мы проходили около острова Сокоторы, который находился от нас вдали, так что мы его не видели (Сокотора принадлежит самостоятельному (арабскому) Маскатскому шейху.).

24 июня. Индейский океан.

В состоянии атмосферы никакой перемены не произошло. Сильный боковой ветер; валы поднимаются выше чем на 2 сажени; поверхность вздутых хребтов, при отражении в них лучей солнца, представляется светлоголубою, прозрачною. Мы находимся сегодня под 11° сев. широты и проходим поперек полосу мусона, которую миновали в начале 6-го часа вечером. Почти впродолжение всего дня небо покрывалось облаками, которые вечером, пред закатом солнца, сгустившись в несколько сплошных туч на западном горизонте, предвещали дождь; но его не было. За то еще более усилился ветер и причинил большую качку. Весь день дул боковой ветер, а под вечер присоединился к нему и попутный, отчего образовались неправильные валы и произошла зловреднодействующая качка.

25 июня. Индейский океан.

В 8-м часу утра ветер начал стихать, валы сделались правильнее и качка заметно уменьшилась. В 11 часов утра ветер опять усилился, а с ним вместе и качка; но она уже не имела тех последствий, какие замечались в два дня предыдущие. Небосклон покрылся легкими тучками, а кругом горизонта образовалась мгла. В полдень мы находились от мыса Гвардафуй в 500-х милях. В 2 часа качки уже почти не было. Сегодня в первый раз я заметил, что вблизи и вдали от парохода перелетают над поверхностью воды с одного места на другое небольшие белые рыбки, то поодиночке, то большими стаями, штук в 100, 150 и более. Все летят чрезвычайно стремительно и пролетают пространство от двух до пяти и более сажен в один миг. Вчера вечером, уже поздно, одна из таких рыбок влетела в жестяной вентилятор, устроенный в носовой части парохода. Ее передали мне, как естествоиспытателю, для рассмотрения. Рыба эта была длиною вершков в 5-6; тело продолговатое, округленное; головка небольшая; чешуя нежная, мелкая, серебристая; ниже головки, под жабрами, по обеим сторонам хребта находятся длинные, хрящеватые, перепончатые, плавательные перья, почти достигающие оконечности хвоста, слегка окрашенные в синий цвет, легко растягивающиеся в ширину (растянутые представляют треугольную форму); перья хвоста вилообразные и окрашены тоже в [34] синий, но более интенсивный цвет (Такой величины рыбка стремительно летит над водою около 10 сажен и на лету своем то приподнимается немного вверх, то опускается, чего не делают мелкие рыбки. Летучие рыбки стаями выпрыгивают из воды, уходя от преследования больших рыб, тоже стаями гоняющихся за ними.). Сегодня же я заметил несколько чаек, хотя и нет вблизи островов. Кроме того позади парохода, на довольно близком от него расстоянии, постоянно шныряют взад и вперед, над самою поверхностью воды, небольшие птички (как у нас ласточки), называемые штормовиками. До сих пор мы не видели ни одной акулы, хотя их водится много в Индейском океане.

Сегодня термометр показывает 23°. Странно, что мы постоянно подвигаемся к экватору, а между тем температура понизилась более чем на 5° относительно температуры в Красном море, где она в тени колебалась между 28, 29 и 30° (на солнце в то же время было почти на 10° выше). Надобно заметить впрочем, что под 23° сев. широты лучи солнца падают вертикально. В это время года дует постоянно в Индейском океане сильный югозападный ветер впродолжение 6-ти месяцев; ветер этот называется мусон. Сегодня вечером мы вступили в такую часть Индейского океана, где среди пространства, занимаемого этим мусоном, находится местность, в форме эллипса, в которой постоянно ветер слабее, волнение меньше и небо чище. В этом же эллипсе ниже, т. е. ближе к экватору, бывает почти постоянный штиль.

26 июня. Индейский океан.

Состояние атмосферы такое же как и вчера. Утром (в 8 1/2 час.) термометр показывает 23°. Волнение гораздо меньше в сравнении с волнением первых трех дней после вступления в Индейский океан, т. е. от мыса Гвардафуй, отстоящего от нас в настоящий момент в 800-х милях (1400 верст). Качка хотя и продолжается от неуспокоившейся еще зыби, но она гораздо меньше и все к ней попривыкли; никого не укачало. В 10-м часу утра зыбь увеличилась и не позволяет заняться писанием. Ветер попутный. Волны начинают вздуваться и увеличиваться до громадных размеров; хребты их опять покрываются пенистыми, белыми как снег гребнями, но качка от них довольно ровная, плавная и не такая стремительная, как в предыдущие дни. Такое состояние продолжалось до самого заката солнца, который наступил около 6 1/2 часов. Впродолжение всего дня кругом на горизонте постепенно сгущалась мгла, превращавшаяся в небольшие облака, из которых вокруг заходящего солнца образовалась дождевая туча, но дождя как вчера, так и сегодня не было.

27 июня. Индейский океан.

В 3-м часу после полуночи пошел небольшой дождь из пронесшейся довольно быстро над пароходом тучи. Это был первый дождь после выхода нашего из Одессы. Утром термометр показывал [35] 23°. Дует все тот же юго-западный ветер, то сильнее, то тише. Все утро немного пасмурно и чувствуется благодатная свежесть в воздухе. Мы идем в час около 10 узлов, на парах и под парусами. Сверх того течением пароход проходит около 20-ти миль в сутки. Термометр в полдень показывает 24°. Солнце село в 6 ч. 15 минут. Во все эти дни мы делали но 252 мили (441 вер.) в сутки. Находимся под 8° северной широты.

28 июня. Индейский океан.

В 3-м часу ночи был небольшой дождь; он продолжался недолго, но достаточно освежил воздух. Затем все утро и весь почти остальной день продолжалась приятная прохлада, так как все это время небо постоянно покрывалось небольшими облаками при умеренном западном ветре. Волнение моря не утихает и причиняет довольно значительную качку. Термометр показывает 23°. Сегодня утром мы прошли эллипс и находимся под 7° с. ш. В 6 часов вечера мы проходили между Малдивскими и Лакедивскими островами, находясь в расстоянии 25-ти миль от первых и 35-ти от вторых. Первые находились от нас но правую сторону, а вторые — по левую. Острова эти независимы и управляются своими султанами. На них почти никогда не заходят русские суда. Пароход сделал в сутки 253 мили. — Захождение солнца было в 6 ч. 12 минут. После семидневного плавания по Индейскому океану, сегодня в 3 часа дня в первый раз увидали на горизонте с правой стороны, на расстоянии (приблизительно) 6 миль, парусное судно, идущее по тому же как и наш пароход направлению.

