ДЮМОН-ДЮРВИЛЬ

ВСЕОБЩЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА

VOYAGE PITTORESQUE AUTOUR DU MONDE

ОТРЫВКИ ИЗ ВСЕОБЩЕГО ПУТЕШЕСТВИЯ, СОЧ. ДЮМОН-ДЮРВИЛЯ.

Канарийские острова.

(Окончание.)

Мы отдохнули в Лагуне. Город этот был прежде главным городом Тенерифа, но он упал, когда извержение Пика, в 1706 году, уничтожило Гварачико, лучший порт на острове, и принудило основать Санта-Круз. С того времени удалилось отсюда все торговое народонаселение, и Лагуна, местопребывание судебных мест и праздных дворян, не выдерживает соперничества Санта-Круза. До мы здесь большие и хорошо построены; улицы опрятны, хотя и поросли травою. Мы пробыли в Лагуне около часа, и выехали на большую плодоносную долину, орошаемую ручьями. Направо, к приморью, видны были хижины, загородные домы, огороды, виноградники, поля с хлебом; налево, лестницею подымались холмы и пригорки, увенчанные лиственницею и сосною. Как записной ботаник, я заметил здесь растения; Melissa fruticosa, Euphorbia mauritanica, Saccarum Teneriffae, широколистную асплению (la Doradille), Chrysanthemum frutescens и особенно прекрасное [123] дерево, известное под именем Poinciana pulcherrima; далее ежевку (l’Arbousier) с лавровыми листьями, Mocan, Scranium Vitifolium и Scabrum. Огромные Американские агавы (сабуровое дерево) росли по обеим сторонам дороги. Среди сих наблюдений прибыли мы в Оротава, прелестный городок, где остановились ночевать

Оротава, древний Оратопола Гуанчей, находится близ северных отраслей Пика, во внутренности острова. Гавань ее, отстоящая от города на три мили, называется Puerto de l’Oro tava и Puerto de la Paz (гавань мира); это небольшая затишная бухта, худо защищающая корабли от волнений.

В Оротаве есть ботанический сад, хорошо снабженный редкими растениями, и училище, в котором долго был Директором Г-н Бертело. На земле, принадлежащей сему заведению, находится огромное дерево Dracaena draco (драконова кровь), о котором столь часто говорили путешественники. Мы измеряли пень его в основании, и нашли, что толщина в окружности простирается до 48 футов; высота до 70 футов, хотя целая половина дерева отломлена бурею в 1819 году. Предание говорит будто в 1406 году, когда Бетанкур пристал к Лансероте, дерево это было уже столь же огромно и дряхло, как теперь Но многие естествоиспытатели утверждали, что порода сих деревьев со всем не туземная на Канарийских островах,. Задача была разрешена Г-м [124] Бертело, открывшим драконовые деревья в таких местах, где конечно никто не думал разводить их. Он срисовал с натуры одно из таких диких дерев, растущее на утесе конической фигуры, от чего составляет оно как будто плюмаж огромной шляпы; внизу его возвышаются два алоевые дерева. Следственно, Dracaena draco, или draco arbor, есть природное здешнее произведение. История подтверждает сие мнение, говоря, что Гуанчи делали щиты свои из коры этого дерева. Отсюда догадка некоторых ученых, что дракон, хранитель яблоков Гесперидских, означал именно сие произведение природы. Сок его имеет целебные качества. Монахи Магунские приготовляют из него зубной порошок.

На другой день мы отправились к вершинам Пика, по не удобной дороге, вымощенной скользкою лавою. Три четверти часа едете потом по земле хорошо обработанной; здесь начинается область каштановых дерев, занимающая широкую полосу, в полмили шириною и туазов на двести в высоту, по горе. За последними каштанами вступаете в царство облаков, где растут деревья с толстыми, крепкими листьями, лавр, ардизия, Mocanera, Ilex perado, Olea excelsa, Myrica faya, и в тени их прозябают лесные растения, свойственные климату здешнему, ранункулы, дороника, лабанник, асплений. После сего отделения и области соснового леса идет отделение кустарников, [125] на 300 туазов в вышину и 2000 пространством. Кустарники эти, от 6-ти до 12-ти футов вышины, перемешаны с Hypericum canariense, уродливым тмином, и множеством других деревцев и травянистых растений.