29 июня. Индейский океан.

Сегодня ночью ветер еще усилился и из западного сделался северо-западным; он до того освежил воздух, что температура в данный момент (8 часов утра) нимало не превышает той, какая бывает обыкновенно в это время года в средней и даже северной России.

Сегодня день праздничный, св. апостолов Петра и Павла. Поэтому была отслужена краткая обедня на палубе; качка мешала служить обедню в походной временной церкви, устроенной в трюме близь помещений арестантов.

30 июня. Индейский океан.

В 11 часов утра, в первый раз за все плавание, пошел крупный, но весьма непродолжительный дождь; мы в то время завтракали под тентом на палубе. Дождь в этой местности редкое явление; поэтому нет ничего удивительного, что все ему очень обрадовались, тем более, что от самой Одессы мы постоянно находимся под влиянием жары, духоты и качки. Жару и духоту мы более всего испытывали в Красном море, так как там лучи солнца падают [36] вертикально. С появлением дождя сделалось облачно и так продолжалось до самого вечера; постоянно дул прохладный северо-западный ветер, освежавший атмосферу. В 12-м часу утра мы завидели с левой стороны в тумане возвышенные берега Цейлона, а во 2-м часу поровнялись с ним, находясь от него в расстоянии 9-ти миль. Остров этот богат растительными продуктами, между которыми славится корица. Сегодня я заметил, что в этой местности Индейского океана цвет воды начинает изменяться, т. е. из голубого переходит в аквамаринный.

Воскресенье. 1 июля. Индейский океан.

После ночи усилился северо-западный ветер, а с ним и волнение. С усилившимся ветром понизилась и температура: в 5 часов утра термометр показывал 21°, а в 8 часов утра — 22 1/2°, и затем в продолжении дня колебалась между 22 1/2° и 23°. Солнце село в 6 1/4 часов. Пароход сделал в сутки 285 миль.

2 июля. Индейский океан.

Всю ночь дул сильный ветер, причинявший очень чувствительную качку, и три раза после полуночи шел дождь. К 10 часам небо прояснилось, уменьшился ветер и термометр показывал 28° на солнце. В полдень температура воздуха повысилась на 2°, а около 3-х часов пополудни ветер опять усилился, появились отовсюду дождевые тучи. В 4-м часу пошел довольно крупный дождь. Перед закатом солнца ветер сделался холодным, хотя и дует от экватора; термометр показывает 21°. Солнце зашло в 6 часов 10 минут. Пароход сделал в сутки только 240 миль, потому что течение заметно уменьшилось.

3 июля. Индейский океан.

Ветер теплее и гораздо слабее нежели вчера, но повременим становится порывистым. Температура воздуха в тени 23°. Небо покрывается небольшими, налетными облаками. Качка продолжается довольно значительная. Весь день до 6-го часа вечера был пасмурен и облака, постоянно скоплявшиеся на юге и западе, в исходе 6-го часа превратились в громадные дождевые тучи и разразились крупным и частым дождем, продолжавшимся около получаса; затем во весь остальной вечер, после захождения солнца до 10 часов ночи, поминутно шли непродолжительные дожди. Мы приближаемся к Малакскому проливу и от самого о. Цейлона постоянно находимся под 6° северной широты.

4 июля. Малакский пролив.

Утро пасмурное, туманное, сырое, довольно прохладное; небольшой северо-западный ветер ежеминуто наносит тучи с мелким дождем.

В 8 1/2 часов из открытого Индейского океана мы вошли в Малакский пролив, длина которого до порта Сингапур — 600 миль. При [37] входе в пролив, в нескольких милях направо мы, увидели гористые берега острова Пуло-Брасс (Pulo Basse). Он начинается острым углом, как бы мысом, выдвинутым вперед, а перед этим мысом стоит крошечный скалистый островок. На одной линии с этим островов лежит другой остров, называемый Пуло-Вей (Pulo Way), мимо которого мы проходили в 9 1/2 часов, на расстоянии не более 2-х миль. Остров этот тоже гористый и весь, со стороны пролива, покрыт густою растительностию. На нем водится множество аллигаторов. Позади их виднеется вдали остров Суматра. Он тянется нетолько во всю длину Малакского пролива, но и дальше; длина его считается в 700 миль. Когда мы в 9 1/2 часов утра проходили близ о. Пула-Вей, то заметили, что против этого, острова, влево от нас, лежит небольшая группа Малакских островов, называемая Пуло-Рондо (Pulo Rondo); она отстояла от нас в нескольких милях, но ясно можно было видеть, что она состоит из нескольких остроконечных, высоких, скалистых островков, сгруппированных на небольшом пространстве, и тут же рядом, левее, возвышается островок гораздо больших размеров, тоже скалистый, довольно высокий, округленный сверху и с широким основанием — подобие копны сена. Острова эти невполне исследованы и неверно обозначены на морской карте, которая находится на нашем пароходе.

В 11-м часу утра небо прояснилось и качка совершенно прекратилась. По наблюдению путешественников, в это время года в Малакском проливе бывают постоянные, или по крайней мере очень частые дожди. В 8-м часу вечера сделалось пасмурно и на юго-восточном горизонте сверкнула молния, в первый раз за весь путь от Одессы. Впродолжение часа молния сверкала очень часто и мы ожидали грозы, но все кончилось едва заметным дождем. Ночью сделалось очень темно. Кстати замечу, что уже несколько дней сряду ночи бывают очень темные, а потому резко бросается в глаза фосфоресценция в волнах морской воды, образуемых ходом нашего парохода. Хребет каждой более сильной волны покрывается белою пеною; вся масса этой пены делается прозрачною, освещается снизу фосфоресценциею и превращается в прозрачные брызги, между которыми сверкают яркие огненные искры, на подобие алмазов самой чистой воды. Иногда же эти искры, довольно крупные, поодиночке сверкают в воде.

5-го июля. Малакский пролив.

Все утро до 8-ми часов шел дождь. О. Суматра (с правой стороны) то приближается к нам и мы плывем в виду его по нескольку часов сряду, то совершенно скрывается за горизонтом. С левой же стороны вовсе не видно ни полуострова Малакки, ни других островов. Сегодня день св. Сергия. Была обедня во временной пароходной [38] церкви, устроенной внизу парохода, после которой отслужен на палубе молебен. Затем о. Афанасий пригласил всех в кают-кампанию на пирог. Надобно заметить, что о. А?анасий весьма симпатичная личность (он из капитанов артиллерии поступил в монастырь), человек еще молодой — лет около 40, скромный, обходительный, с хорошим образованием и весьма усердно исполняет свои обязанности. Весь сегодняшний день не жаркий; качки вовсе нет. В 5 часу вечера мы проходили в нескольких милях от острова Пуло Джара, лежащего на левой, Малакской стороне; он скалистый и имеет форму крыши, выдвинутой над поверхностью воды; рассмотреть его хорошо нельзя было. Солнце село за тучи и наступила очень темная ночь.

6-го июля. Малакский пролив.

Во 2-м часу ночи, очень темной, поднялся сильный ветер и принес с собою громадную тучу, разразившуюся крупным и довольно продолжительным дождем. Все утро было туманное. На юго-востоке с весьма раннего утра собирались дождевые тучи и в начале 8-го часа слились в одну громаднейшую, темную дождевую тучу, занявшую весь юго-западный горизонт. Послышались вдали раскаты грома. Мы шли навстречу этой туче, ожидая грозы, но ее не было, а только в 8 часов утра пошел сильный дождь, продолжавшийся более получаса. В тоже время усилился и ветер.

С 4-х часов утра мы плывем по узкому месту Малакского пролива и с левой стороны видим полуостров Малакку, а с правой стороны, в гораздо большем расстоянии — о. Суматру, берега которого все это время покрыты туманом. Берега полуострова Малакки виднеются гораздо явственнее; они плоски и покрыты густою растительностию; в некоторых местах можно видеть одинокие пальмовые деревья, возвышающиеся над остальною лесистою местностью. За этими плоскими берегами вдали видны хребты гор, тянущиеся вдоль полуострова, серединою его, но эти хребты кажутся покрытыми туманом. Мы находимся в данный момент (час 10-й в начале) в 130 милях от Сингапура, а приблизившись к нему, при окончании пролива, войдем в самое узкое место, занимающее не более как 5 миль ширины. В 10 часов утра мы проходили вблизи мыса Рашадо на полуострове Малакка, на котором находится маяк. Недоходя до этого мыса — за полчаса — плоские берега Малакского пролива начинают постепенно возвышаться. Мыс Рашадо, как это можно было видеть в бинокль, покрыт густою растительностию, над которою возвышаются исполинские пальмы. На нем водится множество тигров. Поровнявшись с мысом Рашадо, видно, что, начиная от него, берега острова Малакки загибаются более к востоку и постоянно у нас на виду; берега эти уже не плоские, а холмистые и покрытые лесами, над которыми [39] возвышаются кое-где гигантские пальмы. В 12-м часу мы приблизились к ним на расстояние 5-7 верст и с парохода можно было видеть в одном месте группу пальм, образующих собою над поверхностью остальной земли что то в роде громадных размеров четырехугольной беседки, просвечивающейся насквозь. Ровно в час пополудни мы находились на траверсе города Малакки, в 5-ти верстах расстояния от него. Город расположен на берегу Малакского пролива и имеет весьма красивое местоположение. Справа, слева и позади его возвышаются зеленеющие холмы, на которых красуются высокие пальмы. Внутри города, на открытом возвышенном месте, стоит какое-то громадное здание, украшенное флагами, а внизу, на самом краю пролива, белеются дома с черепичными красными крышами. Дома эти с парохода кажутся небольшими, но архитектура их похожа на европейскую. Перед городом стоит на рейде много мелких судов, между которыми находится одно трехмачтовое большое. В бинокль явственно виден город, но подробностей рассмотреть невозможно. Миновав город Малакку и отплыв от него мили четыре, мы проходили очень близко (в 2-х верстах) от группы крошечных островов (их 7), называемых Water Island (водяные острова). Некоторые из них имеют овальную неправильную форму, а другие округленную. Последний островок, около которого мы проходили, совершенно шарообразный, имеет кажется не более версты в диаметре и края его обнесены (особенно с северозападной стороны) небольшими белыми камнями скалистой породы и симметрически, как бы рукою человека, расставлены друг возле друга. Камни эти на первый взгляд представляют собою небольшие малайские хижины или юрты. Островок этот похож на громадный, закругленный и компактно сгруппированный букет зелени, которого длинные стебли отрезаны под перевязанным местом, а самая головка букета положена (на круглое блюдо) на воду. На других островах, покрывающая их зелень мет стами представляется золотисто-желтого и бледно-желтоватого цвета. В 9 часов вечера мы стали на якорь ночевать, чтобы ночью не наткнуться на мель, которых близ Сингапура очень много.

7-го июля. Порт Сингапур.

Утро пасмурное; постоянно сгущавшиеся облака со всех сторон заволокли небо, образовав громадные темные тучи. В исходе 8-го часа пошел проливной дождь. Мы долго не снимались с якоря в ожидании лоцмана. По направлению к Сингапуру во многих местах виднеются плавучие маяки, прикрепленные к якорю. Вокруг нас, и вблизи, и вдали, множество небольших прелестных, зеленеющих островков, на подобие плавающих венков, пускаемых на воду в день Ивана Купала. Наконец мы уже не более как в 5 верстах от порта Сингапур. Пролив сузился до ширины обыкновенных [40] наших рек; мы очутились среди зелени. Перед нашими глазами открылся очаровательный ландшафт входа в гавань, полный яркой, густой зелени, покрывающей берега, до которой кажется можно достать рукою с одной и другой стороны; зелень эта окружает различные береговые постройки (домики и беседки), красующиеся на возвышенных холмах. Надобно быть поэтом и художником, чтобы изобразить словами и передать кистью чудную красоту природы этого маленького клочка земли, находящегося при входе в канал, ведущий в пристань, и представляющего такую очаровательную местность, какую только вероятно имел вход в земной рай между Евфратом и Тигром. Досадно только, что под этою прелестною зеленью (как утверждают здесь), украшенною разнообразными цветами, кишит бесчисленное количество змей и ядовитых ящериц и скрывается множество тигров, приближающихся но ночам к самому городу. В 10 часов утра пароход остановился у первой пристани, где находятся склады каменного угля, которым надобно было запастись для дальнейшего плавания; поэтому-то мы и не вступали в настоящую гавань, находящуюся у самого города, в 2 верстах дальше от того места, где мы отдали якорь. Гавань эта была нам видна; в ней на рейде стоит множество разнокалиберных судов, принадлежащих разным нациям. Около нашего парохода, вблизи и вдали, снуют китайские джонки и малайские лодки. Две или три этих последних подошли к нашему пароходу, одни с ананасами и бананами, а другие наполненные различными раковинами, предлагая нам свой товар. Один из морских офицеров купил полную лодку раковин за 8 долларов. — Не прошла и часа после того как мы стали на якорь, как уже начали нагружать уголь. Нагружали его малайцы, индейцы и китайцы — все голые, с одною только повязкою около бедер; одни с открытою головою, другие же прикрывали ее платком или тряпкою в виде чалмы (это были китайцы). У малайцев смугло-желтый цвет тела; волоса на голове черные, но не курчавые, как у арабов и египтян; глаза черные, выразительные, плутоватые; нижняя челюсть выдается вперед: губы довольно большие; ноги и руки не так тощи, как у аденских арабов.