Чем выше, тем более очищалась атмосфера; мало по малу, по мере нашего восхождения, мы, так сказать, стряхивали с себя оболочку тумана и росы; зелень исчезала, кустарники редели; являлась Cytisus foliosus, сначала редкая и тощая, и остановилась тем густее и сильнее, чем более суха и тоща являлась почва земли. В половине сего отделения, Шуман разодрался над нами, как будто занавес, и взорам нашим явился Пик, ярко рисуя формы свои на синеве небес. За нами облака, сжатые над лесами, образовывали как будто море, или ледник Альпийский. Мы остановились полюбоваться прекрасным зрелищем, и срисовали вершину Пика в разных видах ее. До сих пор скрытая облаками, или задвинутая низшими горами, вершина Пика, с моря похожая на шпиц, принимала перед нами форму конуса, огромного и величественного. Всход не был очень крут на сей высоте, слегка всхолмившейся, и сначала усеянной огромными глыбами лавы, а потом устланной пемзою и обсидианом. Прелестное деревцо, Spartium supra nubium, разнообразило собою обширную, однообразную пустыню, которую Испанцы называют Canadas. [126]

После нового отдыха в Cueva del pino (Сосновой пещере), мы продолжали взбираться на гору между базальтовыми обломками; будучи разбросаны около жерла горы, они показывают окружность кратера, или отверстие. Spartium есть единственное деревцо, могущее тут прозябать. В пемзе, раскинутой до самой подошвы Пика, является прелестная фиалка с желтыми цветами, недавно сделавшаяся известною ботаникам чрез Г-на Бертело, под именем Niola Tejdensis, от слова Гуанческого языка Теуде, означающего Пик; это последнее усилие прозябающего царства природы; оно оканчивается там, где кончится пемза и начинается чистая лава.

День вечерел. Надлежало ночевать в так называемом la Estancia de los Ingleses. На другой день, мы аттаковали конус Пика, взбираясь с одной стороны его, по дороге усеянной пемзою, между двух потоков лавы. После небольшой отлогости Alta-Vista, началась чистая лава, идущая до подошвы, так называемой, сахарной головы. Это расстояние составляет, так сказать, пирамидальное основание жерла, и простирается отвесно на 60 туазов, если все возвышение жерла положить в 600 туазов. Здесь последнее отделение горного ожерелья; надобно было взобраться далее на крутую гору; по скользкой пемзе, дробившийся под ногами и затруднявшей путь. Наконец, после трех [127] четвертей часа трудной дороги, мм достигли самой крайней конечности Пика.

Зрелище било величественно. В полувысоте горы, под нами лекал влажный пояс облаков, так что низменности острова вовсе не было видно, и только возвышенные места Тенерифа, Monte-Verde, Monte-Cahorra, Monte-Trigo, Montc-Caravella, являлись из среды облаков, будто острова; облака сливались с морем, и горы Лансероты, Фортавентуры и других островов Канарийских, казалось, продолжали этот воздушный архипелаг.

Верхушку Пика составляет кратер, вполовину сглаженный, с нетолстыми зубчатыми стенами, углубление которого не более 60-80 футов; снаружи все это усеяно обломками лавы, пемзы и обсидиана. Серные испарения вылетают из боков его и образуют всегдашний венец дыма на вершине горы, хотя дно кратера совсем простыло. С вершины Ника легко можно было увидеть и рассмотреть всю заоблачную часть его, и мысль наша естественно стремилась к разгадке причин, составивших это огромное Географическое явление.

Без сомнения, нынешняя верхушка волкана была центром обширнейших огнеизвергающих жерл, проливших безмерное количество лавы, образовавшей нынешнюю основу острова. Этот центр, в следствие постепенных извержений, остался один в действии, и получил собственно название Пика. Первоначальный кратер, [128] долженствовавший быть глубины величайшей, завалило мало по малу извержениями второстепенных отверстий и наносом земли, увлекаемой дождями. Работа кончилась образованием обширных долин по горе Canadas, которые находятся почти в уровень с древним волканом. Пока действие подземного огня позволяло Пику извергать свои составы, он продолжал возвышаться, до того места, где начинается Сахарная голова. По достижении сей точки, без сомнения, были великая остановка, или, по крайней мере, значительное уменьшение в силе огня, до тех пор когда возгоревшись снова, волкан образовал Сахарную голову. Тут огонь погас совершенно, и от изумительной силы его, какая потребна была для произведения столь великих действий, остается только главный кратер, увенчивающий бессильным дымом своим края Сахарной головы.