Сейчас после нашего прибытия явился к капитану англичанин, человек еще молодой и прилично одетый, для заключения условий насчет покупки угля, мистер Роз — это был начальник угольной пристани, возле которой мы остановились. Я с ним познакомился и кое-как на французском языке распросил о знаменитом здешнем ботаническом саде и о том, нельзя ли будет мне достать в нем семян цветочных и древесных пород растений. Он тотчас изъявил свою готовность посодействовать мне в этом, сказав, что директор ботанического сада, мистер Ментон, ему друг и приятель и что он напишет ему несколько слов; затем вынул свою визитную [41] карточку и, написав на ней карандашом две-три строки, передал мне для вручения мистеру Ментону, уверя, что он исполнит всякое мое желание. Заручившись этою карточкою, я хотел как можно скорее воспользоваться временем, зная наперед, что мы пробудем здесь менее суток, и поэтому, переодевшись наскоро в более приличный летний костюм чем тот, который я употребляю ежедневно на пароходе, — после завтрака отправился отыскивать ботанический сад вместе В. П. Де-Витте. Осмотр города я поставил но необходимости на второй план, сгарая нетерпением увидеть тропическую флору, о которой до сих пор не имел никакого понятия, и считал бы для себя непростительным проступком упустить случай взглянуть на нее. — С нами вместе отправились: судовой врач А. Е. Андреевский и отец Афанасий. Было около 12-ти часов, когда мы были готовы к отъезду, но замедлились ожидая одного из гардемаринов, владеющего английским языком, который хотел быть нашим чичероне, и не дождались его. Замедление это, как оказалось впоследствии, послужило мне в пользу, так как вместо одного ботанического сада я видел два. — Мы отправились только вчетвером, не зная английского языка; впрочем г. Де-Витте может кое-как объясняться поанглийски.

Мы сошли с парохода. На пристани стояло несколько извощиков малайцев с легкими четырехместными экипажами. Каждый из малайцев зазывал нас к себе и, открыв дверцы, бесцеремонно тащил за руку г экипаж, приглашая (конечно помалайски) садиться. Экипажи эти очень легкие, запряженные в одну крошечную малайскую лошадку, которую наш дюжий ярославец или костромич мог бы взбросить на плечо, как барана для продажи на базаре. Форма экипажа похожа на петербургские кареты, которые ходят по Невскому проспекту от адмиралтейства до Знаменья и на Васильевский остров; они со стеклами с боков, спереди и сзади, но без козел; стекла постоянно спущены для большей вентиляции. Сидения в этих каретках хотя и не мягкие, но весьма удобны для четырех человек, из которых двое садятся сзади, а двое впереди. Мы наняли одну из таких кареток, не спрашивая о плате за наем, так как здесь существует печатная такса, прилепленная во многих местах на улицах к углам разных построек, и приказали везти нас в ботанический сад. Приказание наше ограничилось одним только словом: «Botanic-garclen». Малаец что-то ответил, кивнул утвердительно головою, погнал лошадку, а сам около нее бежал рысью; вскоре однакожь он присел на передок каретки и уже больше не сходил с своего места. С пристани мы повернули круто налево и ехали более двух верст загородною частью у основания холмиков, застроенных домиками и беседками. Потом переезжали город поперек по узким и гладким как шоссе улицам, застроенным большею частию деревянными домами, между которыми кое где проглядывают лачужки, [42] едва прикрытые, вместо крыши, пальмовыми листьями. В нижнем этаже домов находятся постоянно открытые лавки малайцев и китайцев, где продаётся разная разность — как то: различная зелень и овощи — ананасы, бананы, мангустаны, кокосовые орехи, дурианы, похожие на наши тыквы, дыни и стволы свежего, сахарного тростника, разрезанные на куски, длиною в 1/4-1/2 аршина и связанные в небольшие пучки но нескольку штук; салат, огурцы, капуста, лук, более похожий но виду на наш чеснок, довольно крупный, но без остроты во вкусе и без свойственного нашему европейскому луку запаха, и другие огородные продукты, а также рис, маис, мука, печеные плоские, круглые лепешки из муки, заменяющие здесь хлеб, и разная хозяйственная рухлядь, развешанная снаружи лавки и разбросанная перед лавками на улице. В этих же лавках и перед лавками портные занимаются шитьем платья, кузнецы куют железо в устроенных кузницах, цирюльники бреют головы, китайцы друг другу расчесывают и сплетают косы, варят кушанье, едят, курят; кто сидит, кто лежит. Все это человечество сидящее, лежащее и движущееся — совершенно голое, смуглое, с лоснящейся кожей, как бы от вымазания ее жиром. Только малайцы носят на голове древесные шляпы с узким дном и широкими полями; другие ходят с обнаженною головою, держа над нею круглый японский зонтик. Изредка можно встретить полицейского солдата, большею частию из малайцев; на нем белая рубашка, белое нижнее (довольно широкое) платье до колен; ноги босые. Красная шапочка, сидящая столбиком на голове, и чрез плечо красный шерстяной шарф — составляют весь их отличительный костюм. Вооружением служит небольшая палка в руках. Полицейские эти ходят очень скоро и всегда как будто торопятся куда-то. Мы проезжали чрез несколько кварталов, поворачивая то вправо, то влево, и между деревянными домами замечали и каменные, довольно красивые, с высокими черепичными крышами. В нескольких местах мы видели издали обширные ряды китайских магазинов и проезжали мимо гостинниц. Перед многими домами устроены полисадники, в которых вместо мелких цветочных растений посажены огромные деревья (названия не знаю), покрытые красивыми пунцовыми, белыми и желтыми, довольно крупными цветами. Около многих домов красуются веерообразные пальмы, имеющие листья только на верхушке высокого ствола, выходящие из одного пункта и расположенные веером в виде павлиньего хвоста громаднейших размеров (сажен 6-7 и больше в поперечнике). — В иных местах города, возле домов находятся небольшие огороды, в которых посажены молодые кокосовые пальмы, еще недающие плодов, и банановые пальмы, одни только что начинающие цвести, другие же с огромными кистями созревающих уже фруктов. Проезжая чрез город, мы видели несколько церквей христианских вероисповеданий; [43] между ними две или три церкви католические. Все церкви очень красивы. Из католического духовенства здесь находятся священники доминиканского ордена и миссионеры (французские). Городом ехали около 3 верст. Проехав, неостанавливаясь, город, мы повернули немного влево и очутились в прекрасной роще, где между разными видами дерев и пальм росло очень много громадных кокосовых пальм с плодами. Рощею мы ехали тоже более двух верст и, невыезжая из нее, вдруг малаец остановил лошадку в открытых настеж воротах сада, против прекрасной аллеи, ведущей внутрь сада, где виднелись какие-то постройки в виде беседок. Он въехал в эту аллею и остановился с экипажем, приглашая нас выйти из него. Мы воображали, что мы прибыли в ботанический сад, так как малаец указал рукою на внутренность того сада и начал, как нам показалось, выпрягать свою лошадку. Мы начали прогуливаться но саду и, не встретив в нем никого, наткнулись на прекрасную постройку, с открытыми со всех сторон входами, непохожую ни на оранжерею, ни на беседку. Она выстроена четырехугольником, в средине которого находится небольшая площадка, на которой сгруппированы более редкие тропические растения. Наружный фасад этой постройки украшен изображениями ваз, птиц, лошадок, и даже человека, сделанными из какого-то растения, имеющего весьма мелкие листочки, густо друг возле друга сидящие, и подстриженного. Присмотревшись повнимательнее, я заметил, что все эти фигурки сделаны из проволоки, а к ней прикреплены в разных местах эти растения с тонким стебельком, посаженные в продолговатые, окрашенные деревянные ящики, служащие подставками для этих фигурок. Вблизи находится другая постройка, но уже в другом вкусе, походящая более на жилую летнюю постройку. Она тоже открыта и тут стоят скамейки и деревянные стулья. Видны боковые комнаты, но двери в них закрыты. Продолжая осмотр сада в разных направлениях, одни, без проводника, мы приблизились случайно к красивому домику, перед которым сделана тоже красивая, крошечная беседка, стоящая на столбиках, со всех сторон открытая; посреди беседки сидит какой-то китайский истукан, величиною в рост человека, сделанный вероятно из какого-нибудь металла и раскрашенный. На крыше дома стоит знамя. Но странно, что и здесь, как и в саду, мы не увидели никого. Сад, который мы осмотрели, небольшой, со всех сторон огороженный, а за этою изгородью тянется непроходимая чаща, в которой, как мне сказали после, водится много тигров. В саду выкопаны небольшие пруды, в которых растет victoria regia с большими овальными плавающими листьями, похожими на огромные блюда, так как края листьев приподняты вверх по всей своей окружности. Цветок виктории белый, большой. Рядом плавает, или, лучше сказать, растет другое растение из того же семейства Nymphaceae, листья [44] которого похожи на листья нашей водяной белой лилии (nymphea alba), но цветок гораздо меньше, розовый, и имеет другую форму. Весь сад наполнен разнообразными, редкими тропическими деревьями и растениями, которые в настоящее время все цветут и распространяют весьма сильный запах, похожий на мускус. Этим запахом пропитаны рощи и пропитан даже сам город и его окрестные места. Цветы деревьев окрашены в различные краски и имеют разнообразные формы и величину. Кроме того в саду этом находится много пород замечательных уток, которые содержатся в пруде, на котором устроена громадная клетка, обтянутая со всех сторон и сверху сеткою из проволоки, прикрепленною к столбикам. Здесь же в саду в другом месте плавают два черных лебедя. Спустя полчаса после прибытия нашего в сад, когда уже мы осмотрели и беседки и пруды, к нам подошел молодой малаец, вероятно один из надсмотрщиков за садом, показал мне пальцем идти за собою и, приведши к кусту розанов, сорвал один цветок и подал мне; я его поблагодарил улыбаясь и кивая головою и показал пальцем на другой красивый цветок, росший тут же рядом, прося дать мне; он сорвал и подал мне его охотно, приветливо смотря мне в глаза. Третий, четвертый и пятый цветок он уже сорвал без моей просьбы и подарил мне. Я попросил достать мне цветок из пруда, росший вместе с викториею; он и это исполнил. Тогда я ему подарил франк, которым он остался очень доволен и сорвал для меня еще несколько цветков по моему указанию Мы его спросили, кому принадлежит домик, выстроенный в саду, он что-то проговорил помалайски и указал на знамя, но мы не поняли в чем дело и что он хотел этим объяснить. Вскоре появился другой молодой малаец, когда мы были недалеко от оранжереи. Он что-то переговорил с нашим проводником, который наделил меня цветами, и начал нам показывать более редкие растения, размахивая рукою и что-то толкуя, — но мы ничего не поняли из его объяснений, так как на вопросы мои о названиях некоторых растений он мне ничего не ответил. Я все это время воображал, что нахожусь в ботаническом саду, хотя он мне и показался слишком малым для этого и не имеющим той обстановки, какую я предполагал видеть, судя по репутации, которою пользуется здешний ботанический сад. Мне очень хотелось видеть г. Ментона, директора ботанического сада, к которому я имел рекомендательную записочку от мистера Розе, написанную карандашом на его визитной карточке. Я вынул из кармана эту карточку и, указывая на нее малайцу (временному, хотя и бесполезному для нас чичероне), все твердил: «мистер Ментон, Ментон, Ментон», возвышая с каждым разом голос и тыкая себе пальцем в глаза, давая этим понять малайцу, что я желаю видеть мистера Ментона и передать эту карточку. Малаец долго мотал головою [45] отрицательно, произнося беспрерывно одно и тоже слово: «non, non, non»; потом начал озираться во все стороны, указал рукою в сторону домика, который нам был виден, показал пальцем развевающееся над ним знамя, стал что-то говорить помалайски и произнес слово «Вампоа». Только тогда объяснилось, что мы находимся не в ботаническом саду, а в вилле русского консула, китайца Вампоа, о котором упоминает Гончаров в своем «Фрегат Паллада». Вампоа очень богатый китаец и давно уже служит консулом русского правительства. Его вилла приобрела всемирную известность — и справедливо заслуживает эту известность как по своему устройству, так и по сконцентрированию в ней самых редких тропических растений. Мы пробыли в этой вилле более часу. Объяснилось еще кроме того кое-как и то, что Вампоа в настоящее время нездоров и несколько дней не выезжает из города, где имеет прекрасный дом, которого мне не удалось видеть. Когда мы возвратились к нашему извощику малайцу, ожидавшему нас все на том же месте где остановился, т, е. у входа в аллею, ведущую в сад виллы, и спросили (В. П. Де-Витте спросил его поанглийски.), почему он нас обманул и вместо ботанического сада привез на виллу Вампоа? — он самым простодушным образом ответил нам на ломаном английском языке, что это все равно сад, так как в нем есть много дерев и цветов. Ошибкою этою я остался очень доволен, так как не удалось бы мне иначе видеть эту виллу, по причине весьма короткого времени пребывания нашего в Сингапуре, откуда предположено было сняться на другой день в 7 часов утра.