Но внутренняя работа еще не перестала. Задавленный тяжестью громад, извергнутых им, подземный огонь пробивается наружу от времени до времени. Не находя выхода в самом Пике, он пробивает себе новые жерлы. Так, например — чтобы говорить только о современных событиях — ночью с 8-го на 9-е Июня 1798 года, одно из отделений Пика, гора Кагорра лопнула с громовым треском, и пятнадцать жерл выбросили из себя громады каменьев, пролили реки лавы. Они ограничивались потом двенадцатью, четырьмя — теперь [129] осталось только три жерла; другие потухли; Самое большое было недалеко от верха горы; из него выходил черный, густой дым, летело пламя, сыпались каменья и раскаленые перегоревшие вещества. Другое отверстие произошло ниже; третья отдушина, бывшая еще далее, походила на кузнечный горн, и при беспрерывном дыме извергала из себя ручей переплавленных веществ, разделившийся на три потока, потом слившийся опять в один. Этот ручей змеился в разных направлениях почти на целую лье по острову.

При восхождении на Пик, мы совсем не встретили тех непобедимых препятствий, о которых столь много наговорили другие путешественники; особливо Вердон де-ла-Кренн. Достигнув вершины, мы были так бодры, что хорошо позавтракали, на высоте 1904 туазов от поверхности моря, по счету Гг. Борда и Пингре, или 1858-ми, по новейшему вычету Г-на Бальби. После часового отдыха, началось наше схождение с горы, и в разных местах осматривали мы продолговатые круглые отверстия, из которых вырывается серный пар. Посетив Cueva de Nieve (пещеру снегов), образовавшуюся из глыб лавы и наполненную замерзшею водою, мы снова пустились в путь и прошли через леса, где в изобилии растет Pinus canariensis. Среди этих лесов порхало множество чижиков, с [130] зелено-желтыми перышками, столь известных в Европе, под именем канареек.

Возвращение наше происходило быстро. Через несколько часов мы были уже в Оротаве, и на другой день возвратились в Санта-Круз, после трехдневного отсутствия. Обратная поездка наша через приморскую сторону Тенерифа дала нам случай поживиться разными предметами Естествознания. Мы видели два рода молочая canariensis и balsamifera, оба замечательные по изобилию молочного сока; но сок первого из них, называемый carrion, горек, жгуч и противен; а второго, tahayba, напротив, так и сладок и безвреден, что жители делают из него род студени и едят ее. Не это ли те два растения, о которых говорит Плиний, что одно из них дает сок горький? Не они ли также дали повод к рассказу Помпония Мелы о двух чудесных фонтанах, из которых вода одного заставляла человека, пившего ее, умирать от безмерного смеха, если он не поспешал выпить поскорее воды другого? Rumex lunaria, Carduus marina встретились нам по дороге близ Такоронте; Hex perado и Viburnum glutiuosum на пределах леса Агва-Гарсиаского, а потом Blechnum radicans, Asplenium trichomanes обогатили наш гербарий. Мы дополнили его сборкою еще нескольких растений из рода орселей, красильного моха, которым производится на Канарийских островах большая торговля в Европу. [131] Прежде нежели кошениль сделалась общею повсюду краскою, Канарийцы отправляли своего красильного моха более 3000 квинталов (Quintal, мера из 100 фунтов Испанских; фунт Испанский равняется 0,460,870 частям килограмма. Прим. Пер.) ежегодно. — Подле Санта-Круза, мы остановились близ одной приморской батареи. Милиционный канонер Испанский стоял тут на страже. Одежда этой милиции состоит из шерстяного, или холщевого полукафтанья, с поясом, за которым носят эти грозные воины что-то в роде кинжала. На голове у них шапка, или род капишона (caban), шерстяного, с двойным забралом, с верху похожим на Фригийский колпак, а сзади с лопастями, падающими на плеча. Такие шапки носят здесь и не военные люди, горожане и сельские жители; только первые из них, на зиму, закутываются в широкие сюртуки; а на ноги надевают панталоны с штеблетами; вторые ходят просто в рубашках и панталонах, надевая притом жилет с узорными краями. Панталоны у них короткие, собранные у колен, так, что остальная часть ноги остается голая.