Мы отправились обратно в город и остановились на полчаса в Hotel d’Europe, в котором В. П. де-Витте нанял для себя нумер, чтобы переночевать в нем. Там выпили две бутылки английского пива пель-эль и тотчас же приказали себя везти, другому уже извощику, в ботанический сад. Он здесь больше известен под именем «зоологический сад» и находится за городом в 2 1/2 до 3 миль, совершенно в противуположной стороне от виллы Вампоа. К нему тоже надобно было ехать чрез город и проезжать совсем другую часть города. По дороге я видел много хороших городских построек, окруженных большими цветущими деревьями, банановыми и веерообразными пальмами и многими цветущими растениями. Улицы довольно широкие, гладкие, как самое лучшее наше шоссе, но не чистые. Неопрятность их производится лавочками, устроенными в каждом доме в нижнем его этаже, в которых продается различная мелочь и фрукты и где производятся разные домашние работы. Мы проезжали мимо 4 или 5 церквей, архитектура которых очень красива. Церкви эти огорожены и каждая из них стоит на небольшой, чисто [46] содержимой площадке. Городом мы проехали около 1 1/2 версты и въехали в пальмовую рощу; которая тянется около 3 верст. Дорога в этой роще, ведущая в ботанический сад, тоже широкая и убитая как шоссе (да таких шоссе у нас и нет в России), без малейшей пыли. Пальмы кокосовые очень высоки и на многих из них висят кокосовые орехи, одни совершенно зрелые, а другие вполовину меньше первых. Наконец мы остановились у ворот, ведущих в ботанический сад. Ворота отперты и при входе в них с левой стороны к столбику прикреплена дощечка с надписью, предостерегающею посетителей «не трогать растений».

Ботанический сад расположен на холмистой местности, представляющей большую, открытую, неровную площадь, пересеченную в разных направлениях широкими дорожками, ведущими к оранжереям и открытым постройкам, в которых находятся звери и птицы. От ворот идет несколько дорожек внутрь сада; они проведены не параллельно, а как бы радиусами. Все дорожки обсажены различными деревьями, кустарниками и растениями. Дорожка, избранная нами, привела нас прямо к постройке, имеющей форму круглой, довольно обширной беседки, без стен, а только обтянутой сеткою из проволоки. Крыша на ней деревянная. Внутренность беседки разделена на три отделения: одно большое, а два вполовину меньше. Пол каменный. В этой беседке помещаются обезьяны; их очень немного (около 10 или 15) и все они из мелкой породы. Для них в главном отделении развешены в разных местах прикрепленные к потолку трапеции. Беседка эта находится почти в самой середине сада и стоит на самом возвышенном холме. — От нее, направясь внутрь сада, мы взяли направо по одной из дорожек и увидели несколько построек вроде громадных, четырехугольных и овальных клеток, в которых помещались животные. Не доходя до них, немного правее, на самом низменном месте около забора, за которым начинается громадная роща, мы заметили в одной загородке четырех зверков, похожих на диких коз и на малых оленей. — В другой загороди помещался казуар; в третьей — два журавля цветные, очень красивые. В постройках же, стоящих на возвышенном месте и находящихся налево от того места, где помещены птицы, содержатся в особых отделениях: 1) два малайские медведя (каждый отдельно); рост их очень малый, небольше лягавой собаки, но длиннее; шерсть низкая, черная, гладкая, лоснящаяся; голова и рыло как у нашего обыкновенного медведя и постоянно опущены вниз глаза; малые, черные, блестящие, с кротким выражением; походка неуклюжая; 2) небольшой зверек в роде гиены; 3) несколько крошечных зверков, покрытых твердою щетиною как у ежа, рыльце продолговатое, узкое; 4) голуби разных видов, очень красивые; 5) небольшие попугаи разных ярких цветов — белого, розового и зеленого; б) два малайские фазана, небольшие, но прекрасивые [47] павлины; 8) малайские орлы и соколы — гораздо меньше наших; 9) летучая мышь (вампир), черная и с черными перепонками; величина ее больше нашей самой большой крысы; 10) удав огромной величины. Быть может, что в саду этом содержатся и другие породы животных и птиц, но мы не успели посмотреть их за недостатком времени: уже было около 5-ти часов, а солнце здесь садится после 6-ти часов. И в этом саду, как и на вилле Вампоа, до сих пор мы не встретили ни одного из надсмотрщиков сада, а поэтому наугад поворотили влево и, пройдя несколько дорожек, по сторонам которых поделаны роскошные клумбы из кустарных дерев, усыпанных цветами, в перемежку с тропическими растениями, мы неожиданно очутились перед большою оранжереею, вход в которую был свободен. В этой оранжерее, в передней ее части, находится кабинет или, лучше сказать, комната для занятий директора ботанического сада, о чем мы могли догадаться только по английской надписи на дощечке, прибитой к стене снаружи. Но все-таки некого было спросить. Наконец мы заметили позади очень низкие постройки, прилегающие к оранжерее, а в них разбросанные на подмостках ( в роде широких нар, стоящих рядами) разные садовые инструменты и цветочные горшки. За этими постройками (они сквозили) мы увидели несколько человек малайцев, занимающихся какою то работою, кажется скашиванием травы или очисткою сада.

Один из них, завидев нас, тотчас подошел к нам. Я вынул карточку г. Розе и, повторяя несколько раз «monsieur Menton, sir Menton, Herr Menton», — передал ее малайцу, мальчику лет 18-ти или 20-ти. Он долго держал ее в руке, поворачивал во все стороны, смотрел на нее и сверху и снизу, и ничего не отвечал, как глухонемой, только отрицательно мотал головою. Я ему указал на комнату в оранжерее, где лежали на конторке какие-то книги и бумаги, указал на дощечку, прибитую к стене, и сказал пофранцузски, что желаю видеть Ментона; он все-таки ничего не ответил, а только улыбался. Наконец пришла мне мысль прибегнуть к последнему способу взаимных объяснений, а именно употребить в дело «общепонятный» язык. Достав кошелек, я вынул из него франковую монету и, показывая ее малайцу вместе с карточкою г. Розе, произнес внятно слово «Ментон», показал ему жестами, чтоб он передал ее г. Ментону, указывая ему притом опять на дверь комнатки и на дощечку и делая знак рукою, в которой была монета, что дам ему эту монету, когда он исполнит мое поручение. Теперь только казалось малаец понял в чем дело, воскликнул протяжно: «О, о, о, мистер Ментон», указал пальцем в глубь сада, и, взяв карточку, опрометью бросился бежать. Не более как через 1/4 часа он возвратился назад и, показывая рукою вправо и вверх, пригласил за ним идти. Я передал ему обещанную монету, которою он остался [48] очень доволен. Я последовал за ним чуть ли не бегом, так быстро шел он впереди меня. Надобно было пройдти около версты по холмистой местности и все подниматься выше и выше, пока наконец на самой возвышенной местности сада показался довольно большой, двухэтажный деревянный дом, где жил мистер Ментон.

Малаец, указав мне его рукою, оставил меня одного, а сам отправился к своим занятиям. Я находился в затруднении, как найти квартиру г. Ментона; как вдруг заметил, что внизу лестницы, ведущей в верхний этаж, стоит молодой человек, одетый в индейскую легкую блузу, и кланяется мне. Я догадался, что это мистер Ментон, и не ошибся — это был он. Мы подали друг другу руку и он повел меня в свой кабинет, устроенный на пространном балконе, со всех сторон открытом. Посреди стоял большой круглый стол, покрытый прекрасною скатертью, а на столе много книг, бумаг и графин с водою. Мистер Ментон молодой человек, лет 36-ти, весьма симпатичной наружности, худощавый и блондин и веселого невидимому характера, — очень вежливый и любезный притом. Он заговорил со мною поанглийски; я ему ответил пофранцузски, что не понимаю английского языка, и начал кое-как пофранцузски объяснять цель моего визита, а главное — сейчас же хотел у него попросить семян тропических растений из ботанического сада. Но это мне не удалось, так как он повидимому не понял меня, а не понял потому, что семена я назвал semences, так как следовало сказать des grains. Мне стало стыдно, что меня не понимает человек, владеющий, как мне казалось, французским языком; но чрез десять минут я убедился, что мистер Ментон настолько же сведущ во французском языке, как и я. Мы кое-как объяснились насчет нашего языкознания и принялись хохотать как школьники. Положение наше однакожь было неловкое; из него вывел нас В. П. Де-Витте своим неожиданным приходом. Он объяснил поапглийски мистеру Ментону мое желание приобрести семена тропических растений и дозволить мне взять из ботанического сада по одному экземпляру некоторых цветов для моего гербария, мистер Ментон обещал прислать семена на следующий день на пароход к 11-ти часам утра; а что касается цветов для гербария, он самым любезным образом предложил мне взять их сколько мне угодно, для чего, призвав тотчас же одного из надсмотрщиков сада, приказал отправиться со мною и исполнять мои желания. Но я, к сожалению, не мог воспользоваться вполне этою любезностию, так как уже было довольно поздно, около 6 часа вечера; я взял лишь по ветке некоторых цветущих дерев и растений, находившихся под рукою в клумбах возле дорожек, по которым мы проходили. Мы возвратились в город очень голодные. В. П. Де-Витте и отец Афанасий остались ночевать в Hotel d’Europe, незная о намерений капитана сняться с [49] якоря на другой день в 7 часов утра; а я с доктором Андреевским отправились на пароход, где нас ожидал обед. Быть может и я остался бы ночевать в городе, но я торопился поместить поскорее в бумагу растения, доставшиеся мне с таким трудом, что тотчас же и сделал но прибытии на пароход. Тут же я узнал от капитана, что он назначил 7 часов утра для отбытия из Сингапура.

Еще несколько слов о Сингапуре. Портовый город Сингапур лежит на острове того же названия и считается одним из самых значительных портов, в которых останавливаются военные и купеческие суда и которого нельзя миновать ни одному судну, проходящему из Европы через Суэзский канал по направлению в Восточный океан. Остров Сингапур примыкает к маленькому полуострову. Около него находится с северо-западной стороны много небольших островков, покрытых роскошною и богатою тропическою растительностию; на них растут кокосовые пальмовые деревья громадной величины, банановые пальмы и мангустаны, а также лавровые деревья; водятся тигры, медведи, обезьяны, попугаи, павлины, журавли, различные виды красивых уток, удавы и другие змеи, ящерицы различной величины, а в проливах крокодилы и водяные змеи. Вся окружная местность называется Индо-Китаем. Порт Сингапур находится в руках англичан, которые ежегодно платят за него известную сумму владетелю острова, проживающему в городе Сингапуре. В этом портовом городе находятся консулы разных наций. Население города состоит из малайцев, индейцев, китайцев и англичан. Город этот в прежнее время был притоном морских пиратов, явно занимавшихся своим ремеслом; в позднейшее время их начало преследовать английское правительство, но, невзирая на это, они скрываются в окрестностях города и теперь, и при удобном случае ночью грабят сингапурских жителей в самом городе. Поэтому-то вероятно я и заметил сегодня под вечер — возвращаясь из ботанического сада, что по сторонам улиц стоят поодиночке английские солдаты с ружьями, в известном друг от друга расстоянии; улицы освещаются заблаговременно газом, а каретки извощиков фонарями, что соблюдается здесь очень строго. Кроме ночных грабителей, которые скрываются в городе под видом разнощиков товаров, здесь очень легко можно встретиться с тиграми, водящимися нетолько на ближайших островках, но и в самых рощах, окружающих город. Безопасному приближению их к городу способствуют очень темные ночи. Город Сингапур обширный, простирающийся на три слишком версты в длину и настолько же почти в ширину. Постройки вообще легкие, так как здесь зимы нет, большею частию деревянные, хотя есть много и каменных; дома почти все двухэтажные (нижний этаж занимают лавки), с черепичною, довольно высокою крышею (но есть между ними и лачуги, покрытые пальмовыми сухими листьями); многие из них построены на сваях, [50] особенно при входе в порт, с левой стороны, на низменном месте, у основания холмов. Весь город в зелени, как бы в одном непрерывном громаднейшем саду, так как все дома, или обсажены кругом большими цветущими деревьями, между которыми (в особенности перед входом в дом) возвышаются веерообразные пальмы, или же дома стоят посреди крошечных, прелестнейших скверов из тропических растений, наполняющих весь город и его окрестности сильным ароматом, похожим на мускус. Одним и тем же ароматом я дышал сегодня весь день — и в городе, и на вилле Вампоа, и в ботаническом саду; он давал себя чувствовать в довольно сильной степени, невзирая на то, что день был пасмурный. Воображаю, каков он должен быть в солнечный день, когда лучи солнца способствуют еще больше улетучиванию эфирного масла, которым изобилуют тропические растения — нетолько их цветы, но и самые листья. Улицы в городе (а дороги за городом) широкие и очень гладкие; они, как и в порте Саиде, покрыты твердым цементом, составленным из смеси песку, глины и мелко истолченного каменного угля. Но улицы эти на вид как-то грязны, хотя они и совершенно сухие, и это происходит — как я уже выше объяснял — от неопрятности помещающихся в нижних этажах торговцев.