Кроме трех главных городов на Тенерифе, Санта-Круза, Лагуна и Оротава, есть здесь еще множество местечек и селений, расположенных на 60-ти льё пространства, [132] составляющего весь Тенериф. Вообще народонаселение простирается до 80,000 человек. Хотя обильный хлебом, Тенериф принужден иногда, в неурожайные годы, получать его с Лансероты и Фортавентуры. Но в замен того, виноградники здешние производят более, нежели все другие острова в сложности. Вывоз вина, двух сортов, Малвоазии и Видонья, простирается ежегодно от 20 до 25,000 пип. Здесь также производят большой засол рыбы, между прочим макрели, и продажа этого товара составляет важный доход острова. Скотоводство не велико; несколько стад коз и овец бродят кое-где. Из числа вьючной скотины, верблюды, перевезенные сюда с Африканского берега, развелись очень хорошо. Кроме вина и красильного моха, Тенериф торгует еще деревянным маслом, сухими плодами, льном и шелком.

Четыре острова из всего Канарийского архипелага, Тенериф, Великая Канария, Гомера и Пальма, образуют собою цепь высоких гор, направляющуюся от востока к западу. Только три из них, Канария, Тенериф и Пальма, именуются Королевскими островами.

Канария имеет почти круглую форму, от 15-ти до 16 льё во всех диаметрах, и 55 лье в окружности. Волканическая и мало плодородная к северной части, почва сего острова обилует в остальных частях богатыми возвышенностями, где производятся маис, хлеб, [133] вино и сахар. Народонаселение достигает до 55,000 человек. Город Лас-Пальмас есть главный всего острова и местопребывание Епископа других островов Канарийских. Доход сего духовного начальника простирается до 240 тысяч франков. Замечательна деревня Гвальдар: она состоит из пещер, вырубленных древними обитателями в горных утесах.

Пальма, остров почти конической фигуры, имеет около 28 льё в окружности. Гористый и лесистый, он только по берегам производит несколько хлеба, вина, сахару, и особливо миндалю. Вершина одной из гор его, образованная базальтовыми призмами, издалека походит на толпу детей, почему и называют эту гору Roca de los Muchachos (Детская гора). Жителей на острове до 45,000.

Окружность Гомеры до 18 льё; народонаселение 13,000 человек. Остров перерезывается лесистыми горами и прелестными долинами. Изобильно всего, хлебов, плодов, вина, меду, рунного и рогатого скота. По словам Мильбера, только на этом острове из всего архипелага находятся олени и дикие козы (chevreuils). Главный город здесь Сен-Себастиан, с хорошею гаванью, где починивал свои корабли Христофор Колумб, прежде нежели пустился на них по безвестным западным морям, в 1492 году. Испанские монахи уверяют, что первую колонию завел здесь Гомер, сын Иафета, упоминаемый в Библии. Впрочем, это не первый [134] пример Исторического вывода из этимологических каламбуров.

Ферро, самый малый из всех островов Канарийских, семи льё в окружности, с 5000 жителей, не заслуживал бы особенной важности в глазах путешественника, если бы не вздумалось Птоломею избрать его, как самую крайную точку земной поверхности на запад, и провести через него первый меридиан долготы. Со времен сего географа начали исчислять градусы по этому пункту, и Людовик XIII-й, в 1634 году, повелел, чтобы Французские географы следовали непременно меридиану через остров Ферро. Но указ не пособил делу; счет меридианов производили и производят всякий по своему, и очень жаль, что по крайней мере ученые люди образованных народов не согласятся принять какой нибудь один общий меридиан для географических вычетов. Рикчиоли сдвинул его с Ферро на остров Пальму, ошибочно думая, что сей остров западнее Ферро. Голландцы считают меридиан от Пика Тенерифского; Англичане от Гренвича (Гренвич, или Гриньуичь (Grenvich), местечко близ Лондона, где находится знаменитый госпиталь для 2,400 отставных матрозов, училище для 200 детей их, и откуда раздается содержание еще 50,000 морских инвалидов, находящихся в отставке. Здесь есть также Королевский дворец и устроена превосходная Королевская обсерватория. «Что Вашему Величеству всего лучше нравится в Гренвиче?» спросили у нашего Петра Великого. — «То», отвечал он, «что здешний Королевский дворец походит на гошпиталь, а гошпитали на дворец». Прим. Пер.); [135] новейшие Французы от Парижской обсерватории; Русские от Петербурга, Немцы от Вены и Берлина, Испанцы от Мадрита. Словом, нет ни одного народа, который не хотел бы хвастать своим собственным меридианом, и долготою от него на своих картах. Досадная путаница, служащая только к затруднению морской техники, и без того столь сложной и столь разнообразной!