Здешние огурцы отличаются от наших формою и величиною; величина их меньше, но они гораздо вкуснее наших, слаще и ароматнее; ни одного между ними нет горького, как это очень часто случается между нашими огурцами. Дешевизна плодов необыкновенная: ананас стоит два пенса (5 коп. на наши деньги); 1000 бобов банановых два доллара (около 4 руб.); 1000 штук мангустанов 8 долларов (около 16 руб.). Поэтому наш пароходный ресторатор сделал огромный запас этих фруктов, которыми будет нас угощать ежедневно вплоть до порта Нагасаки, отстоящего от Сингапура на 2400 миль.

8 июля. Воскресенье. Китайское море.

Я встал очень рано. Утро было пасмурное. Собиравшиеся всю ночь тучи разразились крупным дождем с небольшою грозою в 6 часов утра. В 7 часов предположено было сняться с якоря, но по причине неизготовления некоторых бумаг для отправления отсюда в Петербург и по другим непредвиденным обстоятельствам, отплытие парохода было отсрочено до 10 часов. Это время я употребил на покупку некоторых индейских и китайских вещиц, а в числе их и здешних раковин. На получение семян тропических растений от мистера Ментона я уже и не рассчитывал, так как он обещал прислать мне их только в 11-ть часов. В начале 11-го часа утра мы снялись с якоря и, пройдя вблизи гавани, в виду города, вступили сейчас же в Сингапурский пролив, ведущий в [51] Китайское море. Не взирая на то, что мы находились под 1 1/2° сев. ш., жары вовсе не было, так как температура воздуха постоянно охлаждалась налетными облаками, закрывающими лучи солнца. Попутный ветерок производил небольшую зыбь, продолжавшуюся весь день. В 3-м часу пополудни из Сингапурского пролива мы вошли в открытое Китайское море и пароход взял направление к северо-востоку. Вечером усилился немного ветер и причинил довольно значительную килевую качку, но зато постоянно освежал воздух. Солнце село за тучи в 6 часов 10 минут.

9 июля. Китайское море.

С самого раннего утра до 2-х часов дня было пасмурно, но после того вскоре прояснилось и температура воздуха немного возвысилась. В 5 часов вечера ветер очень усилился, переменяя часто свое направление и причиняя неровную качку, которую впрочем все легко переносили. Мы проходили сегодня вечером под 6° сев. широты. Пароход взял направление более к северу, нежели к востоку. От Сингапура мы сделали слишком 300 миль.

10 июля. Китайское море.

Температура воздуха сегодня возвысилась и днем было довольно жарко. Ветер стих почти совершенно; ни малейшей зыби на море. Мы проходили 9-ый градус сев. широты. Захождение солнца было ровно в 6 часов и уже в начале 8-го часа наступила полная ночь; небо усеяно звездами, но свет их не такой яркий, как было в Красном море.

11 июля. Китайское море.

В 4 часа утра мы прошли в 13 милях от камня пирамидальной формы, вышиною в 400 футов, называемого Пуло Сапата; он находился влево от нас. Около 7 часов утра заметно повысилась температура воздуха, а в 8 часов термометр на палубе в тени показывал 26 1/2 по Реомюру. Ветер (он здесь также называется муссоном) попутный, весьма слабый, небо почти безоблачное. Зыбь — в сравнении со вчерашнею — немного больше. Замечается уже перемена цвета морской воды — он из зеленоватого сделался синим. Сегодня также в первый раз в Китайском море я заметил точно такие же плавающие морские водоросли, как и в Красном море, с тою только разницею, что цвет здешних водорослей совершенно желтый, в особенности тогда, когда на них падают лучи солнца. Мы плывем придерживаясь китайского берега, который впрочем отстоит от нас на далеком расстоянии с левой стороны; по правую же нашу сторону находятся острова: Борнео, Целебес, Филиппинские и группа других, как напр. «Пуло Ван» и «Анамба», о которых до сих пор ничего не сказано в географии. Острова Борнео, Целебес и другие одною своею стороною обращены к Китайскому морю, а другую их сторону омывает Восточный океан. В 1-м часу пополудни жара очень [52] усилилась, продолжаясь до самого позднего вечера, при совершенно в безветрии. Термометр на палубе в тени показывал 29° по Реомюру. Мы проходим сегодня под 12° с. шир.

12 июля. Китайское море.

В температуре и вообще в состоянии воздуха нет никакой перемены. Жара продолжается: утром в начале 8-го часа термометр показывал 25 1/2°, днем 27°, а вечером при захождении солнца, которое наступило в 6 часов 17 минут — 25°.

13 июля. Китайское море.

Сегодня мы проходим 18-й градус сев. широты, где лучи солнца падают вертикально; поэтому надобно ожидать большой жары днем, если только не образуются облака, которые попрепятствуют непосредственному действию на нас лучей солнца. — (Дня через два мы уже минуем тропики.)

Весь день, как и предполагалось, был жаркий; стенки парохода, покрытые жестью, до того накалились от солнца, что в каютах сделалось невыносимо душно. Температура воздуха доходила до 34° по Реомюру. Захождение солнца было в 6 часов на самой точке запада, противоположной точке востока.

Текст воспроизведен по изданию: На "Нижнем Новгороде" от Одессы до Сахалина. (Путевые заметки) // Древняя и новая Россия, № 9. 1880