Два остальные острова Канарийские суть: Лансерота и Фортавентура. На первом 13-ть тысяч жителей (на 25-ти лье квадратн. пространства); другой заключает в себе до 12,000 обитателей, на 63-х лье. Оба изобильны ячменем, хлебом, хлопчатою бумагою и содою.

Таков Канарийский архипелаг, могущий под другим управлением составить богатейшее владение. Одно из вредных следствий небрежности нынешних его обладателей есть истребление лесов, составлявших некогда для сего архипелага великий куб дождевой перегонки. На почве островов, круто оканчивающихся утесами к морскому берегу, на земле сожигаемой солнцем, и отталкивающей, или поглощающей в себя внутреннюю влажность, леса, состоявшие из высоких деревьев, привлекали [136] к себе облака, и доставляли беспрерывное питание источникам и потокам, образующимся в атмосферическом пространстве. Это было постоянною причиною прежнего обилия и богатства островов Канарийских. Но истребление лесов производилось и доныне продолжается самым безрассудным образом. Отражение солнечного зноя от нынешней безлесной толщи островов, делается столь сильно, что облака пролетают мимо, и влажность, которую понижение температуры могло бы производить здесь, поглощается и исчезает в чрезвычайной сухости здешних высот.

На запад от Канарийского архипелага, в неопределенном расстоянии, существовал, если верить некоторым Испанским преданиям, еще остров, называвшийся Барадан, или острое св. Брандона. Множество сказок рассеивалось на Канарийских островах об этой баснословной земле, которую, как говорили, посещал в 1500 году какой-то Канарийский мореход, и потом видел и осматривал, в 1700 году, некто Педро Велло, как сам хвастливо об этом рассказывал. Уверяют многие, что в ясные дни весьма хорошо различают эту землю с высот Пальмы и Ферро. Святой Епископ Брандон, как был слух, препроводил, на сей неизвестный берег колонии Христиан, которые обратили и крестили тамошних диких туземцев. Но после 1759 г. перестали говорить о чудесном острове. [137] Может быть, это был оптический обман, одно из явлений, столь обыкновенных на море, где часто облака представляются издали землею. Можно почесть возможным также, что это было извержение подводного волкана, выдвигавшее на поверхность океана груды пепла и лавы, снова разрушаемые волнами морскими, как часто бывает это в Средиземном море (Кроме известных, наружных волканов, или огнедышащих гор, действие подземного огня производит иногда неожиданные взрывы там, где их вовсе не подозревали. Иногда это происходит на дне моря, и тогда извержение подводного волкана выдвигает на поверхность морскую груды камней и земли, образующие собою острова. Такой остров образовался некогда близ Уналашки, среди Алеутских островов. Несколько лет тому подобное явление было близ Сицилии, окруженной множеством подобных волканических островов. Прим. Пер.).

Ничто не удерживало меня более на Канарийских островах. Или по личному обозрению, или из рассказов других, я узнал все любопытнейшее. Настал час отъезда. Стоя на пристани, я вспомнил, что здесь некогда неудачно хотел пристать храбрый Нельсон. В 1797 году, он вздумал захватить Тенериф нечаянным нападением. С тысячью человек выступил он на берег, но огонь баттарей и [138] пальба из ружей принудили его поспешно удалиться, потеряв 500 человек. Отважный предводитель Англичан лишился здесь руки.

Текст воспроизведен по изданию: Отрывки из "Всеобщего путешествия", соч. Дюмон-Дюрвиля // Сын отечества и Северный архив, Часть 174. № 47. 1835